Девяностые. Начало (22)

Главы из книги Игоря Широбокова «С Ельциным и без него, или Политическая шизофрения». 2007 год.

• Девяностые. Начало
• Девяностые. Начало (2)
• Девяностые. Начало (3)
• Девяностые. Начало (4)
• Девяностые. Начало (5)
• Девяностые. Начало (6)
• Девяностые. Начало (7)
• Девяностые. Начало (8)
• Девяностые. Начало (9)
• Девяностые. Начало (10)
• Девяностые. Начало (11)
• Девяностые. Начало (12)
• Девяностые. Начало (13)
• Девяностые. Начало (14)
• Девяностые. Начало (15)
• Девяностые. Начало (16)
• Девяностые. Начало (17)
• Девяностые. Начало (18)
• Девяностые. Начало (19)
• Девяностые. Начало (20)
• Девяностые. Начало (21)

Политическая обстановка накалялась с каждым днем. Ельцин всячески форсировал проведение референдума, сознавая, что идет ва-банк и рискует всем. И вот 25 апреля референдум состоялся. Результат превзошел самые оптимистические ожидания: первого президента России поддержали 60 % россиян. В стороне от этой победы не были и мы, представители в регионах. Работа велась огромная. Надо было неустанно, просто и доступно объяснять людям суть реформ и баталий на политической арене, дискутировать с коммунистами и псевдопатриотами. К сожалению, сами прорабы реформ не всегда были понятны простым людям. Чмокающий Гайдар с его монетаристскими заумными терминами, не менее академичный и нудно-скрипучий Бурбулис, откровенно лакейского пошиба Носовец и прочие члены команды своим появлением на телеэкранах начали вызывать аллергию… Но как бы там ни было – победили.

Президент получил поддержку народа и конституционное право действовать от его имени. Мы были уверены, что Борис Николаевич незамедлительно проведет кадровые перестановки и, самое важное, распустит съезд и Верховный Совет, назначив выборы в Государственную думу.

Увы, наш «богатырь» опять задремал на печке. Все кадры, лукаво подмигивающие направо и налево, остались на своих местах. Принятие Конституции утонуло в бесконечных прениях Конституционного собрания. Вместо реформ продолжалось строительство финансовых пирамид и скупка за бесценок государственной собственности. Верховный Совет, оправившись от шока и получив передышку, начал готовить очередное контрнаступление, завершившееся «окаянными днями» октября. (Воистину, какой-то роковой месяц для России!)

По моим наблюдениям, интеллигенция и пресса именно с той поры начали дистанцироваться от Ельцина. Кредит доверия первому президенту России стремительно таял.

А Борис Николаевич, упиваясь победой, то разъезжал по стране как генеральный секретарь, то забирался на отдых в свои резиденции.

Между тем Верховный Совет уже сформировал будущую модель государственной власти: президент – Руцкой, вице-президент – Травкин, председатель правительства – Скоков, министр иностранных дел – Хасбулатов, министр экономики – Явлинский… Несколько неожиданный и не очень страшный по персоналиям расклад, но, на мой взгляд, он был чисто декоративным – за фасадом стояли другие, более влиятельные и мощные силы…

Похоже, спецслужбы вели свою игру, дожидаясь неизбежной заварухи и рассчитывая по-своему воспользоваться ее результатами. И агентуры было полно в Белом доме, и каждый уголок там наверняка прослушивался – так что все планы «повстанцев» не могли быть тайной. Тем не менее, лишь журналисты кричали о близкой катастрофе, но от них кремлевские чиновники отмахивались как от надоедливых мух, рассчитывая на профессионалов из «компетентных органов». «Ничего не вижу, ничего не слышу…» – под эту песенку бдительных стражей безопасности президент и руководители его администрации, правительственные чины разъехались на воскресенье 3 октября по служебным дачам. О начавшихся штурмах Останкино и московской мэрии они узнавали из телевизионных новостей… Удивительный расслабон! Но он кому-то был нужен…

Натура Ельцина выпирала даже в незначительных эпизодах. Уже после сердечного шунтирования и нелегких выборов заметно одряхлевший Борис Николаевич напутствует только что назначенного премьер-министром Примакова (сюжет идет по всем телеканалам):

– Ну вот, – произносит президент при заключительном рукопожатии, – задачи определены, цели, как говорится, поставлены…

Примаков торопится продолжить:

–…И за работу!

Ельцин держит паузу, потом рубит:

– И – в бой!

А бой и работа – вещи несколько разные. «И вечный бой, покой нам только снится» – куда же денется Борис Николаевич от советского наследия и собственного характера?!

На выборы 96 года Ельцин шел больным, изрядно потяжелевшим и усталым. Да и сама избирательная кампания оставила болезненный привкус. Знаменитые «коробки из-под ксерокса», в которых выносились «куда-то» килограммы долларов, совершенно оголтелая и «бесплатно» ныряющая в почтовые ящики газета «Не дай Бог!», разухабистые концерты на стадионах «Голосуй, а то проиграешь!» и прочая дорогостоящая клюква… Но другим претендентом был Зюганов – ну не за это же коммунистическое чудо голосовать!..

После выборов все чаще стали поговаривать о «семье» и приближенных олигархах, о взятках в администрации президента и в правительстве. Представлять такого президента и такую команду становилось в некоторые моменты просто стыдно. Я оправдывался тем, что представляю не Ельцина, не личность, а главу государства. Спасательным кругом служил мне закон о государственной службе, который четко расписывал права и обязанности государственного служащего. Но и здесь действовали двойные стандарты. Закон запрещал госслужащим заниматься политической деятельностью и участвовать в избирательных кампаниях, но с представителя президента спрашивали прежде всего за результаты выборов. Отвечать за то, чем не имеешь права заниматься, – это, знаете ли, задачка для шизофреников. А как озаглавлена эта книжка? То-то же… Заниматься приходилось – втихую, не засвечиваясь, – и даже получать за это благодарности от президента…

Двойные стандарты становились правилом поведения. Скажем, выходит Указ о присвоении представителю президента классного чина действительного государственного советника 3 класса. С ума свихнуться – такая величина. И мне отныне надлежит вести переписку и обращаться только в соответствующее управление Администрации Президента. Но тогда бы и название должности изменить: представитель управления… Отныне какая-то девчушка в сером здании на Старой площади будет сортировать мои сообщения, решая, что из них включать в обзор для начальства, а что выбросить в корзину… А ведь в Москву летели не конфетные фантики – в письмах и шифротелеграммах заключались человеческие судьбы, кричащие проблемы, совершенно секретные сведения об армейских частях и оборонном потенциале…

В очередной раз появившись в Москве весной 97 года, я все это и выложил начальнику нашего управления в администрации Антону Федорову. Отношения у нас были не только формальными, как-никак оба были депутатами, начинали вместе тянуть лямку представителей. Франтоватый Антон, раскуривая неизменную трубку, спокойно произнес:

– Невозможно работать – не работай. Пиши заявление.

– Ну и напишу!

– Ну и пиши!..

Заявление написал, не особенно огорчаясь. И соображая задним числом, что меня выманили на него, как пескаря на крючок с наживкой. Видать, достал я там всех своим недовольством и своеволием. Как говорится, «была без радости любовь – разлука будет без печали»…

В Иркутске о предстоящей отставке не распространялся: на фоне выборов губернатора этот поступок претенденты могли бы как-то использовать.

Так уж получилось, что в отставку мы с Юрием Абрамовичем ушли чуть ли не одновременно, и журналисты поспешили связать эти события. Дескать, представитель президента не входил в команду нового губернатора и потому поспешил оставить должность. Надеюсь, терпеливый читатель, осиливший книгу до этих строк, составил для себя вполне определенное мнение, что я вообще не входил ни в какие команды и никогда не был «чьим-то человеком». Более того, если «старому» губернатору я лишь досаждал какими-то возражениями и юридическими спорами, то в карьере «нового» я принимал непосредственное участие. В пору, когда мэры назначались президентом России, пришлось затратить немало сил и времени на то, чтобы предложенную мной кандидатуру Говорина согласовали депутаты городского совета. Добиться этого удалось только после нескольких заходов, и депутаты-демократы со мной всерьез рассорились – они были против Говорина.

Заявление об отставке Ножикова стало громом среди ясного неба. Встречаемся. «Юрий Абрамович, как это понимать?» – «Так и понимать, – отвечает устало. – Никаких политических маневров тут нет. Понимаешь, здоровье уже не то…» – «А еще?..» – добиваюсь я. «Да, есть еще соображения. Сейчас в области обстановка стабильная, и я хочу этим воспользоваться. После моей отставки выборы будут досрочными, и оппозиция не успеет развернуться. Я еще один срок не потяну физически, а при моем отсутствии вся избирательная кампания будет строиться исключительно на критике прежней администрации, и достойно им ответить уже будет некому. Таких собак навешают!.. У меня к тебе просьба: переговори предварительно с Говориным, пусть готовится к выборам. Только его вижу достойным кандидатом…»

С Борисом Александровичем потолковали тем же вечером. Он был, мягко говоря, не в восторге. «Как можно верить таким уловкам?! – поразился моей наивности мэр города. – Знаю я эти хитрости: показать наживку, выманить сильных претендентов, а потом вновь самому баллотироваться. По просьбе трудящихся. А я весь по уши в дерьме. Нет, благодарю покорно, не на того напали!» Я верил губернатору, хотел верить, но все же червячок сомнения точил: эти самые «просьбы трудящихся» шли в администрацию валом. Учителя из Братска даже телеграфировали, что согласны еще год не получать зарплату, лишь бы родной и единственный Юрий Абрамович не покидал их… Ну почему бы не уступить слезным просьбам трудящихся?..

Ножиков принял решение и отступать не собирался. Как я говорил, он был человеком чести. Позже мне было стыдно за свои сомнения. А с Говориным пришлось встречаться еще не один раз, уговаривать и убеждать вместе с Ножиковым, прежде чем тот решился вступить в борьбу за губернаторское кресло.

Борис Александрович уверенно победил, и произошло это 27 июля, в мой день рождения. Был повод поднять рюмку и порадоваться успеху. Я с легким сердцем ушел в отпуск, зная, что за это время поспеет указ президента и в свой кабинет на четвертом этаже «серого дома» я уже не вернусь.

Сейчас читаю на сайте «Кто есть кто в Иркутске» краткую характеристику своей деятельности той поры и не могу с ней согласиться (впрочем, кто же из чиновников может согласиться со своей критической оценкой?!). Тем не менее, рискну все же оспорить некоторые тезисы. Вот как я представлен в иркутском интернете:

«С сентября 1991 года по август 1997 года представителем (с ноября 1996 года – полномочным представителем) президента в Иркутской области являлся Игорь Широбоков. До этого с марта 1990 года он был народным депутатом РФ, членом фракции «Демократическая Россия». Участник первой демократической волны, Широбоков в своей деятельности придерживался амплуа «наблюдателя», а не «наместника». Будучи тесно связанным с местными элитами, он предпочитал взаимодействовать, а не конфликтовать с губернатором Юрием Ножиковым. Публичная деятельность представителя президента свелась к минимуму, даже созданный Широбоковым в 1994 году «Байкальский клуб» не смог выйти за рамки одной из элитарных общественных организаций.

Так, Широбокову не удалось консолидировать демократические организации региона перед выборами в Государственную думу 1993 года. На следующих выборах в 1995 году он вообще не играл заметной роли, хотя и оказывал поддержку списку кандидатов от движения «Наш дом – Россия».

После вторых выборов губернатора области Игорь Широбоков, не являясь человеком Бориса Говорина, добровольно ушел в отставку, постепенно возвращаясь к писательской и журналистской деятельности».

Все верно, я действительно предпочитаю не конфликтовать, а взаимодействовать – с кем бы то ни было. И как раз с губернатором, к сожалению, это взаимодействие не всегда получалось – о чем в пределах возможного я уже поведал в этой книге. Другое дело – конфликты не выносились на публику… И одними аналитическими записками дело не ограничивалось. Я заглянул в отчет за 1993 год и обнаружил, что за прошедший год мне пришлось оспорить и отменить десять постановлений губернатора. Как правило, Ножиков соглашался с отмеченными нарушениями и приводил документ в соответствие с федеральным законодательством, но иногда приходилось подключать прокуратуру. Пришлось даже оспаривать решения депутатского корпуса. Так, председатель облсовета по моему представлению не подписал принятое сессией решение об увеличении должностных окладов, нарушающее постановление правительства. Если это «бесконфликтность», то желающие могут для эксперимента поконфликтовать с действующим губернатором и оспорить хотя бы запятую в его решениях. Уверяю, мало не покажется…

О своей отставке я уже рассказал, и повторяться не стоит. Во всяком случае, с Говориным она никак не связана.

А вот с «Байкальским клубом» упрек принимаю полностью. То, что созданное мной общественное объединение не сумело развиться – целиком и полностью моя вина. Развитие требовало денег, и немалых. Надо было либо зарабатывать самим, либо просить у богатых. Коммерсант из меня никудышный, а просить не умею, не могу. Наверное, это гордыня – один из худших человеческих пороков по Евангелию. Она подводила меня не только в публичной, но и в обычной жизни. Увы…

Началось «постепенное возвращение к писательской и журналистской деятельности». Все так. Но возвращение это оказалось непростым…

• Расскажите об этом своим друзьям!