«ЗАРОСШИЕ ТРОПЫ». О рождении Краснокаменска и "урановой жемчужины" России

О  рождении Краснокаменска и «урановой жемчужины» России

Затронутая тема со времен зарождения была засекреченной и мало кому известной. После снятия грифа «Совершенно секретно» появилось несколько публикаций об уране – о разведке, добыче и его применении, а также о строительстве урановых объектов и «спецгородов». В том числе есть мои книги: «Мифы и факты об уране», «Уран и человечество».

Но более подробной геологической книгой является – «История геологоразведочных работ на уран в СССР» под названием «Стране был нужен уран» (М., 2005 г.), автором которой является мой добрый соратник по совместной работе в «урановом Главке» Пятов Евгений Андреевич.

О создании Краснокаменского уранового объекта (единственного крупного уранового объекта в России) замечательную книгу, на мой взгляд – энциклопедию с названием «Дорогами созидания» (М., - Обнинск, 2003 г.) написал Юрий Яковлевич Васин, который почти четверть века руководил строительством на Стрельцовском ураново-рудном поле. Спасибо моим урдрузьям за то, что они в пенсионном возрасте своим трудом подарили читателю известные и многим неизвестные имена создателей «Атомного щита Родины» и ядерной энергетики России, светлая память о которых должна жить…

В своей исповедальной повести я постарался показать трудные тропы первых поисковиков урана.

Я пробовал показать известных мне геологов-работяг, чьи тропы вели к значительным открытиям месторождений урана.

Я не мог в этой повести показать всех тех, кто шел подобными тропами на просторах России. Многие останутся неизвестными.

Каюсь. И… преклоняюсь.

Дальнейший ход событий я намерен показать кратко, по возможности фрагментарно, останавливаясь на событиях радостных и, порой, трагических – с целью поиска необходимых выводов о делах урановых – святых и грешных.

 

Третий раз на Стрельцовку. Партия № 32

После подписания актов на взаимопередачу партий №№ 135 и 134, Юра Игошин, обращаясь ко мне, сделал заключение:

- Степанов талант! Он добивается своей цели: партия № 135 в Абагайтуе, куда едет Киструсский – это на западе от «Стрельцовки», а я направляюсь в партию № 98 в Досатуе – это на востоке от «Стрельцовки».

Выходит, мы берем геологов «Стрельцовки» в окружение. В качестве «заградительных отрядов» мы не даем возможности партии № 324, а теперь и твоей партии № 32 выходить за пределы «Стрельцовки», тем самым распылять силы на просторах Приаргунья. Цель однозначна – сосредоточить все силы на поисках и разведке в Стрельцовском рудном поле!

- Юра, ты тоже талант! Похоже, ты прав, - добавил я.

Мы пожелали удачи друг другу и распрощались.

Дальше - составление плана действий, и к делу! Я, Хмель и Бессонов поехали машиной в Урулюнгуй для определения подбазы на узкоколейной железной дороге, затем на станцию Харанор для ознакомления с условиями перегрузки оборудования и материалов с широкой колеи на узкоколейку. Дальше поездом в Могочу в партию № 120, которая ликвидировалась  и обязывалась передать партии (пока № 134) оборудование, материалы и строительные сооружения – все в плане ее ликвидации.

А затем моя поездка в Управление экспедиции для решения проблемы кадров, техники и централизованного технического обеспечения.

О продовольственном обеспечении не говорю! Хорошее продовольственное снабжение будет потом в городе Краснокаменске.… С укором, но будет!..

 

О колышке с надписью Краснокаменск и скале с красным флагом

Первым строителем поселка Краснокаменск стал бывший заместитель, фактически первый руководитель Сосновской экспедиции (еще в 1947 г.), затем начальник строительного участка экспедиции, участник ВОВ, старейший ветеран, а в молодые годы – строитель Днепрогэса  - Михаил Лаврентьевич Хорунжий. Деловой человек. Шутник в компании, но – «штрафник»…

Я встретил его случайно у выхода из Управления экспедиции. Он шел, опустив безнадежно голову. Что-то случилось, - подумал я.

- Здравствуй, Лаврентьевич! – поздоровался я.

- Здравствуй, Володя! – грустно ответил он.

Разговорились. Оказалось, его только что исключили из партии. Это означало – могут и уволить. За что же?! Такого человека?!

Он кратко поведал:

- По навету.… Все приписали – и политические анекдоты, и плохое отношение к больной жене, которая недавно умерла, и главное – пропуски партийных собраний, «якобы по занятости»…А еще главнее, за его ответ на вопрос - воспитает ли он в себе  патриотический дух и признает ли он свои ошибки?

Его ответ: «Мой патриотизм оценен боевыми наградами за годы войны и многими ранами, а мои ошибки – это клевета, недостойная членов партии…». Решение собрания – исключить!

- Вот что, Лаврентьевич, поехали со мной в Забайкалье строить  геологический поселок партии № 32, которому дадим  имя – Краснокаменск, - предложил я.

Он не раздумывал. Посмотрел мне в глаза и сказал:

- Когда на стройке Днепрогэса, будучи подростком и работая подсобником на замесах бетона, я упал в голодном обмороке, меня поднял и выходил на картофельном пюре мой мастер… Я выжил. Я выполнял любую работу и стал бригадиром бетонщиков. А мастеру тому я благодарен за спасение в беде и доверие в деле. Я еду с тобой, Петрович.… Спасибо тебе.  Когда выезжаем?..

- Через пару дней. Летим самолетом до Клички. Бери с собой все необходимое, едем работать в зимние степные метели, - ответил я. – Завтра в конце дня уточняем время покупки авиабилетов…

Забегаю вперед, с этим замечательным человеком мы размечали улицы и производственные объекты партии № 32, начиная от колышка, на котором я написал простым карандашом – Краснокаменск.

Затем мы ставили опалубку и заливали бетон, предварительно установив буровую высокую трубу для красного флага – на скале «Красный камень».

На застывающем бетоне своим пальцем я вывел слова «Красный камень».

Михаил Лаврентьевич без промедления поехал в стройцех, нарезал брусочки, вернулся и вдавил отрезки брусков, чтобы получились отчетливые буквы.

Последний раз я был на «Красном камне» в 2008 году в 40-летний юбилей города Краснокаменска.

На бетонной тумбе четко читались слова «Красный камень», а над скалой развивался Российский флаг.

За работу на «Стрельцовке» Михаил Лаврентьевич награжден орденом «Знак почета».

Кстати, ему предлагали написать заявление о восстановлении в партии, на что он ответил: «Я не писал заявление о выходе из партии…».

Я утверждаю, он был патриотом, строителем социализма и образцом в организации производительного и качественного труда. Мы отработали вместе долгие годы.

У постели умирающего Лаврентьевича я предложил выпить по глотку красного сухого вина – «За встречу».

Он горько улыбнулся, сказав, что уже неделю не может выпить глотка воды. Но попробовал и воскликнул: «Прошло!.. До встречи…». И закрыл глаза.… Навсегда.

 

О месте посёлка Краснокаменск

…В размещение поселка партии № 32 вмешался Степанов.

Он настаивал поставить поселок в центр намеченной площади поисков и разведки, мотивируя: «Чтобы каждый человек выходил на работу, которая рядом с его домом». Мы с Роговым противились этому, предлагая разместить поселок в нижней части пади Тулукуй.

Я исходил из данных аэроработ 1955 года, где указывались на левом борту Тулукуя аномалия – рудопроявление № 4, радоновые зоны №№ 1, 2, аэрорадиометрические площадные контуры повышенной радиоактивности. И последнее подтверждение возможных мест разведочных буровых и горных работ – это открытое партией № 324 месторождение «Красный камень», на котором нам в считанные дни необходимо начинать подземные горные работы.

Юрий Гаврилович, который к этому времени был два года старшим геологом по поискам в партии № 324, утверждал то же самое, мотивируя перспективностью площади под скалой «Красный камень» в центре Тулукуевской долины.

Убедить не удавалось. Помог юморной водитель «ГАЗ-69» Володя Простокишин. Он тихо и скромненько плаксивым голосом ввязался в разговор, заметив, что в прошлом году после июльского дождевого ливня его огромной волной подхватило вместе с машиной и отнесло метров на сто.… И прошептал: «Я чуть не погиб».

Степанов любил этого чудного паренька. То ли пожалел его, то ли, как специалист гидрогеолог,  поверил в возможность подобного паводка… и согласился с нашим предложением о месте поселка. Мы не раз вспоминали этот эпизод и смеялись.

Но уже через год, когда на том сухом месте было открыто месторождение урана «Тулукуевское», пригодное для отработки огромным карьером с гигантскими карьерными отвалами пород, мы с благодарностью вспоминали шутку Володи Простокишина…

В конце 1965 года я забил колышек в центре будущего поселка и карандашом написал – Краснокаменск.

Сохранилась фотография, на которой мы с Хорунжим и Виталий Кузнецов, топограф Коля Каширин и  водитель Володя Простокишин.

А затем Каширин инструментально привязал улицы поселка по центру долины и промышленные объекты по левому борту пади Тулукуй. Все было рассчитано на возможность разведочных работ на «задах» подсобных хозяйств партии: за конторой, камералкой, складами, стройцехом, буровой монтажной площадкой, за намеченными складами бурового керна и за глубокой траншеей – «капониром» для тракторов и машин, когда мы укрывались в палатках, а механизмы с большим трудом заводились на морозном ветродуе. Все было продумано с учетом геологических перспектив проектной площади.

Пройдут годы. На этих сохраненных задворках будут дополнительно к «Красному камню» открыты месторождения  - «Пятилетнее», «Жерловое», «Мираж» и чудо урана – «Аргунское».

Злые языки будут изголяться над геологами партии № 32 после ее «намеренной» ликвидации и перевода  в другой район Забайкалья для поисков и разведки новых месторождений урана. Ходила молва: ушла партия № 32, а на ее «задворках» открыты месторождения.

Многим злоязычникам  следовало бы  помнить, что за 7 лет своей деятельности партия № 32 выявила и разведала, измеряя по количеству месторождений урана, и открытию рудников на ее объектах –  практически столько же, сколько партия № 324 за 30 лет.

При этом «Переходящий кубок за геологические результаты» среди партий «Сосновки» присуждался в 1966 году партии № 324, а затем три года подряд (1967, 1968, 1969) и «на вечное хранение» присужден партии № 32.

Я исповедую это потому, что годы спустя и в дальнейшем будут забыты многие геологи и трудяги Краснокаменской партии № 32.

Кто при власти – тот правит бал.

Но правда должна торжествовать, чтобы зло рассеивалось.

Этого мы еще коснемся, а пока продолжим воспоминание некоторых эпизодов на Краснокаменской земле.

Очередной эпизод. Когда впервые проект Тулукуевской партии № 32 на 1966 год был утвержден, прошит и скреплен печатями, я зашел к начальнику Сосновской экспедиции и попросил переделать титульный лист проекта, установив название партии - Краснокаменская партия № 32. Вадим Михайлович не возмутился, как я полагал, а вызвал работника Первого отдела и вежливо попросил:

- Лидия Матвеевна, переделайте титул с новым названием партии № 32 вместо Тулукуевская –  Краснокаменская. Сделайте все по форме. Я подпишу первым, а затем дайте подписать всем, кто ранее ставил свою подпись.

- Хорошо, - сказала Лидия Матвеевна, улыбнулась мне и вышла.

Я не ожидал такого оперативного согласия и еще больше стал уважать Степанова, прощая ему «ошибку» в виде подписи на доносе Олекминскому прокурору. Я понял – это «дело» закрыто навсегда.

Интересен и такой эпизод. Я как-то зашел в кабинет к Степанову и спросил:

- Вадим Михайлович, я случайно увидел в своем «личном деле» около десяти выговоров. Скажите, они копятся «на всякий случай» или есть новый закон о сроках их хранения?..

Степанов долго смотрел на меня, а потом спокойно сказал:

- Я обещаю разобраться в Вашем вопросе…

И разобрался.… Через день меня заманили в отдел кадров все те же веселые сотрудницы Нина и Любушка и, смакуя новость, сообщили:

- Вчера вечером зашел к нам Степанов и попросил, чтобы мы выбрали все «листы с выговорами» за последние годы у Зенченко и других начальников партий, унесли в котельную и проконтролировали их сжигание… Мы так и сделали.… С тебя – конфеты!.. И бутылку вина, - добавил я. Этот эпизод незабываем – он дает силу и настроение, и уверенность.

Декабрем 1965 года завершалась разметка и строительство управления, камералки и всех производственных объектов. Жили в палатках и щитовых домиках, спали на раскладушках, плотно приставленных друг к другу, а в балках – в два этажа. Постепенно из палаток переносили спальные мешки в мехцех, электроцех, столярку, камералку – кто как…

Под Новый год оставалась одна десятиместная утепленная палатка, в которой жил я – начальник партии, Хорунжий – начальник стройучастка партии и рабочий Коля Голубев, и кто-нибудь из приезжих моих приятелей. Жил мой девиз: Последним палатку должен покинуть начальник партии. Подсмеивались мои парни:

«Кончай, Петрович, дурака валять. Давай к нам в кубрик – уплотнимся!..»

Новый  1966 год. Праздник встречали у раскаленных печек. Тосты были новогодние, геологические – «За удачу», «За дружбу» и «Солидарность» в нашей Краснокаменской партии № 32, рожденной в новогоднюю  ночь. О политике в мире и стране не говорили. После десятка тостов почти до утра шли планерки о том, что делать в первую очередь.

Кто-то критиковал меня за то, что я веду строительство не жилья, а  геологическую «базу стройиндустрии», а надо бы делать все наоборот.

Я пояснял: «Ребята, создадим мехслужбу, стройцех – строительство жилья пойдет намного быстрее». Многие поддерживали меня и просили противников еще чуть-чуть потерпеть. Жизнь показала правоту нашего порядка обустройства…

С нового 1966 года дополнительно к четырем станкам партии № 134 по указанию «свыше» партия № 324 передала нам шесть буровых станков с бригадами буровиков и кое-что из горного оборудования. Начала работать своя геологическая служба и буровой цех. Подошло время комплектации горных  подземных бригад и дополнительно буровых бригад – по количеству станков и плана работ.

Сегодня пишу и не верю, что это можно было сделать в считанные морозные недели января-февраля 1966 года.

Интересный эпизод. К нам приехал первый заместитель министра МГ СССР Василий Иванович Кузьменко.

Это он, единственный, своим авторитетом поддержал Степанова в создании партии № 32 рядом с партией № 324, всего-то в трех километрах друг от друга.

Меня пригласили в кабинет начальника партии № 324 Метцгера Константина Александровича. Нас было четверо: Кузьменко, Степанов, Метцгер и я.

Василий Иванович пояснил причину создания второй партии в едином рудном поле. Затем он внимательно посмотрел на Метцгера и на меня и завершил:

- Ваша задача решать свои проблемы, не мешая соседу, а наоборот, поддерживая друг друга.

Вы, - он поглядел на Метцгера, - занимайтесь разведкой с выдачей запасов урана и защитой в КГЗ (Государственной комиссии по запасам) и никоим образом не мешайте поискам урана Вашему соседу.

Он посмотрел на меня, - а Вы занимайтесь поисками промышленных месторождений урана для обеспечения фронтом разведочных работ партии № 324, а по возможности и самостоятельной разведкой, но…, не переманивая кадры разведчиков из партии № 324! Я Вас знаю по северным делам – к Вам тянулись люди на Север, хотя там работать – не сахар облизывать. Так что имейте в виду,… - и закончил душевными словами:

«Я принял окончательное решение. Не подведите меня старика…».

О поселке Краснокаменск и лозунге –  «Спешите делать добро!»

К концу марта производственная база партии вчерне была построена: контора, камералка геологов, каротажная мастерская, лаборатория, кернохранилище с теплым домиком для документации и опробования керна. За режимным забором – склады, а в сторону поисково-разведочных работ – механические мастерские, гаражный навес на двадцать единиц с горячим воздушным подогревом, стройцех со столяркой и монтажная буровая площадка.

С краю, ближе к объектам работ, была пробурена скважина для обеспечения поселка водой, глинцех для приготовления бурового раствора и мое изобретение – официально называемый «Пожарный водоем». Он выполнял  дополнительные функции – подогрев воды для качественного глинистого раствора и… плавательный бассейн для спортсменов, школьников и любителей душа и сауны. Подобное я практиковал и в дальнейшей своей работе – для производства хорошо и людям полезно и приятно.

Жилой поселок приобретал свои очертания – улицы были прямолинейны и назывались не по чьим-то именам, а линиями: 1 линия, 2 линия и далее.… В центре – место для зеленого сквера с посадкой тысячи саженцев первой весной, а рядом – магазин, столовая, гостиница, клуб, детсад. В торце сквера на правой стороне долины – школа со спортзалом, а за ней спортивный стадион.

Я отнимаю ваше время, Читатель, для того – вдруг вам придется начинать подобное дело, то пробуйте применить уже проверенное жизнью. Это хорошо для людей и полезно для организации производства работ.

Завершаю рассказ о поселке Краснокаменск – с единственным лозунгом, написанным крупными буквами на зеленой стене в центре поселка, призывающим: «СПЕШИТЕ ДЕЛАТЬ ДОБРО!».

О первых геологах-работягах под номером – 32

В морозные дни с начала 1966 года  непрерывно работали буровые бригады, переданные из партии № 324. Вводились буровые агрегаты из бывшей партии № 134. Формировался огромный коллектив партии № 32.

Не на многих людей сохранились «личные дела» в архивах Сосновской экспедиции. Большинство осталось навсегда «неизвестными» создателями урановой базы России.

Пусть простится мне то, что я не могу назвать имен этих «многих»…. Моя память и возможности объема повести позволяют назвать только некоторых моих урановых соратников прошлых далеких лет.

С 1 января 1966 года бессменно геологическую службу партии № 32 возглавлял Рогов Юрий Гаврилович. Он пришел с должности старшего геолога по поискам партии № 324. Тем самым он был знатоком геологии проектной площади и грамотно направлял поиски на выявление радиоактивных аномалий, рудопроявлений, рудных участков и новых месторождений урана.

Вместе с ним пришли геологи Кустов Аркадий и Пулин Виктор, которые документировали буровой керн и обдумывали варианты – где задать новые скважины. Они еще не знали, что судьба вела их к открытию промышленных месторождений урана. Они были думающими и добросовестными геологами-работягами.
Первым всегда труднее. Не всегда удается правильно воспринять радиоактивный призыв урана и его глубинное радоновое дыхание. Уран открывает объятия тем, кто чувствует его душу.

Все начиналось с аномалий. Но не все геологи, как мы знаем, это понимали. Да и сегодня, вряд ли все пришли к этому пониманию. Но просветление наступает естественно, как день после ночи.

Положительным примером тому, мнение о значении даже самых малых радиоактивных проявлений приводится в книге «Урановые месторождения Стрельцовского рудного поля в Забайкалье» (стр. 152). Автор – Лидия Петровна Ищукова - приводит неопровержимые факты:

«Тулукуевское месторождение является одним из крупнейших в рудном поле… Месторождение открыто при проведении поисков бурением на участке ореола радиоактивности от 45 до 90 мкР/час». «Юбилейное месторождение открыто в процессе оценки бурением слабо радиоактивных ореолов».

Эти факты о низко радиоактивных ореолах и высоких результатах должны стать поучительным примером при поисках месторождений    урана.

В порядке справки, пренебрежение в прошлые годы к аэрорадиоактивным площадным повышениям  и аэроаномалии № 4, даже с видимой урановой минерализацией и радоновыми зонами № 1 и № 2, отодвинуло открытие и разведку в этих контурах месторождений урана – «Красный камень», «Пятилетнее», «Жерловое» и «Аргунское», соответственно  на 10,20,30 лет!.. Как вам  это нравится, Читатель? Все это будет впереди. Все это будет потом.

В первые месяцы деятельности партии № 32 многие аномалии и рудопроявления проверялись, оценивались и даже переводились в месторождения, которые заслуживали незамедлительных разведочных работ!

В марте было открыто «Мартовское» месторождение урана, которое было передано партии № 324 для разведочных работ. Первооткрывателями признаны Юра Анисимов и Юрий Рогов. Оба замечательные геологи.

Работая с Роговым много лет, замечу – он обладал особым даром придавать значение самым малым признакам уранового оруденения и представлять объемную модель месторождения.

Так, например, в процессе разведки «Красного камня» он выточил собственными руками из пластмассы масштабную модель этого месторождения на удивление всем геологам.

Подобными свойствами обладал и Аркадий Кустов.

При оценке «Новогоднего» рудопроявления и поисков его рудных структур, он ежедневно наблюдал сход весеннего снега и появление первой зеленой травки.

Как оказалось на практике – первая зеленая полоска травы появляется над тектоническими зонами дробления пород,  геоморфологически слабо проявленными на поверхности, но дающими водную подпитку для первого всхода зеленой травы под солнечными лучами. Только надо успеть поймать этот миг в один-два дня, до зеленой уравниловки.

Аркадий успевал и закреплял зону на местности, а затем задавал скважины… и выбуривал урановую руду.

Именно он – первооткрыватель «Новогоднего» месторождения урана. Это был честнейший, скромный, вдумчивый трудяга – геолог.

Пройдут годы. Мы доживали в одном доме. Его похороны были     такими же скромными, как его прожитая жизнь. Вспоминает ли кто его, с такой теплотой, с какой вспоминаю я?.. Должны помнить.

Первый квартал – напряженная жизнь и радость от геологических результатов, и прибытия в партию необходимых специалистов, в первую очередь - геологов и геофизиков.

Кто они – геологические штурманы, определяющие направления поисков и разведки, документаторы керна и подземных забоев? Кто они – геофизики, анализирующие радиоактивность пород и руд в скважинах и подземных выработках? Кто они – авторы и составители отчетов по запасам разведанных месторождений?..

Назову первых, кто всплывает в памяти моей: Рогов Юрий – главный геолог, Кузнецов Морис – главный геофизик, начальники полевых отрядов и подземных участков – Пулин Виктор, Кустов Аркадий, Анисимов Юрий, Семенов Анатолий, старший геолог по поискам Чирцов Леонид Дмитриевич. Подземные геологи – Зверев Георгий, Валерий Медведев, Иванов Лев, Аникеев Виктор, Ширяев Саша, Цабиенко Саша, Мельников Валентин.

Подземные штурманы – маркшейдеры: Курбашнов Анатолий и Титунин Евгений.
Гидрогеологи – Богданова Лида, Масехнович Тоня и Боряк Вася.

Минералоги – Рогова Вера, Кизияров Герман.

Специалисты разведчики, составители отчетов по запасам урана – Авдеев Борис, Карпенко Игорь, Шулаков Валерий.

И те первые, кто слышит уран – геофизики: Парников Борис, Мунгалов Виктор, Харанутов Володя, Хойлов Гриша, Маслов Станислав, Клинов Борис, Богомолов Олег, Малевич Леонид… Знаток структурной  геофизики – Филипченко Юрий. И те, кто мог выполнять любые геологические и геофизические работы в любых условиях – Павлов Евгений, Кондратьев Юрий, Пахомов Петр, Низовцев Стас, Миронов Витя и другие прибывающие бывалые ребята…

И, конечно же, наши славные женщины: первые, овеянные всеми ветрами документаторы бурового керна на отдаленных участках – Надя Лаврентьева, Женя Котельникова. А также все, кого тепло вспоминаю, способные выполнять любую поручаемую работу – Киселева Полина Максимовна, Грицева Валя, Анисимова Галя, Вергилес Ира, Цабиенко Тамара, Иванова Ира, Черуха Лаура, Зенченко Неля, Жукова Тамара, Боряк Галя, Сухая Лида и сестренка ее Галя, Бессонова Клара. И, конечно же, молоденькие выпускницы Киевского техникума – Кристина Ясинская, Дарья Сирецкая, Светлана Левченко…

Парни смеялись: «Они-то, за что в Сибирь и под землю в объятия урана?». В лицо помню многих, но не могу искажать имена и фамилии.

Какие мы были молодые! Нам не страшна была любая работа, даже подземная – адовая!

Буровую службу партии № 32 с первых дней и до конца возглавлял Бессонов Анатолий  Кириллович. Его надежными помощниками были буровые мастера: Елизаров Кеша, Парфенов Юра, Николюк Иван, Орлов Василий, Балябин Виктор, Осколков Владимир, Подойницин Петр, Чурсаев Владимир, Чмирук Саша.

Попутно отмечу, многие буровики партии № 32 и № 324 будут награждены орденами и медалями страны, а единственный буровик Сосновской экспедиции Чмирук Александр Никифорович будет утвержден «Почетным гражданином» города Краснокаменска.

Технологией бурения руководил Филиппов Юрий Терентьевич.

Все технические вопросы решал начальник производственно-технического отдела Виталий Гончаренко, тоже  по специальности буровик.

Весной в партию был назначен на должность главного инженера партии Волков Анатолий Борисович. Он был по профессии буровик и, как я его понимал, никак не хотел заниматься тяжелыми опасными и незнакомыми ему горными работами.

Мы договорились: он берет на себя бурение, Морковкин Лев Александрович берет на себя всю хозяйственную и транспортную службу, Хорунжий – строительство, а я берусь за подземные работы и электромеханическое обеспечение. Своим помощником я определил Виталия Гончаренко. С ним мы отработали долгие годы в партии и в экспедиции – душа в душу.

Если бурение пошло на разворот, то подземные работы были на нуле, хотя по срокам разведки месторождения «Красный камень» - ствол шахты должен был уже проходиться и, более того, намечалась шахта № 5.

Подземная разведка – «работа адовая»

Весна 1966 года. Подземная разведка  на нуле. Нет кадров. Все, кто были в партии № 98 на Олове и  в партии № 120 в Могоче, все были определены в партию № 324.

Кадры сверху. Главный инженер экспедиции присылает нам начальника шахты. Знакомлюсь. Трудовая книжка – специалист  на все руки, и работа повсеместно три-пять месяцев от директора конфетных и макаронных фабрик до инструктора ЦК какой-то республики.

- Вот это кадр! – хотелось мне воскликнуть. Хотя по диплому он инженер-горняк. Ну что ж, надо начинать. Ознакомил его с проектом. Топограф Каширин закрепил устье ствола на местности. Первые проходчики – тоже по направлению экспедиции.

Два случая подтолкнули разворот подземных работ.

Случай первый. Солнечный день апреля. Заезжаю на машине в гору к месту ствола. Вижу, суетятся люди и кирками часто-часто бьют  землю в контуре, огороженном веревкой.

- Что делаете? – спрашиваю я, с уверенностью на нелепый ответ.

- Зарезаем ствол, - весело отвечает один, даже помню по фамилии – Кузичкин.

- Где начальник? – спрашиваю его.

- Они отдыхают в домике у печки, - отвечает он.

- Вот что, ребята, - говорю я, - бросайте тыкать кирками в мерзлую землю и спускайтесь в поселок. Завтра определимся с каждым. А я поговорю с вашим начальником…- Так и сделали…

Я пригласил с собой Волкова и председателя профкома Моисеева. С группой любознательных мы зашли в щитовой домик, где лежал в одежде и обуви пьяный начальник шахты, а из расстегнутой прорехи штанов торчала бутылка  из-под водки. Смех и грех. Захохотали все…

- Кто? Что? Чего надо? – очухался «спец-горняк», но, увидев бутылку у себя в прорехе штанов, он полупьяно и официально заявил:

«Это ваши козни!.. Я был членом ЦК!.. Меня голыми руками не возьмешь!».

- Вот что, дружище, - заявил я ему, - застегивай штаны, топай в бухгалтерию, получай за доблестно отработанные дни, чтобы хватило тебе на билет, и первой машиной – до станции Урулюнгуй! Не забудь трудовую книжку, пока нет записи.… И чтобы твоего духа не было в нашей  геологической (!) партии!..- Таким трудовым подвигом закончил свою деятельность первый начальник шахты, присланный из отдела кадров экспедиции. Я вспомнил утверждение: «Рассчитывай сам на себя».

Случай второй. Кадры – штрафники. Я узнал, что из партии № 324 увольняют горного мастера, как выпивоху и «больно самостоятельного» - это Пичугин Юрий Сергеевич. Еду на перехват, чтобы он не уехал в свой Казахстан. Встречаюсь. Симпатичный парень с добрыми оценивающими глазами. Чуть глуховат, как мне ранее сказали, по причине работы проходчиком, попутно с учебой до получения диплома инженера. Предлагаю ему работу начальником шахты и сразу  квартирку для его семьи и перевод жены – учительницы из школы партии № 324 в нашу школу, как только ее достроим и откроем.

- Вы знаете, за что мне предложили уволиться? – спросил он и замолчал в ожидании ответа.

- Знаю, - ответил я. Но я помню слова опального бывшего колымского зэка, великого геолога Крейтера, который любил пригубить полстаканчика чистого спирта, а на замечания нравственных трезвенников, отвечал: «Непьющий человек – это еще не значит, что он порядочный».

- Значит, доверяете, - как я понял, - согласился он.

Доверие друг к другу сопровождало наши отношения все годы горных подземных работ в партии № 32.

Это были годы инженерного труда, азарта, установления новых рекордов СССР  по скоростным подземным проходкам, годы напряжения, опасности, хирургического вскрытия урановых залежей для определения достоверных запасов урана на разведанных месторождениях.

Это не метры, а многие километры, пройденные под землей в скальных породах взрывчаткой и сталью.

И при всем этом, при опасной кровле, обильных водотоках ледяной воды более тысячи кубов в час и превышением норм эманации радона, особенно на Тулукуе – не в разы, а в сотни и  тысячи раз!

Тогда об этом запрещалось говорить, а сегодня перечеркнут гриф «Секретно», и в своей исповеди я говорю правду, которую не знали и не могут реально осознать сегодня.

Всякое бывало, были и жертвы, и рекорды

Помню, в моем кабинете идет совещание представителей урановых экспедиций  Первого Главка МГ СССР по технике безопасности. В это время раздается похоронная музыка за окном – выносили гроб с погибшим проходчиком на шахте № 6.

Я извинился и вышел, направляясь к гробу. Все остальные последовали за мной.

Каково было всем нам продолжать совещание, после открытого гроба, плачущих родственников и проходчиков с шахтерскими касками в руках.… Все это осталось шрамами на моем сердце.

Но тогда  надо было оперативно со знанием дела решать проблему кадров и техники для проходки ствола на месторождении «Красный камень». Срок завершения – сентябрь.

С Пичугиным составили план мероприятий и разослали письма с приглашением проходчиков – его друзьям в Казахстан, в наши закрывающиеся партии №№ 120 и 137. Я также поручил своим снабженцам бросить клич по забайкальским горняцким поселкам.

Призывы сработали. Первым прибыл из Казахстана на три месяца, как на выручку, старый приятель Пичугина – Иван Кравцов. Он был поставлен бригадиром. Бригада формировалась из прибывающих опытных  проходчиков.

Ствол шахты в полсотни метров был пройден за один месяц. Проходку горизонтальных выработок организовали скоростным методом. Замахнулись на Всесоюзный рекорд.

Официально он был известен – 320 метров в месяц. Лучшие результаты в партиях Сосновки и Главка были в пределах до 200 метров. И началось!..

Пичугин не уходил с шахты весь месяц.

И вот, новый рекорд – 321 м! Поздравления из экспедиции и Главка. Это было необычным!
Это потом привыкли к новым рекордам, и уже не поздравляли с высокого «Верха».

Но горняцкая радость всех нас поднимала на новые подвиги.

В поселке проходчикам истопили баню с парилкой, а в столовой устроили банкет в честь Всесоюзного рекорда.

Геологи кричали ура, поверив в сроки завершения разведки «Красного камня». Тосты были, как всегда – за удачу, но на этот раз больше говорили о горняцком труде и рекорде, который обещали побить на следующей шахте, а эту шахту завершить еще одним месяцем!

Юрий Сергеевич, стоявший еле на ногах от усталости и первой рюмки, тихо провозгласил:

-За моих старых и новых горняцких друзей и… за доверие!

Он выпил свои полстакана, затем сел, положив голову на руки. Мне показалось, он заплакал и… уснул.

Шахту на «Красном камне» прошли в намеченный срок. Ивана Кравцова проводили с рукопожатием, зарплатой, премией и добрыми   пожеланиями.

Пишу и думаю, написать или нет? Но если исповедь, то напишу:

через некоторое время Юрий Сергеевич получил трагическую весть – Ваня Кравцов погиб при проходке ствола шахты…

Пичугин показал мне письмо и как-то особо проникновенно сказал:

«Петрович, готовь место для нового ствола шахты.… Подъехали хорошие ребята – Аристов Влас, Заговора Володя, Валера Тимашев. Похоже, надежные горные мастера.

Доверь им, а я хочу побыть один. Один…. Но копер буду поднимать я».

Кто смеет его судить?! Он запил…. Я понимал, надо снять стресс.

О шахте № 5. За месяц теплой осени бетонный воротник шахты  № 5 и основной надшахтный комплекс был готов к поднятию копра.

Пичугин иногда появлялся, но копер подняли под его команду. Зрелище – на растяжке двух тракторов, металлическая махина поднималась и вибрировала, а когда один трактор пробукснул, она резко водрузилась на бетонный воротник и заплясала. Я закрыл глаза.

Мне хотелось попросить бога: «Господи, не урони!». Копер стал на место.

Главной подготовкой для проходки ствола, ввиду рассчитанного гидрогеологами большого притока воды, была сделана опережающая цементация на всю глубину ствола шахты.

Я учел это, бывая на шахте № 2 в партии № 324, где начальник шахты Тараканов поведал мне о причинах затопления ствола шахты № 2 и о дальнейшей проходке методом опережающей цементации.

Мы решили с Пичугиным пойти на рекорд скорости по проходке ствола!

Все шло хорошо. Рекорд был реальным, но данные буровых скважин и выводы геофизиков говорили о высокой эманации, а соответственно и о необходимой усиленной вентиляции рудных выработок, и как следствие – большого потока зимнего воздуха по стволу шахты и его обмерзание.

С болью мы отказались от планируемого рекорда. В утешение Пичугину я сказал:

«Мы инженеры. Надо решать все разумно для обеспечения дальнейших скоростных проходок к рудным залежам. Впереди – защита запасов!».

Он запомнил это. Горняки прошли ходок из ствола шахты на дневную поверхность, а электрики смонтировали в нем  электрокалорифер для обогрева ствола.

Дальше все пошло по плану, в том числе – борьба с водными притоками  и эманацией, и практически сплошное крепление неустойчивой рудоносной кровли.

Какие подвиги творили горняки, я кратко поведаю. Но были и  другие, без которых невозможны никакие шахты и подземная разведка.

Об электромеханиках – самых ответственных людях на разведочных шахтах. Когда меня, как начальника партии № 32, геологи спрашивали:

- Почему Вы любите электриков и механиков шахты больше, чем нас геологов?

Я с теплотой отвечал:

- Ребята, я ведь сам геолог, но если кто-то из нас не пройдет сегодня маршрут или даже не задокументирует подземную выработку, ничего страшного не произойдет. Доделаем завтра.

Но если будет срыв у электриков, и остановится водоотлив из шахты – это будет уже непоправимая катастрофа! И шахта будет затоплена, и план запасов не будет выполнен.

Эту ответственную работу выполняли наши «академики» - практики: Губарев Александр Александрович и Подойницин Георгий Николаевич; вскоре к ним подключился молодой инженер Матвеев Петр Сергеевич.

Круглосуточно работал автотракторный парк под руководством Олега Сверкунова и Петра Малкова. Механическую службу возглавлял Кисилев Владимир Иванович и великий умелец, начальник мехцеха Василенко Николай Николаевич, механики: Ким Мишин, Кочергин Ваня, Подкатик Миша и много толковых слесарей, токарей, сварщиков, мастеров кузнечного дела.

Мало их осталось в живых сегодня, но дела делались большие на благо Родины, не всегда благодарной к ним.

Не забываю снабженцев, которых возглавлял Михаил Харченко.

Бытовую жизнь и культуру поселка поддерживал мой добрый наставник северных  лет – Яков Андреевич Масленко. От него веяло теплотой, юмором, порядочностью. Порядок в партии полюбили многие.

Итоги хозяйственных дел и производства всегда в положительном балансе подбивались главным бухгалтером вначале Чешуиным, а затем все годы – Валентиной Ивановной Меркульевой, ее замом  Четвертаковой Риммой Ивановной, молоденькой Валей Константиновой и бессменным кассиром Катей Подойнициной.

Вся экономика и планы работ сосредотачивались в руках и голове моего старого друга – Виталия Семеновича Кузнецова.

Поселок Краснокаменск - обустраивался и зеленел молодыми тополями, благодаря деловой и душевной деятельности Льва Морковкина и Михаила Лаврентьевича Хорунжего.

Партия № 32 к концу своего первого года обустроилась, укомплектовалась хорошими кадрами и реально была готова оперативно решать главные задачи по приросту запасов урана.

О развороте подземных работ. Осенью подъехали такие славные парни, как Саша Колтышев и Владимир Константинов. Они были готовы пойти на новые скоростные проходки. Если Константинов был требовательным, то Саша Колтышев объединял бригаду, не свойственной горняку, добротой и заботой о безопасности труда.

Когда в партии № 324 погиб бригадир проходчиков Черемисин, я незамедлительно поехал и спустился в шахту для ознакомления с причинами его гибели.

Комиссия по ТБ завершила свою работу. Проходчики закрепили место обрушения кровли.

Я долго бродил по выработке, видел сотни метров над  собой устойчивой кровли и небольшой отрезок крепления. Напрашивался вывод: бригадир осмелел, и в какой-то момент потерял чувство опасности и сам попал в ловушку природы. Она не прощает ошибок.

Жаль, он был хороший парень. Наши горняки знали его и жалели.

К сожалению, нет его имени-отчества в списках Сосновки – ни в живых, ни в мертвых…

Я лично провел беседу с бригадой шахты № 5, где была  самая неустойчивая порода из всех шахт на Стрельцовском рудном поле.

Природа сформировала для этой  шахты Тулукуевское месторождение с мощными рудными телами в дробленых породах на небольшой глубине, пригодное для отработки открытым громадным карьером.

Это придавало месторождению особую ценность и заставляло вести разведку повышенными темпами.

Несмотря на сложные горные условия и благодаря внедрению «школы передового опыта» ни один человек при скоростных проходках не погиб.

О радиационной опасности и мерах безопасности

Превышение норм приема радиоизлучения на урановых шахтах – нормальное явление. Его не избежать. Порой это превышение бывает в десятки и сотни раз, а по радону – в сотни и тысячи раз, как это бывало на шахте № 5.

И ничего порой не поделаешь – «первые» знали, на что шли. Они взрывали природу. Она рушилась и мстила им, испуская гамма-излучение, вредную пыль и радон.

Вспоминает наш молодой специалист Анатолий Давыдов:

«В первый день под землей я заблудился, а на второй день мою  спецодежду сожгли, как радиационно-опасную».

Кроме того, на организм проходчика воздействуют  многие другие факторы – породная пыль, взрывные газы, шум вентиляторов, вибрация перфораторов, сильный водный капеж, а порой леденящий спину вентиляционный поток воздуха.… И всегда – опасность кровли! Опасность кругом, но радиационная опасна тем, что она не ощутима и практически нет от нее защиты.

Если вы однажды услышите, что на урановых рудниках проходчики одеты в свинцовые доспехи, не верьте этому. Эти редко применяемые пробы защиты экранами от радиации ничего не дали и не могут дать. Даже обычные «лепестки» на лице проходчик не терпит. Влияние радиоактивности на человеческий организм породило легенды и мифы. Заранее скажу, все это сказывается потом…

А в те молодые годы горняки отшучивались. И мы с вами, Читатель, чтобы не было страха у тех, кто пойдет к урану после нас, завершим тему правдивой шуткой.

На вопрос председателя специальной медкомиссии проходчику Константинову о его потенции, тот, улыбаясь, заявил:

«А вы дайте мне вашу молодую жену на ночку – она  утром даст вам ответ».

Конечно же, были нарушения, были выговоры, отстранения нарушителей от работ. Но работа шла своим чередом. Улучшали вентиляцию, бурили скважины большого диаметра с дневной поверхности на горизонты шахт, подавая свежий воздух. Я с благодарностью вспоминаю Кешу Елизарова, Петра Подойницина, Колю Василенко, Анатолия Бессонова, которые умели создавать конструкции бурового снаряда и фактически обеспечивали скоростные проходки к природным запасам урана.

О подземных скоростных проходках и рекордах страны – и ЧП

После завершения проходки ствола и руддвора шахты № 5 с комплексом достаточного водоотлива начались постоянные скоростные проходки выше 300 метров на бригаду в месяц.

Это были радостные эпизоды – при выходе горняков на гора и объявления маркшейдерского замера.
Школьники  одевали на них пионерские красные галстуки, а женщины вручали цветы.

Но чтобы не создалось ложного представления о наступившем благополучии, приведу кратко несколько эпизодов, которые помнятся.

В районе руддвора «разыгрался купол». Это обрушение кровли на локальном участке с дальнейшим вывалом породы и ростом купола вверх. Требуется немедленное его закрепление. Работа крайне опасная. Ты – внизу, а над тобой – нависшие глыбы, готовые тебя убить или искалечить.

Пичугин при мне ведет раскомандировку, обращаясь к проходчикам Старкову и Гуту:

- Мужики, на вас надежда. Купол вырос до пяти метров. Надо закрепить. Крепеж подготовлен. Подсобники будут рядом. Пока вы в куполе, клети ходить не будут. Отключено все, кроме насосов и света. На шахте будет тишина. Надеюсь на вас. Я рядом. Вопросы есть?

- Какие вопросы,  все ясно, Сергеич, - это ответ. Вот они – русские люди!

Работа началась.… И сделали порученное дело…. Устали.… Потом крепко выпили и уснули в бытовке на брезентовых робах…

Подобное вспоминает первый начальник подземного участка на Тулукуе геолог Зверев Георгий Васильевич:

«Обрушение кровли в рудном штреке. Документировать нельзя!   Купол разрастается. Пичугин выделяет звено крепильщиков во главе с Мишей Гайниевым.

- Ребята, будьте бдительны. Кровля дышит. Миша, будь аккуратней, - наставляет Зверев.

- Ничего, Васильич, сделаем. Все будет хорошо.

Это реакция на собственную опасность. И сделали. Документацию рудного тела геологи вели без опаски…

Стратегическое ЧП – пожар в стволе шахты №5

И, конечно же, не забыть мне новогоднюю ночь в новом клубе, где начиналось торжество.

Поднимаюсь для предложения тоста в честь нового результативного года.

И вдруг, крик из двери:

- Петрович, шахта № 5… скорей! Горит ствол!

Как был в белой рубашке, без пальто, по морозу в диспетчерскую.

Вверху по долине вижу копер шахты, а над ним сноп искр и оторвавшиеся от копра языки пламени.

Результат беды мне был ясен, если ее  не ликвидировать. Звоню Пичугину. Его зовут к телефону.

- Слушай, Юрий Сергеевич, внимательно – закрывайте ствол и вход в калориферную плотнее, отправь группу на перекрытие всех вентиляционных скважин. Забирайте все брезентовые куртки, штаны и веревки из бытовки для плотного закрытия труб, первую любую воду лить постоянно на высоковольтные резиновые кабели по стволу! Надеюсь, ток отключили?! Понял? Действуй. Водовозки будут.

Обращаюсь к рядом стоящему Морковкину:

- Лева, за тобой все водовозки и рейсы, рейсы от скважины до шахты! И ничего другого тебе – это главное! Я на шахту!

Кто-то на шахте накинул на меня телогрейку.

Пичугин докладывает:

- Люди подняты. Все на перекрытиях  воздуха. Горит забутовка за       крепью, видимо, случайно попала горящая стружка из калориферной.

- Русская случайность! – помню, возмутился я, - разгильдяйство! Ты мой консультант! – командую я и беру ответственность на себя. - Твое дело – командовать у ствола и лить воду непрерывно на резиновые электрокабели, остальное на горящую сторону.

Я осознавал, что говорю. Я понимал, что горит забутовка за крепью и пламя от смазки по клетьевым направляющим – это как-то терпит, хотя на слух кажется не разумным. Но если загорят кабели – шахте не жить! Запасам не быть!

Но, вдруг - голос снизу по селектору аварийной связи:

- Я здесь, прошу поднять! Вода, дым – задыхаюсь!

Узнаю, это Митрофанов. Пичугин в отчаянии:

- Где он там затерялся?! Проводники обгорели. Клеть может заклинить. Может, его по скважине для долготья выдать?

- Какой скважины, Сергеич! Разорвем его! Диаметр-то – 377 миллиметров!

- Слушай, Митрофанов, - кричу ему по селектору, - подойди к крайнему насосу (насосы на этой шахте стояли в руддворе), прикинь, сколько от уровня воды до моторов!  Тока нет, не бойся!

- Понял, иду.… До моторов полметра, поднимайте меня на верх, задыхаюсь!

Рядом со мной главный энергетик Губарев, а машинистка подъема его жена Надя Губарева.

- Саша, - говорю, - иди в поле видимости Надежды и по моей команде давай команду ей поднимать на полной скорости – должна клеть проскочить.

- Юрий Сергеевич, - говорю Пичугину, - командуй, загоняй груженую вагонетку в верхнюю клеть. Пусть  лопнут посадочные кулаки, починим, но человека спасем!..

Наде все было ясно – спокойная, русская, ветеранка шахтных подъемов.

Командую Митрофанову:

- Зайди в клеть сразу, сейчас! Окунись с головой в воду и накинь мокрую телогрейку на голову! Не забудь закрыть за собой двери клети! Полминуты тебе! Пошел!

Выждал минуту.… Даю команду – подъем!

Что тут было! Груженая клеть резко пошла вниз. Ясно, что клеть снизу пошла вверх…. Пройдет – не пройдет?... Господи!..

Из ствола шахты повалил густой дым, затем сноп искр и  рваные куски пламени, как из жерла вулкана.

И вдруг, но это чудесное вдруг – показалась клеть, проскочила и…стала на свое место. Дым. Искры. Потоки стекающей воды. Из клети выскакивает человек – мокрый, с телогрейкой на голове и бежит от ствола.

Пробежав метров десять, останавливается, отбрасывает  мокрую телогрейку, обводит всех ошалелым взглядом, подбегает ко мне и кричит:

- Где, что делать?! Кому помогать?!

Я взял его за плечи и облегченно проговорил:

- Дорогой ты мой! Сукин ты сын! Скорей в бытовку, в парилку и грейся, грейся! Все без тебя сделаем…
Что это за люди, русские! – повторяю я, - в жизни разгильдяи, а припрет – готовы жизнь отдать!..

Наконец вода победила огонь. Спустились горноспасатели и энергетики. В четыре часа новогодней ночи заработали насосы. Кабели в порядке, хотя готовили уже резервные…

Даю распоряжение:

- Остаются горноспасатели, энергетики и прибывающая смена! Остальные – по домам! С Новым годом, урановые работяги!

На месте остался и Пичугин. Перед отъездом, уже в  машине, я душевно, с долей вины сказал ему:

-  Извини, Юрий Сергеевич, что покомандовал за тебя… Нервы…

- Вы меня простите. За  все на шахте отвечаю я… и за пожар тоже, - сказал он. - А то, что Вы взяли на себя ответственность, так это же Вы не хотели меня, «штрафника», подставлять. Спасибо, Петрович!

И на этот раз, понимая друг друга, мы расстались, чтобы после откачки воды из шахты продолжить скоростную проходку. В ночь на 2 января работа пошла по графику. Договорились  в экспедицию не сообщать!

Однако 3 января звонок начальника экспедиции Степанова:

- Как прошел праздник?

Я понял, кто-то доложил, - и ответил:

- Все в порядке. У калорифера щепа загорелась. Перепугались в поселке.… Назовем это – праздничный фейерверк! Работаем по графику.

В трубке длительное молчание. Затем:

- Какой Вы славный парень, Владимир Петрович! Берегите себя…

Эти трогательные слова окончательно убрали из памяти моей темную ширму прошлых лет и обогрели душу мою теплыми словами благодарности и доверия.

Это, пожалуй,  была моя самая высокая награда за долгие годы напряженной работы на благодатной урановой Стрельцовке.

Как видим, уважаемый Читатель, не сладкая была работа подземных разведчиков. Но крепкие плечи соратников и добрые слова разумных руководителей поддерживали в трудные минуты и вдохновляли на новые дела ради геологических результатов.

Результаты скоростных проходок – новые рекорды страны

Передо мной из архивов Сосновской экспедиции показатели скоростных проходок за 1966-70 г.г. – новые рекорды МГ СССР.

По форме: фамилия бригадира – год проходки – скорость на бригаду в месяц (пог. м)

1. Партия № 32 – Кравцов И. – 1966 г. – 321 м (замеры маркшейдерские)
2. Партия № 32 – Колтышев А. – 1967 г. – 421 м
3. Партия № 324 – Олексюк М. – 1967 г. – 448 м
4. Партия № 32 – Колтышев А. – 1968 г. – 611 м
5. Партия № 32 – Колтышев А. – 1969 г. – 613 м
6. Партия № 324 – Шефер В.     – 1969 г. – 640 м
7. Партия № 324 – Олексюк М. – 1969 г. – 663 м
8. Партия № 32 – Колтышев А. – 1969 г. – 764 м
9. Партия № 324 – Шеффер В.  – 1969 г. – 771 м
10.Партия № 32 – Колтышев А. – 1970 г. – 1222 м
11.Партия № 324 – Олексюк М. – 1970 г. – 1138 м
12.Партия № 324 – Шефер В.     – 1970 г. – 1221 м  (по забоям – 1223 м)

 

О соревновании между партиями № 324 и № 32 и результат – создание уранового Комбината и города Краснокаменск

В юбилейном сборнике «К 40-летнему юбилею создания геологоразведочной экспедиции ГРЭ-324», есть слова отображающие взаимоотношения партий №№ 324 и 32 и результаты их работ:

«Между партиями № 324 и № 32 возникло негласное соревнование,  какая партия скорее откроет новое месторождение, у кого выше скорости проходки горных выработок и бурения скважин. Почти все переходящие Красные знамена за производственные результаты Министерства геологии СССР находились в этих партиях, переходя от одной к другой».

1966 год принес новые открытия. ГРП № 324 были открыты месторождения: «Октябрьское», «Лучистое» и «Широндукуевское». Это был результативный год для партии № 324, за что ей был присужден переходящий кубок «За геологические результаты» среди партий Сосновской экспедиции, на котором стояли фамилии: Метцгер К.А., Ищукова Л.П., Солодовников В.А.

Я снова подумал, как прав был  Степанов, создавая партию № 32 для ускорения поисков и открытий.

Партия № 32 за свой первый год провела разведку месторождения урана «Красный камень», перевела Скальное рудопроявление в месторождение «Тулукуевское» и открыла месторождение урана «Мартовское», за что получила грамоту «За геологические результаты».

Однако последующие три года – 1967, 1968 и 1969 партия № 32 получала кубок «За геологические результаты» с именами: Зенченко В.П., Рогов Ю.Г., Кузнецов М.П. и последней записью – «На вечное хранение партии № 32».

За последующие годы я не помню утверждения подобного переходящего кубка. Видимо, бдительные «режимщики» прикрыли прекрасную газету Сосновской экспедиции «Геолог Сибири», сократили редактора Дуба В.С. и попутно прекратили афишировать кубком результаты работ.

Конечно же, борьба за кубок щекотала нервы геологическому руководству партий, особенно партии № 324, и соревнование обострялось, давая новые открытия месторождений урана теми и другими.

Результаты работ позволили произвести подсчет разведанных запасов по состоянию на 1 сентября 1966 года, что было утверждено Государственной комиссией по запасам (ГКЗ) 1 марта 1967 года.

На основании этого приказом от 5 ноября 1967 г. министра среднего машиностроения Е.П. Славского началось создание Приаргунского горно-химического  комбината, задачей которого ставилась разработка месторождений Стрельцовского рудного поля.

 

Ториевый крест на «Урановой жемчужине». Я – «враг народа»!

Это случилось в самый разворот разведочных работ на Тулукуевском месторождении урана, которое Славский Е.П. назовет позже – «Урановой жемчужиной страны».

Это время Правительственных решений – о создании рудников, комбината и города уранщиков.

Вдруг срочный вызов меня и главного Рогова Ю.Г. к самолету, которым должен улетать начальник Главка Карпов Н.Ф.

Подъезжаем. Нас встречает крик Карпова:

- Вы очковтиратели! Враги народа!... Нету у вас урана на Тулукуе – один торий! Вы ответите!...

Он тычет меня в грудь пальцем…

Провожающее геологическое руководство партии № 324 – молча отдалилось от нас…

Я попробовал пояснить, что это чей-то вздор, но крик обрывал меня новыми хамскими фразами…

Мы с Роговым сели в машину и поехали в свою партию за доказательствами. Рогов лучше других понимал – это злая молва и бред!

Главный геофизик Морис Петрович Кузнецов кратко сказал:

- Ерунду порет Карпов!... Покажите ему сотни журналов опробования – отрезвите.… Вот они – увязаны в стопки для отправки в спецархив.

…Привезли. Пробовали показать. Как-то успокоили…

С этим он улетел. Но его «ярлыки» с нас сняты не были…

Долго мы пробовали допытаться – откуда он почерпнул эту ложь. Но… не допытались. Кто-то предполагал, что минералог партии № 324 обнаружил ториевый минерал под микроскопом…. Мы плюнули… и забыли.

…Забыл и Карпов. При первой же встрече он готов был нас обнимать как родных…. А шрамы на сердце остались… и плевок – в душе.

Одно утешение – всякое бывало…

О рождении города Краснокаменск

Упреждающим шагом было распоряжение Главка о подготовке площади под промышленные объекты и город уранщиков (пока без названия).

Оценку площади на безрудность под будущий город было поручено партии № 32, на что требовались дополнительные объемы бурения. И все это без изменения планового бурения разведочных работ.

Надо, значит, надо! Эти работы были выполнены. Сохранилась фотография, где мы с Юрием Роговым подписываем «Справку о безрудности – для строительства города».

20 февраля 1968 года Совет министров СССР принял постановление «О строительстве Приаргунского горно-химического комбината по выпуску урана» и города для работников огромного комбината.

В 1968 году появились на площадке первые специалисты комбината и строители города. Забегая вперед, будучи членом первого Горисполкома города, без названия, я был свидетелем рождения его названия – Даурия, Приаргунск и … Славгород.  По складу своего характера я раскритиковал эти предложения, а по названию – Славгород, даже посмеявшись, предупредил авторов, что от министра Славского могут  «получить на орехи».

Я предложил название, уже существующее – Краснокаменск. Первый председатель Горисполкома Иван Иванович Волошин решительно поддержал это предложение. Так и случилось…

16 июля 1969 года Указом Президиума Верховного Совета РСФСР поселок Краснокаменск получил статус города!

Несколько позже, в день моего рождения я получу поздравление, в котором официально значусь «автором названия города Краснокаменск», за двумя печатями и  подписями Председателя Горисполкома и Первого секретаря Краснокаменского ГК КПСС.

Но вернемся к самым первым дням рождения Краснокаменска.

14 июля 1967 года в составе Ангарского  управления строительства № 16 (АУС-16) создается СМУ-9 (Строительное монтажное управление-9). Его возглавил майор Ус Юрий Алексеевич. Так мы его и звали –  майор Ус.

Смешно вспоминать, но когда на дорогах к Стрельцовке появились  дорожные указатели в виде стрелы на столбике, где была надпись СМУ-9, то веселые смельчаки дали во вред режимной службе расшифровку – Стрельцовские месторождения урана – 9 штук.

И никто ничего не мог поделать с этой шуткой!

Первый десант на площадку Стрельцовки высадился еще 9 июля в количестве восьми человек. Возглавил его Святоцкий Александр Иванович, ставший другом партии № 32, а моим остается и по сей день. Мы встречались с ним через 40 лет после его первого десанта на юбилее 40-летия города Краснокаменска.

Надо ли говорить, какая это была встреча! Дружеские объятия и воспоминания на застольях в кругу друзей – ветеранов строительства, в том числе самого главного строителя Краснокаменска – ветерана Васина Юрия Яковлевича.

Вскоре прибывает полк военных строителей под командованием полковника Мальцева Григория Тимофеевича, который даже не имел никаких юридических прав на ведение строительства. Но оперативность и деловитость людей  министра Е.П. Славского  оправдывалась масштабами важного объекта на уран.

Помню нашу первую встречу. Входит ко мне в кабинет незнакомый полковник и представляется:

- Полковник Мальцев. Военный строитель. Хочу знать, могут ли в этом кабинете поверить офицерскому слову?

Подаю руку. Знакомлюсь.

- В чем заминка?

- Дело в том, - отвечает Мальцев, - полк прибывает сегодня, завтра. Но у меня не хватает палаток, нет стройматериала на каркасы, нет продуктов, чем  кормить офицеров и солдат. Расчетный счет в банке не открыт. Доверенности формальной не имею. Необходимы уже сегодня палатки и продукты – сколько возможно. Повторяю, - у меня кроме честного слова офицера ничего нет.

Мне понравилась постановка вопроса. Я дал распоряжение: все выдать по списку без документов. Помогли машинами. Помогли поставить первые палатки…

Помню и то, что спустя годы, меня пригласили на торжество в честь «Дня военного строителя» и под команду  «смирно», на фоне офицерского строя вручили знак «Отличник военного строительства» с удостоверением за подписью министра обороны Гречко. Видно, так повелось на Руси, среди честных людей доброе дело не забывается.

Вот тогда то, в первые дни строительства Краснокаменска, по инициативе Саши Святоцкого и майора Уса, в голой степи руками военных строителей был воздвигнут на бетонной основе монумент, где на фанерном покрашенном полотне появились слова поэта: «Я знаю, город будет, я верю – саду цвесть!».

Вскоре прибыл большой этап заключенных строгого режима.

Они не работали на урановых рудниках. Их использовали в зоне базы «стройиндустрии» и на выполнении хозяйственных заказов.

Мне по общественной работе, как члену Горисполкома и председателю Наблюдательной комиссии за режимом в лагере, приходилось раз в месяц с ними общаться.

Замечу, по несовершенству наших законов, срок отбывали, порой, люди, которых можно было и не лишать свободы.

Но были и такие, которые, выйдя на свободу, совершают новые убийства.

Это наталкивает и сегодня меня на мысль, что высшая мера наказания – смертная казнь должна быть, также как в медицине – борьба с паразитами на их уничтожение.

Как помните, с этим соглашались и мои колымские зэки – детоубийцы.

Следует отметить, что бытовые условия в лагере заключенных были лучше, чем у военных строителей и наших «вольных» первых геологов разведчиков урана.

Не успел достроиться первый в городе дом под номером 102, прибыли первые главные специалисты уранового комбината – главный геолог Борис Николаевич Хоментовский и главный геофизик Лев Николаевич Лобанов. Мы познакомились, подружились и, как я понял, навсегда.

Вскоре прибыл директор комбината Сталь Сергеевич Покровский. Перегнали и его маленький самолетик «ЯК», который мы со смехом рекомендовали привязать веревкой к заборчику нашего аэродрома в поселке Октябрьский, чтобы не унесло его ветром.

С первых дней я почувствовал его позицию к нам,  геологам Сосновской экспедиции. Он с благодарностью оценивал нашу работу в деле открытия месторождений урана, но дальнейшую разведку предполагал делать силами комбината. Его не поддержал министр Славский, но, в конце концов, это мнение сработало – на перевод партии № 32 в другие районы работ.

Об этом мало кто знал. Жизнь и работа в содружестве продолжалась долгие годы. Совместно шли поиски, разведка, добыча урана.

Зачастую работа велась на одних площадях, в одних шахтах. Одновременно строились рудники, город и завод-гигант для получения природного урана.

 

Жизнь – это не только работа

В партиях Сосновской экспедиции работали кружки самодеятельности, с концертами выезжали в подшефные колхозы – днем убирали урожай, а поздно вечером, порой до полуночи давались концерты.
Лично мне ближе всего были спортивные баталии: зимой лыжные соревнования, а летом легкая атлетика и спортивные игры: футбол, волейбол, баскетбол. Постепенно видовые соревнования превратились в организованные спартакиады между партиями, затем между геологическими организациями Иркутска, а затем участие и победа во всех четырех спартакиадах Министерства геологии СССР.

В Сосновской экспедиции были прекрасные спортсмены. Это Сергей Дорошков, когда-то член сборной Олимпийской команды по баскетболу, Витя Скороходов – баскетболист и волейболист, Ваня Жданкин, Саша Портнов, Володя Саватеев. Конечно же, мои любимые друзья лыжники – почетный мастер спорта Вася Собачинский, мастера спорта – Женя Алексеев и Тамара Алексеева, Сергей Максимов и Галя Максимова, Володя Шувалов, Витя Широков, Валерий Харьков, мой сын Сережа Ерема, Витя Членов. И незабываемые лыжницы: Нина Хмелева, Лида Сухая, Галя Середкина, Нина Попова, Люда Сердюк, спортсменки – Тоня Масехнович, Люда Ковешникова, Маша Засименко, Зина Пасечник, Зина Тарасова, Лена Зуева. Отличные спортсмены – Морозов Владимир, Мартынов Валерий, Рензин Геннадий,  Григорьев Саша, Томилова Валя и, конечно же, спортсмены и организаторы спорта – Кашкин Владимир, Валерий Зубков и профсоюзный лидер Николай Гуменюк.

Многих и многое можно вспоминать с большим удовольствием. Все было – и светлое, и радостное, и смешное. Победителями в спартакиадах не всегда были партии № 324 и № 32.

Помню торжественные слова после соревнований по легкой атлетике начальника партии № 139 Николая Слащева:

«Ну, как мы вас – монстров, склеили!».

Это были дружеские восклицания. Но, конечно же, похвалялись, особенно после футбольных матчей – «Мы вас, да… мы вас!».

Помню Васю Орлова – знатный наш буровик, лихой красивый парень похваляется после победы партии № 32 над командой партии № 324:

- Да мы вас… и на лыжах, и на скоростной подземной проходке обошли, а сегодня в футбол обыграли.… Вот еще до ваших баб доберемся, и – хана вам в наших соревнованиях!

Конечно, хохот, аплодисменты.… Хотя все знали, что в футбол всего один раз выиграли, но концовка смачная. Какими мы были молодыми!

Помню горнопроходческие праздники. Очередные рекорды подземных скоростных проходок отмечались веселыми встречами горняков после выхода из шахты забайкальскими цветами Марьиными кореньями, пионерскими галстуками, торжественными словами и вечерними банкетами.

Обязательно приглашались соперники из соседней партии. Тосты. Встречные планы новых рекордов. Снова тосты, песни, пляски…

Об этом приятно вспоминать. Это было, как завершение находок и разведки месторождений урана на Стрельцовке.

Жизнь освещалась в газете «Геолог Сибири» (редактор В.С. Дуб).

Герб на газете СЭ (автор Русинов Г.А.)

О памятнике «СУГП-10»

В честь геологов мы водрузили на флюоритовый фундамент самоходную установку глубинных поисков – «СУГП-10», созданную ранее на базе самоходной артиллерийской установки – «САУ», и на  памятной плите бронзовыми буквами сделали надпись: «Геологам-работягам».

Первый секретарь Горкома партии повозмущался, но смирился. Жители поселка и города восторгались красивым памятником.

Пройдут годы. Поселок Краснокаменск будет снесен. Памятник    перевезут в город и заменят надпись – «Первооткрывателям».

Результаты работ на Стрельцовке

 

Большие результаты. Сегодня в начале XXI века – это единственный в России комбинат по добыче, переработке руды и выпуску урановой продукции.

Выпуск готовой продукции уже в 1976 году составил 412 тонн урана, в 1977 г – 1,4 тыс. тонн урана, а в 1985 г. выпуск урана  составил 5,4 тыс. тонн. Предприятие и завод вошли в тройку крупнейших производителей урана в мире!

Это был высокопроизводительный и результативный труд геологов-разведчиков и урановых добытчиков!
В порядке справки: в день 40-летия Краснокаменска добыча урана после 23 лет «перестройки» в 2008 году вышла только на 3,5 тыс. тонн.

На юбилейном торжественном совещании министр атомной отрасли Кириенко С.В. пообещал, а точнее, попросил довести годовое получение урана до прежнего уровня – 5 тыс. тонн. Будет ли подъем, покажет время.

Геологические гарантированные и утвержденные запасы имеются. Геологи сделали свое дело, по оценке главного геолога Средмаша Зонтова Николая Степановича, отлично.

За период совместных работ партий №№ 324 и 32 открыто 14 месторождений урана. В том числе партией № 324 с 1963 г. по 1972 гг. – Стрельцовское, Красный камень, Октябрьское, Лучистое, Широндукуевское, Дальнее, Антей – 7 месторождений за 10 лет.

Партией № 32 с 1966 г. по 1972 г. – Тулукуевское, Новогоднее, Юго-Западное, Юбилейное, Мартовское, Весеннее, Мало-Тулукуевское – 7 месторождений за 7 лет, в год по месторождению.

При  этом оговоримся, некоторые открытия и разведка делались совместно – кто-то рекомендовал, кто-то разведывал. Заслуги обеих партий бесспорны.

Конечным результатом для геолога – это передача своих разведанных месторождений промышленности для их отработки.

Полученные результаты стали основанием для проекта 1972 г., который предусматривал отработку разведанных месторождений – Стрельцовского, Широндукуевского (Рудник № 1), Тулукуевского, Красный камень (Рудник № 3), Юбилейного, Новогоднего, Весеннего (Рудник № 4).

Как видим, партия № 32 в плане разведки месторождений сработала неплохо – из 7 месторождений 5 приходятся на ее долю.

Из 3-х рудников, 2 - на объектах партии №32.

Я снова уверяюсь, что Степанов В.М. был прав, создавая в 1966 г. Краснокаменскую партию № 32.

«Всего (за полвека работ) в пределах Стрельцовского рудного поля открыто и разведано – 19 урановых и молибденово-урановых месторождений, из которых – 16 имело промышленное значение. В том числе, 14 –детально разведаны, 11 – вовлечены в промышленное освоение»
(«Сб. к 40-л. ГРЭ-324»; «Урановые месторождения Стрельцовского р.п., Ищукова Л.П., 2007).

 

Прощай, Стрельцовка! Мне приказано третий раз покинуть тебя

А тогда - «В 1971 году по неизвестной причине был отстранен от руководства  Сосновской экспедиции В.М. Степанов». (Сб. к 40-летию ГРЭ  №324)

Начальником экспедиции был назначен Дмитрий Петрович Бобрицкий, работавший до этого главным геофизиком экспедиции.

В 1972 году Главное управление посчитало, что задачи, поставленные перед партией № 32, выполнены, и партия переводилась на новые площади с целью поисков и оценки имеющихся аномалий и рудопроявлений.

Дмитрий Петрович по-дружески и с горьким сочувствием сказал мне:

- Петрович, доконал меня Карпов, требуя закрытия твоей партии. Сопротивляться больше бесполезно.

Выбирайте с Роговым сами площадь, которая вам понравится, составляйте проект на 1973 год, а сейчас завершай постепенно работы по разведке, комплектуй добровольцев в новую партию и решай хозяйские задачи по перебазированию.… Не мне тебя учить.

С Роговым я говорил, он согласен, считая, что неоткрытые месторождения на Стрельцовке найдет и разведает уже созданная геологоразведочная партия № 1 в составе Приаргунского комбината.

- Я понял, Дима, - ответил я. - Спасибо за откровение и доверие на самостоятельность. - На этом и порешили.

Вместе с Юрием Гавриловичем Роговым мы пересмотрели геологические карты Забайкалья и наметили несколько вариантов для посещения понравившихся районов.

Оба понимали – пора, дело сделано, что не сделано – другие доделают…

Вскоре ко мне в кабинет зашел начальник партии № 1 ПГХК Стремилов Сергей Александрович.

Мы душевно и по-хозяйски с ним поговорили о сроках и порядке передачи хозяйства партии и даже коснулись кадров – возможные добровольцы могут перейти из Сосновки  на комбинат. При этом я поделился своей мечтой – оценить аэроаномалию № 4 и детально поискать руду в районе контуров аэрорадиоактивных повышений и радоновых зон № 1 и № 2, выявленных моим отрядом еще в 1955 году.

Он внимательно слушал и соглашался, видимо, зная, что к нему собирается перейти знающий этот участок наш геолог Анатолий Семенов.

- А теперь, - посоветовал я ему, - не обращай внимания на то, что я буду кое-что строить, комплектовать и увозить на свою новую базу, как только место определю. Все не увезу. Тебе многое достанется даром, списанное с баланса, и мой кабинет – в комплекте. Мы с пониманием расстались…

После всех перестановок, главным геологом партии № 1 стал Анатолий Петрович Семенов и геологом Аргунского участка Геннадий Петрович Глазунов (как оказалось, одни из будущих первооткрывателей Аргунского месторождения).

Тем самым, я успокоил свою душу и почти полностью переключился на организацию новой поисковой партии, зная, что на звериных тропах Чикойской горно-таежной страны мне никто ничего не приготовил…

Судьба третий раз удалила меня со Стрельцовского рудного поля. Друзья шутили: не судьба, а черные силы! Не журись, Петрович, впереди новые открытия!

Принимай нас, горный Чикой!

Где твои тропы к урану?

С этим чувством мы с Юрием Роговым и водителем Володей Простокишиным поездили по намеченным районам и, приняв за геологическую основу, недавно открытое Читинскими геологами рудопроявление «Березовое», выбрали для базы нашей партии окраину леспромхозовского поселка Ленинский в верховьях Ингоды.

Я  предложил план поселка: в редком лесу, на берегу Ингоды, с производственной базой и жилыми улицами – линиями, с водопроводным снабжением и централизованным отоплением и с нашим прежним единственным лозунгом – «Спешите делать добро!».

Юрий Гаврилович и Володя одобрили план. Мы подкрепились горячим чаем из кристально чистой речной воды и отправились до ближайшей столовой – около 100 км в поселке Улеты Читинской области.

1972 год – это завершающий год партии № 32 и внепроектное рождение партии № 140.

Попутно в партии № 32  началось строительство удобных балков для первых строителей Ленинска, комплектация оборудования, материалов  и снаряжения, включая электровоз, вагонетки, погрузмашины для подземных разведочных работ…

Все это удивляло специалистов Краснокаменска, как чудачество начальника партии № 32.

Но когда тронулась первая колонна большегрузных машин в кузовах с вездеходом «ГАЗ-71», бульдозером, буровым станком, первым десятком красивых балков и с двумя покрашенными туалетами, провожающие хлопали в ладоши, смеялись, но одобряли начало организации новой базы, как примерное для других. Первый десант был готов к началу строительства базы и одновременно к прибытию по бездорожью к новому разведочному объекту, и незамедлительному началу оценочных буровых работ.

Работа в партии № 140 – это мой очередной яркий семилетний миг по горно-таежным тропам и трудно проходимым самодельным дорогам к новым месторождениям урана.

Без  соратников и друзей такой путь был бы непроходим…

Незабываем Слава Фирсов – первый водитель вездехода ГТТ.

Первый костер на берегу Ингоды.

Первая колонна машин нашего десанта подошла к окраине поселка Ленинский по темноте. Я предложил водителям следовать за моей машиной, и мы плотно сосредоточились вдоль берега Ингоды на поляне с большими цветущими кустами белой черемухи.

Справа в свете фар река, а слева огромные приветливые сосны.

Заглушили моторы. Вышли на поляну. Нет таких слов, чтобы передать чувства от запаха черемух, сосны и свежести горной реки!

Конечно же, костер, походный общий стол, дружеский ужин и тосты степных людей - за красоту природы, за новый поселок, за новую жизнь, за новые открытия!

Ужин до полночи. Сон до восхода яркого солнца. И все – к реке! Плескались, брызгались, смеялись, радовались, вдыхали полной грудью чистый воздух.

Я благодарил судьбу за подаренную радость моим друзьям, хотя представлял, какие трудности нас ждут впереди.

Позади - подземная разведка и сухие травянистые степи. Впереди - таежные горы, бурные перекаты горных рек и полное бездорожье…

В первый день успели поставить в линейку жилые балки. Топограф Коля Каширин сделал инструментальную разметку объектов базы  и поселка, а мой друг, строитель Днепрогэса и поселка Краснокаменска,     Михаил Лаврентьевич Хорунжий со своими бригадами приступил к созданию нашего уютного поселка.

Первый десант к читинским геологам мы высадили на «ГАЗ-71» с водителем Иваном Чекрыжовым.

Это были две маршрутные пары: Валентин Мельников и геофизик Феликс Федорчуков, геолог Володя Деревенец и геофизик Алексей Сальников.

О том, как мы добирались до читинских геологов и рудопроявления «Березовое», и какое удивление вызвали своим появлением – долгий рассказ.… В первый же день мы коллективно ознакомились с канавами, вскрывшими урановую руду и наметили первые скважины. Затем хозяева посоветовали нам обратный путь – лучше проломиться через лес, вдоль их тропы и выйти через полсотни км на дорогу заготовителей леса, проживающих в Ленинске. Этот путь стал потом дорогой к месторождению «Березовое».

О первой колонне, о встрече нас Читинскими геологами

и первой буровой установке на Березовом

Нам понадобилось около месяца для комплектации колонны, способной пройти, казалось, непроходимый путь к табору читинских геологов. Я не забывал свои северные походы, все было сделано добротно…

И вот мы на подходе к долгожданному табору. Ночь. Рычание дизелей бульдозера и трактора, надрывные звуки двигателей «АТЛ-5» и «Газ-71».  Свет фар. Придерживаемся тропы первооткрывателей Березового, и вдруг.… Это помнится, сегодня – 35 лет спустя, словно это было вчера.

Фары бульдозера осветили палаточный табор. Над тропой между двух крупных лиственниц высоко прикрепленное отесанное бревно и на нем каленым железом выжженная надпись:

«Добро пожаловать!».

Надо ли говорить о чувствах?! Это сделали в ожидании «спецразведчиков» урана Сосновской экспедиции славные  геологи Березовской партии Читинского геологического управления (ЧГУ).

На рев моторов, жмурясь от света фар, выскочили из палаток сонные ребята – наши десантники и читинские геологи. Они приветливо махали нам руками, показывая обходной путь вокруг табора, где на веревках висели сотни подвяленных ленков и хариусов, как выяснилось потом – это гостинцы для ожидаемых разведчиков!

Гостеприимная суета, рукопожатия, предложения поспать в приготовленной десятиместной палатке.

Они были еще больше удивлены, когда  я сказал:

- Спасибо, ребята, за теплый прием, но мы по привычке поднимемся в гору до рудной канавы и на рассвете забуримся. А уж потом, спустимся в табор. Нашу повариху, продукты и кое-что покрепче оставляем у вас – готовьте праздничный обед.

Так и сделали. Затащились в гору. Расчистили площадку. Установили станок «БСК-100». Удобно разложили снаряд, трубы и снаряжение. Поставили палатку для буровой смены. Разлили по кружкам бутылку шампанского на десятерых. Смена начала забурку, а  все остальные спустились в табор на торжественный обед.

Я похвалил своих десантников за разметку пути к буровой скважине и ознакомление с рудопроявлением. Они сделали это в лучшем виде.

Начальник Березовской партии чудесный гостеприимный парень Альберт Матлашов организовал нам чудесную встречу. Его ребята, уже много сделавшие по прослеживанию рудопроявления, радовались нашему прибытию. Стол был приготовлен. Рыба была во всех видах.Мы привезли побаловать себя и хозяев деликатесами из Краснокаменска. На стол поставили водку и, как знак торжества – шампанское… Застолье – это тосты, более теплые рукопожатия и дружелюбные знакомства.

Наш разведочный десант пополнился - буровой бригадой, водителями тракторов и «АТЛ-5». Прибыли опытные каротажники – Виктор Мунгалов и Володя Харанутов, геофизики – Евгений Алексеев и Тамара Алексеева, поварихой определилась геологиня Таня Трухина, буровой мастер – мой старый друг Юра Парфенов.  И началась совместная работа с читинцами, а осенью – расставание.

Читинские геологи уезжали навсегда. Но добрая память и благодарность читинским геологам укрепилась в душе моей за Стрельцовское, а теперь еще и новое Березовое рудопроявление, ускорившие открытие и разведку месторождения урана.

Особый поклон той первой паре первооткрывателей читинских геологосъемщиков, которые в маршруте наткнулись на радиоактивную     аномалию.

Это он – рабочий оператор-радиометрист Бочаров Н.Д. услышал тихий призывный крик урана, усиленный радиометром. Он не прошел мимо. Он остановился  и, прощупывая каждый метр, после 75 мкр/час, нашел место с радиоактивностью 375 мкр/час. Это не очень много, но геолог Бутенко Ю.Н. набрал проб и разметил первую канаву. Первый геолог по оценке аномалий Витковский В.И. вскрыл и оруденение с содержанием урана 0,23%, в том  же 1971 году!

И это не  «спецы» - это «массовики», «попутчики» при поисках     урана!

Обратите внимание, Читатель, - двадцать лет до этого на Стрельцовской зоне была такая же первая радиоактивность, которой пренебрегали долгие годы наши сосновские «спецы». И более символично – содержание урана 0,24%, которое тоже долгие годы не могло вразумить знатоков Приаргунья начать поиски и разведку на Стрельцовке, хотя, как оказалось потом – оно было средним содержанием практически всех месторождений Стрельцовского рудного поля.

Нет, нет! Читатель, это не в обиду моим сосновским соратникам. Всякое бывало.… Этот пример для того, чтобы не повторять прошлых ошибок и с уважением относиться к любому призыву  урана. А там, уж как получится.

Читинским геологам дважды поклон – за Стрельцовку и за Березовое, которое подтолкнуло к открытию Горного месторождения урана.

Разведка Березового. Поиски. Первые тропы к Горному

Разведка  месторождения «Березовое» шла успешно. Работало три буровых станка, что расширяло перспективу месторождения на глубину. Поиски велись на больших площадях, согласно проекту с применением бурения. Большие размеры буровых вышек, пригодные в степях Приаргунья в горно-таежных условиях доставляли большие неприятности – поломки, необходимость большого количества тракторов и уничтожение невинного леса.

Помогли умельцы-механизаторы.

Я предложил схему  малогабаритных вышек с поперечным расположением буровых станков и соответственно с наклоном копра в противоположную сторону хода движения вышки за трактором. Сделали по опыту северных походов узкие сани и тепляки, и стали обходиться  одним трактором при перевозках буровых вышек. Новшество переходило в другие партии. Мысль работала дальше.

Я набросал схему на листке – расположение бурового станка «НКР» на выровненной площадке вездеходного трелевочного трактора, подсмотренного у лесозаготовителей, компрессора и коробки передач от двигателя трактора, а впереди – бульдозерный нож. Назвал это сооружение «ГБА-20» (горно-буровой агрегат для картировочного бурения, для основных глубин – 20 метров). Предложил своим механизаторам, надеясь на токаря-сварщика, умельца Асламова Алексея.

Начальник мехцеха Василенко Николай и энергетик Подойницын Георгий поддержали кандидатуру на исполнение, а главный  инженер Анатолий Бессонов одобрил это «изобретение» для производства буровых и горных работ.

И чтобы вы думали, Читатель, через пару месяцев агрегат был готов и опробован в самых трудных условиях - на бурении поисковых скважин, при забуривании шпуров для проходки канав-траншей буровзрывным способом и прокладке дорог в случае скальных прижимов - для буровзрывных работ.

Забегу вперед, верховное руководство, увидев агрегат в действии, прислало группу технарей из управления для составления чертежей, а затем в центральных мастерских в течение года было сделано несколько таких агрегатов. Более того, один из них был выставлен на ВДНХ СССР и удостоен «Золотой медали».

Медали получили и мы с Асламовым Алексеем. Но я считаю – обе медали заслужил Алексей, святой умелец, геолог-работяга.

Все это приближало нас к новым открытиям – аномалиям, рудопроявлениям и даже небольшого месторождения Дусалейского, честь открытия которого надо отдать старшему геологу по поискам Николаю Федоровичу Глушакову.

При этом не забыть бы  героический и забавный случай с Женей Алексеевым, старшим геофизиком по поискам, который в одиночестве в глухомани этого месторождения внедрял новый эманационный  метод поисков – ЭТМ. И однажды упал со своих нар в палатке от … атомного взрыва, произведенного недалеко от него в буровой глубокой скважине по единой научной программе серии атомных взрывов, в том числе для уточнения формы Земли.… Как тут снова не сказать – всякое бывало!

Тем временем успешно шла разведка месторождения Березовое, но первые годы не было обнадеживающих результатов на открытие подобных месторождений.

Как старый аэропоисковик, я обратился к Бобрицкому с предложением о включении в план наших поисков аэроработ.

Он с пониманием поддержал это предложение.

В партии появился вертолет «МИ-4» с аэроспектрометрической аппаратурой, из которого вышли мои старые друзья – Сергей Дорошков, Вадим Перловский, Борис Мельник, Сережа Золотухин, Коля Колесник, Сергей Заика и Валя Иноземцев. Встреча, рукопожатия, обустройство и поиски аэрометодом.

Однако первый сезон, несмотря на большое количество аномалий, значительных результатов не дал.

Помню в геологическом отчете грустную, но значимую фразу Сергея Дорошкова:

«На наш взгляд,  причина неудач - отсутствие  четких критериев, определяющих масштабность оруденения».

Я полностью был согласен с этой мыслью, переживал, и как старый приискатель, прикидывал в уме тот «корейский лоток», в котором идет промывка золотосодержащего песка и его осаждение в уголках дна и на ворсистых углах его бортиков.

Мучил вопрос: где этот лоток? Позже в своей диссертации я дал ему научное определение – «рудоформирующий блок».

Многие годы спустя в паспорте месторождения «Горное» ведущие специалисты Сосновской экспедиции Авдеев Борис, Игошин Юрий, Пулин Виктор в графе «Геоморфологический контроль» напишут: «Рудоносные зоны выражаются отрицательными формами рельефа (микроложбинами, микрораспадками)».

В графе «Генезис» (образование месторождения) они выделят два мнения: одно мнение – «месторождение гидротермальное»; другое мнение – «гидрогенно-инфильтрационное». При этом источник поставки урана – граниты, т.е. вмещающие месторождение  породы.

Это мнение подтверждается фразой: «Возраст оруденения по изотопии свинца – от 160  миллионов лет до современного периода». Это же чудесные данные! Если это так, то крупный объект поиска – это огромный блок пород с дефицитом урана (хорошо, что Л. Берия нет в живых!).

Выходит, не надо бояться пониженных полей по радиоактивности и содержанию урана – главное, чтобы в этих полях были радиоактивные аномалии урановой природы и повышенные по радиоактивности и  содержанию урана площадные локальные контуры. Вот тут ищи!

Но первый самый крупный объект, это массив пород,  в нашем случае, гранитов – поставщик урана, который может формироваться в рудные залежи по ходу его движения в водных растворах к базису дренирования («базису эрозии»).

При этом, конечно же,  важен структурный контроль, то есть зоны наиболее легкого дренирования «уранонасыщенных» растворов (кстати, я впервые применяю этот термин. Полагаю, что он должен войти в геологические термины. Если уже вошел – это прекрасно!).

Для осаждения и формирования рудных тел служит всегда уровень застойных вод, но лучше всего – геохимический барьер, как я полагаю, со стороны кислого РН в сторону щелочного РН.

(Интересно, для пожилого читателя – эта технологическая схема работает и в организме человека. Потому что при загустении крови - это путь  к росту бляшек в коронарных сосудах, да и мозговых, т.е. ведет к инфаркту и инсульту. Пробуйте осторожно подкислять свою кровь салициловой кислотой, засасывая половину таблетки аспирина после ужина, чтобы проснуться утром живым. Простите за шуточную, но правильную концовку!).

Все сказанное по формированию рудных залежей урана в главной мере определяет «четкий критерий масштабного оруденения», о чем беспокоился Сергей Дорошков и все мы – «искатели урана».

В результате продолжающихся аэропоисков в 1976 году наметился участок в Жергоконском массиве гранитов с множеством аномалий урановой природы, первые скальные из которых тем же Дорошковым и Мельниковым были отбракованы как «породные».

Размышляя о причинах неудач и отсутствии критериев, мы по традиции шли на высокорадиоактивные аномалии и лезли всегда на водоразделы или на скалы.

Что поделаешь, «шли от незнания к знанию».

Постепенно в рекомендациях наших «летчиков» появляются предполагаемые «солевые ореолы урана» в пониженных участках рельефа и примечания – «в пределах участка возможны не только структурный контроль, но и геохимический». Выделялись наиболее интересные аномалии, к примеру, № 14, на  которой предлагались более детальные работы, чем обычно при проверке аномалий.

Открытие Горного месторождения урана

 

Все вроде шло правильно. Но шли годы. Отсутствие значимых новых открытий порождало мнение – не пора ли завершать поиски в Жергоконском массиве гранитов…

В один из таких беспокойных дней я прилетел в отряд Валентина Мельникова. Как всегда, все были в маршрутах. Я посетил на ближнем хребте рудную канаву, где побеседовал со своим северным канавщиком Геной Поповым. Он мне по-мужицки высказал  интересную мысль:

- Ну, где тут, Петрович, - на этом скальном гребешке руде быть, одна жиденькая минерализация, как на вершинах Муруна. В седловинках надо пошариться! Ну, как на Серединской зоне, помнишь?

- Как не помнить, - отвечал я, а сам думал, - толковые мужики на Руси бывают, между запоями.… Ведь прав Гена…

Вечером все отрядники грелись у костра. Оживление внес пришедший бульдозер с Березового, который я приказал направить Мельникову после первых проб с повышенным содержанием урана в солевом ореоле одной из аномалий.

Пришел Мельников. Приятно удивился прибытию бульдозера. Мне же рассудительно сказал:

- Я видел вертолет. Так и думал, Вы должны прилететь. Пока доброго, кроме тех проб, ничего нет.

Сегодня я прошел по маршруту главного геолога Валентина Константиновича (в то время Юрий Гаврилович Рогов был переведен в управление экспедиции), о котором он мне рассказал на днях, что маршрут, похоже, заключительный.… Полностью все повторилось – пустой маршрут.

Видно доканают нас. Не дадут доработать. Какую новость привезли?

Что мог я сказать ободряющего, но сказал:

«Еще поработаем. Надо солевые ореолы проследить. Вот тебе бульдозер с соляркой на санях и бульдозерист бывалый, Иван Ковалев».

Поужинали. Валентин Игнатьевич вернулся к своему маршруту:

- Знаешь, Петрович, - начал он, - какой-то червячок сосет у меня в душе. Активности по маршруту были даже высокие, но ясно – высокие кларковые содержания.… А вот по хребтику в одной пологой седловинке, вроде чуть повышение было. Пошарился – ничего доброго.

- Покажи планшет, - попросил я.

Он развернул планшет, показал маршрут и седловинку с «червоточинкой в душе».

Мне знакомы были все места аномалий и проведенных работ на них. Я показал на аномалию и место вымпела в полукилометре от седловинки – вниз по ложбине и, вспоминая слова Гены Попова, и поиски ложбинок по весенней первой зеленой траве Аркадием Кустовым на Стрельцовке, спросил Валентина:

- Червячок в душе, говоришь? А чего ему там гнездиться? Может не зря? Может, с утра пораньше двинем с тобой в эту седловинку с двумя радиометрами и… пошаримся?! Как смотришь?

- Да ты чего, Петрович? Туда идти два километра два часа! Бурелом таежный! У меня ноги длинные, но еле терпят в конце, - начал он.

Но я чувствовал, что он уже согласен – червячок доконал душу геолога.

- Решено, Валентин! С утра все по своим делам, а мы с тобой в маршрут, в твою седловину без радиоактивности, но с тихим призывом урана. Ведь не уснешь, если не решим пойти…

Он согласился, сказав, что рано утром все для нас приготовит для продолжительного маршрута.

Утром вышли. Подъем действительно был захламленный горелым и поваленным лесом. Но дошли.

- Вот эта седловина, - он достал планшет и стал ориентировать.

- Валентин, я представляю, где мы и где вымпел, и направления ложбин от седловины хребта. Выбирай – куда пойдешь ты, а я в другую сторону, - предложил я.

Он уточнил:

- Я пойду налево, а Вам – направо, - засмеялся он.- Правильно, - подтвердил я, - ты на перспективу смотришь, а я уж, как верящий в аэрометод, пойду в сторону вымпела от центра ложка, делая короткие профили через уходящую вниз долину.

Договорились о встрече часа через четыре.

Я проверил работу радиометра, надел рюкзак с мешочками для проб и брезентовым плащом. Немного постоял, любуясь горным простором, и начал свой рабочий маршрут  с первых двадцати мкр/час. Это очень низкий фон даже для задернованной поверхности гранитного массива. По ходу были колебания радиоактивности, но не возбуждающие порыть задерновку геологическим молотком.

Через час, пройдя вниз всего метров 100, я заметил повышение радиоактивности. Дальше, все выше и выше. Азарт – больше и больше. Вот и второй диапазон прибора, а вот и третий!..

Я снял рюкзак и стал рыть молотком задернованную гранитно-глинистую дресву. И чем глубже рыл, тем выше радиоактивность – явно за тысячу мкр/час. Можно было бы уже снимать с груди радиометр, на глаз была видна зеленая минерализация урана! Явно – процентное содержание!

Пишу эти строки, но если измерить мое артериальное давление, то оно и сейчас, более тридцати лет спустя, после того радостного волнения, выше нормы! Из разных закопушек я набрал этой урановой дресвы полные мешочки и продолжил детализацию рудной зоны еще метров на    двести.

Я видел даже пригорок, на котором должен быть вымпел аэроаномалии. Я знал по заключению предварительной проверки, что это россыпь повышенно радиоактивных типичных гранитов Жергоконского массива. Казалось бы,  отрицательная оценка, но опытные аэропоисковики брали пробы почвы, в которых было повышенное содержание урана. Небольшое, но было. И в рекомендациях было отмечено – «уделять внимание солевым ореолам».

Я пишу, повторяясь только для того, чтобы последующие уранщики запоминали эти значимые мелочи.

Я не заметил, как пролетело время дня. Пора идти навстречу Валентину. Благо, это всего-то двести-триста метров.… Но его нет. Значит, что-то «шарит» Валентин, догадывался я.

Вот и он. Улыбающийся, светящийся. Я вспомнил открытие Звездного на Севере и решил повторить шутку равнодушия.

- Чего улыбаешься, Валентин  Игнатьевич, - небрежно спросил я.

- Да, Вы что, Петрович! – руда гольная! Второй диапазон зашкаливает! Минерализованная дресва в мешочках! Пробуйте, мерьте!..- восклицал он, - вот только жаль, нож поломал, углубляя закопушки.… А что у Вас?

Я начал поздравлять Валентина с открытием Горного (так и назвали).

- Это уже руда, Валентин Игнатьевич. Это фронт работ для прибывшего бульдозера. Завтра с утра и направим его сюда. Задавай траншею, прослеживай, ставь электроразведку и эманационку, готовь место для скважин. Даешь Горное месторождение урана, - все больше увлекался я, глядя на его радостное лицо.

- У Вас тоже что-то в рюкзаке, покажите, - спросил он.

- Ты проверь, Валентин, у меня что-то с радиометром, - сдерживая чувства восторга - проговорил я.

Он притронулся к моему рюкзаку гильзой радиометра, начал переключать диапазоны, а потом закричал:
- Это же месторождение!

Он развязывал мои мешочки, сравнивал содержимое со своими пробами и восторгался…. Я смотрел на него тоже с восторгом и в душе произносил:

- Вот он, настоящий геолог, ходячая совесть в одиночном маршруте, которому червячок в душе не дает покоя, если есть сомнение. Вот это и есть первооткрыватель, держащий урановую руду в своих руках – первый из многих первых!

Я никогда не сбрасывал со счета бортоператора, подающего сигнал штурману – «аномалия»!

Но тому, кто нашел руду на земле и забил в набат о необходимости оценки и даже разведки, мои лучшие чувства признательности и уважения. Я пожал Валентину руку и первым назвал его первооткрывателем.

Было уже поздно. Темнело, когда мы подходили к табору. Виднелись огни костра. Но Валентин вдруг сказал:

- Не могу, Петрович, устал. Давай, чайку сварим, мы ведь забыли сегодня про еду.

Я пробовал его разубедить, но он достал банку сгущенного молока, заварку и пустую походную банку для кипячения воды. Рядом был ручеек, видимо, он усилил его желание к чаю. Чай был готов через десять минут, и мы с наслаждением восстанавливали силы, отданные редкому геологическому дню удачи.

В таборе нас ждали с обычным добрым видом и предложением ужина. Видимо, день не принес  им новых результатов.

Но когда Валентин подозвал всех к нашим рюкзакам и предложил послушать наушники, все оживились. А когда увидели содержимое мешочков, был сплошной восторг! Кто-то пожалел:

- Эх! Обмыть бы такое надо! Да нет ничего.

И это незабываемо. Тоня Масехнович показывает над своей головой бутылку коньяка. Что тут было. Все кинулись ее целовать.… А потом сидели до полуночи, вспоминая путь к урану по горным тропам и планируя завтрашний день по вскрытию рудной урановой зоны.

А Тонин коньяк, уважаемый Читатель, мы пили из бутылочной пробки, наполняя ее осторожно и передавая рядом сидящему. Тосты, как всегда, за удачу! На этот раз – за реальную красивую удачу.

Через несколько дней минералог  из ВИМСа доктор наук Андрей Андреевич Черников, ознакомившись с рудной зоной, скажет: «Несомненно – это новое крупное месторождение урана!».

Рано утром Мельников попрощался со мной и торопливо направился через нужную ему аномалию к рудной седловине, чтобы успеть встретить бульдозер. Для проходки первой рудной канавы вышел бульдозер. Его сопровождали отрядники во главе с геологом Валерием Сверкуновым.

В полдень за мной прилетел вертолет «МИ-1». Я попросил пилота пролететь по маршруту через место будущей канавы. Мы дали круг над палатками и пошли в подъем к нужной седловине водораздела.

Каково же было мое удивление, когда я увидел то место, где брал пробы. Через всю ложбину пройдена бульдозерная канава – траншея. На ее полотне прыгают люди, размахивая радостно руками.

Я открыл правую дверь и попросил пилота снизиться до предела – метров на тридцать. Теперь я видел восторженные лица и широко расставленные руки, а по цвету пород полотна – мощную, ярко-желтую рудную зону, уходящую вниз по долине в сторону аэровымпела.

Вот они, веселые удачливые первые, в первой рудной урановой канаве – Валентин Мельников, Тоня Масехнович, Саша Ширяев, Иван Ковалев на гусенице бульдозера и уверенный в себе Валерий Сверкунов. Мы сделали прощальный круг. Я показал ребятам жест рукопожатия – поздравления. Вертолет взял курс на базу партии № 140.

Несколько слов о Сверкунове Валерии Кимовиче – это самый долголетний ветеран разведки Горного месторождения урана. В самый первый сезон поисков в Чикойской стране он пришел в партию студентом-дипломником, а через год – инженером-геологом. Стал начальником отряда по проверке аномалий и поискам в районе будущего Горного месторождения, ближайшим соратником Мельникова.

Он задавал вместе с ним первую рудную канаву и долгие годы вел разведку Горного месторождения в качестве геолога.

Затем в качестве начальника партии № 140 проводил промышленные опыты по добыче урана методом подземного выщелачивания с получением невиданных в стране концентраций урана в растворах – около 1 грамма на литр!

Много лет спустя, он будет снова возвращаться к Горному месторождению на стадии подготовки месторождения к его промышленной отработке, уже в роли директора предприятия «Сосновгео».

И это правильно – кому, если не ему браться за участие в отработке месторождения испытанными методами добычи.

На этом примере можно подтвердить мнение многих геологов о том, что месторождение формируется природой, но «делается» месторождение, в его геолого-экономическом понимании, энергичными, влюбленными в свое дело людьми, поистине  геологами-работягами.

К таким работягам с полным основанием можно отнести самого Сверкунова, его друзей и соратников, с тех далеких лет разведки Горного месторождения. Это Виктор Членов, Виктор Бухаров, Юрий Сверкунов, Игорь Ляшонок, Виталий Кузнецов, Антон Зубовский, Евгений и Тамара Алексеевы, Сергей и Галина Максимовы, их друзья и соратники, которые шли дружным коллективом, протаривая тропы к урану, создавая дороги к его разведке и освоению.

Они сегодня единственные сохраняют для жизнедеятельности предприятия и жизни людей прекрасную базу-поселок в Усть-Куде, созданную когда-то с любовью начальником Центральной экспедиции, моим добрым другом Борисом Владимировичем Власовым.

Замечу и то, что подобный подвиг в годы перестройки сделал геолог партии № 324, времен разведки на Стрельцовке – Кондратюкин Анатолий, сохранив в Чите базу Сосновской экспедиции и собрав вокруг себя остатки кадров партии № 324 и Читинского геологического управления – ЧГУ.

Много ярлыков навешивают на этих решительных деловых людей необдуманно и напрасно.

Я желаю моим друзьям здоровья и долгих творческих лет.

С началом разведки Горного месторождения поисковые тропы стали зарастать. Летчики улетели в другие края. Начались будни тяжелой разведки с глубокими скважинами и подземными километровыми выработками.  Пригодилось горное оборудование партии № 32 – не зря везли заранее.

Оценивались и другие найденные урановые рудопроявления. Коллектив партии № 140 жил напряженной жизнью, радуясь окружающей красивой природе и результатам своего труда.

Моя жизнь в партии № 140, как всегда, оборвалась внезапно.

Содержание:

• «ЗАРОСШИЕ ТРОПЫ». Слово к читателю. Прощай, Колыма. Прощай, прошлое

• «ЗАРОСШИЕ ТРОПЫ». Секретная экспедиция. Уран Чары и медь Удокана

• «ЗАРОСШИЕ ТРОПЫ». Секретная экспедиция. Мой путь к урану в Стрельцовском прогибе

• «ЗАРОСШИЕ ТРОПЫ». Секретная экспедиция. Чёрные кресты на урановой Стрельцовке

• «ЗАРОСШИЕ ТРОПЫ». О геологах-работягах ... и несправедливости Родины

• «ЗАРОСШИЕ ТРОПЫ». Стрельцовка. Сентябрь 1962. Шаги к месторождению урана

• «ЗАРОСШИЕ ТРОПЫ». Новые «кресты» на стрельцовском уране

• «ЗАРОСШИЕ ТРОПЫ». О рождении Краснокаменска и "урановой жемчужины" России

• «ЗАРОСШИЕ ТРОПЫ». Главный инженер. Конкретные задачи

• «ЗАРОСШИЕ ТРОПЫ». Я урановый пенсионер. Я готов к исповеди. Эпопея урана

• «ЗАРОСШИЕ ТРОПЫ». О методах поисков урана - на опыте прошлых лет. Эпилог урановой эпопеи

• «ЗАРОСШИЕ ТРОПЫ». Приложения и фото-факты

• Расскажите об этом своим друзьям!

• «…Я знаю о своем невероятном совершенстве»: памяти Владимира Набокова
  
  Владимир Набоков родился в Петербурге 22 апреля (10 апреля по старому стилю) 1899 года, однако отмечал свой день рождения 23-го числа. Такая путаница произошла из-за расхождения между датами старого и нового стиля – в начале XX века разница была не 12, а 13 дней.
• «Помогите!». Рассказ Андрея Хромовских
  
  Пассажирка стрекочет неумолчно, словно кузнечик на лугу:
• «Он, наверное, и сам кот»: Юрий Куклачев
  
  Юрий Дмитриевич Куклачёв – советский и российский артист цирка, клоун, дрессировщик кошек. Создатель и бессменный художественный руководитель Театра кошек в Москве с 1990 года. Народный артист РСФСР (1986), лауреат премии Ленинского комсомола (1980).
• Эпоха Жилкиной
  
  Елена Викторовна Жилкина родилась в селе Лиственичное (пос. Листвянка) в 1902 г. Окончила Иркутский государственный университет, работала учителем в с. Хилок Читинской области, затем в Иркутске.
• «Открывала, окрыляла, поддерживала»: памяти Натальи Крымовой
  
  Продолжаем публикации к Международному дню театра, который отмечался 27 марта с 1961 года.
• Казалось бы, мелочь – всего один день
  
  Раз в четырехлетие в феврале прибавляется 29-е число, а с високосным годом связано множество примет – как правило, запретных, предостерегающих: нельзя, не рекомендуется, лучше перенести на другой год.
• Так что же мы строим? Будущее невозможно без осмысления настоящего
  
  В ушедшем году все мы отметили юбилейную дату: 30-ю годовщину образования государства Российская Федерация. Было создано государство с новым общественно-политическим строем, название которому «капитализм». Что это за строй?
• Первый фантаст России Александр Беляев
  
  16 марта исполнилось 140 лет со дня рождения русского писателя-фантаста Александра Беляева (1884–1942).
• «Необычный актёрский дар…»: вспомним Виктора Павлова
  
  Выдающийся актер России, сыгравший и в театре, и в кино много замечательных и запоминающихся образов Виктор Павлов. Его нет с нами уже 18 лет. Зрителю он запомнился ролью студента, пришедшего сдавать экзамен со скрытой рацией в фильме «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика».
• Последняя звезда серебряного века Александр Вертинский
  
  Александр Вертинский родился 21 марта 1889 года в Киеве. Он был вторым ребенком Николая Вертинского и Евгении Скалацкой. Его отец работал частным поверенным и журналистом. В семье был еще один ребенок – сестра Надежда, которая была старше брата на пять лет. Дети рано лишились родителей. Когда младшему Александру было три года, умерла мать, а спустя два года погиб от скоротечной чахотки отец. Брата и сестру взяли на воспитание сестры матери в разные семьи.
• Николай Бердяев: предвидевший судьбы мира
  
  Выдающийся философ своего времени Николай Александрович Бердяев мечтал о духовном преображении «падшего» мира. Он тонко чувствовал «пульс времени», многое видел и предвидел. «Революционер духа», творец, одержимый идеей улучшить мир, оратор, способный зажечь любую аудиторию, был ярким порождением творческой атмосферы «серебряного века».
• Единственная…
  
  О ней написано тысячи статей, стихов, поэм. Для каждого она своя, неповторимая – любимая женщина, жена, мать… Именно о такой мечтает каждый мужчина. И дело не во внешней красоте.
• Живописец русских сказок Виктор Васнецов
  
  Виктор Васнецов – прославленный русский художник, архитектор. Основоположник «неорусского стиля», в основе которого лежат романтические тенденции, исторический жанр, фольклор и символизм.
• Изба на отшибе. Култукские истории (часть 3)
  
  Продолжаем публикацию книги Василия Козлова «Изба на отшибе. Култукские истории».
• Где начинаются реки (фрагменты книги «Сказание о медведе»)
  
  Василию Владимировичу в феврале исполнилось 95 лет. Уже первые рассказы и повести этого влюблённого в природу человека, опубликованные в 70-­е годы, были высоко оценены и читателями, и литературной критикой.
• Ночь слагает сонеты...
  
  Постоянные читатели газеты знакомы с творчеством Ирины Лебедевой и, наверное, многие запомнили это имя. Ей не чужда тонкая ирония, но, в основном, можно отметить гармоничное сочетание любовной и философской лирики, порой по принципу «два в одном».
• Композитор из детства Евгений Крылатов
  
  Трудно найти человека, рожденного в СССР, кто не знал бы композитора Евгения Крылатова. Его песни звучали на радио и с экранов телевизоров, их распевали на школьных концертах и творческих вечерах.
• Изба на отшибе. Култукские истории (часть 2)
  
  Было странно, что он не повысил голос, не выматерился, спокойно докурил сигарету, щелчком отправил её в сторону костра и полез в зимовьё.
• Из полыньи да в пламя…
  
  120 лет назад в Иркутске обвенчались Александр Колчак и Софья Омирова.
• Лесной волшебник Виталий Бианки
  
  На произведениях Виталия Валентиновича выросло не одно поколение людей, способных чувствовать красоту мира природы, наблюдать за жизнью животных и получать от этого удовольствие.