- ПУТЕВОДИТЕЛЬ:
- ЧТО ПРОИСХОДИТ?
- Новости: выбор тем
- НАШИ ПЕНСИИ И ПРАВА
- Пенсии и деньги: выбор тем
- Права и возможности: подробней
- Наша безопасность: темы
- ЗДОРОВЬЕ
- Здоровье: каталог болячек
- ДОМ, БЫТ И ДАЧА
- Дом, быт и дача: выбор полезных тем
- Еще полезные «не мелочи»
- НАШИ ВНУКИ
- Темы «внуковедения» — выбор
- СТИЛЬ ЖИЗНИ
- Психология и стиль: выбор тем
- ДЛЯ УМА И ДУШИ
- Чтение: темы
- Музыка из прошлого
- ...И еще для души!
- СОТРУДНИЧЕСТВО
Как при Сталине государство и Церковь стали мирно сосуществовать |
| Валерий Шамбаров, portal-kultura.ru |
| 28 Сентября 2023 г. |
|
В ночь на 5 сентября 1943 года, на отдание Успения Богородицы, состоялась историческая встреча Иосифа Сталина с местоблюстителем патриаршего престола Сергием (Страгородским), митрополитами Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем). Она не была спонтанной. На этой встрече обсуждались вопросы перевода отношений государства с Церковью на официальный уровень.
Архиереев загодя собрали в домике патриархии в Бауманском переулке. 4 сентября на Ближнюю дачу в Кунцево приехали Лаврентий Берия, Георгий Маленков, Вячеслав Молотов и начальник 4 отдела III управления НКГБ полковник Георгий Карпов. На встрече обсуждались вопросы перевода отношений государства с Церковью на официальный уровень, создания соответствующего органа, который поручили возглавить Карпову. Последний предложил возродить ранее существовавший отдел по делам культов при Верховном Совете, однако Сталин предпочел иной вариант — образование при Совнаркоме Совета по делам Русской православной церкви. Выделив ее из «культов», большевистский вождь поднял отношения с ней на более высокий уровень: в СССР реальная власть сосредотачивалась в правительстве, а Верховный Совет занимал положение второстепенное. По сути, Сталин скопировал отчасти дореволюционную канцелярию обер-прокурора Синода, тем самым перечеркнув ленинский декрет 1918 года об отделении Церкви от государства. Именно Карпов позвонил владыке Сергию и попросил о встрече. Нарочитая деликатность полковника НКГБ выражалась в предоставлении выбора: «сегодня вечером» или в любой день в течение недели. Излишне объяснять, в каком напряжении находились архиереи, которые предпочли не откладывать. Глава государства принял их доброжелательно, поблагодарил Церковь за помощь фронту. Тут же зашла речь о Соборе для избрания Священного Синода и патриарха. По оценкам митрополитов, для созыва иерархов РПЦ требовался месяц. Сталин пошутил о «большевистских темпах» и гарантировал доставку епископов самолетами. Собор назначили на 8 сентября. Пришедшим к нему архиереям Иосиф Виссарионович предложил высказаться о наболевшем. Одна из просьб — об открытии богословских курсов — его удивила: почему, дескать, столь скромное пожелание прозвучало, можно ведь и об академии или как минимум о семинарии договориться. Местоблюститель пояснил: молодежь к этому пока не готова, начнем, мол, с курсов, а уж потом, если Бог даст, и вузы начнем создавать. Сталин согласился удовлетворить просьбы об издании журнала Московской патриархии, об организации свечных заводов, облегчении налогов со священнослужителей. В вопросах освобождения находившихся в заключении пастырей и права переезда для сосланных вождь пообещал разобраться персонально и поручил заняться этим Карпову. От себя же к списку необходимого для Церкви добавил то, о чем гости не смели просить: продукты для патриархии, несколько машин, денежные субсидии. Вместо находившегося в запустении игуменского корпуса Новодевичьего монастыря, о котором заговорил было местоблюститель, отдал священноначалию бывший особняк германского посла с мебелью и имуществом. 8 сентября в этом здании открылся Собор, куда съехались 19 из 21 служивших на советской территории архиереев. Патриархом, как и ожидалось, был избран митрополит Сергий (Страгородский). В исторической, а иногда и церковной литературе данные события авторы объясняют сугубо политическими мотивами: желанием Сталина продемонстрировать перед союзниками и мировой общественностью «свободу совести» в Советском Союзе, реакцией наших властей на открытие множества храмов на оккупированной территории, ответом на нацистскую пропаганду. При этом остается в тени главное: Русскую церковь возрождал не Сталин... Разве не по Божьей воле складывались главные предпосылки? Не Господь ли выбирает для Своего промысла орудия? Что же касается генсека, то следует иметь в виду: его мировоззрение после революций и первых лет существования СССР постепенно менялось. В 1930-е он осуществил кардинальный поворот, направив страну и общество в державно-патриотическое русло. Вернулись в обиход оплеванные прежде понятия «патриотизм», «отчизна», «родина», понемногу восстанавливались историческая преемственность, традиционная система нравственных ценностей. При этом были отброшены классические постулаты марксизма-ленинизма об отсутствии у пролетариев Отечества, об отмирании институтов семьи, государства. Была введена уголовная ответственность за гомосексуализм и аборты. Конституция 1936 года утвердила равноправие граждан, фактически реабилитировав выходцев из дворянства, купечества, интеллигенции, казачества. К реабилитации Церкви Сталин вплотную приблизился не в 1943-м, а в 1939-м. Причины тогда действительно были прагматическими, однако они тесно переплелись с духовными. Убедившись в патологической лживости западных элит, силившихся натравить на СССР Гитлера, генсек повел свою игру, заключив пакт о ненападении с Германией, и получил колоссальный выигрыш, возможность вернуть утраченные в Гражданскую владения. Тут-то и всплыли проблемы, вызванные творившимся в 1920-е–1930-е годы погромом Церкви. За границей верными Московской патриархии оставались в то время лишь два архиерея — американский экзарх Вениамин (Федченков) и митрополит Литвы Елевферий (Богоявленский). Захватившие Бессарабию румыны все православные храмы и монастыри передали своей церкви. «Воспрянула» тогда и Константинопольская патриархия, считавшая Московскую уже погибшей. Объявила себя Вселенской, взяла курс на экуменическое объединение с западными конфессиями, начала обновленческие реформы, перешла на «новоюлианский» (практически григорианский) календарь, разрешила епископам вступать в брак, а священникам жениться повторно. Принялась хищничать, подгребая под себя осколки Русской церкви. Под юрисдикцию Константинополя перешел наш экзархат в Западной Европе, к вселенскому патриарху обратились националисты Прибалтики, отрывая тамошних православных людей от Москвы. Фанар учредил под своей эгидой самостоятельные церкви в Эстонии и Финляндии. Мирянин Герман Аав был назначен финским епископом без пострижения в монахи, ходил бритым, коротко стриженным, в цивильном костюме, переделывал православие в некое подобие лютеранства: заменил восьмиконечный крест на четырехконечный, запретил русскую архитектуру, а храмы строил по образцу протестантских кирх. В Латвии архиепископ Иоанн (Поммер), не желавший рвать отношения с Россией, был зверски убит, а тамошняя церковь передалась Константинополю: священника Августина Петерсона одним махом, без пострижения, возвели в сан митрополита. Под юрисдикцию Фанара перешли и православные приходы Польши. Но там большинство священников принадлежали к провозглашенной петлюровцами еще в 1920 году Украинской автокефальной церкви (та, разумеется, объявила сторонников Московской патриархии «врагами украинского народа»). Впрочем, в 1938–1939 годы польские власти погромили обе церкви, а треть храмов отдали униатам. Особняком держалась Русская православная церковь заграницей, но ее предстоятель Антоний (Храповицкий) сперва признал «императором» изменившего престолу великого князя Кирилла Владимировича, а потом сошелся с нацистами. За построенный в Берлине храм публиковал благословения «германскому народу и его вождю Адольфу Гитлеру», возносил молитвы «о Божественной помощи во всех их делах». В самом СССР из религиозных структур в предвоенные годы более-менее сносно существовали только обновленцы, которых поддерживали НКВД и Константинополь. Эти еретики заняли большинство сохранившихся храмов. Сталин оценил их верно: послушные прислужники, не более того. Задачу по объединению верующих выполнить они не могли, в той глобальной религиозной мешанине были способны вызвать лишь отторжение. Оставалась надежда на Московскую патриархию, находившуюся на грани гибели. В ней служили всего четыре архиерея. В Ленинграде изгнанный отовсюду митрополит Алексий (Симанский) жил на колокольне Князь-Владимирского собора. Богоявленский собор в Дорогомилове, где занимал кафедру местоблюститель патриаршего престола, в 1938-м взорвали. Владыка Сергий стал служить в Елоховском, хотя и этот храм вот-вот должны были закрыть. И все ж таки не закрыли, сбылись слова Святого Писания о Церкви: «И врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18). Политические операции по воссозданию РПЦ возглавлял тогда Молотов, ему и довелось курировать Церковь. В помощь от НКВД был выделен майор Карпов, который сам когда-то окончил духовную семинарию. Ему давали указания не искать компромат на священников, а помогать патриархии в выполнении государственных задач, оберегать ее от ретивых службистов и партработников. В ноябре 1939 года Политбюро постановило прекратить преследования по «церковным делам», провести ревизию в списках осужденных. В декабре Берия доложил об освобождении около 13 тысяч человек. Большинство из них сидели по статьям, связанным с «контрреволюционной» агитацией (или организацией). Перемена отношения к Церкви была негласной, нигде не афишировалась, и тем не менее из тюрем и лагерей первые освобожденные священнослужители возвращались. Прошли легальные хиротонии новых епископов. Поставленные правительством задачи совпадали с надеждами патриархии на восстановление канонических прав. Митрополит Николай (Ярушевич) возглавил Западный экзархат, переводя под эгиду Русской церкви православных Западной Украины и Белоруссии. Митрополит Алексий (Симанский) воссоединял с Московской патриархией жителей отвоеванных у финнов областей. Митрополит Сергий (Воскресенский) стал экзархом Прибалтики. Автокефальные Эстонская и Латвийская церкви были упразднены, как и румынские духовные структуры в Молдавии (ввиду нехватки архиереев здешнюю паству пришлось окормлять тульскому епископу Алексию). Воссоединение с этими регионами стало для РПЦ исключительно важным. В отличие от других республик СССР, там сохранились монастыри, оставались священники, которых остро не хватало. Вчерашних автокефальников принимали в Русскую церковь через чин покаяния, а прихожане в большинстве своем возвратиться в ее лоно были рады. К началу Великой Отечественной в Советском Союзе существовало уже 18 епархий, по всем действующим храмам служили молебны о победе русского оружия. В трагическом октябре 1941-го, при прорыве гитлеровцев на Москву, патриархию эвакуировали вместе с госучреждениями, выделили для этого вагоны. Ее отправили в Чкалов (Оренбург), однако в пути митрополиту Сергию стало плохо, и было предписано остановиться в Ульяновске. Это было символично: священноначалие расположилось в родном городе главного гонителя Церкви. При этом дом в Бауманском переулке Москвы, откуда выехал местоблюститель, не пустовал. Вышедший из окружения на Украине, вынесший оттуда, словно знамя, архиерейский посох митрополит Николай (Ярушевич) стал представлять патриархию в столице. В 1942 году он и владыка Сергий (Страгородский) впервые получили государственные назначения, были включены в Чрезвычайную комиссию по расследованию преступлений оккупантов. И также впервые за много лет в стране официально объявили о праздновании Пасхи. Это было сделано не от лица правительства (военные власти отменили в пасхальную ночь комендантский час), но без указания Сталина такой приказ выйти не мог. Христово Воскресение совпало тогда с годовщиной Ледового побоища (5 апреля), а в следующем, 1943 году патриархия начала сбор пожертвований на постройку танковой колонны имени Дмитрия Донского и авиационной эскадрильи Александра Невского, для чего был открыт счет в Госбанке — за Церковью признали право юридического лица. Красная армия тем временем перешла в наступление. Предстояло освобождение оккупированных областей, где проблемы духовной жизни обострились даже по сравнению с ситуацией 1939 года. Захватившие большие территории вплоть до Одессы румыны насаждали свою церковь. В Прибалтике при гитлеровцах окрылились самостийники, восстановившие свои автокефалии в Эстонии и Латвии. Экзарх Сергий (Воскресенский), который так и не выполнил требования нацистов отречься от Московской патриархии, был убит. Еще перед Великой Отечественной абвер возродил в Варшаве Украинскую церковь, и ее влияние в дальнейшем распространили на всю Украину. В храмах, что открывались при захватчиках, служили на мове те, кого гитлеровцы считали своей опорой. «Автокефальники» созвали тогда «собор», отвергший Московскую патриархию и обратившийся в Константинополь, однако с получением «томоса» опоздали: после Сталинграда от решения признать такую церковь на Фанаре уклонились. Ну а для бандеровцев даже те самостийники оказались врагами. Униаты истребляли всех православных священников. Нацисты, пока находились у власти, организовали для провозглашения автокефалии и «Всебелорусский собор», но также успеха не добились. Новый предстоятель РПЦЗ Анастасий (Грибановский) провел в Вене архиерейскую конференцию. Немцы перебросили туда из 14 стран митрополитов и епископов, и те дружно призвали на борьбу с СССР «всех верующих Православной Русской Церкви на Родине и в рассеянии сущих». Анастасий тогда подружился с Власовым и благословлял его «армию». Произошедшая в такой обстановке встреча Иосифа Сталина с владыкой Сергием и его сподвижниками ознаменовала не просто перемену в отношениях власти и Церкви, а выход этих связей на государственный уровень. Предстояла совместная духовная борьба с врагом, потому и возрождалась патриархия, занявшая полноценное место в строю. Свобода совести вернулась не только для православных. Воссоздавались мусульманские, буддистские, иудейские общины и центры. Вскоре при Совнаркоме возник Совет по делам религиозных культов. Большинство членов правительства предлагало слить его с Советом по делам Русской православной церкви. Сталин это предложение отклонил, сохранил за православием особый статус. Результаты не заставили себя ждать. Обновленцы смекнули, куда ветер подул, и стали перетекать под эгиду патриарха (принимали через покаяние). С освобожденных территорий быстро вымели автокефальников всех мастей, восстановив канонические структуры РПЦ. К началу 1945 года в ней уже было 62 епархии. Всего за время войны и в первые послевоенные годы в СССР открылось более 14 тысяч храмов, 85 монастырей, 8 семинарий, 2 духовные академии. Авторитет нашей страны и ее Церкви после Победы стал настолько высоким, что и львиная доля приходов РПЦЗ добровольно воссоединилась с Московской патриархией. В 1946-м Львовский собор упразднил унию, и даже униаты решили на тот момент быть вместе с русскими. Спустя еще три года Суслов предложил повернуть процесс религиозного возрождения вспять: Церковь, дескать, сыграла свою роль, и пора снова прижать ее к ногтю. Сталин такую идею отверг, хотя и не осудил. Отказавшись от многих установок Маркса и Ленина, вождь большевиков тем не менее сохранял незыблемыми их основанные на атеизме культ и идеологию. Потому неудивительно, что его курс на поддержку Церкви оказался обратимым, сменился притеснениями со стороны партфункционеров, а потом и хрущевскими гонениями. На нашем сайте читайте также:
|
