За детские обиды — обнулить с родителями кровную связь? |
Михаил Хлебников, философ, portal-kultura.ru |
06 Июня 2020 г. |
Целая армия взрослых от 20 до 50 обвиняет в реальных или мнимых жизненных неудачах своих стареньких или уже, может быть, ушедших в мир иной пап и мам, часть из которых, вероятно, и правда были тиранами. Кто-то настолько усердствует, что перестает общаться или даже сводит счеты, бросая своих родителей в тяжелый последний этап их жизни. Недавний громкий скандал с уже посмертными обвинениями дочери Эдуарда Успенского в адрес отца буквально взорвал соцсети и вновь оживил дискуссию вокруг темы, был ли Успенский семейным деспотом и может ли он после этого продолжать называться замечательным детским писателем. Способность взрослого перерасти детские травмы и принять родителей является показателем масштаба и состоятельности его личности. Борьба с детскими травмами, нанесенными современным взрослым их не в меру строгими родителями, сегодня один из самых актуальных социокультурных трендов не только за рубежом, но и в России. Надо сказать, что переживание взрослым воспитательных перекосов детства и телесных наказаний вовсе не новая тема, в том числе и для русской литературы. Рассуждая о вековых традициях отечественной домашней тирании, начитанные люди приводят пример такой жертвы, как Антон Чехов, который не мог простить отцу порки как средства повседневного воспитания. Но так ли они правы? Как на самом деле пережил Чехов печальные обстоятельства своего детства и как они отразились на его отношениях с отцом в период его зрелости? Но сначала о тиране и абьюзере — Павле Егоровиче Чехове. Он родился в деревне крепостным и только в 16 лет был выкуплен своим предприимчивым отцом. Перегонял скот, потом обучился торговле в Таганроге и выбился в купцы-бакалейщики третьей, а потом и второй гильдии. Сам, окончивший сельскую школу, он делал все впоследствии, чтобы сыновья и даже дочь получили достойное образование. И действительно немилосердно сек детей, как и самого его секли в детстве. Еще Павел Егорович любил читать, и фаворитами его были Н. Лесков и А. Островский (по-моему, недурной вкус!). Но главной страстью отца семейства была музыка. В 1864 году он стал регентом кафедрального собора. При этом не пропускал в литургии ни одного такта, и службы стали просто бесконечными. Клир убеждал Чехова служить лаконичнее, но тот не уступал — благолепие превыше всего. Через три года упрямцу отказали от места, и он стал регентом греческого монастыря, взяв в хор троих старших сыновей. Для них это стало многолетней пыткой. Антон вспоминал, что мальчики чувствовали себя «маленькими каторжниками», стоя на коленях на стылом каменном полу и выводя тропарь. Когда бакалейная лавка разорилась, Чеховы перебрались в Москву. Павел Егорович продолжал играть роль сурового главы семейства. Одно время на стене московской квартиры висел распорядок дня для всех членов семьи, озаглавленный «Росписание делов». Остались ли у Антона Чехова психологические травмы от жестокой отеческой руки? По всей видимости, да. Немирович-Данченко вспоминал слова Чехова: «Знаешь, я никогда не мог простить отцу, что он меня в детстве сек». А с писателем Иваном Щегловым Чехов делился: «Когда я теперь вспоминаю о своем детстве, то оно представляется мне довольно мрачным; религии у меня теперь нет». Но утратил ли Чехов сыновнее почтение к отцу? Нет, и более того, он писал: «Отец и мать — единственные для меня люди на всем земном шаре, для которых я ничего никогда не пожалею. Если я буду высоко стоять, то это дело их рук, славные они люди, и одно безграничное их детолюбие ставит их выше всяких похвал и закрывает собой все их недостатки, которые могут появиться от плохой жизни». Стремился ли Чехов вычеркнуть абьюзера из своей жизни, как это делают сегодняшние интернет-борцы, обнулить кровную связь? Нет. Он признавал себя «яблоком от яблони». «Талант в нас со стороны отца, а душа со стороны матери», — говорил Антон Павлович о своих братьях и сестре. Уж когда он стал тем самым известным писателем Чеховым и купил имение Мелихово, то Павлу Егоровичу и здесь предоставлялась одна из руководящих ролей. Он следил за садом и вел дневник-летопись усадьбы, в котором педантично фиксировал все события: кто когда приехал и уехал, кто сколько блинов съел за обедом. Антон Павлович порой говорил об отце с мягкой насмешкой, но заботился о нем: в частности, безуспешно рекомендовал изменить рацион на более легкий. А когда Павел Егорович умер (надсадился в домашних хлопотах, подняв на чердаке тяжелый ящик с книгами), то Антон ясно осознал окончание целой эпохи. Он признался в письме критику Михаилу Меньшикову: «Выскочила главная шестерня из мелиховского механизма». И действительно, хозяйство в усадьбе стало стремительно разлаживаться. Антон Павлович начал обустраивать новое гнездо для матери и сестры — уже в Крыму. Возникает вопрос: отчего же Чехов, независимый и внутренне свободный, выдавивший из себя раба, отчего он не только не обособился от сатрапа-отца, а, напротив, отвел ему центральную роль в жизни семьи? Вероятно, на этот вопрос отвечает еще одна цитата великого писателя. Литератору Елене Шавровой он пишет: «У Ноя было три сына: Сим, Хам и, кажется, Афет. Хам заметил только, что отец его пьяница, и совершенно упустил из виду, что Ной гениален, что он построил ковчег и спас мир». Чехов прекрасно понимал, за что ему нужно быть признательным своему отцу — если бы не его суровое упорство, едва ли мальчик окончил бы ненавистную таганрогскую гимназию. И едва ли стал бы врачом и писателем. Похоронили Чехова рядом с могилой отца на кладбище Новодевичьего монастыря. В семействе Чеховых «Хамом» оказался старший сын, Александр. В 1906-м, спустя два года после смерти знаменитого брата, он опубликовал откровенные воспоминания. Михаил и Мария Чеховы возмутились непочтительными отзывами об отце и прекратили с ним всякое общение. На похоронах Александра, в 1913 году, никто из родных не появился. Во взрослую жизнь мы многое приносим из своего детства. И некоторые люди берут туда горькие обиды на своих мам и пап. Родителей, конечно, не выбирают. И жестокость и тиранию отдельных личностей вообще оправдать ничем невозможно. Но иногда стоит подумать, понять и простить. Родители не рождаются с готовыми рецептами, как быть лучшими, как правильно поступать в тех или иных ситуациях. И они многое взяли в воспитание своих отпрысков, опираясь на свое прошлое. Об этом, когда есть решение порвать кровные узы, стоит вспомнить. И вообще, разве худой мир не лучше доброй ссоры? Ведь люди с годами меняются и многое переосмысливается. В том числе и родители могут стать совершенно другими и суметь наладить со своими детьми в дальнейшем прекрасные отношения. Еще в связи с поднятой темой читайте также:
|
|