- ПУТЕВОДИТЕЛЬ:
- ЧТО ПРОИСХОДИТ?
- Новости: выбор тем
- НАШИ ПЕНСИИ И ПРАВА
- Пенсии и деньги: выбор тем
- Права и возможности: подробней
- Наша безопасность: темы
- ЗДОРОВЬЕ
- Здоровье: каталог болячек
- ДОМ, БЫТ И ДАЧА
- Дом, быт и дача: выбор полезных тем
- Еще полезные «не мелочи»
- НАШИ ВНУКИ
- Темы «внуковедения» — выбор
- СТИЛЬ ЖИЗНИ
- Психология и стиль: выбор тем
- ДЛЯ УМА И ДУШИ
- Чтение: темы
- Музыка из прошлого
- ...И еще для души!
- СОТРУДНИЧЕСТВО
Добыча бивней мамонта: как в России создавалась «костяная казна» |
| Диана Хомякова, sbras.info |
| 28 Июля 2023 г. |
|
Когда-то, обнаруживая на берегах рек бивни мамонта, якуты принимали их за кости и рога мифических чудовищ, которые могли покарать нашедшего и наслать проклятие на всю его семью. В то же время этот товар очень ценился и на Востоке, и в Европе, и с XVII века на его поиски снаряжались целые артели. Как же происходила добыча и продажа мамонтовой кости?
Чудо-птица ЁксёкюПервая информация об ископаемых костях и замороженных тушах сибирских мамонтов содержится в древнекитайских сочинениях V века до н. э. Иранский энциклопедист XI века Абу Рейхан Бируни подробно описывал бивень мамонта в труде «Собрание сведений для познания драгоценностей». По его словам, этот особый минерал является «желанным и хранимым особенно у китайцев и у восточных тюрок» и представляет собой «лобную кость быка», который «водится в земле хирхизов (киргизов)». Шкура этого быка бывает «толщиной более чем в два пальца», а рога различаются по цвету, от чего зависит их цена. На Востоке «рог хуту» почитали. Считалось, что он принадлежит громадной птице, и находят его один раз за целые века, подвергаясь опасностям при переезде через море. Изделиям из бивня мамонта арабы приписывали магические свойства. Так, у одного эмира была чернильница, якобы «приносящая царства». Считалось, что она давала своему хозяину счастье и богатства, а другим ― беды и нищету. Эмир дарил свой талисман соседним владыкам, и вскоре их государства и казнохранилища вместе с чернильницей переходили к нему. Первый китайский император из маньчжурской династии Кан-хи (1662—1723 гг.) писал о Фен-шю ― «подземных крысах севера», которые умирают, «едва лишь коснется их дуновение воздуха или луч солнца». У монгольского хана Гука были трон и печать из «слоновой кости», вырезанные русским золотых дел мастером Козмой. В западноевропейской литературе мамонта долго называли обыкновенным слоном, а в московской Руси не различали моржовые и мамонтовые клыки, относя их к разряду «рыбьего зуба» ― одного из важных предметов торговли с восточными странами. У коренных народов Сибири издавна существовали мифологические представления о мамонте как о хтоническом подземном или водном существе. Обнаружение его останков предвещало смерть или разорение членам рода. Согласно некоторым мифам, бог создал землю, а мамонт, пройдясь по ней, оставил за собой русла рек, озера и горы. Юкагирские шаманы, имеющие покровительство мамонта, считались самыми могущественными. Якуты верили в лечебное свойство зуба мамонта, дымом от его горения очищали помещение для скота во время болезней. Находки крупных костных останков, а иногда и целых мерзлых туш мамонта породили образ таинственного существа, Ёксёкю ― мифической двуглавой (или восьмиглавой) царь-птицы с клювом, способным проломить череп человека. Этот персонаж часто встречается в сказках и якутском эпосе олонхо. Ёксёкю также почиталась как наиболее сильный дух-помощник шаманов. Истоки этих представлений, судя по археологическим данным, уходят корнями в эпоху камня. «Мамонтовы прииски» на Медвежьих островахНачиная с XVII века поиски и добыча ископаемой кости связаны с историей освоения арктических областей Восточной Сибири. В июне 1625 года царь Алексей Михайлович писал якутскому воеводе: «... лежит-де тут на берегу заморская кость многая, мочно-де той кости нагрузить многие суды... и те будет служилые люди учнут на море находить рыбью кость большую или малую: и вы б тое рыбью кость велели им имать и привозити к себе в Якуцкой, а из Якуцкого присылали к нам к Москве с нашею соболиного казною вместе...». В 1655 году вышедший из Лены на Колыму караван судов нашел Медвежьи острова, которые якуты называли «Муостаах арыы» (буквально «остров с рогами/бивнями»). Люди, побывавшие на этих островах, всюду находили в великом множестве «заморный зуб» ― мамонтовые бивни. Документы того времени подтверждают, что государство было крайне заинтересовано в их сборе. Так начала создаваться «костяная казна» Русского государства, положившая начало промышленной добыче мамонтовых костей и бивней. «Персияне и турки весьма охотно покупают их и так дорожат ими, что саблю или кинжал с рукоятью из бегемотовой кости предпочитают сабле и кинжалу с серебряною и даже золотою рукоятью», — писал в 1687 году французский иезуит Филипп Авриль. «Мамонтовую охоту» на Медвежьих островах описывал смоленский воевода Мусин-Пушкин, служивший в то время интендантом в канцелярии Сибирского департамента. «За Обью находится огромная река, называемая Кавойна (Колыма. — Прим. ред.), в которую впадает другая, именуемая Лена, ― повествовал он. ― В устье первой из них, впадающей в Ледовитое море, есть большой и весьма населенный остров, весьма замечательный ловлею бегемотов, животного водоземного... зубы коего весьма дорого ценятся. Островитяне часто приезжают к берегам моря за ловлею бегемотов, и так как ловля их требует много труда и времени, то обыкновенно привозят они с собой свои семейства. Часто случается, что захватывает их здесь вскрытие моря и бедняков уносит неизвестно куда на огромных кусках льду, отделяющихся один от другого. Не сомневаюсь, что многие из охотников, таким образом захваченных, доплывают на льдинах к северному мысу Америки, весьма недалекому от этой части Азии, оканчивающейся Татарским морем». На острова снаряжались «ватаги» (артели) русских купцов на основе «покруты» — найма малосостоятельных промышленных людей. Предприниматель снабжал покрученного необходимым продовольствием, давал котлы и сети. Покрута издавна была развита и у якутов. Беднякам был непосилен «подъем» на дальний соболиный промысел, и богатые якуты нанимали покрученников на охоту, за что содержали их семьи и платили за них ясак. Со временем якуты, издавна промышлявшие песца и «рога» на островах, также начали объединяться в артели по добыче бивней мамонта. Они не имели ни конного, ни рогатого скота, для разъездов использовали собачьи упряжки, а питались тут же пойманными рыбою, оленями, гусями, лебедями и дикими утками. В 1770-х годах русский промысловик Иван Ляхов получил от правительства монопольное право «промышлять мамонтовую кость» на островах, названных его именем. Успешная деятельность артели Ляхова и значительные таможенные сборы натурой заинтересовали Якутскую воеводскую канцелярию, которая направила для «описи» Ляховских островов землемера Степана Хвойнова. Перед ним ставились задачи: контролировать прием в казну 1/10 части добытой мамонтовой кости и песцов, составить карты островов, где производилась их добыча, а также разведать новые места для расширения промысла. Начиная с XVIII века бивни и кости сибирского мамонта стали составлять конкуренцию слоновой кости на лондонском рынке. Интерес к ним сохранялся до конца XIX века, что обеспечивало устойчивые объемы добычи ― через якутские ярмарки проходило ежегодно от 500 до 1 600 пудов этого сырья. Однако на рубеже XIX—XX веков увеличилась добыча слоновой кости в Африке и рыночный спрос на «московскую слоновую кость» резко упал. Это привело к постепенному свертыванию ее промышленной добычи, но коренное население, попутно с охотой и рыболовством, продолжало заниматься сбором бивней мамонта вплоть до 1930-х годов.
Попутный сбор и костяные артелиСтановление «костяной казны» Русского государства в XVII века привело к появлению двух типов промысла. Первый представлял собой в основном индивидуальный попутный сбор кочевыми родами в прибрежной тундре в летний сезон. Второй ― коллективный (артельный) ― сформировался с развитием промышленной добычи мамонтового бивня на островах, в которой участвовали оседлые якуты и русские арктические старожилы. Первый тип промысла практиковали издавна «бродячие» (кочевые) роды эвенков, эвенов, юкагиров, населявшие арктическую тундру. Именно им принадлежат случайные находки целых туш мамонтов, которые составили основу палеонтологических коллекций известных музеев. Нередко такой промысел сопровождался несчастными случаями, либо несчастные случаи объяснялись влиянием мамонта. Так, рассказывают, что тунгус Шумахов, нашедший мамонта Адамса, «впал в тоску, даже в болезнь» по той причине, что «старики нашего рода... слыхали от отцов, как появилось такое чудовище на их полуострове и как семья тогда нашедшаго это чудовище в короткое время вся вымерла». В 1970-х годах скоропостижная смерть Христофора Михайловича Стручкова, первооткрывателя Тирехтяхского мамонта (1970) и Мылахчинского бизона (1971), дала повод снова заговорить о «проклятье мамонтов». Это вынудило его сына и дочь отказаться от премии в размере 700 рублей, назначенной их отцу президиумом Якутского филиала СО АН СССР. В начале ХХ века поиском мамонтовой кости в материковой части занимались сборщики рогов муосчут из числа якутов и русских старожилов Колымского и Верхоянского округов. Это делали, в основном, индивидуально. Отправлялись на промысел на ветках (лодках) по рекам и ручьям с наносными берегами после спада высокой весенней воды и ледохода, разрушающих берега. Устьянские якуты промышляли бивни мамонта на материке коллективно. В Петров день, 12 июля, все мужчины на лошадях на один день выезжали в окрестности наслега на «охоту на рогов». Деньгами, вырученными от их продажи, вскладчину платили земские подати. «Материковые» бивни купцы покупали неохотно, так как они считались второсортными из-за многочисленных трещин и грязновато-желтого цвета. Поэтому добычи шла на хозяйственные нужды: изготовление луков, оленьих нащечных пластин, пряжек, грузил для невода, иголок, уховерток, гребней и тому подобного. Людей, промышляющих бивень в морских артелях, якуты называли арыысыт ― «островник». В редкие годы, когда морской перешеек освобождался ото льда, они переправлялись на острова на баркасах. «Грозна водная “стихея”, но ее можно умилостивить подарками, ― вспоминает этнограф Владимир Михайлович Зензинов. ― Когда мы переезжали на легких ветках морскую губу (30 верст) и валы стали хлестать через борт и заливать наши утлые ладьи, мореплаватели начали бросать в волны заготовленные ранее подношенья ― пестрые лоскутья, ладан...». Переправившись, чтобы задобрить духов, оставляли в особых сакральных местах монеты, конфеты, игральные карты. В начале ХХ века главным районом добычи мамонтовой кости были Новосибирские острова, куда ездили на собаках артелью от 40 до 50 человек, иногда к ним примыкали промышленники из Якутского округа. Основной промысел велся на так называемых ближних островах ― Большом и Малом Ляховских, реже на «дальних» ― Котельном, Фаддеевском и Новой Сибири. «Костяные» ресурсы последних были богаче, но путь пролегал через морские перешейки, что было рискованно и опасно. Островники придерживались издавна устоявшихся правил. «Высшим органом» было общее собрание промысловиков, а исполнительную власть вершил «тойон» (князь, начальник), избиравшийся общим собранием. Станы с избами и хозяйственными строениями, а также песцовые ловушки на островах считались общим имуществом артелей. Промысловые угодья распределяли на общем собрании. Границей промысловых участков якутов и русских служил ручей, который не имели права перейти ни те, ни другие, хотя бы и видели на другом берегу мамонтовую кость. Наиболее богатым на добычу считался Ойягосский яр, где самым благоприятным для промысла временем был август с сильными штормами, когда море в течение недели ломает яр, а затем отстает от берега, давая возможность собрать вымытые им кости. Там промышляли жители села Казачьего и прилежащих к нему округов. «Лето здесь самое несноснейшее время года, ― писал исследователь Арктики и Сибири Матвей Матвеевич Геденшторм. ― Жары бывают необыкновенные. ...Комаров необъятное множество: в лесу, где стоят здешние острожки, они составляют сплошную тучу... Всюду грязь и вода поверхностная,― потому что и в жарчайшее лето земля не растаевает глубже четверти аршина». Охотились на гусей, диких оленей, собирали гусиные и чаячьи яйца. Иногда островникам приходилось голодать по несколько дней и испытывать жажду из-за нехватки на некоторых участках пресной воды. На добытой кости каждый промышленник вырезал ножом свою метку ― тамгу. А верхнеколымские юкагиры, у которых сохранились «древние картинные письмена», оставляли письма на бересте, рисуя кончиком ножа форму бивня и фигуры людей по количеству промышленников, нашедших его. Считалось, что мамонтовые клыки лучше сохраняются в глине, чем в песке. Такой бивень долго не терял первоначальный цвет, оставался мягким, и из него можно было вырезать любые изделия. Чтобы не испортить товарный вид добычи, при перевозке бивни зашивали в сыромятные мешки, не пропускающие влагу и солнце, а небольшие обломки клали в сумы с пушниной. С ближних островов промышленники возвращались в ноябре, а с дальних ― в декабре. Вывозили «рога» в феврале — марте на оленях и собаках. Транспортировка была одной из важнейших проблем промысла, и иногда большая часть добычи оставалась нереализованной. По данным Владимира Зензинова, ежегодная добыча, которая велась с середины июня до глубокой осени, могла составлять несколько тонн, в то время как грузовые оленьи нарты по тяжелой зимней дороге брали лишь до 8 пудов, а упряжка в 13 собак — до 15 пудов груза. Обычно при транспортировке применялись особенно большие «островные» нарты грузоподъемностью в 35—40 пудов, в которые запрягали 14—16 собак. В начале ХХ века стремительно поднялась цена на песца, и купцы стали скупать мамонтовую кость «скрепя сердце, так как она слишком “озойна” (громоздка, неудобна) для перевозки». Однако несмотря на это промысел продолжал существовать. Во многом благодаря тому, что сибирские купцы придерживались «долговой морали» и для поддержания хороших отношений с местными поставщиками, скупали у них и обесцененные «рога». «Промышленнику нечем расплатиться, кроме кости, за забранный в долг товар, купцам нечем, кроме кости, взыскать с них долг. Так и тянется этот промысел, ни для кого, в сущности, в Якутской области не нужный», — писал Владимир Зензинов. «Костяной промысел» по сей день популярен в Якутии. По данным управления Россельхознадзора по Якутии с января по сентябрь 2022 года из республики было отправлено за рубеж пять с половиной тонн бивней мамонта (порядка 90 % — в Китай). Неофициальный экспорт может быть гораздо больше. Ущерб от незаконной добычи составляет более 1 млрд рублей в год. Ученые предлагают законодательно урегулировать эту отрасль и включить сбор и добычу бивней мамонта в перечень видов традиционной хозяйственной деятельности.
На нашем сайте читайте также:
|
