Историк: понятие «фальсификация истории» — очень размытое! |
14 Июня 2020 г. |
В Госдуму внесены два идеологических законопроекта, на первый взгляд связанных по смыслу. Но только на первый взгляд. Один, по-видимому, является запоздалым ответом на прошлогоднюю резолюцию Евросоюза, которая объявила советско-германский пакт Молотова — Риббентропа причиной Второй мировой войны и, таким образом, приписала Советскому Союзу (и Российской Федерации как его единственному официальному преемнику) половину вины Третьего рейха перед человечеством. Второй законопроект идёт прицепом в тени первого и запрещает отождествление нацизма и большевизма не только в их внешней политике, но и во внутренней, то есть ограничивает граждан в оценке собственной истории. Отделить зёрна от плевел помог кандидат исторических наук Юрий Никифоров, доцент Московского педагогического государственного университета, начальник научного отдела Российского военно-исторического общества. — Первый из двух законопроектов, о которых мы будем говорить, отменяет постановление Съезда народных депутатов СССР 1989 года. Напомним: оно осудило секретный протокол пакта Молотова — Риббентропа, разделивший сферы влияния СССР и рейха в Восточной Европе. Казалось бы, дела давно минувших дней, но своей прошлогодней резолюцией Евросоюз оживил эту тему. Никаких новых исторических сведений Евросоюзом обнаружено не было (да и откуда бы им взяться?), так что его резолюция — чистой воды политика. Политическое пакостничество вроде санкций. — Безусловно, это политика. Можно принять вызов и поиграть в эту игру, отыскивая причины Второй мировой. Почему бы не объявить спусковым крючком войны Мюнхенское соглашение (соглашение 1938 года между Германией, Италией, Великобританией и Францией, которое обязало Чехословакию отдать немцам свою землю — Судеты. — Прим. ред)? Именно за счёт присоединения военно-экономического потенциала Чехии Гитлер сумел дополнительно вооружить значительное число дивизий и бросить вызов Польше, Франции, Великобритании — иными словами, бросить немецкий меч на чашу весов. До Мюнхена немецкие генералы считали, что Германия в случае войны продержится не дольше двух недель, ведь нужно в необходимом объёме производить боеприпасы, горючее. Поскольку горючего, что производилось в Германии, Гитлеру не хватало, ему критически значимо было поставить под контроль Румынию — и она «легла под него» именно в результате Мюнхенского соглашения, когда стало ясно: Англия и Франция не собираются защищать малые страны Европы. Особый цинизм Мюнхенского соглашения выразился в том, что его даже не понадобилось засекречивать. Стороны продиктовали ультиматум чешскому правительству и принудили его согласиться. Коллективно принудили. Тогда как, заметьте, СССР не принуждал поляков принять условия Германии и Германия не принуждала Прибалтику принять условия СССР. Идея, что сильные имеют право диктовать условия слабому и нарушать его суверенитет, в предвоенное время проявилась главным образом именно в Мюнхене. Кстати, взгляните на американские учебники истории. Например, на учебник, по которому сдаётся экзамен на получение гражданства США. Мюнхенскому соглашению посвящён целый раздел как важнейшему событию предвоенного периода, а советско-германскому пакту уделена одна строчка. Из подобной литературы становится ясно, что для иностранных специалистов, в том числе американских, вся эта болтовня о решающей роли пакта так же смешна, как и для нас. Обратите внимание на позицию Германии: её министр иностранных дел заявил недавно, что вина за развязывание войны — на Третьем рейхе. У немцев другая, нежели у прочих европейцев, культура коллективной памяти: они знают, что их разгромили русские, и знают, почему. — Одобряете ли вы силовое присоединение восточноевропейских территорий к СССР перед Второй мировой? — Вглядываясь пристально в обстоятельства этих территориальных приобретений, мы понимаем, что... — Вернули своё? — Нет, логика другая. Зачем Советскому Союзу понадобились эти территории? Там не было ничего, что могло бы послужить на пользу строительства социализма. Польза одна: выдвижение вперёд будущего фронта, соприкосновения с гитлеровскими армиями. Кстати, и советско-финская война вызвана теми же соображениями, причём эти соображения согласуются с расчётами Генштаба Российской империи, сделанными в годы Первой мировой войны. Генералы обращались к царю с тем, чтобы в случае отделения Финляндии за Россией обязательно остался бы полуостров Ханко — иначе Петербург окажется беззащитен перед любым нападением с Балтийского моря (в результате советско-финской войны СССР получил в аренду на 30 лет южную часть полуострова для создания военно-морской базы. — Прим. ред). — Любая агрессия везде оправдывается оборонительными целями: не существует министерств атаки, только министерства обороны. В данном случае оборонительная логика действительно выглядит убедительной — для нас. Но если мы вступаем в полемику с Европой, особенно с Восточной Европой, то... — То сила российской позиции вот в чём. Любое непредвзятое знакомство с текстом секретного протокола убеждает: его формулировки настолько расплывчаты, что не предписывают сторонам ничего конкретного. Никаких обязательств секретный протокол на стороны не налагал. Это хорошо видно по попыткам гитлеровцев подтолкнуть Сталина к войне, которые они стали предпринимать сразу же после своего нападения на Польшу 1 сентября 1939 года. Уже 3 сентября, получив известие о вступлении в войну Англии и Франции, немцы отправили депешу в Москву, а через четыре дня — ещё одну депешу. Мол, не считает ли нужным советское правительство что-то предпринять в своей зоне интересов? Сам факт этих немецких зондажей указывает: ни Гитлер, ни Риббентроп не были уверены, что Сталин что-то предпримет в связи с германо-польской войной. Из секретного протокола не следовало, что СССР обязан ввести войска в Польшу или куда-нибудь ещё. Сталин принял решение о вводе войск лишь тогда (через 16 дней после Гитлера. — Прим. ред), когда стало ясно: во-первых, военный разгром Польши неизбежен, и, во-вторых, Гитлер готов забрать её территории целиком. — Съезд народных депутатов СССР в 1989 году решил иначе — мол, была делёжка. Согласны ли вы с утверждениями, что тем самым съезд намеренно предопределил выход Прибалтики из состава СССР? — Конечно, согласен. Правда, остаётся неясным, был ли тем самым предопределён распад СССР. На склоне лет Яковлев выставлял себя сознательным борцом с коммунизмом, дескать, он всегда стремился к развалу Советского Союза. Но я бы не спешил верить ему на слово. Возможно, они с Горбачёвым отпустили прибалтов ради улучшения отношений с США, и дальше их планы пока не заходили. Историкам в этом ещё разбираться и разбираться. — Поддерживаете ли вы намерение отменить постановление съезда? — Поддерживаю, но строго в той форме, которая предложена в законопроекте, — просто отменить постановление, объявить его недействующим. Самое опасное, если наши народные избранники возьмутся сочинить нечто вроде того же постановления, но с обратным знаком, то есть попытаются дать оценку историческим событиям и предписать стране некий правильный взгляд на них. — А зачем, собственно, отменять? Просто из любви к истине? — В исторической политике Россия должна занять более наступательную позицию по целому ряду вопросов. А не переживать о том, приедет ли к нам на Парад Победы американский президент. Пора изжить нашу ментальную зависимость от того, что про нас скажут на Западе. — Но ведь отмена как раз и будет означать оглядку на Запад. Своей резолюцией Евросоюз спровоцировал нас — и, похоже, мы поддадимся на провокацию. — А я думаю, что наоборот. Отмена подчеркнёт наше право на суверенное прочтение собственного прошлого, отказ от тенденциозной трактовки этих событий в угоду западной точке зрения. А вот постановление съезда, про которое мы говорим, было, напротив, уступкой нашим западным «партнёрам» и не опиралось на широкое общественное согласие внутри страны. — Насчёт «наступательной позиции»: вот мы и подобрались ко второму законопроекту. В нём предложено дополнить УК статьёй «Фальсификация исторических фактов о причинах и итогах Второй мировой войны». Его вы тоже поддерживаете? — Нет, этот законопроект я бы не поддержал. У нас в УК есть статья «Реабилитация нацизма», и состав преступления в ней сформулирован чётко. (А именно: «Отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, совершённые публично». — Прим. ред) Почему этого недостаточно? — Есть догадки почему. Законопроект вводит в УК новое преступление: «Распространение сведений о тождественности официальной политической идеологии СССР и нацизма». Похоже, наши святые чувства, связанные с Великой Отечественной войной, хотят использовать для того, чтобы ограничить нам критику не только внешней, но и внутренней политики большевиков. — Я не стал бы формулировать так прямолинейно, как вы, но в главном соглашусь. Само это понятие — «фальсификация истории» — очень размытое. Как только возникнет какой-то регулятивный инструмент для определения правых и виноватых в спорах по поводу нашей истории — исторической науке наступит конец. Это убьёт её. Любые мемориальные законы — удел слабого. Удел тех, кто вынужден прибегать к языку силы для утверждения своей точки зрения. А позиция России по Второй мировой войне не нуждается в этом, потому что соответствует исторической правде. Силовые инструменты нужны для того, чтобы защищать от вандализма, от святотатства, когда речь идёт об оскорблении наших могил, памятников, ритуалов. Но защита правды от лжи — дело всего гражданского общества, и у нас достаточно образованных людей, способных постоять за себя в информационной войне. Законопроект предполагает, что мы не в состоянии разобраться в собственной истории, — это неправильно. Другое дело — факты, установленные судом. В нашем случае — Международным военным трибуналом в Нюрнберге. Чтобы их опровергнуть, нужно делегитимизовать весь процесс. Чем, собственно, и занимаются сейчас те восточноевропейские политики, кто уравнивает сталинизм и гитлеризм, Германию и СССР.
|
|