Кинохроникёр (часть 13)

Повесть Евгения Корзуна.

Ранее:

• Кинохроникёр (часть 1)
• Кинохроникёр (часть 2)
• Кинохроникёр (часть 3)
• Кинохроникёр (часть 4)
• Кинохроникёр (часть 5)
• Кинохроникёр (часть 6)
• Кинохроникёр (часть 7)
• Кинохроникёр (часть 8)
• Кинохроникёр (часть 9)
• Кинохроникёр (часть 10)
• Кинохроникёр (часть 11)
• Кинохроникёр (часть 12)

После съемок Артем зашел в партком. Цветы были доставлены и стояли в ведре с водой. Он попросил Юрия Степановича самому вручить букет, а не передавать его друзьям.

Ася жила в «малосемейке». Сергей поставил свет. Съемки дня рождения начались с приготовления стола. Потом Артем стал подсматривать разные детали. На стене несколько книжных полок, на них череда книжного разнобоя. Вот Булгаков – ранние рассказы, Андрей Платонов – «На заре туманной юности», Валентин Катаев – «Святой колодец» и «Трава забвения», рассказы Юрия Нагибина. К своему удивлению, несколько небольших томиков стихов древней поэзии Китая, японские трехстишья хокку и газели Амира Хорсова Дехлеви.

«Она, наверно, филолог» – заключил Артем, – надо спросить.

Аси в комнате не было, стол готовили подруги.

– А где Ася? – поинтересовался Артем.

– Она в соседней квартире, марафет наводит, тут неудобно, скоро будет.

Стол был готов, гости в сборе. Появилась Ася. Артем не мог отвести глаз. Перед ним стояла светская дама в «голливудском» наряде, который был ей подстать, и который, что не мало важно, она, чувствовалось, умела носить.

Сергей догадался включить свет, и это Артема привело в «чувство». Он понял, что «это» надо снять. В этот момент открылась дверь, в комнату вплыл красивейший букет роз, за ним вошел Юрий Степанович. Все ахнули. Артем с букета перевел объектив на лицо Аси. Оно вспыхнуло изумлением, восторгом, неожиданной и непередаваемой словами радостью. Такое состояние может передать только «документ». Артем был начеку. Секретарь парткома протянул букет, что-то, по долгу службы, говорил. Все не отрывали глаз от роз. Юрий Степанович, расчувствовавшись, поцеловал ее в щеку. С букетом в руках Ася повернулась к гостям, в эти минуты она выглядела просто обворожительной. Артем сделал два шага в сторону, не останавливая хода камеры, и продолжал снимать через спины гостей восторг Аси.

– Это подарок от парткома, хоть ты и не член партии – сказал секретарь, – второй, от порта – у тебя, Ася, в честь почти юбилея еще два дня выходных.

– Все, не сговариваясь, закричали «ура!»

Шумно сели за стол. Стали разливать для первого тоста. С бокалом поднялся Юрий Степанович.

– Не думал, не гадал, а попал почти на юбилей Аси Николаевой нашей крановщицы, уважаемой всеми товарищами, работающими рядом с ней, и просто красивой женщины. Как-то все неожиданно получилось. Могли бы и пропустить славную дату – чуть больше четверти века! Я хочу при всех поблагодарить кинооператора Артема Петровича, который «подтолкнул» меня принять участие в сегодняшнем празднике. Асе оставаться такой же красивой и `обаятельной.

Выпили.

Артем снял несколько планов, когда все вместе чокались бокалами, улыбки, общение, красивую именинницу с бокалом, и отложил камеру, считая съемку завершенной. Сергею дал знак выключить свет. Они присоединились к гостям.

Через какое-то время пришла машина, посланная диспетчером порта. Сергей забрал аппаратуру и уехал в гостиницу.

Застолье продолжалось, Артем чувствовал легкий хмель. Зазвучала музыка, кто-то вышел покурить, кто-то, не обращая внимания на окружающих, увлекся беседой, доходившей до спора. Артем подошел к Асе, пригласил потанцевать. Она положила руку ему на плечо, пальцы чуть касались его шеи. Он тихонько губами тронул ее мочку. Получился молчаливый диалог двух людей.

Потом они вернулись за стол. Артем налил шампанского.

– Давай, выпьем за тебя... за мечты! За то, чтобы помаленьку сбывались, – они выпили, – ты филолог? – спросил Артем ни с того ни с сего.

– Как ты догадался?

– Мне в парткоме сказали, что у тебя высшее образование. Я глянул на книжную полку, мало кто из среднего читателя интересуется древней поэзией, а у тебя, я смотрю...

– На филологический я поступала с маминого посыла. Она у меня библиотекарь. Пошла с желанием, училась с удовольствием. Люблю слово, читать. Еще в институте на учебной практике поняла, что школа – не мое... совсем не мое. Там никогда работать не буду. Идти в библиотеку тоже не хотелось. Что делать? Приехала сюда по распределению в школу, к моему счастью большой надобности во мне не оказалось, и меня отпустили на все четыре стороны. Газетчик из меня тоже бы не получился. Подвернулись курсы крановщиков. Смешно? Думала, как узнают, что я закончила пединститут, не возьмут. Я сначала свое образование скрыла. Потом, когда уже работала на кране, кто-то сказал, но я прилежно работала и работаю. Какая им разница? Литературу можно любить, работая где угодно. Правда?

– Конечно.

– У нас иностранную литературу читал довольно молодой профессор. Он любил древнюю поэзию. Приносил антологию древнеперсидской поэзии и с восторгом читал нам газели, рубаи. Не оставлял без внимания китайскую любовную лирику, японское пятистишие – танка и трехстишие хокку. На курсе началась повальная «эпидемия». Все «болели» древней поэзией, доставали книги, учили на память. Прочту, если не против, – она взглядом «спросила». Артем кивнул, мол, читай.

– Вот Басе:

Прощальные стихи

На веере хотел я написать –

В руке сломался он.

***

По горной тропинке иду.

Вдруг стало мне легко.

Фиалки в густой траве.

– А это Исса:

Наша жизнь росинка,

Пусть лишь капелька росы

Наша жизнь – и все же...

– Я время от времени перечитываю стихи древних авторов. Они никогда не надоедают, одни и те же строки имеют свойство открывать все новые и новые впечатления. Вот послушай газели Амира Хорсофа:

Туча льет на землю слезы, благодатный дождь,

Плачет сердце: ты сегодня от меня уйдешь,

Каждый плачет одиноко: туча, я и ты,

Облетят моей надежды робкие цветы.

– Правда, мудро? Эти слова и сейчас жизненны, все в человеке повторяется, сколько бы времени ни прошло.

– Согласен с тобой и с Хорсофом...

Артем не предполагал встретить в крановщице человека, знающую литературу, древнюю поэзию, как-то все вместе не вязалось.

Пировали допоздна, надо было расходиться. Ася тоже оделась, вышла проводить и немного подышать свежим воздухом. Шли сначала большой компанией, но постепенно компания таяла, расходились по домам. Ася остановилась, попрощалась с оставшимися. Потом взяла Артема под руку, попросила:

– Проводи меня.

Они побрели обратно.

В гостиницу Артем пришел утром. Аппаратура была собрана, готовая к отъезду. Поезд отправлялся в конце дня. Артем после почти бессонной ночи решил поспать.

– Серега, ты позвони диспетчеру, попроси машину для отъезда на вокзал и поблагодари его за помощь в съемках, добро?

Самолет уносил Артема с Земли, оставившей в душе мощный след. Было ощущение, что за короткое время произошло много значимых событий. Сверкнула молнией встреча с Асей, ярко и неожиданно. Она не обольщала и не кокетничала, наверно, очень соскучилась по мужской ласке. Красивая женщина, крановщик-филолог. Нарочно не придумаешь, но оказалось жизненной правдой.

«Меня никто не неволил, – рассудил Артем, – это не назовешь любовью, скорее вспышка симпатии, восторг от перевоплощения крановщицы в неглупую стильную даму. Сколько таких историй слышал в институте. Встречаются, расстаются, вновь увлекаются. У кого-то такие встречи проходят, не оставляя следа. Другие несут в душе страдания и остаются в памяти на долгие годы. Наверно, так устроена жизнь. Никогда не предполагал, что случится со мной такая яркая встреча. Но все равно, Лена как была вершиной моих чувств, так и остается. А это случилось словно не со мной, хотя, на самом-то деле, со мной и ни с кем другим. Странно...»

Словно в машине времени побывал в тридцатых, сороковых и пятидесятых годах. Артем шкурой почувствовал холод и жестокость тех лет. Увидел дороги, по которым гоняли на работы серые конвои обреченных людей без имен и фамилий, с похожей судьбой, пришитыми на спинах номерами. Они, время от времени, мерещились ему, идущие в метели вдоль снегозащитных щитов, как наяву, живые. Среди них, наверно, были ученые, писатели, работяги, военные и такие, как его отец.

«Обязательно надо написать заявку на фильм о Николае Николаевиче Урванцеве», – напутствовал себя Артем. Обо всем надо обстоятельно подумать, взвесить. Он чувствовал, что встревожил глубинные, нетронутые струны души. В нем что-то шевельнулось, казалось, что уезжает отсюда немного другим человеком. Калейдоскоп разных мыслей и впечатлений царил в его сознании.

Сначала летели до Красноярска, пришлось ночевать, домой добрались в конце следующего дня. Артем попросил завести его домой, а Сергея отправил на студию с вещами.

– Материал надо сдать в обработку, может, с утра запустят. Завтра можешь не приходить. Если после обработки будут технические нарекания, надо будет камеру к Исаию Соломоновичу.

– Понятно...

Это была первая долгая разлука с Леной. Колотилось сердце, волнение выплескивалось через край. Артем открыл двери. Он ничего не видел, кроме ее глаз, они обнялись и вдыхали друг друга. Такие секунды жизни и определяют, наверно, счастлив человек или нет. Это было счастье!

На следующий день Артем появился на студии. Первое, что бросилось в глаза – пустое кресло, где обычно сидел Загорский. Его портрет с черной ленточкой висел на стене. Сколько всего произошло, пока он отсутствовал...

Появился Зиновий Зиновьевич. Он не выговаривал буквосочетание «зд».

– Траствуй, Артем, с приездом! Видел твои сюжеты. «Нефтяники Таймыра» – потрясающий колорит, фактура севера передана «до озноба», там можно снять великолепную картину!

Артем посмотрел на портрет Загорского. Василий Семенович на этот раз молчал. А кажется, вот сейчас взорвется и рявкнет: «Зяма, поезжай и сними!».

Артем поднялся в редакцию к Семену Давидовичу.

– О... о, северянин! Рад видеть! Садись, рассказывай.

– Я не скажу ничего нового. Работать на Севере тяжело, но не откажусь. Когда преодолеваешь нешуточные трудности, появляется ощущение уверенности в себе, а может, даже потаенная гордость, что это одолел, в общем, мужиком себя чувствуешь.

Привез два сюжета. О художнике, представителе малых народов Крайнего севера и «Заполярный морпорт» – тоже кинопортрет.

– Прекрасно, все кстати! Ты поработал неплохо, с высокой отдачей. Сюжеты колоритные, серьезные, никакого мелкотемья. Все, что снял, принято с отличной оценкой, по первой группе оплаты. Мы понимали, работать в таких условиях тяжело. Какое впечатление от поездки?

– Очень сильное и не только от экзотики. Там много материала, к которому студия еще ни разу не прикасалась, – Семен Давидович хотел, видимо, возразить, но Артем предупредительно приподнял ладонь. – Я не в качестве упрека, всему свое время... Хотелось бы написать заявку на фильм-портрет о Николае Николаевиче Урванцеве, главном геологе Арктики. Колоссальная державная личность! Да и судьба, как тяжелая ноша, но на редкость интересная...

– Понимаю... эту тему еще надо будет «пробивать», – Семен Давидович, отвернувшись от собеседника, взглянул в окно, как будто что-то прикидывая, – не так все просто...

Приемка сюжетов была назначена через несколько дней, Артем северного материала до этого не видел. Он все время ловил себя на мысли, что не хватает Василия Семеновича, ему было бы интересно посмотреть, что там наваял молодой оператор.

Артем, сидя в зале, с волнением ждал очереди показа своих сюжетов. Сначала пошел сюжет о художнике. Он выделялся среди прочих экзотикой севера. Неплохо удались портреты ребятишек, облепивших приехавшего художника. Портрет деда, строившего нарты. Северные пейзажи, снятые с хорошим светом. В общем, за сюжет Артему было не стыдно. Приняли с хорошей оценкой.

(Продолжение следует.)

• Расскажите об этом своим друзьям!