При попадании в плен российские летчики готовятся только к смерти |
16 Июля 2018 г. |
Сотни тысяч пленных советских солдат – таков был итог первых недель Великой Отечественной. Судьба большей части советских военнопленных сложилась трагически – возможно, в том числе потому, как относилось к ним само советское государство. Какие инструкции и гарантии от государства на этот счет имеет современный российский военный? На этой неделе в России вспоминают скорбную дату. 7 июля 1941 года началась битва под Киевом, завершившаяся поражением. Крупнейшее окружение в мировой истории войн поставило печальный «рекорд» и по количеству советских военнопленных. В плен попало свыше 600 тысяч наших солдат. Большинство из них погибло в нацистских лагерях.
Общеизвестно, что фашисты объясняли (в том числе на Нюрнбергском трибунале) свое бесчеловечное обращение с советскими военнопленными тем, что СССР не ратифицировал Женевскую конвенцию 1929 года, которая и устанавливала на тот момент правила нахождения солдат и офицеров в плену. Понятно, что истинная причина разницы в подходах гитлеровцев к нашим и, например, британским военнопленным – в нацистской расовой теории, причислившей народы Советского Союза к «недочеловекам». Ведь Германия-то эту конвенцию подписала, а значит, в отличие от России, приняла на себя соответствующие обязательства. Только на территории Польши захоронено более 883 тысяч советских военнопленных, погибших в нацистских лагерях; причем большинство из них умерли от голода и инфекционных заболеваний. Число советских солдат, попавших в плен в послевоенных конфликтах, было, конечно, несопоставимо меньшим. Так, например, за десять лет войны в Афганистане в плен попало 417 бойцов, 130 из которых были освобождены еще до вывода войск. «Пленных наши военные в Афгане никогда не бросали», – утверждает в беседе с газетой ВЗГЛЯД полковник в отставке Александр Лаврентьев, руководитель группы МВК Минобороны по поиску без вести пропавших военнослужащих в Афганистане. «Когда пропадал солдат ли, прапорщик, офицер ли – не важно, останавливались все боевые действия и велись поиски. Выкупали, торговались, боеприпасы за пленных отдавали «духам» – чтобы только вернуть наших», – говорит Лаврентьев. Но хотя с момента окончания афганской войны прошло почти три десятилетия, выясняется, что не все пленные вернулись на родину. Недавно Союз десантников России сообщил: в Афганистане найден советский военный летчик, который числился пропавшим без вести. Как зовут найденного пленного «шурави» – точно неизвестно. ТАСС сообщает, что речь идет о летчике Александре Миронове. Его МиГ-21 разбился в 1982 году неподалеку от Кабула. Но эта информация расходится с данными Союза десантников, который утверждает, что летчика сбили в 1987 году. Так что, возможно, это пропавший тогда пилот 263-й отдельной разведывательной эскадрильи ВВС Сергей Пантелюк. Его Су-17 разбился в провинции Кунар – самом глухом месте Афганистана, ныне контролируемом «Талибаном». Понятно, что боевые товарищи старались найти и вызволить попавшего в плен бойца. Но были ли у самого бойца инструкции на случай пленения и не считалось ли его невозвращение на родину дезертирством? «Что касается афганских пленников, то претензий к ним сейчас нет и быть не может», – уверен координатор движения «Гражданин и армия» Сергей Кривенко. «Даже если действия кого-то из них будут квалифицированы как дезертирство, срок давности по этому виду преступления – 20 лет, то есть он давно истек», – сказал правозащитник газете ВЗГЛЯД. Но о существовании какой-либо инструкции для попавших в плен наших соотечественников ни Кривенко, ни Лаврентьев не слышали. Аналогичная ситуация имела место и во время чеченских кампаний, которые, как и война в Афганистане, войной официально не признавались. Офицер запаса спецназа ГРУ, ветеран боевых действий в Чечне рассказал газете ВЗГЛЯД, что в 1990-е годы в российской армии никаких документов, регламентирующих порядок действий на случай попадания военнослужащего в плен, не было. Устных инструкций на этот счет также не давалось. «Как таковой вообще не рассматривается сам вопрос попадания в плен. Только вопрос наличия секретных документов – если они имеются, то должны быть уничтожены. При этом если это какая-то серьезная операция, документов, удостоверяющих личность, у военнослужащего при себе быть вообще не должно», – пояснил собеседник. К сожалению, и в современной России судьба пленных солдат – вопрос актуальный. Самый яркий из недавних случаев, когда наш военнослужащий чуть было не оказался в руках врага, произошел в Сирии. 3 февраля при выполнении боевого задания в провинции Идлиб был сбит российский штурмовик Су-25СМ под управлением майора Романа Филипова. Летчик взорвал себя гранатой, чтобы не попасть в руки боевиков группировки «Джебхат ан-Нусра» (запрещена в России). Летчик российских ВВС, принимавший участие в боевых действиях в Сирии, сказал в беседе с газетой ВЗГЛЯД: «Есть методика, как выжить сбитому летчику, чтобы не попасть в плен. Проводятся соответствующие занятия. Но четких инструкций, как вести себя в плену, нет». По сути, отношение к попаданию в плен в российской армии мало отличается от времен Второй мировой. Отправляющийся на боевое задание летчик морально готов к тому, что ему в случае, если его собьют, возможно, придется покончить жизнь самоубийством, сказал наш собеседник. Ведь зачастую боевые вылеты производятся над территориями, занятыми противником, где невозможно провести спасательную операцию.
Между тем известно, что подобные инструкции на случай попадания в плен имеются во многих армиях, в частности, в армии США. Здесь первая инструкция для военнопленных появилась еще в годы Второй мировой войны. К примеру, в мае 1944 года, перед высадкой союзников в Нормандии, военнослужащим США выдавалась специальная брошюра: «Если вы попадете в плен». Действительно ли ничего аналогичного нет в российской армии? От Минобороны, к сожалению, не удалось получить четкого и внятного ответа: из Департамента информации и массовых коммуникаций перенаправили в Правовой департамент, а оттуда – обратно. «Сдача в плен считается, по нашим понятиям, позором. Нам и в голову такая дурь не могла прийти, что говорить в плену, что не говорить; надо не сдаваться в плен, и все», – сказал газете ВЗГЛЯД глава исполкома Союза десантников России Валерий Юрьев. Но, к сожалению, история войн показывает, что от пленения не застрахован даже самый храбрый боец. Судя по открытым источникам, четко прописанные правила для российских военных все-таки существуют. Во всяком случае, на случай гипотетической «обычной» войны, а не операций против «бандерлогов». Во-первых, статья 23 Устава внутренней службы четко устанавливает – что можно и чего нельзя говорить военнопленному и как себя вести в плену. Военнослужащий «при допросе имеет право сообщить только свою фамилию, имя, отчество, воинское звание, дату рождения и личный номер». Сообщение других сведений, включая, например, название своего подразделения и тем более его дислокации, не допускается. Предписано «не разглашать государственную тайну... помогать другим военнослужащим, находящимся в плену, удерживать их от пособничества противнику». Командиры обязаны принимать меры по освобождению пленных в соответствии с нормами международного гуманитарного права. Во-вторых, существуют упомянутые гуманитарные нормы. Сейчас действует Женевская конвенция 1949 года об обращении с военнопленными. СССР ее ратифицировал еще в 1954 году, а Россия как правопреемник Союза – в 1992-м. Конвенция действует даже в том случае, если одна из воюющих сторон не признает состояние войны и даже если одно из воюющих государств не является участником конвенции. Но, отметим, что речь идет о воюющих государствах. А, например, ИГИЛ, хоть и называет себя «государством», к таковым не относится.
|
|