Кинохроникёр (часть 16)

Повесть Евгения Корзуна.

Ранее:

• Кинохроникёр (часть 1)
• Кинохроникёр (часть 2)
• Кинохроникёр (часть 3)
• Кинохроникёр (часть 4)
• Кинохроникёр (часть 5)
• Кинохроникёр (часть 6)
• Кинохроникёр (часть 7)
• Кинохроникёр (часть 8)
• Кинохроникёр (часть 9)
• Кинохроникёр (часть 10)
• Кинохроникёр (часть 11)
• Кинохроникёр (часть 12)
• Кинохроникёр (часть 13)
• Кинохроникёр (часть 14)
• Кинохроникёр (часть 15)

– Я понимаю, – сказал он, – что наш герой попадает в жернова сталинской мясорубки, не он один. Об этом прямо сказала партия, признала такое явление недопустимым. Что еще можно к этому добавить? Поэтому широко развивать тему репрессий в фильме не стоит, там и без того много интересных моментов. Зачем педалировать «жареным» вопросом.

– Нет, уж позвольте, Семен Давидович, – возразил часто сотрудничавший со студией текстовик и автор многих сценарных планов. – Я здесь не вижу никакой искусственности, «притягивания за уши» или «белых ниток».

­Выдающиеся люди страны сидели за решеткой. Было допустимо, когда доктор наук работал в лагере банщиком или на лесоповале. Только вдумайтесь: геолог открывает месторождение, научно оценивает его, благодаря этому строят за шестьдесят девятой параллелью в тундре громадный город, колоссальный комбинат, может, крупнейший в мире комбинат, необходимость и значимость которого трудно переоценить. Железную дорогу, севернее которой нет на свете, а потом этот открыватель, которому, по сути дела, надо ставить памятник, приходит туда по этапу. А памятник ставят человеку, организовавшему эти самые репрессии. Главный геолог комбината – заключенный. Где это видано? Почему об этом нельзя сказать? Думаю, об этом должно напомнить всем сталинолюбам. Это не выдумка.

К слову сказать, наши коллеги кинематографисты тоже не избежали страшной участи, правда, это другая тема. А какие имена! Например, Алексей Каплер, Леонид Леонидович Оболенский, здравствующие поныне; с Оболенским я лично знаком. Снимался еще в немом кино. Работал с Эйзенштейном и Кулешовым, добровольно ушел на фронт, к сожалению, попал в плен. В результате десять лет лагерей, потом ссылка в Хакасию, работал маляром.

Нам нельзя забывать об этом... никак нельзя.

Павел Артемьевич тоже был не из храбрецов. Совать свою голову в сомнительные ситуации было не в его манере. Он ориентировался по газетам: о чем пишут, то и надо снимать, своих тем не искал. Его больше волновали практические дела.

– Сценария я не читал, но скажу, что снимать в районах Крайнего Севера тяжело. Я бывал там. По положению студия, командирующая своих работников за полярный круг, обязана снабдить съемочную группу соответствующей одеждой. Артем уже побывал в тех широтах дважды, никто даже не почесался, извините за выражение, одеть парня. В первую командировку, я знаю, Загорский давал ему свои ползунки и унты. Артем собирается ехать в третий раз и опять никто не поинтересуется, в чем парень поедет. Он же снимает не в семейный альбом, а создает летопись государства. Это не шутки. Артем москвич, откуда у него одежда для работы в Арктике? Надо об этом подумать.

Все загалдели на тему несправедливости и равнодушия к съемочным группам, отойдя от главной темы.

Софья Марковна приняла упрек Павла Артемьевича в свой адрес.

– Я как главный бухгалтер считаю, уважаемый Павел Артемьевич, что «чесаться», как вы изволили выразиться, должен сам оператор. Он высокооплачиваемый специалист... Еще государство должно думать о его одежде. Не слишком ли? Надо же знать меру.

Борис Нилович, который вел худсовет, видя намечающийся митинг, завершил словами:

– Полемики, считаю, достаточно. Можно говорить до утра. Насчет экипировки действительно надо подумать. Мы даже приблизительно не ощущаем того, что переносят наши операторы за тысячи километров от студии за полярным кругом. Это же не в соседнее село съездить. По приезде директора из Москвы обязательно поговорю об этом. Артем, а ты скажешь что-нибудь?

Артем секунду-другую помедлил.

– Буду думать о тех замечаниях, которые поступили, уверен, что все они сделаны, чтобы помочь мне справиться с картиной. Очень хорошо помню свой «путь» на Север. В первом же разговоре по приезде из Москвы в кабинете Семена Давидовича я услышал, что Слава дрейфует на льдине в Ледовитом океане с полярниками. Честно скажу, у меня дух захватило. Потом Слава прилетел и рассказал о плаванье на Ляховские острова. Это было для меня потрясающе, очень сожалею, что не все присутствующие слышали его рассказ. Я заочно «заболел» Севером всерьез. Слава, – Артем посмотрел на Станислава, – большое спасибо, ты мой крестный по северной тематике. Но вместе с тем во мне поселилось понимание, что в этом направлении должен быть свой путь, повторяться неинтересно, об этом Слава сказал, и с этим нельзя не согласиться. Когда в Норильске я наткнулся на личность Урванцева, мне показалось, что я в космосе открыл звезду, была радость и волнение. Стал собирать материал, не думая о том, будет фильм или нет. Я стал этим жить. К счастью, мечта сбывается. Буду прилагать все усилия...

Артем замолчал. Борис Нилович решил подвести итог разговора.

– Давайте примем сценарий. Он вполне приемлем к работе. Но, – главный редактор сделал паузу, поднял указательный палец, чтобы заострить внимание худсовета, – на этапе монтажа определим меру и остроту затронутой темы. Хочу сразу предупредить, что никакого педалирования, зубоскальства над трагедией тех лет не будет. Нужен серьезный, взвешенный материал. Не так часто студия прикасается к таким сложным темам. Надо постараться сделать такую картину, которая бы не легла «на полку». Если такое произойдет, вся наша работа пойдет насмарку. Пусть автор спокойно работает, не будем его дергать. Пока что мы делим шкуру неубитого медведя.

Домой Артем пришел, погруженный в нелегкие мысли. Лена это сразу заметила, ее кольнуло тревожное предчувствие – что-то случилось. Он включил телевизор, смотрел «Новости», потом еще что-то. Сели чай пить.

– Что-то случилось? – Лена смотрела на него с настороженностью.

– Случилось, – односложно ответил Артем. – Я перед тобой виноват, не знаю, как сказать, объяснить...

– Скажи...

Он оторвал взгляд от своей кружки и посмотрел на Лену. Ему было тяжело продолжать разговор, но хода назад не было.

– У меня на севере появилась дочь. Я ее видел и думаю, что она не должна повторить мою безотцовскую судьбу.

Лена наклонила голову, закрыв лицо ладонями. Они молча сидели друг против друга.

«Боже, что за судьба? – пронеслось в ее сознании, – с одним рассталась, потому что не хотел ребенка, другой уходит, потому что не могла родить».

Лена нарушила молчание, тихо спросила:

– Ты это твердо решил?

Артему было нелегко говорить, а на этот прямой вопрос ответить было невыносимо тяжко, но отвечать надо.

– Да, я понял, что не смогу оставить ребенка. Хватит моего примера. Не хочу, чтобы чужой дядя воспитывал мою дочь. Ты прости, обстоятельства сильнее меня...

Ему еще хотелось сказать, что он ее не разлюбил, что у него самого рвется сердце на мелкие кусочки. Но тут же поднималось то ощущение, которое возникло у него у кроватки, когда Ася ушла в магазин. Оно сильнее всех остальных чувств. Ему казалось, что отвернуться от дочери, беспомощной малышки, равносильно тому же, что бросить, не подать руки тонущей матери, отцу.

Лена была повержена известием Артема. О таком жизненном повороте она не помышляла никогда. В нем она была уверена, как в себе, и считала, что они накрепко едины. Что делать? Просить, убеждать, молить, кричать... Что?

Она не могла пошевелить пальцем. Только слезы самопроизвольно текли по лицу. Ее, как и тогда, парализовало, она была бессильна. Мир бесшумно рухнул, оставив в душе пустоту и отсутствие интереса ко всему... Ей казалось, что жизнь под ее биографией подвела жирную черту.

11 глава

Перед отъездом на Таймыр Семен Давидович попросил Артема зайти к нему.

– Я понимаю, что у тебя будет болеть голова о фильме, но не снять сюжет для журнала, находясь на Таймыре, было бы несправедливо по отношению к нашему журналу, да и вообще к студии. Поэтому прошу тебя снять хотя бы один сюжет.

– О чем?

– Я тебе сейчас скажу, – он сделал паузу, глядя в глаза Артема. – Нужен сюжет, в котором была бы северная фактура. Скажем, сюжета о педагоге бальных танцев снимать не надо. Такой сюжет можно снять и здесь в любом Дворце культуры. А вот сюжет, в котором бы проглядывался Таймыр, здесь не снимешь. Понимаешь?

– Вполне. Я приеду, осмотрюсь и постараюсь что-нибудь найти. Звонить вам?

– Если есть северный колорит, не надо, я тебе всецело доверяю.

Съемочная группа на фильме по приказу состояла из четырех человек. Кроме автора-оператора Артема и его ассистента Валеры были звукооператор Володя Сергеев и директор фильма Олег Шмулевский. Володя Сергеев пока остался на студии, прилетит, когда в нем появится необходимость. Вылетели втроем.

Артем с Олегом занялись организационной работой, а Валера был отправлен в библиотеку полистать газету «Заполярная правда», найти подходящую тему для сюжета в киножурнал. Артем объяснил Валере характер темы, чтобы он на другие не обращал внимания.

Валера был счастлив и горд, что такую ответственную и интересную работу доверили ему. Он, что называется, «рыл землю рогом». Тщательнейшим образом просматривал и прочитывал разную информацию и статейки на местные темы, понравившиеся подробно конспектировал. В одной из последних газет наткнулся на проблемную статью.

Научный сотрудник исследовательского института Крайнего Севера, изучающего флору и фауну, писал о возникшей проблеме на Таймыре.

В результате хозяйственной деятельности человека, рассказывалось в статье, нарушилась сложившаяся тысячелетиями миграционная система дикого оленя. Проложенный газопровод пересек пути следования этого животного и тем самым остановил ход оленя. Тысячи голов дикаря столпились перед трубой, боясь к ней подойти. Труба лежала на довольно высоких опорах. Под ней вполне мог проехать даже автокран, так что любые животные свободно могли пройти под трубой. Но это сооружение было непривычно для оленей, и они под трубу не шли, боялись. Громадное стадо съело весь имеющийся на этой территории ягель. Начался голод, и, как следствие, вот-вот начнется массовый падеж. Ученый задает вопрос: «Что можно сделать, как избежать экологической катастрофы?»

Валера сразу сообразил, что тема – то, что надо. Лучше трудно что-нибудь придумать. Он записал фамилию автора статьи, спросил, где находится институт, и пошел туда. Автор был тут же найден, он рассказал, что буквально на днях они с коллегой вылетят на место массового скопления дикаря, что вертолет уже оплачен. Валера записал телефон ученого и помчался в гостиницу, не чуя земли под ногами.

Артем был приятно удивлен прыти своего молодого помощника. Тема действительно была стоящая. Ничего подобного на студии не снимали, да и не могли снимать, потому что проблема только что возникла и была злободневной.

Он позвонил в институт, расспросил все подробно. Есть ли возможность слетать вместе с учеными? Оказалось, что такая возможность есть. Они были даже рады, что это событие получит общественный резонанс.

– Готовь камеру. Берем на пролеты сто метров, больше не надо. В среду выезжаем на машине института, они рассчитывают вернуться в тот же день обратно. Потом подснимем их в институте – карты с отмеченными миграционными путями, у них есть масса фотографий за многие годы, судя по всему, материал можно собрать интересный.

Артем подумал, что желания Семена Давидовича сбываются быстро. Да и самому хотелось разделаться с просьбой редакции, чтобы не отвлекаться от работы над фильмом.

Он дал задание Олегу, что нужно сделать, пока они с Валерой будут заниматься сюжетом. Позвонил соседке Аси и сообщил, что в пятницу появится у нее. Они еще зимой договорились, что он будет иногда звонить на телефон соседки, где Ася переодевалась в день рождения, а та – передавать весточки от Артема.

Вертолеты в порту базировались чуть в стороне от больших пассажирских лайнеров. Вокруг вертолета ходили механики, заправщики. Появился командир. Он с картой подошел к представителям института. Артем взял камеру и снял, как они на фоне повисших лопастей машины уточняют место, где скопился дикарь. Подошел бортмеханик. Командир показал расстояние, которое надо будет преодолеть, и определил работу на месте.

– Придется дозаправляться, – определенно сказал тот.

– Что, возвращаться для дозаправки? Это сколько концов – туда, сюда, на это нужно время и горючее.

– Ну, а ты как хотел?

– Нет, так дело не пойдет. Давайте возьмем с собой бочку керосина, там сядем и дозаправимся. Что же мы будем мотаться?

– Можно и так.

Бортмеханик пошел организовывать запас горючего.

(Продолжение следует.)

• Расскажите об этом своим друзьям!