«Разоблачение фальсификатора и изготовленной им фальшивки неизбежно» |
21 Апреля 2015 г. |
У 70-летия Победы в Великой Отечественной войне своеобразный информационный фон, связанный с дискуссией о фальсификации истории. Директор Государственного архива РФ, доктор исторических наук СЕРГЕЙ МИРОНЕНКО убеждал корреспондента газеты "Ъ" ВИКТОРА ХАМРАЕВА не смешивать исторические события с сиюминутными политическими соображениями. — Много ли в истории войны документальных пробелов, из-за которых и возникают разные трактовки одних и тех же событий? — Пробелов достаточно, и немало остается еще сокрытым. Но за последние годы рассекречено огромное количество документов. Работники архива МО в последние годы делают колоссально много, чтобы узнать, что произошло с солдатами и офицерами, судьба которых до сих пор неизвестна. В картотеке неизвестных еще недавно было 2 млн судеб. — Отчего начало войны оказалось все-таки внезапным для Советской армии? — Министерство обороны рассекретило много документов предвоенного периода. Они, в частности, опровергают версию, по которой к нападению якобы готовился Советский Союз, а Гитлер 22 июня 1941 года лишь нанес превентивный удар. Не было таких планов у советского руководства. Да и 200 германских дивизий расположились тогда у советской границы, очевидно, не из предупредительных целей. Нашей разведке о скоплении войск противника было известно и о точной дате нападения — 22 июня. Сохранилось в архивах донесение Иосифу Сталину, которое направил ему нарком госбезопасности Всеволод Меркулов. Нарком назвал дату, сославшись на сообщение информатора — нашего агента в штабе люфтваффе. И Сталин собственноручно накладывает резолюцию: "Можете послать ваш источник к *** матери. Это не источник, а дезинформатор". — Почему Сталин не поверил своей разведке? Доверял пакту о ненападении? — Он не мог себе представить, что Германия после поражения в Первой мировой снова решится воевать на два фронта. Так что война, думаю, была внезапной прежде всего для товарища Сталина. А когда 28 июня пал Минск, у Сталина наступила полная прострация. Когда Сталина нашли на "ближней даче", бледного, подавленного, услышали от него замечательные слова: "Ленин оставил нам великую державу, а мы ее просрали". — Как бы ни относиться к культу личности, но личность Сталина в тот момент, очевидно, укрепляла дух народный. — Не стану спорить. Но дух народа и армии, думаю, более всего укрепило то, что отстояли Москву. — А как же 16 октября 1941 года? — В тот день действительно паника была чудовищной. Сняли все заградительные отряды, и москвичи уходили из города пешком. По улицам летал пепел: жгли секретные документы, ведомственные архивы. В Наркомате просвещения сожгли в спешке даже архив Надежды Крупской. На Казанском вокзале стоял поезд под парами для эвакуации правительства в Самару (тогда Куйбышев). Но Сталин остался в Москве и вел себя мужественно. Споры историков будут всегда. Но проблемы — те же разговоры о фальсификациях — начинаются, когда спор выходит за рамки профессионального круга. И тогда историческое событие трактуется зачастую из сиюминутных соображений политической целесообразности. К примеру, пакт Молотова--Риббентропа — что это такое? — Советско-германский договор о ненападении, который позволил СССР оттянуть начало войны, чтобы провести перевооружение армии. — Таким он в обществе и воспринимался, когда подписывался в августе 1939 года. А позже, во времена перестройки, общество узнало, что вместе с пактом был подписан протокол о фактическом разделе территории Польши между Германией и Советским Союзом. СССР присоединил также три прибалтийские республики, другие территории. Подписав договор с Германией, мы получили общую с ней границу, которой не имели до 1939 года. Латвия, Литва, Эстония, Польша — они были для нас фактически буферными государствами. Какими бы слабыми ни были у них армии, но они в случае агрессии обеспечили бы нам неделю, а то и две, и не было бы этого "внезапного нападения". Советско-германский пакт 1939 года — ошибочный, как и вся политика умиротворения агрессора, которой следовали в 1938 году и Эдуар Даладье, и Невилл Чемберлен. — Советский Союз умиротворял Гитлера? — А как же! Советский Союз поставлял в Германию зерно, мясо, молоко, нефть, эшелоны с редкоземельными элементами. Все это вело к эскалации войны. Пакт Молотова--Риббентропа — это стратегическая ошибка, если не сказать преступление советского руководства и лично товарища Сталина. Выполняя договор, СССР укреплял армию своего врага. К сентябрю 1941 года количество наших солдат, оказавшихся в немецком плену, сравнялось со всей довоенной регулярной армией. Еще первые месяцы войны были страшны тем, что Советская армия не отступала – наши войска бежали. Темпы наступления немецких войск были ошеломляющими. В первые месяцы войны, судя по открытым данным МО, армия в бегстве бросила несколько миллионов винтовок, которые нужно было потом восполнить. Но мы не жили в то время. Я не могу взять на себя роль внешнего беспристрастного судьи. — Гитлеровцы захватывали территорию СССР, обещая советским людям освободить их от большевистского ига. Но народ сплотился вокруг большевиков. — Антисоветские настроения были сильны: коллективизацию и 1937 год еще никто не забыл. Потому Гитлер был уверен, что СССР не устоит. Но тот, кто приходит с миссией освободителя, ведет себя совершенно иначе с людьми на оккупированных территориях. Немцы славян не считали за людей. И потому, обнаружив колхозный строй, не стали его отменять. Система оказалась удобной: позволяла отнимать у селян все, что они вырастили, и отправлять в Германию. А потом начали людей вывозить для принудительного труда. И получили немцы антифашистское подполье, как "Молодая гвардия" в Краснодоне, и партизанскую войну. — Но возникла и Русская освободительная армия — две дивизии под командованием генерала Красной армии Андрея Власова. — РОА толком не повоевала по той же причине: славян, русских не считали за людей. Война уже шла к концу, когда Гиммлер предлагал Гитлеру бросить на Восточный фронт эти две дивизии. Гитлер отказался, потому что был уверен, что им доверять нельзя. Стенограмма той беседы скоро будет опубликована. — Может, это естественное недоверие к предателю? — С предательством не все так просто, как вам кажется. К тому моменту, когда его 2-я ударная армия в апреле 1942 оказалась загнанной на болота у Лисьего Носа, Андрей Власов был лучшим комдивом Красной армии. Он был награжден орденом Ленина за оборону Москвы. Это факт. Войска с болот можно было вывести через небольшой перешеек. А от Власова требовали выводить в первую очередь технику. Требовал Клим Ворошилов, тогда и были им сказаны эти слова — "солдат бабы нарожают". Генерал остался с солдатами в окружении, вскоре сдался в плен. А дальше произошло то, что произошло. И это тоже факт. История — безжалостная наука. Из тех военных, кого освободили из немецких лагерей, в ГУЛАГ отправили меньше 10%. Остальных проверили, вручили оружие и отправили на фронт. Отношение к плену как предательству закладывалось с первых дней войны под общую установку — "победа или смерть". Окончательно укрепилось это отношение после того, как Сталин отказался поменять своего сына Якова, оказавшегося в немецком плену, на фельдмаршала Паулюса, взятого в плен в Сталинграде. — Как понять, что весь тот период, который мы называем Великой Отечественной, остается для Запада неизвестной войной? В некоторых странах считают победителями американцев. — У историков вопроса о победителях не возникает. Настоящий историк всегда докопается до истины. Тем более в нашей бюрократической стране, где один документ зарегистрирован во множестве мест. Фальсифицировать документ можно, но разоблачение фальсификатора и изготовленной им фальшивки неизбежно.
Источник: Виктор Хамраев, Газета "Коммерсантъ" №69 от 20.04.2015, стр. 4
|