Историк Анатолий Разумов: «Для многих репрессированных Сталин все равно герой»

Мы живем с гибридной историей, которая пытается все переварить. Но как ни старайся, злодеяния невозможно соединить с чем-то хорошим и светлым, считает историк Анатолий Разумов.

• 30 октября в России вспоминают жертв политических репрессий: именно в этот день сорок пять лет назад политзаключенные советских тюрем провели однодневную голодовку.

Как составляются списки пострадавших и почему могилы жертв «большого террора» до сих пор засекречены? Как горечь о расстрелянных сочетается с почитанием Сталина? На эти и другие вопросы  ответил историк и руководитель центра «Возвращенные имена» при Российской национальной библиотеке Анатолий Разумов.

— Анатолий Яковлевич, давайте разберемся с терминами. Кого в России считают жертвой политрепрессий?

— Формально — тех, кто реабилитирован по закону «О реабилитации жертв политических репрессий», принятому в 1991 году. Но если отойти от буквальной формулировки, то погибшие от «раскрестьянивания» и голодомора — тоже жертвы политических репрессий. В число жертв иногда включают тех, кто лишался избирательных прав в СССР. Такими «лишенцами» становились люди, которые были выходцами из чуждых классов — купечества, дворянства, духовенства. Потом эти люди состояли на учете как неблагонадежные, и чуть что — их выдергивали, сажали в лагеря, расстреливали.

Советское общество так называемого великого равноправия на самом деле резко делило людей на своих, не своих, полусвоих… Все было разграничено куда более страшно, чем во времена сословий.

— Есть ли смысл говорить о репрессиях в цифрах?

— Цифры, конечно, разнятся. Но только представьте: за полтора года «большого сталинского террора» тайно, по ночам, без суда и приговора были убиты 800 тысяч человек. А потом 50 лет их родственникам врали о каких-то дальних лагерях без права переписки.

В Ленинграде в 1937-м и 1938-м были расстреляны 45 тысяч человек. Сколько из них по тому Уголовному кодексу могли приговорить к расстрелу — если бы был суд, прокуратура, следствие? Человек двести. Но людей расстреливали бессудно и по плану.

Но вообще для меня такая статистика не играет особой роли — цель в том, чтобы назвать каждое имя.

— Насколько адекватно тема жертв политрепрессий сегодня репрезентуется в СМИ?

— На мой взгляд, освещают ее недостаточно. О Второй мировой войне всегда говорили много и громко, она подается властью как лучшее событие в российской истории, хотя это  колоссальная катастрофа. А вот память о «большом терроре» всегда оставалась в тени. И люди забывают, что репрессии были до войны, во время нее и после.

— Может, темы Второй мировой и репрессий в информационной «повестке» дня представлены так по-разному из-за того, что идеологически они конфликтуют? Многие верят, что войну выиграл Сталин. Как тогда говорить о репрессиях?

— Вы не поверите, но для многих репрессированных Сталин все равно герой. Эта вера не мешает им горевать и отмечать День памяти жертв политрепрессий. Виноват, мол, не Сталин, а какие-то люди, что творили зло помимо его воли. Парадокс, разлом в сознании.

Но наше дело — не бороться с этими убеждениями, а говорить правду о чудовищных злодеяниях, рассказывать все, что знаем и видели на раскопках, в документах.

— Как по-вашему, почему люди верят в невиновность Сталина?

— Многие привыкли валить все на плохого соседа и следователя, не допуская мысли о том, что это все власть организовала. Так легче, иначе многим было просто не выжить. Боялись за детей и не рассказывали им правду. В результате несколько поколений выросли в незнании, и до сих пор трудно достучаться до людей.

— Под Хабаровском недавно открыли памятник Сталину, КПРФ добивается установки памятника вождю в Чите…

• По теме: Открытие бюста Сталина в одном из хабаровских сел вызвало неоднозначные мнения

— Да, мы живем с какой-то гибридной историей, которая все переварит: и памятники жертвам, и памятники Сталину. Но история — не место для релятивизма. Даже большому поэту не удалось черную жабу обвенчать с белой розой. Это что-то из области дурновкусия: как злодеяния можно соединить с хорошим и светлым?

— А это вообще возможно — примирить собственную историю?

— Мы не одни такие в мире, в Испании сходные проблемы с воспоминаниями о гражданской войне. И у нас еще долго будут косые взгляды одних на других. Но в итоге нам все равно жить вместе. И каждый волен свободно говорить, что думает.

• По теме - Конец спорам: в Испании «переупокоили» прах диктатора Франко

— Насколько тема политрепрессий сегодня актуальна в связи с протестами в Москве в защиту прав политзаключенных? Видите параллели?

— Конечно, мой друг, историк Юрий Дмитриев три года сидит в тюрьме по надуманным обвинениям. Я регулярно занимаюсь его защитой, обсуждаю с ним предисловие к его новой книге, пока конвой ведет его по зданию суда… Вечером 30 октября я сажусь в поезд на Петрозаводск, чтобы успеть к нему на судебное заседание.

— Отношение к теме политрепрессий менялось в новой России?

— Указом президента РФ в 1996 году установили День согласия и примирения — 7 ноября. Сейчас его уже нет. И даже был целый год согласия и примирения — 1997-й. После этого власти решили, что все согласились и примирились. Из закона «О реабилитации» убрали строчки о возмещении морального ущерба — а ведь пострадавшие считали, что государство так и не принесло им извинений. С материальным возмещением тоже все было сложно — максимальный размер компенсации жертвам составлял 40 тысяч рублей.

— Вы входите во всероссийскую и петербургскую рабочую группу по реализации Государственной концепции по увековечению памяти жертв политических репрессий. Чем вы в первую очередь занимаетесь?

— Ну, например, пытаемся задать властям вопросы. Где могилы? Почему людям не выдают свидетельства о смерти, где было бы названо место гибели? Это инерция государственного мышления — все чего-то таят, мямлят — на всякий случай. А люди ведь хотят знать простое.

Иногда горько улыбнешься — приходит человек: «Нам ничего не надо, только бы узнать, где могилка!» А это самое сложное в нашей стране. Все эти данные — они есть. «Контроль и учет!», твердил Ленин, так что чекисты все фиксировали при расстрелах.

• По теме - Соловки: территория маленьких чудес и огромных страданий

— Какие еще задачи стоят перед рабочей группой?

— Развивать места памяти по стране, приглашать туда школьников на экскурсии. А еще мы говорим о рассекречивании части архивов и предоставлении доступа к документам. Родственникам и исследователям должны давать полную информацию о судьбе репрессированных.

Еще одна большая цель — открыть все площадки расстрелов и погребения. Места злодеяний должны стать местами памяти. Нужно признать места погребения участников Кронштадтского восстания и тех, кто ему сочувствовал, как Николай Гумилев в 1921 году. Открыть место расстрела митрополита Петроградского Вениамина в 1922-м. Признать место расстрела ученого и богослова Павла Флоренского и соловецких этапов в декабре 1937-го и феврале 1938-го.

Петербургская комиссия занимается и вопросом захоронения останков жертв «Красного ленинского террора», найденных у Петропавловской крепости — уже решено, что они будут перенесены на бывшее Преображенское кладбище.

— А почему День памяти проводится 30 октября?

— В 1974 году правозащитники решили, что в лагерях и тюрьмах нужно одновременно провести голодовку и назначили ее на 30 октября. Так и повелось: сначала был День политзаключенного СССР, в конце 80-х его даже пытались отмечать на улицах публично, но милиция всех разгоняла. Официально же 30 октября признали Днем политических репрессий только в 1991 году.

За последние годы сложилась традиция поминовения жертв политрепрессий: в этот день или накануне публично читают имена репрессированных. В Москве акция «Возвращение имен» проходит у Соловецкого камня 29 октября, в Петербурге — 30 октября. Наша акция называется «Хотелось бы всех поименно назвать» — это строчки из «Реквиема» Анны Ахматовой. Еще одна акция — «Колокол памяти» — проходит 30 октября у мемориала «Стена скорби» в Москве и в других городах России.

— Сколько лет традиции чтения имен?

— Долгую традицию мы отсчитываем от первой публичной панихиды  с поминовением имен на Левашовском мемориальном кладбище в 1989 году — когда на бывший спецобъект госбезопасности впервые пустили людей. А последние семь лет традицией стало длительное чтение. Мы перечисляем не только имена периода «большого сталинского террора» 1937 и 1938 года, но и расстрелянных во время «красного ленинского террора» осенью 1918 года.

Вспоминаем и тех, кто был убит после Кронштадтского восстания в 1921 году — то была интеллигенция, в том числе, поэт Серебряного века Николай Гумилев. Не забываем и те имена, что приносят люди с собой. За день на площадках мы прочитываем до 3 тысяч имен.

— Много людей приходит на акции? Молодежь «откликается»?

Люди всегда есть — не так, чтоб одна большая очередь, как в Москве, но приходят, иногда семьями и с детьми. Молодых людей немного, но меня это не смущает. Спокойно отношусь к равнодушным. Я противник того, чтобы силой втягивать людей в поле памяти — только обратного эффекта добьешься.

— Расскажите, как вы начали работать над «Ленинградским мартирологом»?

— Когда вышел Указ президиума Верховного Совета СССР 1989 года о публикации имен и огласке мест погребения, в газете «Вечерний Ленинград» с января 1990 года стали колонками публиковать имена репрессированных. Увидев это, я понял, что они должны лечь в основу будущей книги. С тех пор я занимаюсь этим уже 30 лет.

Я работал с архивно-следственными делами в управлении госбезопасности, изучал, дополнял справки, связывался с родными людей, собирал свидетельства и фотографии. Но я всегда говорю, что «Мартиролог» — это не моя книга, а книга памяти нас всех.

— Когда вышел первый том?

— В 1995 году. Сейчас уже тринадцать томов, в которых мы назвали 51 тысячу имен. Всего будет семнадцать книг. Но всех имен не назовешь — для этого есть электронная книга памяти, сайт «Возвращенные имена. Книги памяти России». Мартиролог состоит из двух частей: первая — предельно сдержанный раздел скупых справок. А вот второй раздел — это воспоминания, биографии, комментарии — голоса свидетелей как есть.

- На ваш взгляд, сегодня есть какие-то распри между потомками сотрудников НКВД и жертв?

— Думаю, такого нет. Кстати, в «Ленинградском мартирологе» я взял за правило называть всех, кто бы в чем ни обвинялся. Только когда все имена известны, можно судить дальше.  Мне помогают иногда как раз потомки тех, кто участвовал в репрессиях. Так, внук одного расстрелянного чекиста хотел написать книгу про деда, долго выслушивал меня и сначала не верил, что дед по должности сам командовал расстрелами. Горько все воспринимал,  мучился страшно. А потом стал помогать мне в исследованиях…

Что тут скажешь? Ничего. Такая судьба, такой человек. А социал-дарвинизмом сейчас заниматься, разжигать рознь — смысла нет.

Ведь когда Анна Ахматова говорила, что Россия, которая сажала, посмотрит в глаза России, которая сидела, она не арифметику имела в виду.

Еще материалы о часто трудном для восприятия прошлом СССР и России:

• Как коллективизацию в тень отправляли
• «Спецпоселенцы»: судьба человека и судьба страны
• В городах бывшей ГДР не забывают о жертвах сталинизма

По инф. rosbalt.ru

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Как воевали наши деды
  
  Великая Отечественная не обошла ни одну семью. Если не на фронте, то у станков и в поле ковали Победу миллионы советских людей. Так и в нашей семье Кушкиных: отца не призвали в армию потому, что он работал на секретном тогда иркутском авиазаводе и имел бронь, а его папа и младший брат сражались в рядах Красной армии. Так выпало, что их мимолетная встреча произошла нежданно, но о ней они узнали лишь после... войны, когда на всю страну прогремел художественный фильм «Встреча на Эльбе».
• «Дорога долгая была»
  
  Из старинного сибирского села Хомутово, что под Иркутском, в годы Великой Отечественной ушли на фронт 600 жителей. Почти каждый третий не вернулся. А вот его судьба сберегла.
• Его судьба – театр
  
  15 мая исполнилось 125 лет со дня рождения Николая Охлопкова.
• Жизнь, блокада, Ленинград: к 115-летию со дня рождения Ольги Берггольц
  
  До Великой Отечественной войны Ольга писала детские книжки, которые называли милыми, славными, приятными, но не более. А потом стала поэтом, олицетворявшим стойкость Ленинграда.
• И снова май, девятое число...
  
  В последнее время заметил одну, на первый взгляд странную, закономерность: чем дальше от Великой Отечественной войны, тем больше к ней интерес. И не только историков (как «работающих на политику», так и свободных от этих догм) или старшего поколения, у которого война оставила неизгладимый след в судьбе.
• И победителей судят. (Рассказ)
  
  Торжественное собрание, посвященное Дню Победы в Великой Отечественной войне, подходило к концу. Традиционный доклад секретаря парторганизации М. Суханова, праздничный приказ начальника РЭС Н. В. Варламова с вручением грамот, премий и благодарностей – все как по накатанной дорожке, по отработанному годами сценарию, без лишних вопросов катилось к завершению, впереди ждал праздничный стол.
• Три фронта Равиля Замалетдинова
  
  Давно подмечено: схожие люди (по судьбе ли, возрасту, участию в каких-то общезначимых событиях) и сходятся быстрее. Так бывало с фронтовиками. Так зачастую повторяется и с нами – детьми фронтовиков. Едва познакомившись с Рашидом Равильевичем, сыном героя этого материала, мы, сами не замечая того, перешли на «ты», нашли общую тему для разговора и вот сидим за столом и вспоминаем наших отцов – их жизнь, труд, фронтовые годы. Рашид показывает мне фото из семейной хроники, рассказывает, кем были его давние предки и как сложилась их судьба, судьба их потомков, демонстрирует выдержки из книги об отце, делится воспоминаниями о нем.
• В коричневых тонах. 14 признаков фашизма по Умберто Эко
  
  Знаменитый итальянский писатель и ученый Умберто Эко, автор нескольких всемирно известных романов, более чем 20 лет назад опубликовал эссе, в котором описал типичные черты фашизма. Эта работа не претендует на истину в последней инстанции о «коричневой» идеологии, зато позволяет в очередной раз задуматься каждому из нас.
• Дед Осип. (Рассказ)
  
  Все-таки удивительны выкрутасы памяти. Утром выпал снег. Обметал от него машину, и вид этого хрустящего пуха, похожего на ворохи свежей стружки, вдруг вызвал в памяти такие глубокие воспоминания детства, что не приходили в голову многие десятилетия и, казалось бы, были забыты уже навсегда. Они навеяли образ человека, благодаря которому я усвоил навыки столярного дела и познал первые уроки другой, совсем не книжной или киношной жизни.
• Чародей военных песен Арсений Долматовский
  
  5 мая исполнится 110 лет со дня рождения Евгения Долматовского.
• Узник фашистских концлагерей Виктор Иванович Гуров: «Мне до сих пор помнится запах лагерной хлорки»
  
  В то далекое время мы жили в рабочем поселке Думиничи Калужской области, километрах в тридцати от Сухинич. После разгрома немцев под Москвой фронт остановился в районе Сухинич. Положение фронта было неустойчивым, и он несколько раз прокатывался по нашему поселку, то освобождая нас, то оставляя врагу.
• Виктор Евстратенков: «Самое страшное на войне, когда страдают и гибнут дети»
  
  Ветеранов Великой Отечественной войны в Иркутске осталось очень мало. 80-летие Победы встретят всего 28 жителей областного центра, которые в свое время защищали Родину от фашистских захватчиков. Один из них – Виктор Иванович Евстратенков.
• Май, труд, профсоюзы
  
  Завтра мы отметим один их самых любимых праздников – День весны и труда. Когда-то он назывался Днем международной солидарности трудящихся, но вместе с уходом от власти КПСС солидарность куда-то исчезла…
• Вначале – Манька-Облигация
  
  К юбилею народной артистки России Ларисы Удовиченко.
• Читая Жукова и Манштейна. Война воспоминаний как зеркало эпохи
  
  Мемуары участников событий – исторический источник, что называется, из первых рук. Впрочем, оборот «что называется» не случаен.
• Тарифы «от Рыжика»
  
  Дональд Трамп, мировая экономика и жизнь в России.
• «Самая страшная картина детства – казнь партизан»
  
  Узник фашистских концлагерей Плотников Алексей Семенович.
• Вратарь всех времен: памяти Валерия Колчанова
  
  13 апреля 2025 года на 80-м году скончался легендарный иркутский футбольный голкипер Валерий Григорьевич Колчанов.
• Переправа
  
  Константинов Герольд Александрович (1925–2000), кавалер орденов Красная Звезда, Отечественной войны 1-й степени, на фронт ушел в 1943 году 18-летним после окончания пехотного училища.
• «Главное – работа, за которую не стыдно»
  
  Ветеран из Иркутска Николай Иванович Галкин – командир экипажа легендарного Т-34.