- ПУТЕВОДИТЕЛЬ:
- ЧТО ПРОИСХОДИТ?
- Новости: выбор тем
- НАШИ ПЕНСИИ И ПРАВА
- Пенсии и деньги: выбор тем
- Права и возможности: подробней
- Наша безопасность: темы
- ЗДОРОВЬЕ
- Здоровье: каталог болячек
- ДОМ, БЫТ И ДАЧА
- Дом, быт и дача: выбор полезных тем
- Еще полезные «не мелочи»
- НАШИ ВНУКИ
- Темы «внуковедения» — выбор
- СТИЛЬ ЖИЗНИ
- Психология и стиль: выбор тем
- ДЛЯ УМА И ДУШИ
- Чтение: темы
- Музыка из прошлого
- ...И еще для души!
- СОТРУДНИЧЕСТВО
Бесконечно преданный морю: Павел Нахимов |
| Сергей Алдонин, portal-kultura.ru |
| 09 Июля 2022 г. |
|
Давно замечено, что наши великие флотоводцы появлялись на свет, как правило, далеко от шумных морей, в срединной России. Павел Нахимов родился в селе Городок Вяземского уезда Смоленской губернии. В большой и дружной семье небогатого помещика, секунд-майора в отставке, он был седьмым из одиннадцати детей. И хотя родитель служил в пехоте, все его сыновья стали флотскими офицерами.
Без протекцииВ 13 лет будущий адмирал поступил в прославленный Морской кадетский корпус. Вместе с Павлом туда прибыл старший брат Иван. Перед тем, как стать кадетами, летом 1815-го, они отправились «для оморячивания» в плавание на бриге «Симеон и Анна». Пока корабль ходил между Петергофом, Лисьим Носом, Кронштадтом и Ораниенбаумом, Нахимовы познавали азы мореплавания, учились управлять парусами, стрелять из корабельных пушек. Влюблялись в морскую стихию, которую способен подчинить себе мужественный, на многое способный русский человек. Учили их основательно, то было время расцвета морского корпуса. Павлу легко давались история, география, алгебра, механика, теории морского искусства, опытная физика, корабельная архитектура, артиллерия... Никакой протекции у будущего флотоводца не было, как и блестящих знакомств в Петербурге, зато хорошая учеба стала залогом честной морской карьеры. Старательный, терпеливый, не по годам серьезный, практику он проходил на бриге «Феникс», отправившемся в плавание по Балтийскому морю, к берегам Швеции и Дании. 12 гардемаринов (среди них был и Владимир Даль) провели там пять месяцев вместе с опытными моряками. После этого путешествия Нахимов сдал последние экзамены и стал мичманом. Получил направление в Архангельск, где строился корабль, на котором ему предстояло служить. Молодой офицер уже начал было осваиваться на Белом море, однако его неожиданно вызвали в Петербург. Любимец ЛазареваФрегат «Крейсер» и шлюп «Ладога» готовили тем временем к кругосветному путешествию. Начальником экспедиции и командиром первого судна являлся в ту пору уже знаменитый, успевший совершить два кругосветных плавания (одно из них связано с открытием Антарктиды) капитан 2 ранга Михаил Лазарев. Он искал молодых, выносливых, отлично образованных моряков, и ему порекомендовали Нахимова. В том походе вдалеке от Родины Павел Степанович, по инициативе командира «Крейсера», получил звание лейтенанта. Трехлетнее плавание к берегам Русской Америки стало для него настоящим университетом. Вчерашний гардемарин уверенно управлял парусными маневрами, словно до того десятилетия провел в дальних экспедициях. С тех пор Лазарев долго не отпускал от себя примерного офицера, получившего за кругосветку свою первую награду — орден Святого Владимира IV степени. В 1826-м Нахимов вернулся в Архангельск, где строился линейный корабль «Азов». Уже в следующем году его экипаж отличился в Наваринской битве. В той кампании русские, британские и французские моряки вместе сражались против османов за свободу Греции. Нашу эскадру, принявшую на себя главный удар противника, вел в бой адмирал Логин Гейден. «Азов» под командованием Лазарева совершил тогда настоящий подвиг, уничтожив пять турецких кораблей, в том числе адмиральский фрегат. Турки в ответ выпустили сотни снарядов, семь из них попали в наше судно ниже ватерлинии, но оно удержалось на плаву. Нахимов командовал батареей, действовал смело и хладнокровно, за что был удостоен своего первого Георгия. Османов разгромили наголову, а «Азов» получил (впервые в истории русского флота) высокую боевую награду — кормовой Георгиевский флаг. Служить 24 часа в суткиК тому времени уже вполне сложился характер, выработался служебный стиль Павла Нахимова. Ему некогда и незачем было хитрить, ловчить, интриговать, всецело преданный призванию, он всю жизнь учился морскому делу, искусству командовать и при этом нести прямую ответственность за судьбы сражений и вверенных ему моряков. Великий Суворов говорил, что полководцу нельзя изменять «единству мысли», то есть — собственному предназначению. В этом плане более верного ученика, чем Нахимов, у него, пожалуй, не было. С юных лет он взял себе за правило верой и правдой служить 24 часа в сутки, не стремиться к большим деньгам. Большую часть собственного жалованья Павел Степанович раздавал нуждавшимся — прежде всего старым, израненным матросам. Накоплений почти не имел, друзьям же говорил: «А для чего вам деньги? На карты и вино? Это меня не интересует. Уж лучше отдавать их тем, кому они нужнее». Однажды во время маневров, когда он командовал кораблем «Силистрия», экипаж парусника «Адрианополь» допустил ошибку, в результате которой столкновение судов стало неизбежным. Нахимов приказал матросам покинуть опасную зону, а сам остался там, где был риск погибнуть, на юте. «Когда еще получишь возможность показать экипажу силу духа?» — объяснял он впоследствии. В личной жизни морской командир избрал путь аскета. «Нахимов был холостой и всегда восставал против того, чтобы молодые офицеры женились. Бывало, ежели какой-либо мичман увлечется и вздумает жениться, его старались отправить в дальнее плавание для того, чтобы эта любовь выветрилась. «Женатый офицер — не служака», — говаривал адмирал», — вспоминал Леонид Ухтомский. Крымская страдаТрагическая для России Крымская война началась для вице-адмирала Нахимова блистательной победой при Синопе. То сражение стало последним в истории крупным столкновением парусных флотов. За разгром неприятеля Николай I удостоил главного триумфатора редчайшей награды, ордена Святого Георгия 2-й степени, указав в именном рескрипте: «Истреблением турецкой эскадры вы украсили летопись русского флота новою победою, которая навсегда останется памятной в морской истории». Награжденному была понятна и оборотная сторона виктории, о чем Нахимов предупреждал: «Англичане увидят, что мы им действительно опасны на море, и поверьте, они употребят все усилия, чтобы уничтожить Черноморский флот». Русский матрос больше всего ценит искренность и храбрость командиров. С юности не знавший, что такое испуг, ко всевозможным опасностям Павел Степанович относился с презрением, и это качество пригодилось ему в годы испытаний. Летом 1854-го на Россию напала почти вся Европа. Английские, французские, турецкие и сардинские корабли блокировали наш флот в бухте Севастополя. Даже Австрия, незадолго до этого спасенная от распада русской армией, не поддержала спасителей, а начала разговаривать с Петербургом на языке угроз. Молодой монарх Франц-Иосиф, к которому российский император относился почти как к сыну, писал матери: «Медленно, желательно незаметно для царя Николая, но верно мы доведем русскую политику до краха. Конечно, нехорошо выступать против старых друзей, но в политике нельзя иначе». Вот она — гибкая европейская мораль. Столь коварного предательства со стороны союзников в истории Российской империи прежде не бывало. Приучившая мир к своим победам держава оказалась на грани катастрофы. О многотысячном вражеском десанте в Крым заблаговременно помышляли лишь такие стратеги, как Нахимов, а для Петербурга и миллионов русских людей это был неожиданный удар в спину. 349-дневная оборона Севастополя стала героической и кровопролитной кульминацией войны. Поначалу здесь не было оборонительных сооружений, которые бы защищали с суши. Их следовало строить немедля, и Павел Степанович взялся лично руководить возведением траншей, рвов, батарей на южной стороне города. 60-тысячному англо-французскому корпусу изначально противостоял 7-тысячный гарнизон. Командование приняло трагическое решение затопить большую часть Черноморского флота у входа в бухту, чтобы перекрыть врагам путь с моря. В феврале 1855-го Нахимова назначили командиром порта и военным губернатором Севастополя. Моряки с абордажным оружием присоединились к гарнизону, встав на защиту города. Флот стал «сухопутным» и сражался на крымской земле героически. Всех поражали смелость и предусмотрительность адмирала, который ежедневно бывал на передовых рубежах обороны, лично знал едва ли не каждого матроса и солдата, сражался с ними плечом к плечу. А дрались севастопольцы поистине отчаянно, стойко, по-нахимовски. «Часто, проезжая на бастионы мимо маленькой церкви, в которую сносили убитых с ближайших бастионов, он давал деньги, чтобы поставить к каждому убитому по три свечи, как это обыкновенно делается, и часто приезжал в эту церковь на панихиды; такие поездки требовали, можно сказать, самоотвержения, так как делались под неприятельскими штуцерными пулями. Все это, вместе взятое, и было причиной, что Нахимова, можно сказать, боготворили все подчиненные и что появление его на бастионах сопровождалось таким общим восторженным «ура!», — вспоминал адъютант флотоводца Павел Шкот. Парадоксально то, что свой величайший подвиг бесконечно преданный морю адмирал совершил на суше. Его любимый город, превращенный им в твердыню, выдерживал натиск со стороны неприятеля, чье превосходство «в живой силе» было почти пятикратным. Оборона, которой дирижировал военный губернатор, врагов деморализовала. Блокированный гарнизон не только защищался, но и атаковал, захватывал пленных, а французов и англичан заставлял отступать в панике и ужасе. Вот отрывок из письма французского солдата на родину: «У них нет снарядов. Каждое утро их женщины и дети выходят на открытое поле между укреплениями и собирают в мешки ядра. Мы начинаем стрелять. Да! Мы стреляем в женщин и детей. Не удивляйся. Но ведь ядра, которые они собирают, предназначаются для нас! А они не уходят. Женщины плюют в нашу сторону, а мальчишки показывают языки. Им нечего есть. Мы видим, как они маленькие кусочки хлеба делят на пятерых. И откуда только они берут силы сражаться? На каждую нашу атаку они отвечают контратакой и вынуждают нас отступать за укрепления... Мы не из трусливых, но, когда у русского в руке штык — дереву и тому я советовал бы уйти с дороги». Подобных писем в архивах — тысячи. Автор процитированного послания, возможно, погиб в тех боях. В Крыму интервентам удалось закрепиться лишь благодаря колоссальному превосходству в людях, вооружении, боеприпасах и провианте. Нахимова называли хозяином и душой Севастополя. Поклявшись умереть на крымской земле, но не сдать врагу город русских моряков, Павел Степанович ту клятву, конечно же, выполнил. По одной из версий, в последние дни, когда командование подумывало все-таки прекратить сопротивление, адмирал сознательно искал гибели: не снимал сверкавших золотом эполетов, ходил под пулями, игнорировал залпы вражеской артиллерии. Но ведь он и прежде себя не берег, полагая, что только такая храбрость командиров в трудные дни и часы сплачивает армию. Внушал каждому: величайшая честь — не нарушить присяги, отдать жизнь за други своя, за Отечество, навсегда остаться в севастопольской земле, но не сдаться на милость оккупантов. Вечная слава героя28 июня 1855 года очередной день обороны начинался для него обыденно, с объезда укреплений. Стоявший в полный рост на Малаховом кургане герой-адмирал получил смертельное ранение... «Так нужно, друг мой, ведь на все воля Бога! Что бы мы тут ни делали, за что бы ни прятались, чем бы ни укрывались, мы этим показали бы только слабость характера. Чистый душой и благородный человек будет всегда ожидать смерти спокойно и весело, а трус боится смерти, как трус», — так говорил своему адъютанту Нахимов. Его гроб покрыли простреленным кормовым флагом с «Императрицы Марии» (на этом корабле флотоводец сражался при Синопе). Среди оставшихся в строю защитников не было ни одного, кто бы не простился с Павлом Степановичем лично. Не стало человека, при жизни которого падение обретшего величие города казалось немыслимым. Даже на британских и французских кораблях приспустили флаги, отдавая честь противнику, коего нельзя не уважать. Правда, подобное благородство было присуще далеко не всем незваным гостям: когда русские войска покинули Севастополь, оккупанты вовсю мародерствовали, в том числе на могиле павшего в бою военного губернатора. В 1860-е его слава затмила даже образы непобедимых черноморских адмиралов Федора Ушакова и Михаила Лазарева. «Душу Севастополя» знала вся страна. Нахимову поклонялись как великому герою, который вместе с матросами и солдатами спас честь России в Крымской войне. О нем писали книги, его изображения можно было встретить как в кают-компаниях, так и в крестьянских избах. Но главным памятником ему был и остается Город русской славы, столица Черноморского флота, где вот уже почти два века чтут заложенные несокрушимым адмиралом традиции. О его подвиге, когда-то потрясшем соотечественников, должен знать каждый русский школьник, а тем, кто мечтает связать свою судьбу с морем, следует помнить слова: «У моряка нет трудного или легкого пути. Есть один путь — славный!». На нашем сайте читайте также:
|
