Путч 1991 года в объективе фотокорра Юрия Феклистова

Юрий Феклистов — самый молодой фотокорреспондент легендарного «Огонька» в августе 1991 стал очевидцем судьбоносных для страны событий. Спустя тридцать лет состоялся разговор с ним о ГКЧП: о том, как Ельцин спас Горбачева, и главное — как неуважение к правам человека развалило СССР.

— С путча 1991 года, события которого вами задокументированы, прошло тридцать лет. Расскажите, где они вас застали? Были ли предчувствие, что в стране что-то назревает?

— Август 1991 года начинался относительно мирно и спокойно. Напряжения я не чувствовал: никто тогда и подумать не мог, что мы проснемся и объявят антиконституционный переворот. Конечно, были какие-то тревожные публикации, Кабаков написал книгу «Невозвращенец», которая стала бестселлером. Но все это походило на слухи, никто всерьез представить не мог военного переворота.

В августе мы с моей молодой женой поехали в командировку в город Кузнецк в Пензенскую область. Нас туда позвал друг — режиссёр театра–студии «Бум» Александр Калашников: он хотел, чтобы я снимал его новый спектакль «Ол райт, ковбои!». 18 августа прошла его презентация, а на следующий день мы должны были поехать по деревням его показывать. Вдруг в 6 утра 19 августа звонок, мы спим ещё. Слышу в трубке Сашин голос испуганный: «Юра, просыпайся, в стране путч, Горбачева убили!» Я включаю телевизор, там сначала идет «Лебединое озеро», а потом все обрывается, и диктор говорит, что в связи с невозможностью Горбачева управлять страной власть переходит к комитету по чрезвычайному положению. Закрываются все независимые демократические СМИ. Мы решили вернуться в Москву.

— Было страшно?

— Слово «путч» у меня с детства ассоциировалось с Чили: убийство Альенде, военный переворот, массовые расстрелы — я боялся, что у нас так же будет. Мы поехали на вокзал и уговорили проводницу посадить нас в первый проходящий поезд. В вагоне люди слушали радио и обсуждали происходящее. Я запомнил, как бабки между собой переговаривались: «Ну что, меченый проправил шесть лет, пусть теперь другие поправят».

В Москву приехали на утро 20 августа, и я сразу отправился в «Огонёк», чтобы забрать домой негативы на всякий случай. Потом «Эхо Москвы» объявило, что надо идти к Белому дому: я взял камеру и пошел. Следующие три дня снимал без остановки.

— Какая обстановка сложилась у Белого дома?

— 20 августа там собралось много народу: люди строили баррикады, несли какие-то шпалы, металлолом, люки от колодцев. Прицеп грузовика перевернули и написали краской «Народ непобедим». На площади постоянно собирался какой-то митинг: люди поняли, что произошло что-то неординарное, неподобающее, и вышли на защиту своей страны.

Надо сказать, в первое время все испугались, так как в ГКЧП вошли силовики: министр обороны, министр внутренних дел, председатель КГБ. Шли слухи, что вот-вот спецназ КГБ «Альфа» начнет штурмовать здание. Это потом уже в книгах прочитали, что штурм отменили из опасений большого количества жертв.

Кстати, оружия у людей тогда не было. Точнее, оно было только у охранников Ельцина. Борис Николаевич несколько раз в день выходил на балкон и докладывал о том, что происходит. «Мы решили лететь за Горбачевым», — сообщил он собравшимся.

— Вы полетели за Горбачевым?

— Нет. Полетела Татьяна Макеева, фотокорреспондент «Рейтер», она единственная сняла кадры с Фороса.

В ночь с 21 на 22 августа мы все в Москве ждали Горбачева: думали, что он выступит перед людьми, которые его защитили, скажет спасибо, что ли. Не дождались.

Я бродил по Белому дому, мне надо было где-то переждать ночь. Набрел на радиоузел, захожу, а там — перед микрофоном Саша Политковский, а рядом — Ростропович. Мстислав Леопольдович сидит, а рядом, прислонившись к его плечу, спит какой-то парень с автоматом на коленях. Ростропович взял автомат, начал его крутить в руках, и я решил сделать снимок. Он удался. Так Юра Иванов — мы потом познакомились, проснулся знаменитым. То фото напечатали на целую полосу «Огонька».

— Почему у Юры был автомат?

— Юра был юристом в Белом доме и даже стрелять не умел. Но Коржаков — начальник охраны у Ельцина, дал ему оружие и велел охранять Ростроповича: «Если будет какая-то заваруха, ты просто автомат вверх подними и кричи: здесь Ростропович, не стреляйте!». Такая была у Юры задача, а он все проспал. Но проснулся знаменитым.

— Как вы относитесь к тому, что именно эту фотографию — «Ростропович с автоматом» чаще всего вспоминают, когда говорят о вашем творчестве?

— Сначала я обижался немного — как будто больше я ничего не снимал. А теперь спокойно отношусь, мне даже приятно. Ведь все известные московские фотографы снимали путч, но чьи фотографии вы сейчас вспомните? А этот снимок стал моей визитной карточкой и символом августовского путча, поэтому вошел в историю.

Однажды меня попросили сфотографировать Гурченко, я захожу к ней в гримерку, меня представляют — мол, Юрий Феклистов, сделал в 1991 фотографию с Ростроповичем. А она, перебивая: «Я сейчас перед Вами на колени встану! Я ваше фото вырезала и повесила у себя в квартире».

— В 1991 у вас появилось понимание того, что наступил поворотный для страны момент? Вы предчувствовали, может, в юности, что все развалится?

— Нет, конечно, все было стабильно. В юности колбаса «Любительская» стоила два двадцать, а эскимо на палочке — одиннадцать копеек. Человек денежку откладывал и покупал себе, например, цветной телевизор «Рубин» за 650 рублей.

Перещелкнуло всё в 1991 году — наверное, путч показал, что к старому возврата нет. Тем не менее, когда я снимал августовские события, не было этого пафосного ощущения, что на твоих глазах творится история. Я просто делал свою работу, не осознавая, что будет дальше. Хоронили ребят — Дмитрия Комаря, Владимира Усова, Илью Кричевского — я был на Ваганьковском кладбище, работал.

Но потом, когда в записи посмотрел репортаж, у меня полились слезы. Я понял, что мы сломали всё. Что было до августа 1991 года — закончилось, а сейчас мы будем строить новую страну.

— Как показал себя Ельцин в этих событиях?

— С одной стороны, он был локомотивом, героем тех лет, победителем. Горбачев хотел однажды Ельцина задвинуть — отправил его в опалу, и он вполне мог обидеться. Но в августе 1991 он не стал считать обиды, а понял, что Горбачева надо спасать. Показал, что информация ГКЧП — фейк, как сейчас бы сказали. Фактически, это он спас Горбачеву жизнь.

Но, с другой стороны, после путча Ельцин уехал отдыхать, тогда как на той народной волне можно было горы свернуть. Провести люстрацию, как в Чехии сделали — отстранить силовиков от власти, сразу архивы открыть, покаяться за массовые репрессии, Ленина похоронить по-людски.

Кто-то написал однажды: когда Ленина похороним, тогда нормально заживем. Может, мы сейчас идём к этому. Но Ельцин тогда мог спокойно это сделать сразу! Но время потеряли и началось — одни за, другие против... Сказал бы Ельцин 23 августа: всё, хороним Ленина. Было бы символично. Отвезли бы его к маме — на Волковское кладбище, он бы спокойно там лежал, а кто хотел — цветочки бы приносил. Но время было упущено...

— Почему вы считаете, что не нужно было пытаться сохранить СССР?

— СССР был искусственно создан, Ленин в 1922 году собрал воедино республики с разным уровнем экономического развития, поэтому мы «тащили» отстающих за собой. Когда-то этому должен был прийти конец.

Я многое понял, когда впервые попал «за железный занавес»: в 1989 году на волне перестройки и гласности нас отправили делать материал «Голландия глазами советских журналистов». Там меня больше всего поразило отношение к человеку.

В магазин заходишь ботинки посмотреть, а вам: «Кэн ай хэлп ю?». И улыбаются. У нас вы могли услышать что-то в духе: «Вас много, а я одна! Ждите!» или «Не мешайте мне работать!».

Когда я сказал своему переводчику, что хочу сделать репортаж из голландской тюрьмы, он без проблем все организовал: нас встретил начальник и пять часов проводил экскурсию.

Репортаж вышел с названием «Глоток свободы или пять часов в голландской тюрьме».

У них там люди изолированы, но прав не лишены. В следственном изоляторе человек может, например, выбрать вегетарианское или мусульманское меню. Я также порцию сфотографировал: ножка утки, ананасы, все это в теплой тарелке с крышечкой, чтобы не остыло. Еду подают в комнаты (даже не в камеры, так как там нет решеток как таковых). И туалеты там огорожены — не так, как в Бутырке. Все по-человечески. А если сотрудник подслушивает чей-то разговор, то в комнате над дверью загорается лампочка. То есть — человека лишают свободы, но не прав.

Когда в России правящая элита научится уважать людей, поймёт, что самое главное — это человек, личность, тогда что-то изменится. У нас пока это поняли только в ресторанном бизнесе. Когда в стране будет такое отношение к человеку как в ресторане, тогда заживем!

На нашем сайте читайте также:

• Опрос: 43% россиян назвали августовский путч 1991 года трагедией
• Августовский путч 1991 года: как это было

По инф. argumenti.ru

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Таким был Ножиков
  
  15 июня исполнится 15 лет как завершил свою дорогу жизни первый всенародно избранный губернатор Иркутской области Юрий Ножиков (1934–2010). О том, каким он был, вспоминает президент Фонда сохранения памяти и развития наследия Ю. А. Ножикова, заслуженный юрист РФ Юрий Курин, в прошлом – один из заместителей Юрия Ножикова в областной администрации, председатель государственно-правового комитета. Под руководством губернатора Юрий Геннадьевич принимал самое активное участие в успешном отстаивании в Конституционном суде РФ независимости «Иркутскэнерго» от РАО «ЕЭС России» в 1993 году, подготовке и принятии Устава (по существу, региональной конституции) Иркутской области в 1994–1995 годах.
• Самостоянье человека – залог величия его
  
  Отзыв о книге Галины Макагон «На изломе» о знаменитом роде Замащиковых из Заларинского района.
• На изломе
  
  В минувшую пятницу в поселке Залари произошло, без всякого преувеличения, большое историческое событие – в районном Доме культуры «Родник» состоялась презентация книги с одноименным названием, вынесенным в заголовок этого материала, неутомимого и последовательного исследователя истории Сибири, сотрудника краеведческого музея поселка Залари Галины Николаевны Макагон.
• Мы бережно храним их имена
  
  От редакции: Как и обещали, очередной выпуск «Перевала» мы посвящаем Усольскому городскому литературному объединению имени Юрия Аксаментова. В этом году объединению исполнится уже 67 лет. Сегодня вы познакомитесь с информацией об этом ЛИТО его руководителя Инны Коноплевой, с рассказом Александра Балко и стихами поэтов-юбиляров из этого творческого объединения города Усолья-Сибирского.
• «Сиськи-масиськи»: от перегрева к охлаждению
  
  Как разговаривает с нами, простыми смертными, верховная – прежде всего, федеральная – власть? Очень много комплиментов, высоких оценок в наш адрес: мол, главное богатство страны – люди.
• Железнодорожники в тылу и на фронте
  
  Несмотря на то, что Восточно-Сибирская железная дорога была магистралью тыла, ее коллективу пришлось непосредственно заниматься перевозками воинских частей и соединений. В тяжелейшем для Москвы и всей страны октябре 1941года сибирские железнодорожники получили задание ГКО скрытно и как можно быстрее перебросить под Москву часть войск из Дальневосточного и Забайкальского военных округов.
• «Нынче ветрено и волны с перехлестом…»
  
  На прошлой неделе исполнилось 85 лет со дня рождения Иосифа Бродского.
• Три фронта Равиля Замалетдинова
  
  В праздничном номере нашей газеты, посвященном Дню Победы, мы уже рассказывали об участнике Великой Отечественной войны Равиле Серазетдиновиче Замалетдинове, который бил врага на Западном фронте с фашистской Германией, участвовал в боях на Восточном фронте с милитаристской Японией. Сегодня – продолжение рассказа о том, как он, уже на трудовом своем фронте, за многие годы работы геологом прошел большой путь, одерживая и здесь победы при открытии новых месторождений и минералов Восточной Сибири.
• «Тихий Дон» навсегда
  
  120 лет назад родился Михаил Шолохов.
• Как воевали наши деды
  
  Великая Отечественная не обошла ни одну семью. Если не на фронте, то у станков и в поле ковали Победу миллионы советских людей. Так и в нашей семье Кушкиных: отца не призвали в армию потому, что он работал на секретном тогда иркутском авиазаводе и имел бронь, а его папа и младший брат сражались в рядах Красной армии. Так выпало, что их мимолетная встреча произошла нежданно, но о ней они узнали лишь после... войны, когда на всю страну прогремел художественный фильм «Встреча на Эльбе».
• «Дорога долгая была»
  
  Из старинного сибирского села Хомутово, что под Иркутском, в годы Великой Отечественной ушли на фронт 600 жителей. Почти каждый третий не вернулся. А вот его судьба сберегла.
• Его судьба – театр
  
  15 мая исполнилось 125 лет со дня рождения Николая Охлопкова.
• Жизнь, блокада, Ленинград: к 115-летию со дня рождения Ольги Берггольц
  
  До Великой Отечественной войны Ольга писала детские книжки, которые называли милыми, славными, приятными, но не более. А потом стала поэтом, олицетворявшим стойкость Ленинграда.
• И снова май, девятое число...
  
  В последнее время заметил одну, на первый взгляд странную, закономерность: чем дальше от Великой Отечественной войны, тем больше к ней интерес. И не только историков (как «работающих на политику», так и свободных от этих догм) или старшего поколения, у которого война оставила неизгладимый след в судьбе.
• И победителей судят. (Рассказ)
  
  Торжественное собрание, посвященное Дню Победы в Великой Отечественной войне, подходило к концу. Традиционный доклад секретаря парторганизации М. Суханова, праздничный приказ начальника РЭС Н. В. Варламова с вручением грамот, премий и благодарностей – все как по накатанной дорожке, по отработанному годами сценарию, без лишних вопросов катилось к завершению, впереди ждал праздничный стол.
• Три фронта Равиля Замалетдинова
  
  Давно подмечено: схожие люди (по судьбе ли, возрасту, участию в каких-то общезначимых событиях) и сходятся быстрее. Так бывало с фронтовиками. Так зачастую повторяется и с нами – детьми фронтовиков. Едва познакомившись с Рашидом Равильевичем, сыном героя этого материала, мы, сами не замечая того, перешли на «ты», нашли общую тему для разговора и вот сидим за столом и вспоминаем наших отцов – их жизнь, труд, фронтовые годы. Рашид показывает мне фото из семейной хроники, рассказывает, кем были его давние предки и как сложилась их судьба, судьба их потомков, демонстрирует выдержки из книги об отце, делится воспоминаниями о нем.
• В коричневых тонах. 14 признаков фашизма по Умберто Эко
  
  Знаменитый итальянский писатель и ученый Умберто Эко, автор нескольких всемирно известных романов, более чем 20 лет назад опубликовал эссе, в котором описал типичные черты фашизма. Эта работа не претендует на истину в последней инстанции о «коричневой» идеологии, зато позволяет в очередной раз задуматься каждому из нас.
• Дед Осип. (Рассказ)
  
  Все-таки удивительны выкрутасы памяти. Утром выпал снег. Обметал от него машину, и вид этого хрустящего пуха, похожего на ворохи свежей стружки, вдруг вызвал в памяти такие глубокие воспоминания детства, что не приходили в голову многие десятилетия и, казалось бы, были забыты уже навсегда. Они навеяли образ человека, благодаря которому я усвоил навыки столярного дела и познал первые уроки другой, совсем не книжной или киношной жизни.
• Чародей военных песен Арсений Долматовский
  
  5 мая исполнится 110 лет со дня рождения Евгения Долматовского.
• Узник фашистских концлагерей Виктор Иванович Гуров: «Мне до сих пор помнится запах лагерной хлорки»
  
  В то далекое время мы жили в рабочем поселке Думиничи Калужской области, километрах в тридцати от Сухинич. После разгрома немцев под Москвой фронт остановился в районе Сухинич. Положение фронта было неустойчивым, и он несколько раз прокатывался по нашему поселку, то освобождая нас, то оставляя врагу.