Кончина атамана Кочкина

Нет обиднее и страшнее гражданской войны, на которой брат убивает брата, а люди делятся на красных и белых. После зарастают травой хлебородные пашни, политые кровью «своих» и «чужих». Разберись, кто прав, кто виноват?

Вороньё знает, чьи косточки слаще. Все они ушли на покой по своему правыми. Довелось слушать воспоминания тех и других, оставшихся в живых, но время и их унесло на погосты. Хочу рассказать, о чём узнал от очевидцев и архивных материалов о происшедшем в наших краях сразу после гражданской войны.

Георгиевский кавалер, казачий вахмистр Григорий Кочкин, после Первой мировой не сразу вернулся в Никольск, узнал революцию, гражданскую войну и бежал от опостылевших атак в родное село, к мирной земле. Но жить спокойно не удалось: в один из сенокосных дней двадцать первого года бурятские чабаны, заподозрив в конокрадстве, убили отца Григория. С братьями он люто отомстил жителям соседних от села улусов, но то было только начало душевного бунта, вселившегося в Кочкина по возвращению домой.

Сибирские края гражданская война не миновала. И в родном селе пролегла межа: стали смотреть на Григория не заискивающе, как на доброго хозяина и героя, а сплёвывая вслед, – это взорвало Кочкина, и, бросив соху, перетянувшись портупеей, он вновь сел на коня. К нему потянулись недовольные налогами и коллективизацией хорошо стоящие на ногах крестьяне-одиночки. Имея под рукой сотню сабель, стал унтер-офицер атаманом, и появилась мечта создать в Прибайкалье крестьянскую вольницу. Двинул он свою сотню на Иркутск…

Отряды чоновцев встретили пулемётным огнём в пади Топка, где и полегла сотня, только атаману да десятку конников удалось уйти от погони. Родилась в народе легенда, что Кочкин заговорён от пуль. «По нём бьют, а из надевахи только пыль летит».

Девять лет противостоял Кочкин Советской власти. Барон Унгерн предлагал уйти к нему в Монголию. Это целый роман из жизни прибайкальского крестьянства двадцатых годов. Для газетного документального рассказа вкратце – три месяца двадцать девятого года, последнего в жизни атамана.

На снимке: машина, на которой возил сотрудников Иван Никитович Губарь, на ней и везли в Иркутск тело атамана.

Февраль. 1929 год. Под Никольском

Ночь была лунная, мороз, поджимавший днём, неожиданно стал слабеть. В глубине леса закрытое от людского глаза буреломами и сугробами зимовьё, сколоченное в яме, сделанное накрепко, на долгие годы. Стена из молодого сосняка отделяет жилую часть от конюшни. В зимовье двое. Мужчина и женщина. Он двухметрового роста с широким лицом, чёрные густые волосы обрамляют огромную голову. По внешнему виду никто бы не принял его лесным человеком: он, скорее, похож на штабного офицера – только на кителе не хватает погон, но на груди Георгиевские кресты. Это Кочкин.

Григорий снял с гвоздя бараний полушубок и бросил его в руки черноглазой, черноволосой смуглой женщине:

«Анисья, собирайся, заглянем нонче к родственникам за провиантом: время подходящее – снегопад начинается».

Иркутск. Уголовный розыск. Пробило восемь утра. Аркадий закрыл руками уставшие глаза и сидел так, пока не постучали в дверь.

– А…Вениамин, заходи, – поднял голову Барутчев. – Жду тебя – у нас будет прогулка в район. Меня недавно вызывал Карих, и мы сейчас же едем. Знаешь, надень крестьянскую одежду, возьми пачку патронов. Кочкин в Никольском.

***

Два последний тома следственного дела по банде Кочкина с грифом «Хранить вечно» лежат передо мной. Время состарило листы.

«Начальнику уголовного розыска В. М. Кариху от начальника отдела А. Л. Барутчева. Сообщаю Вам, что мною совместно с сотрудником В. М. Дробышевым тщательным образом проверено донесение неизвестного о посещении Кочкиным села Никольского. Никаких следов пребывания бандита не обнаружено. Крестьяне запуганы и давать показания отказались. 17 февраля 1929 года. А. Барутчев»

Я листаю дело. На одной из страниц: «Сотрудники уголовного розыска Фомин, Дробышев при понятых…»

Да это же подполковник милиции Михаил Николаевич Фомин – «дядя Миша»! Он на пенсии, но разыскать знаменитого сыщика не трудно.

***

Из воспоминаний Михаила Фомина:

«Я работал второй год в уголовном розыске, когда появился новый сотрудник – лет двадцати пяти. О нём мы ничего не знали, но догадывались, что человек он необычный: назначили на должность начальника секретного отдела, да и поговаривали, что вызвали из Питера специально на ликвидацию банды Григория Кочкина. Этого человека звали Аркадий Барутчев».

Июнь. 1929 год. Село Куяда

Участковый Хатыпов зашёл домой пообедать. Вдруг в избу вбежала женщина и выпалила скороговоркой: «Соседний парнишка Оська Михалёв бегает с наганом. А во дворе его брата Михаила какой-то мужчина, оружия на нём – пропасть!»

Хатыпов, накинув бекешу, огородами стал красться к дому Михалёвых. Молодой милиционер понял, какая предстоит встреча. Заглянув через забор, увидел сидящего на соломе здоровяка. Рядом лежал карабин. Больше во дворе никого. Перемахнув через забор, участковый насел на сидящего и заломил руку за спину, тот скрипел от боли зубами. Хатыпов никак не мог одной рукой вытащить из-под бекеши наган. В это время во двор вбежал четырнадцатилетний Оська Михалёв. «Что смотришь, стреляй! – зарычал здоровяк. Осип в упор выстрелил в голову милиционера…»

Я листаю дело, где подробно описывалось покушение на милиционера в селе Куяда. Есть показания свидетелей, допросы Михаила и Осипа. Ни тот ни другой не признавались, кто был в гостях. Последующие записи уничтожило время.

Неожиданно мне позвонил Фомин: «Новость хочешь узнать? Я разыскал Барутчева».

Таким и представлял его: худощавым, горбоносым, вроде Шерлока Холмса, с задумчивым, но пытливым взглядом.

Из воспоминаний Аркадия Барутчева:

«Противник попал хитрый. Мне приходилось сталкиваться с бандитами разного склада, но такой долгой и упорной борьбы не ожидал. Чтобы победить – нужно уважать врага. И при всей моей ненависти к Кочкину, я уважал его за ум, за природную смекалку. Он не пил, не курил. Единственная слабость – религия. Очень набожный человек, несмотря на его неимоверную жестокость. Народ боялся одного его имени, на места преступлений приезжали слишком поздно, ни разу не удалось пойти по горячим следам. Покушение на Хатыпова помогло. Милиционер чудом остался жив. Пуля, пробив щёку, застряла в челюсти. У меня под стражей находились двое Михалёвых, а сомнений не было, что во дворе у них был Кочкин, но почему именно у Михалёвых, а не Соломатовых, чья дочь, Анисья, была его любовницей? У меня мелькнуло подозрение: уж не связной ли Михаил Михалёв? Первый охотник на селе. Тайгу отлично знает, все тропки.

Начали допрос. Михалёв продолжал упорствовать, а время на селе жаркое, сенокосная пора. Жена писала ему слёзные письма, и я чувствовал, что вот-вот Михалёв должен «расколоться». Пошёл я и на такой вариант: пригрозил, что расстреляю Оську, ведь он убил милиционера: Михалёвы не знали, что Хатыпов остался жив...»

***

Когда у меня в 1971 году вышла первая публикация о Кочкине в газете «Советская молодежь» – пришло письмо из посёлка Усть-Ордынский от местного журналиста Турикова, впоследствии автора романа «Чёрные тени», что Михаил Михалёв живёт от него неподалёку и слывет в округе самым заядлым браконьером, хотя и ветеран Великой Отечественной, ордена Славы имеет, воевал снайпером, но его далёкое прошлое было известно.

Михалёв оказался мрачным человеком. Говорил с неохотой, но когда выпил – «растаял». После поехали с ним по тайным стоянкам атамана, показал он места совместных злодеяний, а в последнюю очередь землянку, где убил Кочкина.

Из воспоминаний Михаила Михалёва:

«Следователь Жемуратов предупредил: если буду молчать, то расстреляют моего младшего брата, а так и срок скостят. Я сумлевался вначале, а чё ишо делать? Подумал -подумал, да и сказал: «Кочкин это был у меня». Тогда и предложение поступило: убить атамана, а за это мне все грехи отпустят и Оську простят. Свободу полную обещали. Я согласился – на главное в своей жизни убийство, предательское. Догадывался, где может прятаться атаман. Иду, вроде дымком тянет. Сквозь осинки вижу поляну. На земле под шкурой спит Гришка, Анисьи не видать, кажись, по грибы ушла. На всякий случай заглянул в землянку, опосля подошёл к атаману, поднял его карабин. Патрон, как всегда, в стволе. Перекрестился и нажал на курок… Обсечка! Едва успел бросить карабин, Гришка проснулся, сел, глаза протирает, а я ему: «Чё оружие своё по лесу разбрасываешь – едва не запнулся». Он мне: «Давненько¸ паря, мы с тобой не виделись. Загостился в ГПУ. Может купили уже?» Отвечаю: «Улик нет, выпустили, а брательник сидит». Гришка потупился и говорит: «Ну тогда погостишь у меня». А я ишо весь дрожу, ведь недаром говорили, что заговорён он от пуль...»

Сентябрь. 1929 год. Село Оёк

Вениамин Дробышев жил в селе, и через него Барутчев держал связь с Михалёвым. После неудачного покушения тот наотрез отказался продолжать операцию, веря в легенду о заговоре. Барутчев решил сам встретиться с Михалёвым.

Ночь была по-осеннему холодной, за Оёком в болотах Барутчева должен был ждать Михалёв.

Из воспоминаний Аркадия Барутчева:

«Я сразу предупредил Михалёва, что если ему дорога жизнь брата, должен довести дело до конца, а то и сам за преступления получит сполна. Михалёв признался, что честно боится заговора. Я пытался ему объяснить, что осечка – случайность: Кочкин живёт в лесу, боеприпасы сырые, всякое может быть. Достал горстку винтовочных патронов и протянул Михалёву: «Эти заговоров не боятся!» – а когда тот взял патроны – посвятил в план операции.

Наши дни. Жердовка

Хорошие здесь были грибные места. Только редко я стал навещать свою малую родину. В далёком детстве пугали нас, ребятишек, Кочкиным, чтобы далеко в лес не забегали. Стою возле косогора над старым Якутским трактом. Отсюда видна новая магистраль, Жердовка с коттеджами и даже рестораном, совсем не похожая на себя, но дальше прежний Капсал, змейка речки Куды. Рядом обвалившаяся крышка землянки, в которой нашёл смерть атаман.

Сегодня участников этих событий нет в живых. Осипа Михалёва всё же расстреляли, читал медицинское освидетельствование после казни. Аниску Соломатову, по рассказам Фомина, расстреляли, как только в камере ей сделала аборт подсадная повивальная бабка, уговорившая подругу атамана освободиться от будущего ребёночка, чтобы не мучить по лагерям. Не знала Анисья, что беременных не казнят. Не выдержали нервы после операции по ликвидации Кочкина у Вениамина Дробышева – он покончил с собой, а остальных унесло время.

Заспиртованную голову атамана долго экспонировали в Иркутском историческом музее, пока кто-то из умных руководителей не понял, что подобное немыслимо даже для несовершенного мира.

P. S. Прототипы этой истории показаны в повести Нилина «Жестокость», по которой был поставлен одноимённый фильм. Автор в то время сам работал в нашем угро.

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Крушение. Рассказ (часть 2)
  
  Дома Лариса встретила своего мужа с расстроенным выражением лица.
• Возвращение к Можайскому (ч.1)
  
  21 марта исполняется 200 лет со дня рождения Александра Федоровича Можайского.
• День весеннего равноденствия. Рассказ
  
  Это было не сегодня, а сегодня рассказано, то есть вошло в этот солнечный день, как явь. Могло случиться вчера, а не более пятидесяти лет назад, как на самом деле. Есть большая разница: одно – когда о чем-то рассказывает очевидец, другое – когда рассказывают о том времени, когда его очевидцев ни одного не осталось. В первом случае давнее полно неостывшего трепета, и слова, о нем сообщающие, наполнены воздухом и дыханием.
• До и после Колымы: дороги судьбы Георгия Жжёнова
  
  22 марта исполняется 110 лет со дня рождения народного артиста СССР Георгия Жжёнова.
• Можем повторить?
  
  Тема Второй мировой и Великой Отечественной войн, казалось бы, по своему масштабу несовместима с конъюнктурщиной и суетливостью.
• Достойны, но не удостоены. Герои-фронтовики без звезды Героя
  
  Еще в апреле 2020 года дума Иркутска обратилась к руководству страны с инициативой о присвоении посмертно звания Героя Российской Федерации уроженцу Прибайкалья, летчику Николаю Ковалеву за подвиги, совершенные в период Великой Отечественной войны.
• Крушение. Рассказ
  
  Он пришел домой подавленным. Работы больше нет. Вставали простые жизненные вопросы: на что жить, есть, пить. Нависла пустота, в душе пропасть, казалось, что наступила непоправимая безвыходность.
• «Лучший образ Остапа Бендера»: памяти Сергея Юрского
  
  К 90-летию со дня рождения Сергея Юрского.
• Ползучая интервенция или как выжить пенсионеру
  
  Точнее было бы назвать эту статью «Вопль беспомощного пенсионера!». А заодно и засвидетельствовать еще, что та ценовая интервенция, которая и невооруженным глазом видна каждому и повсюду на ценниках, вовсе даже и не ползучая, а прямо-таки скачущая во весь опор!
• Взвод младшего лейтенанта
  
  Дмитрий Гаврилович Сергеев (07.03.1922 – 22.06.2000) после окончания Омского пехотного училища в звании младшего лейтенанта воевал на Брянском фронте командиром стрелкового взвода. В составе 1-го Белорусского фронта дошел до Берлина. Был награжден орденом «Отечественной войны» II степени, медалями «За боевые заслуги», «За взятие Берлина».
• Золотая пилюля
  
  Ох, и дорого же стало болеть в нашем «социально ориентированном государстве»! Я уж не говорю про «гениально» организованную систему медицинской помощи, когда граждан просто толкают обращаться в платные клиники из-за того, что в государственных не хватает врачей.
• Тонкий стиль, изысканность манер: к 100-летию Юлии Борисовой
  
  Юлию Борисову считают настоящей легендой, ослепительной звездой театральной сцены. Таких актеров, как она, единицы, но благодаря их творчеству этот мир становится светлее и добрее. В Борисову были влюблены все ее партнеры, но она ни разу не предала тех, кого любит – ни семью, ни родной театр, которому отдала семьдесят лет своей жизни.
• За любовь, за женщин, за весну…
  
  В заботах и делах как-то незаметно пришла весна. А с нею март и праздник, посвященный нашей дорогой и любимой половине человечества – мамам, женам, подругам, сестрам, дочерям… И, конечно же, ее Величеству Любви.
• Есть женщины в русских селеньях… памяти Риммы Марковой
  
  К столетию со дня рождения актрисы Риммы Марковой.
• Россия и Гражданская война
  
  105 лет назад, 7 марта 1920 года части Красной армии вошли в Иркутск.
• Жил, как воевал
  
  Одним из первых наших земляков, вступивших в бой с фашистами, был уроженец Зимы Георгий Александрович Ибятов (1908–1998). Он встретил войну под Брестом, контуженным попал в плен, бежал и сражался в партизанском отряде до конца войны. Ему бы домой, к родным, а воина-победителя в… фильтрационный лагерь. Разобрались, выпустили, реабилитировали и... наградили орденом. Жестокие удары судьбы его не сломили и не озлобили. Сибиряк жил, как воевал, – по чести и совести, став легендой иркутского спорта.
• Приближала путь к Рейхстагу
  
  В атаку и разведку не ходила, танки не подбивала, но ежедневно, рискуя жизнью под огнем, взрывами и бомбежками, помогала нашим летчикам истреблять вражеские самолеты и приближать час Победы.
• Через тернии в звезды
  
  Памяти народного артиста СССР Олега Стриженова.
• Верховный правитель на экране
  
  Недавний день памяти Александра Колчака – 105 лет назад, 7 февраля 1920 года, он был тайно и без суда расстрелян в Иркутске – повод, чтобы вспомнить советские и российские фильмы, где можно увидеть его образ.
• Подвиг комиссара
  
  29 декабря 1943 года в боях Житомирско-Бердичевской операции погиб первый редактор слюдянской газеты «Ленинское знамя» (ныне «Славное море») 39-летний Илья Иванович Капотин.