Не было бы Гитлера, не было бы Второй мировой войны?

Как опыт XX века изменил наше восприятие войны? Исчезнут ли со временем крупномасштабные вооруженные конфликты? Что представляют собой войны XXI века и существуют ли эффективные способы их предотвратить? Джон Мюллер в своей книге «Пережитки большой войны» обращается к истории войны, чтобы обосновать на первый взгляд парадоксальный вывод: война как политический инструмент стремительно устаревает. Ниже представлен небольшой фрагмент книги.

Вторая мировая война как катализатор антивоенных настроений

В середине прошлого тысячелетия благодаря формированию в Европе организованных армий и сил правопорядка и ставшему следствием этого возникновению упорядоченных государств война в определенной степени была поставлена под контроль. Однако европейцы по-прежнему считали ее естественным, неизбежным и зачастую желанным фактом реальности. Травма, нанесенная Первой мировой, побудила европейцев задействовать уже имеющиеся механизмы контроля над войнами, дабы полностью исключить войну как институт из международных отношений.

После Первой мировой развитые страны участвовали в войнах четырех типов. Во-первых, это комплекс войн, объединяемых понятием «Вторая мировая война»; во-вторых, это войны, связанные с холодной войной; в-третьих, это различные войны в европейских колониях; в-четвертых, это военнополицейские операции, отличительные признаки и определение которых еще предстоит сформулировать. К последним относятся имевшие место после холодной войны отдельные случаи применения военной силы с целью урегулирования гражданских конфликтов и свержения вредоносных политических режимов.

В этой главе мы рассмотрим войны первого типа, обратившись к государствам-агрессорам, развязавшим Вторую мировую. Наш вывод будет заключаться в том, что эта война, вероятнее всего, не состоялась бы, если бы не махинации одного человека — Адольфа Гитлера. Помимо этого, мы рассмотрим следствия подобного заключения и оценим, какое влияние Вторая мировая оказала на формирование неприятия войны в развитом мире.

Запрос на мир после Великой войны

Великая война (как ее называли на протяжении более чем двух десятилетий после окончания) преимущественно оставила после себя в Европе ощущение горечи, разочарования, надлома и взаимных упреков. Теперь война, как правило, больше не приветствовалась как отменное театральное действо, искупительная смута, очистительная буря или духоподъемное утверждение человеческого. Она пришла в соответствие с тем определением, которое дал «первый современный генерал» Уильям Текумсе Шерман, называвший войну адом. Первая мировая привела в ужас тех, кто прежде нередко восхвалял войну и охотно предвкушал ее жестокие и радикальные катаклизмы. Всего за половину десятилетия противники войны, прежде бывшие осмеиваемым меньшинством, превратились в уверенное большинство: казалось, что теперь за мир выступает каждый.

Участники мирных переговоров 1918 года были твердо убеждены, что теперь войну следует либо контролировать, либо искоренить, и адаптировали под эти цели (по меньшей мере отчасти) многие из механизмов, за которые давно ратовали пацифисты. Так была учреждена Лига Наций — своего рода глобальное правительство, призванное высказываться от лица мирового сообщества и применять меры морального и физического воздействия к потенциальным нарушителям спокойствия. Была торжественно провозглашена недопустимость агрессии — расширения государственных границ военным путем, и государства, подписавшиеся под уставом Лиги Наций, впервые в истории официально взяли на себя обязательство «уважать и сохранять... территориальную целостность и существующую политическую независимость» всех стран — участниц организации. Кроме того, появились правовые кодексы и органы, наделенные возможностями мирного разрешения межгосударственных споров. Пристальное внимание уделялось и вопросу ограничения вооружений, отчасти потому, что в послевоенное время пользовалась популярностью теория, сторонники которой считали Великую войну, равно как и войны меньшего масштаба до нее, делом рук алчных производителей оружия.

В это время война как таковая воспринималась многими как реальная угроза и настоящий враг, в связи с чем первоочередной задачей национальных интересов становилось сохранение мира между народами. Неотступный опыт 1914 года приводил к выводу, что лучшие способы предотвращения войны — это готовность идти на уступки и благонамеренное здравомыслие. Обиды можно загладить, а проявления враждебности, во многом основанные на недопонимании или упрощенческих взглядах, возможно сокращать. Однако некоторые историки сомневаются, что в 1914 году подобные действия привели бы к успеху, поскольку Германия, по их мнению, стремилась к войне и рассчитывала на победу, которая позволила бы ей значительно расширить подконтрольную территорию и утвердиться на ней в качестве господствующей державы. В 1914 году ситуация зачастую стремительно менялась, и мало какие мудрые действия могли предотвратить войну, по меньшей мере в тот момент. Кроме того, возможно, что в дальнейшем, с учетом определенного пространства для маневра, стремление всех действующих лиц к войне могло ослабнуть или даже сойти на нет. Так или иначе, события 1914 года давали пищу для размышлений, и из тех политических и военных телодвижений, которые привели Европу к катастрофе, западные сторонники мира определенно извлекли урок.

Но, как это часто бывает, нашлись лидеры, готовые различными способами использовать подобные настроения в собственных целях. Речь идет о трех странах — Италии, Японии и Германии.

Италия и Япония

Бенито Муссолини, пришедший к власти в Италии в 1922 году, а в 1927 году получивший диктаторские или почти диктаторские полномочия, был одним из тех немногих европейцев, которые и после Великой войны по-прежнему не скрывали свой восторг при первом упоминании войны. Фашистская философия Муссолини была проникнута неверием «в возможность и пользу вечного мира», а пацифизм он называл «проявлением трусости». «Лишь война приводит человека к величайшему напряжению всех его сил и отмечает печатью благородства каждого, у кого найдется храбрость встретиться с ней лицом к лицу», — писал Муссолини. Отчасти побуждаемый подобными бредовыми анахронизмами, Муссолини стремился к войне, в которой он смог бы проявить отвагу и энергию, дабы заслужить собственную «печать благородства», и вскоре обнаружил привлекательную мишень. Ею оказалась Эфиопия — слабая, отсталая, не имевшая выхода к морю, малонаселенная феодально-племенная африканская страна, которая либо вовсе не интересовала, либо мало прельщала других европейских колонизаторов.

Несмотря на исключительный объем властных полномочий, Муссолини все же пришлось побороться за то, чтобы заручиться поддержкой внутри Италии для ведения войны в далекой Африке. Армия, король, консервативно настроенный истеблишмент и даже некоторые видные члены его фашистской партии категорически не проявляли желания участвовать в том, что Муссолини считал «большой игрой».

Его начинание получило определенную поддержку со стороны Римско-католической церкви, желавшей обратить эфиопов в свою веру и принести им свет цивилизации. Кроме того, война обрела некоторую популярность в массах, поскольку воспринималась как месть за унизительное поражение, понесенное Италией в Эфиопии в 1896 году, которое все еще доставляло итальянцам жгучую боль. Эфиопия сопротивлялась семь месяцев, но в итоге Италии удалось ее покорить. Популярность этой победы над страной, ценность которой была неочевидной для других европейских держав, придала Муссолини смелости: его чрезвычайно вдохновляло то, что страны, выступавшие за мир, оказались не готовы дать какой-либо существенный ответ его агрессии. Как следствие, Муссолини продолжил свои экзерсисы, так или иначе следуя прежним представлениям об успехе. В 1938 году он направил вооружение и войска на помощь фашистам в Гражданской войне в Испании, в 1939 году Италия аннексировала Албанию, а 10 июня 1940 года выступила против Франции и Великобритании на стороне Германии.

Однако каждый новый шаг Муссолини приводил к тому, что Италия всячески сопротивлялась. Армия саботировала грандиозный план нападения на Египет, а вступить в войну на стороне Германии итальянские генералы и адмиралы согласились, лишь когда стало очевидно, что Франция пала под натиском немцев (Италия оперативно направила туда несколько военных самолетов, дабы приложить руку к избиению лежачего), а Муссолини усыпил бдительность военачальников заверениями, что после Франции реальной войны не будет. «Генералы, — с отвращением жаловался он позже, — не хотели воевать». И хотя Муссолини был непревзойденным демагогом, он не смог пробудить значительный массовый энтузиазм к войне. Как отмечал Макгрегор Нокс, Муссолини «долгие годы тщетно пытался подготовить почву для того дня, когда итальянская общественность встанет с колен и будет требовать войны».

Таким образом, даже при наличии харизматичного лидера, являвшегося довольно искусным поклонником войны, Италия едва ли была образцом крупного современного агрессора. Муссолини, с его безумными авантюрами и безучастными итальянцами, едва ли пробил бы значительную брешь в общеевропейском мире образца 1918 года без координации с действиями его союзников, а затем и хозяев — немцев.

Япония — далекое, менее развитое государство, которое едва проявило себя в Первой мировой войне, — представляла собой более значительную угрозу. У многих японцев мог сохраняться тот энтузиазм в отношении войны, который в Европе преимущественно ушел в прошлое. Как указывает Альфред Вагтс, Япония была единственной страной, где милитаризм старого пошиба пережил Великую войну.

К 1920-м годам новая японская армия стала средоточием воинственной романтической идеологии, делавшей акцент на национализме и экспансии. Создатели этой идеологии осмеивали материализм, связывая его с теми социальными классами, которые они презирали точно так же, как главную, по их мнению, угрозу — Соединенные Штаты. Поэтому они ухватились за мистическое представление о том, что историческая миссия Японии заключается в экспансии в Восточную Азию, дабы гарантировать мир в этом регионе и оградить сотни миллионов собратьев-азиатов от империалистического гнета. К 1936 году носители подобного мировоззрения поставили страну под свой контроль, зачастую при помощи заказных убийств. Военное министерство Японии провозгласило войну «отцом созидания и матерью культуры».

Однако четкого плана действий у Японии не было: она ввязывалась в войны при помощи неуклюжих действий. Первый шаг был сделан в 1931 году, когда подразделения японской армии, дислоцированные в Маньчжурии, действуя во многом по собственной инициативе, по сути взяли этот регион под контроль. В 1937 году после нескольких военных инцидентов в Китае и серии непродуманных политических демаршей Япония приняла «бесповоротное решение завоевать Китай». После этого китайского «инцидента» Япония окончательно встала на военные рельсы как экономически, так и психологически, но издержки масштабной войны в Китае вскоре принесли проблемы в экономике, а кроме того, ведение войны в принципе ухудшало отношения японцев с англичанами, американцами и СССР (пограничные столкновения с советскими войсками в 1938 и 1939 годах обошлись японцам дорого). Затем, когда летом 1941 года Япония, применив силу, гарантировала себе военные базы на юге Индокитая, Соединенные Штаты ответили на это экономическим эмбарго, которое должно было продолжаться до тех пор, пока Япония не откажется от своих имперских амбиций. Запасы нефти и других ресурсов, необходимых для ведения войны, стремительно истощались, поэтому Япония решила захватить необходимое сырье и установить новый порядок при помощи серии согласованных нападений на колониальные владения Голландии, Франции, Великобритании и Соединенных Штатов. Следуя этому плану, 7 декабря 1941 года японцы совершили молниеносную атаку на соблазнительно расположенную в пределах досягаемости их авиации базу военно-морского флота США в Перл-Харборе.

Японцы были готовы пойти на риск крупной войны, но не отказаться от своих грандиозных замыслов. Изучив перспективы предстоящей кампании, военный министр Хидэки Тодзио резюмировал, что однажды жизнь подводит нас к моменту, когда, закрыв глаза, нужно совершить прыжок в неизвестность. Как отмечает Роберт Бьютоу, это романтическое утверждение соответствовало «традиции самураев», чьим потомком был Тодзио: «Готовность самураев принять любой вызов независимо от шансов на победу вошла в легенду». В отличие от Европы, в Японии эта готовность на риск проникла в общество довольно глубоко. Мнения японского народа по этому поводу никто не спрашивал; при этом как в армии, так и среди гражданских нашлось немало групп, которые настойчиво призывали не затягивать с войной, а некоторые из них угрожали убийством любым представителям верхушки за возможное несогласие.

Таким образом, в 1941 году Япония была в целом отсталой страной, где большая или тотальная война по-прежнему считалась возможным благом или почетной необходимостью, а имперский статус рассматривался как ключевой атрибут государственности. Чтобы японцы усвоили урок, вынесенный европейцами из Первой мировой, потребовалась новая чудовищная война, и Япония в итоге оказалась прилежным учеником.

Гитлер как неизбежная причина европейской войны

Итак, война на Тихом океане не была неизбежной, но вероятность ее была отчетливой, поскольку Япония в целом была готова поставить на карту все ради удовлетворения своих чрезмерных имперских амбиций. В Европе же такие настроения, напротив, едва ли кто-то приветствовал, однако решающим фактором оказалась позиция одного-единственного человека. Без лидера Германии Адольфа Гитлера войны в Европе, скорее всего, так бы и не состоялось.

С таким выводом хотя бы в какой-то степени согласны многие авторитетные историки. Например, как утверждает Дональд Кэмерон Уотт, «действительно экстраординарным моментом в событиях, которые привели к началу Второй мировой, является то, что гитлеровская воля к войне смогла преодолеть фактически всеобщее нежелание воевать. Гитлер был готов к войне, желал ее и жаждал... Войны больше не хотел никто, хотя Муссолини был опасно близок к тому, чтобы поддаться на уговоры. Во всех странах военные советники предрекали поражение, а экономические — разорение и банкротство». В том же ключе рассуждает Герхард Вайнберг: «Вне всякого сомнения, любой другой немецкий лидер едва ли решился бы пойти на столь решительный шаг.

Но сами предупреждения, которые Гитлер слышал от некоторых своих генералов, возможно, лишь укрепляли его уверенность в личной роли того единственного человека, который способен, готов и да же стремится повести за собой Германию и втянуть весь мир в войну». Ф. Х. Хинсли указывал, что «историки справедливо почти единодушны в том, что... причинами Второй мировой войны были личность и цели Адольфа Гитлера... Эту войну спровоцировала гитлеровская агрессивность». Уильям Манчестер тоже отмечает, что развязанной Гитлером войны «хотел лишь он один», а Джон Лукач считает, что Вторая мировая война «была немыслимой и остается необъяснимой без Гитлера». Наконец, Джон Киган констатирует, что «в Европе войны хотел лишь один-единственный человек — Адольф Гитлер».

В совокупности эти оценки говорят о том, что в Европе не было импульса к очередной мировой войне, сколько-нибудь значимые исторические предпосылки для этого конфликта отсутствовали, а ведущие государства Европы не двигались к конфронтации, способной привести к войне. Иными словами, если бы Адольф Гитлер избрал карьеру художника, а не политика, или вдохнул чуть больше британского отравляющего газа, сидя в окопах в 1918 году, или умер от испанки в 1919 году, или во время Пивного путча 1923 года ему бы досталась пуля, которой был убит человек, маршировавший рядом с ним, или не пережил бы автомобильную аварию в 1930 году, или не дорвался бы до положения немецкого лидера, или был бы отстранен от власти в почти любой момент до сентября 1939 года (а возможно, даже и до мая 1940 года), то величайшая война в истории Европы, вероятнее всего, никогда бы не состоялась.

Необходимым моментом для того, чтобы развязать на континенте еще одну войну, должно было стать желание Германии осуществлять экспансию в тех территориях, где это спровоцировало бы военный отпор со стороны других крупных стран. Кроме того, от Германии требовалось быть готовой и способной к ведению войны в ситуации, когда подобные желания заведомо вызывали неприятие. Поэтому необходимо рассмотреть три момента: политику, тактику и личные способности Гитлера. Во-первых, насколько немцы соглашались с экспансионистской политикой Гитлера на территориях, где можно было нарваться на военный ответ со стороны других крупных государств? Во-вторых, в какой степени немцы разделяли готовность Гитлера использовать войну в качестве тактики для осуществления этих планов? И в-третьих, в какой степени личные способности Гитлера — его лидерские качества, организационные, политические и коммуникативные навыки, его целеустремленность и бескомпромиссное желание достигнуть поставленных целей — стали необходимыми предпосылками для развязывания войны?

• Издательство «Новое литературное обозрение» представляет книгу политолога Джона Мюллера «Пережитки большой войны» (перевод Екатерины Захаровой).
• Автор рассматривает Первую и Вторую мировые войны как переломные моменты истории, когда европейское сообщество пришло к осознанию, что война больше не является неизбежным и необходимым явлением социальной жизни. Это новое отношение к межгосударственным конфликтам — вместе с другими факторами, в том числе экономическими, — подтолкнуло развитые страны к тому, чтобы их избегать. По мнению Мюллера, полное исчезновение войны и переход ее в категорию отживших институтов (подобно дуэлям или рабству) вполне возможно, однако для этого необходимы серьезные международные усилия и компетентные правительства.

На нашем сайте читайте также:

• Опубликован текст заявления Гитлера о планах геноцида славян
• А что, если бы Гитлер стал художником?
• Продал ли Гитлер душу дьяволу?

Polit.ru

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Легенда молодости нашей. К юбилею Александры Пахмутовой
  
  Эта маленькая светловолосая женщина давно стала символом советской эстрады. Она считалась и считается одним из самых востребованных композиторов СССР и России. По ее песням можно проследить всю историю страны, ее обычной жизни, великих строек и больших побед на военном и мирном поприще.
• …И революция – в подарок. 145 лет назад родился Лев Троцкий
  
  Он появился на свет 7 ноября 1879 года (по старому, действующему до февраля 1918 года стилю, – 26 октября) – ровно в день, когда в 1917 году победила Великая Октябрьская социалистическая революция, как ее официально, на государственном уровне, именовали в советскую эпоху. И вся биография Льва Давидовича Троцкого похожа на революционный вихрь.
• Искренне и от души
  
  Татьяна Ивановна Погуляева, окончив в 1986 г. филологический факультет Иркутского государственного университета, уже почти сорок лет работает учителем русского языка и литературы, в настоящее время в МБОУ г. Иркутска СОШ № 77. В 2020 г. стала победителем (1­е место) Всероссийской олимпиады «Подари знание» по теме «Инновации в современном образовании» и Всероссийского педагогического конкурса в номинации «конкурс песни "Аты-баты, шли солдаты"» (2­е место).
• «Буду тебе петь – все на мотив звезд...»
  
  «Зеленый трамвай». Остановка вторая
• Абилимпикс, клининг и другие
  
  Ох, и гостеприимен же наш русский язык! И какого только беса он не привечает! Вот недавно во вполне официальном сообщении споткнулся на слове «абилимпикс». Сразу и не понял, что за зверь такой, что за набор в общем-то знакомых букв? Раскрыл словарь – а это в дословном переводе с английского означает «олимпиада возможностей». Ну чем не вполне адекватное название известному движению? Но захотелось какому-то грамотею «европеизироваться», и пошло гулять иностранное словечко по интернетам…
• Cтарик и белка. Рассказ.Окончание
  
  Мы тогда под Темрюком стояли. В аккурат под Новый год прислали нам с пополнением молоденького лейтенанта. Мы калачи тертые, видим – не обстрелян, не обмят, тонковат в кости, глаза шибко умные.
• Строки судьбы
  
  Редко встретишь в Байкальске, да и в Слюдянском районе, человека, прожившего здесь хотя бы одно десятилетие, чтобы он не знал её. Большинство мгновенно представят эту женщину, чья трудовая деятельность напрямую или косвенно связана с их судьбами.
• Харрис или Трамп?
  
  Казалось бы, что нам Америка. Мало ли кого и куда там избирают, у нас тут свои проблемы, по большинству житейские. Так, да не совсем. Через несколько ступенек, но исход заокеанских выборов заметно аукнется и в России. Хотя бы в отношении всего, что связано с Украиной. А это, между прочим, тот или иной объем, то или иное количество смертей, ранений, разрушений, расходов. То – или иное. Или вообще без них. Разумеется, санкционное давление и много чего еще влияет на российскую экономику и на повседневную жизнь – и сегодня, и в будущем.
• Между дьяволом и ангелом: вспомним Лаврентия Берию
  
  Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.
• Старик и белка. Рассказ. Третья часть
  
  Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался острой мордой в кусты, то взлаивал на белку, взлетевшую на ближайшее дерево. Хозяйкапыталась удержать непослушную собаку, но та шаг за шагомупорно тащила ее к скамье. Старик вздрогнул, завидев вытянутую крысиную морду с красными глазами, принюхивавшуюся к штанине.
• Время комсомола: есть что вспомнить!
  
  Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
• Тыл за колючей проволокой
  
  В Магадане, имевшем в то время население 20 тысяч человек, вице-президент США и сопровождавшие его лица осмотрели порт, авторемонтный завод, школу-десятилетку, дом культуры, побывали на одном из участков прииска имени Фрунзе, побеседовали с рабочими. Один из вопросов звучал таким образом: «Целесообразно ли на территории Чукотки и Колымы иметь железную дорогу или более рационально использовать авиацию?».
• «Не ко двору и не ко времени»: к 130-летию со дня рождения Юрия Тынянова
  
  Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых столетий.
• Старик и белка. Рассказ. Продолжение
  
  Трепетное свечение угасало вместе с остывающим солнцем и вскоре растворилось в сиреневом сумраке вечера.Оставив в сердце неизъяснимое томление и грусть по чему-то несбывшемуся.
• «…Могучий, простой, чисто русский художник». Карен Шахназаров о Сергее Бондарчуке
  
  Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка. Каких только упреков я не выслушал от генералов. Но прежде, чем что-то сказать, они смотрели на Андрея Антоновича, а потом уже ко мне… В чем обвиняли? Офицеры не так показаны. Солдаты в фильме в конце не награждены… Короче, претензий!.. В итоге Гречко передал мне длинный убийственный список поправок. Шел я оттуда черный. Исправили? Три-четыре от силы. Изловчился как-то. Шолохов заступился. Фильм вышел. Правда, не к 30-летию Победы, а к 70-летию со дня рождения М. А. Шолохова». (Евгений Степанов «Это действительно было». Книга мемуаров.)
• Опять две России?
  
  Нет, разумеется, страна с таким названием – одна. И государство – тоже. Речь о духовно-нравственном измерении, если хотите – о разном восприятии и окружающего мира, и самих себя. По-иностранному – о ментальности.
• «…Могучий, простой, чисто русский художник». Карен Шахназаров о Сергее Бондарчуке
  
  Франция. Канны. Город кинофестивалей. В 2010 году южный город встречал российскую культуру. В 13-й раз. Два российских региона представляли свое творчество, самобытность, народные таланты: Санкт-Петербург и Хакасия.
• Герой мутного времени
  
  15 октября исполнилось 210 лет со дня рождения Михаила Лермонтова. Вот лишь некоторые из интересных фактов из жизни «поэта любви и печали».
• Тыл за колючей проволокой
  
  Роль ГУЛАГа в Великой Отечественной войне и послевоенные годы.
• Старик и белка. Рассказ
  
  Сегодня мы начинам публикацию рассказа А. Семёнова «Старик и белка» времен «Молодёжки». Прототипом этого рассказа стал большой друг редакции «СМ» той поры, талантливый журналист и великолепный спортивный радиокомментатор, участник Великой Отечественной войны Лев Петрович Перминов.