Первые русские студенты в Западной Европе появились в самом начале 17 века, при царе Борисе Годунове.
Борис Годунов – царь-преобразователь
На рубеже 16 и 17 веков контакты России с Западной Европой стали более интенсивными. Московское царство нуждалось в специалистах: врачах, инженерах, знатоках военного дела и т.п. Любопытство знатных классов русского общества возбуждал образ жизни западной аристократии, её материальное богатство и склад понятий. Выразителем этих новых настроений в России стал царь Борис Годунов (1598-1605).
Он усердно приглашал из разных европейских стран профессионалов: врачей, инженеров, знатоков военного дела. На сто с лишним лет раньше Петра Великого Годунов предпринял попытку организовать в России высшие учебные заведения. Естественно, преподавательские кадры для них мог дать только Запад.
Особенно важно было изучение иностранных языков для представителей дипломатической службы. Из-за того, что среди русских не было знающих иностранные языки, интересы Российского государства часто терпели ущерб. В переговорах приходилось доверяться иностранным толмачам, которые, порой, ради личной выгоды переводили неточно.
В 1600 году Борис Годунов отправил в Германию одного из служивших ему иноземцев, по имени Иоганн Крамер, чтобы тот набрал там профессоров и докторов разных наук, а особенно учителей латыни и живых европейских языков, и привёз их в Россию. Но, как повествует Николай Карамзин, «сие важное намерение не исполнилось, как пишут, от сильных возражений духовенства, которое представило царю, что Россия благоденствует в мире единством закона и языка, что разность языков может произвести и разность в мыслях, опасную для церкви, и что во всяком случае неблагоразумно вверить учение юношества католикам и лютеранам».
Оставив план устроить в России университет на западный манер, Борис Годунов, однако, не бросил свою идею обучить по-европейски часть русского знатного юношества. Восемнадцать молодых детей боярских (дворян) были посланы Годуновым «в Лондон, в Любек и во Францию учиться языкам иноземным».
Карамзин основывался на записках немца Конрада Буссова, служившего Годунову. Есть свидетельства, подтверждающие это. Так, шведский посол Петер Петрей упоминал ещё и об отправке учеников в Стокгольм. О студентах, отправленных в Германию, сохранился документ Посольского приказа, на который ссылается историк Борис Кузнецов («Родина», 2000, №10). В 1603 году Борис Годунов милостиво принял посольство Ганзейского союза и отправил его на родину, придав ему пятерых русских молодых дворян. Им было наказано учиться латинскому и немецкому языкам, чтобы по возвращении служить в Посольском приказе. Особо оговаривалось, чтобы студенты могли за границей исповедовать православие, и чтобы их не принуждали принять иную веру. В том же году магистрат Любека известил Москву, что отданные для обучения наукам русские дворяне благополучно прибыли в город.
По-видимому, общее число студентов, отправленных Годуновым за границу, было всё-таки меньше восемнадцати (по шесть в каждую страну, как писал Буссов). Так, в Англию, с которой у России были самые тёплые отношения из всех западных стран, были достоверно посланы только четыре ученика. 30 июля 1602 года они отплыли из Архангельска.
А уже осенью 1603 года на юго-западной окраине Русского государства появился первый Лжедмитрий. Летом 1605 года он воцарился в Москве. Русь погрузилась в пучину Смуты.
Первые невозвращенцы
Спустя три года, в 1606 году, когда на Москве вроде бы утвердился законный царь Василий Шуйский, бургомистр Любека написал письмо в Посольский приказ. Он жаловался на буйное поведение русских студентов, которые не желают учиться наукам, и двое из них уже якобы сбежали в Россию. Бургомистр спрашивал, что делать с остальными тремя. На это дьяки по поручению царя отвечали, что из сбежавших никто в России не появлялся, но чтобы остальных троих немцы берегли и, не научив их языкам, обратно бы в Россию не отпускали. Вскоре в России закрутился очередной виток Смуты, и судьба этих студиозусов осталась невыясненной до сих пор.
Интереснее сложилась жизнь четверых детей боярских, посланных в Англию: Никифора Алферьева, Афанасия Кожухова, Назария Давыдова и Фёдора Костомарова. Они в Англии женились, сделали неплохую карьеру, а когда в России закончилась Смута, русское правительство стало добиваться их возвращения на родину.
Про студентов вспомнили уже в 1613 году. Отправляя в Лондон посла Алексея Зюзина, царь Михаил Романов велел ему узнать, что стало с теми молодыми людьми, что были отправлены при царе Борисе в обучение, и требовать их присылки в Россию. Посол выяснил, что Алферьев живёт в Лондоне. Он даже встретился с ним, но Никифор отказался возвращаться. Про Костомарова сказали, что он служит королевским секретарём в Ирландии, а Кожухов и Давыдов – чиновниками в Индии. Английское правительство обещало принять меры к возвращению Алферьева и Костомарова, а по приезде из Индии двоих других – и их тоже. Посол этим удовольствовался и вернулся в Москву.
Но в Москве ответом англичан не удовлетворились. Там уже догадались, что английское правительство помогает русским студентам в их желании стать эмигрантами. Это было неприемлемо для русского правительства, в котором господствовал взгляд, что подданный царя не смеет иметь никакой своей воли опричь воли царской. Поэтому надобно вернуть подданных царю хотя бы и неволею. Этот подход был совершенно неприемлем уже для английского правительства.
Так потянулась целая вереница русских посольств, каждое из которых старалось добиться от англичан выдачи русских беглецов. Что они беглецы и не желают сами возвращаться на родину из страны, в которой им было гораздо вольнее и сытнее, было уже понятно. В 1615, 1617, 1621 годах московские послы обивали пороги парламента и королевского дворца с требованиями выдачи эмигрантов. Дьяк Грязев даже прибегнул к похищению Алферьева, но тому помогли бежать с посольского двора английские друзья.
Англичане не собирались уступать. Про Кожухова и Давыдова они заявили, что те умерли в Индии, а Костомаров в Ирландии. Так ли это было, неведомо, но русским ничего не оставалось как удовольствоваться этими объяснениями. Оставался один Никифор Григорьевич Алферьев. Вопрос приобретал принципиальный характер, так как Алферьев принял англиканскую веру и даже стал викарием. За отступление от православия ему в России грозило сожжение живьём. Король Яков I отверг обвинения, будто Алферьев был насильно совращён в чужую веру. Когда русские послы сбавили тон и стали настаивать, что Алферьев «по глупости, по младости» отступил от православия, король заявил, что не может арестовать и депортировать его за исповедание одной с ним, королём, религии. Так послы и остались ни с чем.
Никифор Григорьевич Алферьев прожил долгую насыщенную жизнь в Англии. У него родилось восемь детей. Свои дни он окончил в 1660 году в лондонском квартале Хаммерсмит уважаемым всеми священником.
История с русскими студентами и удивительная, и не удивительная одновременно. Потому что ситуация до боли знакома и сколько угодно раз повторяется в наши времена. Многие обучающиеся на заморских берегах и не думают возвращаться в Россию. Стоит, наверное, как следует подумать – а почему?
А еще публикации, поддерживающие историческую канву, можно прочитать здесь:
Исполнилось 130 лет со дня рождения Леонида Утёсова. Он не считал себя певцом, говорил, что голоса как не было, так и нет, но в то же время добавлял, что поет сердцем.
Иркутский городской совет ветеранов и газета «Мои года» начинают печатать воспоминания людей, в детстве узников фашистских концлагерей. Сейчас они живут в Иркутске.
На оргкомитете администрации Иркутска под руководством мэра Руслана Болотова по подготовке к празднованию 80-летия Победы в Великой Отечественной войне еще в феврале было принято решение о проведении в городе ряда мероприятий.
– Летать стали на «боингах», свои авиазаводы еле-еле существовали, и только потому, что армия не могла остаться без истребителей, бомбардировщиков. А профсоюз не помог и не вступился, он завял, о нем у нас даже никто не вспоминает. Вы-то лучше меня это знаете, – она понимающе взглянула на Свистунова. – Муж с завода не стал уходить, иногда по вечерам и даже в праздники занимался извозом на машине, как говорят у них, таксовал. Слава богу, гараж рядом с домом… удобно. Я ужасно переживала, потому что он чаще всего выезжал вечером, сейчас такой беспредел, бандит на бандите… Выживали кое-как, а потом неожиданно поступил заказ, и работа появилась, не в таком объеме, как раньше, но жить стало получше.
Будущий народный артист СССР, один из лучших актеров советского кинематографа («король и шут в одном лице») родился 28 марта 1925 года в деревне Татьяновка – ныне это Шегарский район Томской области – в семье Михаила Петровича Смоктуновича и Анны Акимовны Махневой, в которой был вторым из шестерых детей.
Это было не сегодня, а сегодня рассказано, то есть вошло в этот солнечный день, как явь. Могло случиться вчера, а не более пятидесяти лет назад, как на самом деле. Есть большая разница: одно – когда о чем-то рассказывает очевидец, другое – когда рассказывают о том времени, когда его очевидцев ни одного не осталось. В первом случае давнее полно неостывшего трепета, и слова, о нем сообщающие, наполнены воздухом и дыханием.
Еще в апреле 2020 года дума Иркутска обратилась к руководству страны с инициативой о присвоении посмертно звания Героя Российской Федерации уроженцу Прибайкалья, летчику Николаю Ковалеву за подвиги, совершенные в период Великой Отечественной войны.
Он пришел домой подавленным. Работы больше нет. Вставали простые жизненные вопросы: на что жить, есть, пить. Нависла пустота, в душе пропасть, казалось, что наступила непоправимая безвыходность.
Точнее было бы назвать эту статью «Вопль беспомощного пенсионера!». А заодно и засвидетельствовать еще, что та ценовая интервенция, которая и невооруженным глазом видна каждому и повсюду на ценниках, вовсе даже и не ползучая, а прямо-таки скачущая во весь опор!
Дмитрий Гаврилович Сергеев (07.03.1922 – 22.06.2000) после окончания Омского пехотного училища в звании младшего лейтенанта воевал на Брянском фронте командиром стрелкового взвода. В составе 1-го Белорусского фронта дошел до Берлина. Был награжден орденом «Отечественной войны» II степени, медалями «За боевые заслуги», «За взятие Берлина».
Ох, и дорого же стало болеть в нашем «социально ориентированном государстве»! Я уж не говорю про «гениально» организованную систему медицинской помощи, когда граждан просто толкают обращаться в платные клиники из-за того, что в государственных не хватает врачей.
Юлию Борисову считают настоящей легендой, ослепительной звездой театральной сцены. Таких актеров, как она, единицы, но благодаря их творчеству этот мир становится светлее и добрее. В Борисову были влюблены все ее партнеры, но она ни разу не предала тех, кого любит – ни семью, ни родной театр, которому отдала семьдесят лет своей жизни.
