Свободное лето 89-го

35 лет назад даже толстые журналы расходились миллионными тиражами

«Гласность – перестройка – Горбачев». В 1989 году эти слова стали для зарубежья столь же расхожим брендом Советского Союза, как, скажем, «баня, водка, гармонь и лосось» в чуть более позднем исполнении группы «Любэ». Разумеется, модные ныне вопли о «полном развале под руководством Плешивого», да еще по чьему-то заданию, будучи сугубо пропагандистскими, не имеют ничего общего с действительностью. Горбачев, несомненно, хотел как лучше. Другое дело, что получилось далеко не всё, и это неслучайно.

Если пренебречь мелочами, то, придя к власти, новый генсек сразу же столкнулся с двумя крупнейшими проблемами. Первая – тяжелая болезнь всего организма страны, причем в запущенной форме. Вторая – как ни парадоксально (хотя на самом деле закономерно), массовое недовольство условиями жизни сочеталось с фантастической неготовностью к глубоким переменам. Не готов был и партийно-государственный аппарат, включая лично Михал Сергеича и его ближайшее окружение. То есть они понимали, что менять что-то надо, причем срочно, но что и как именно, представляли себе крайне смутно.

И началось в стиле, который Высоцкий выразил словами «наугад, как ночью по тайге». Сначала затеяли «ускорение», то есть все плановые показатели механически увеличили (вплоть до «каждой семье благоустроенную квартиру к 2000 году бесплатно») и попытались директивно нажать на дисциплину (в том числе через «сухой закон»). Остальное, по большому счету, оставили как есть.

Не получилось. Тогда стали слегка менять экономику, в начале 1987-го разрешили кооперативы. Но тут Горбачев согласился со своими советниками (прежде всего, с Александром Яковлевым), что реформировать экономическую сферу – это правильно, но долго, эффект скажется далеко не сразу и при неизменной, «забронзовевшей» власти может оказаться неоднозначным. Поэтому сначала надо менять общественные отношения, то есть затеять политические реформы. Причем так, чтобы результат был виден всем и сразу. Вот тогда и началась гласность…

Сначала понемногу, тихим ручейком, затем полноводной рекой, а следом – как раз к лету 1989-го – грохочущей лавиной с полок в закрытых фондах специального хранения были выброшены на всеобщее обозрение – на телевидение, радио, в печать – колоссальные объемы информации, прежде неизвестной советским людям. Они касались темных, неафишируемых, запретных страниц и целых периодов нашей истории, прежде всего сталинской эпохи.

Публиковалось множество документов, однако наибольшим спросом пользовались художественные произведения, созданные, как правило, в предыдущие годы и затем пылившиеся на этих самых полках архивов и библиотек. В кинематографе перемены начались в 1987 году с показа фильма Тенгиза Абуладзе «Покаяние». Потом были «Холодное лето пятьдесят третьего», «Комиссар», «Асса», «Проверка на дорогах» и другие.

Однако настоящая революция произошла в литературе. Мощным залпом в 1987-м и особенно в 1988–1990 годах толстые ежемесячные журналы, имевшие до этого разовые тиражи не более 200 тысяч экземпляров (а у большинства менее 100 тысяч), что по нынешним временам и так сказочно много, превратились буквально в народные бестселлеры. Их тиражи возросли в десятки раз, причем львиная доля распространялась по подписке, тогда выгодной для читателей: стоимость ежегодной подписки равнялась сумме розничной фиксированной цены всех номеров, и ни копейкой больше – стоимость доставки целиком оплачивало государство.

Арифметика журнальных тиражей выглядит запредельно. В 1989 году «Новый мир» (главный редактор – Сергей Залыгин) выходил разовым тиражом (то есть тиражом каждого номера) 1,6 млн экземпляров, а в 1990-м – 2,7 млн! «Юность» (Андрей Дементьев) – свыше 3 млн экземпляров в 1989 году! Ненамного отставали «Знамя» (Григорий Бакланов) – в 1990 году 1 млн, «Дружба народов» (Сергей Баруздин) – 1,2 млн, «Октябрь» (Анатолий Ананьев) и «Нева» (Борис Никольский) – почти по полмиллиона, «Родина» (Владимир Долматов) – 450 тысяч, «Звезда» (Геннадий Николаев) – без малого 400 тысяч. Однако пальму первенства уверенно держал еженедельник «Огонек» Виталия Коротича – 4,6 млн экземпляров каждого номера в 1990 году. Тогда, в 1990-м, для обложек при таких тиражах не хватало краски, поэтому титульный фон у всех ежемесячных журналов был одинаковым – белым.

Именно в перестроечных журналах вышли десятки, сотни романов, повестей, рассказов, вызвавших, как ранее запретный плод, небывалый интерес массовой аудитории. Среди таких произведений «Дети Арбата» Анатолия Рыбакова, «Белые одежды» Владимира Дудинцева, «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына, «Ночевала тучка золотая» Анатолия Приставкина, «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург, «Доктор Живаго» Бориса Пастернака, «Факультет ненужных вещей» Юрия Домбровского, «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана, «Колымские рассказы» Варлама Шаламова, «Слепящая тьма» Артура Кёстлера, романы и повести Андрея Платонова, Владимира Набокова, Евгения Замятина, Джорджа Оруэлла, всемирно известные работы отечественных и зарубежных историков, политологов, философов, экономистов, социологов, как запрещенных ранее, так и осмелевших теперь.

По-новому оценивались или вообще впервые публично оценивались исторические персонажи: от Ежова и Берии, Бухарина и Зиновьева, Колчака и Деникина до Сталина и Троцкого, Керенского и Столыпина, Ленина и Хрущева. Впервые на памяти почти всех граждан СССР публиковались работы и мемуары врагов советской власти и репрессированных лидеров партийной оппозиции. Даже верный сталинец, поэт Константин Симонов посмертно предстал с чуть иной стороны. При этом нарастал не только объем, но и градус, радикализм, смелость новой информации – от критики «извращений социализма» до неприятия советского социализма как такового, в любых вариантах. Альтернативная (почвенническая, национал-патриотическая) периодика – журналы «Наш современник», «Молодая гвардия», «Москва» (писатели Куняев, Бондарев, Марков, Стаднюк, Распутин, Белов, Проханов) тогда существенно уступала в тиражах «прожекторам перестройки».

Зашкаливали и тиражи большинства газет, имевшие, впрочем, широкую аудиторию и до середины 1980-х. На острие нового освещения прошлого и смелого взгляда в будущее сформировался тандем из журнала «Огонек» и еженедельной газеты «Московские новости» (главред – однофамилец члена Политбюро Егор Яковлев).

Вскоре, начиная с 1991-го и в течение 1992–1993 годов ситуация с тиражами вернулась в исходное, доперестроечное положение и тут же двинулась дальше (причем, напомню, интернета тогда еще не было). Сейчас тираж каждого из названных журналов колеблется в диапазоне от одной до трех тысяч экземпляров, а, скажем, бумажные версии «Огонька», «Московских новостей» и «Октября» вообще не выходят. Да и газетные тиражи упали в разы, а затем в десятки и (с появлением всемирной паутины) в сотни раз. Что куда подевалось?

А вот куда. Во-первых, резко изменилась сама жизнь. Журналы и газеты сняли с государственного финансирования. С другой же стороны, резко упал спрос. И не только из-за онлайн-революции. У большинства читателей в рыночных условиях просто не хватало денег, и «чтиво» быстро перестало быть товаром первой необходимости. Во-вторых, новизна в разоблачениях прошлого ушла, новые факты стали привычными, да и поток этих разоблачений не может быть столь мощным долгое время. В-третьих, многие поначалу воспринимали свободу слова как непременное условие близкого процветания в экономике. Но раз этого не случилось и, более того, негибкая система, в которой ослабили гайки, пошла вразнос, то интерес к гласности быстро угас. На смену пришло разочарование, нередко со сменой взглядов на противоположные.

Многие из нас, включая автора этих строк, 35 лет назад были преисполнены радужных иллюзий: вот она, гласность, скоро наладится и остальное. Казалось, и надо всего-то, чтобы были свобода слова и прилавки в магазинах «как у них», а остальное по-прежнему «как у нас». То есть свобода подразумевала в наших головах сохранение прежнего объема государственной опеки в социальной сфере, причем для всех. И обязательно, даже если об этом прямо не говорилось, сохранение «царя» – только не плохого, как раньше, а правильного, справедливого. Но, разумеется, по-прежнему без всяких там «сдержек и противовесов» – на то он и царь.

Отсюда и невиданная популярность толстых журналов, отсюда же и быстрое разочарование. На самом деле (и этого не смог или не захотел объяснить Горбачев) гласность – это всего лишь способ научить каждого из нас оценивать действительность самостоятельно, не создавать себе кумиров и быть готовым к сложнейшим испытаниям экономических реформ. Если бы этот сигнал был услышан и верно истолкован, то завышенных ожиданий, изначально неоправданных надежд и, как следствие, бешеной популярности «Огонька» и «Нового мира» не было бы и в то время. Да, тиражи выросли бы, но чуть-чуть, ибо мы уже тогда стали реалистичнее и прагматичнее. Посему «запрещенка» вызвала бы лишь сугубо читательский интерес, не став атрибутом массового ожидания близкого счастья. Увы, такого понимания не случилось. И, учитывая все обстоятельства, едва ли могло случиться.

Михаил Горбачев и его команда явно не просчитали всех последствий модели «сначала демократия, потом рынок». Хотя и, скажем, кивать в сторону Китая некорректно. Там действуют, уже имея перед глазами наш опыт. Там другая история, другие обычаи, другие люди. Поэтому уместнее сказать, что в сложнейшей ситуации Горбачев не избежал серьезных ошибок, однако, безусловно, не заслуживает нелестных эмоций, определений и тем более оскорблений. Кстати, и Владимир Путин лет 20 назад в одном из вдумчивых (не для широкого эфира) интервью, осторожно покритиковав Горбачева и Ельцина, добавил: «Впрочем, окажись я на их месте, не знаю, решился ли бы вообще».

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Фенимор Купер – друг индейцев
  
  15 сентября исполняется 235 лет со дня рождения знаменитого писателя.
• Труженики фазенд
  
  По утрам на траве блестит роса, но ранняя свежесть на солнце тает быстро, и лишь из ближайшего леска тянет осенним холодком. А в лужах на садовых дорожках желтые листья напоминают о завершении работ на дачных участках.
• Последний фильм Эйзенштейна. Продолжение
  
  – Одесские анекдоты всегда не в бровь, а в глаз, – согласился Леонид Борисович. – Рувим, ты что, до прихода на студию действительно не знал, кто такой Сергей Эйзенштейн? – деланно удивлялся он.
• Трясина. Глава из книги «злой хатиман» (Записки военного разведчика)
  
  Геннадий Павлович Баранов (1926–1987 гг.) во время войны с Японией в 1945 г. участвовал в боевых действиях в составе взвода полковой разведки. За участие в разгроме Квантунской японской армии награждён девятью орденами и медалями, среди них орден Отечественной войны, медали «За боевые заслуги», «За победу над Японией» (и с таким же названием – от Корейского правительства).
• Иркутский авиазавод под грифом «Секретно». Продолжение
  
  Действительно, 30 ноября того же 1996 года я передал в ТАСС срочную новость: «Контракт на закупку многоцелевых истребителей Су-30МК (модернизированный коммерческий) сегодня подписали в Иркутске государственная компания «Росвооружение» и руководство Министерства обороны Индии. Подробности документа не раскрываются, однако по данным, обнародованным ранее индийской стороной, на первом этапе речь идет о поставке восьми, а в итоге планируется закупить 40 самолетов, производимых в этом городе».
• Отец величия Сибири Николай Муравьев-Амурский
  
  В конце августа исполнилось 215 лет со дня рождения Николая Муравьева-Амурского.
• Последний фильм Эйзенштейна. Рассказ. Продолжение
  
  Рувим Осипович кипел праведным гневом. Он быстро выяснил – кто он, чем занимается, как зовут, кто жена, где работает. Вся информация была у него в кармане, вплоть до любви к выпивке.
• Ушедший в осень
  
  …Я исчезну в назначенный день, но останется в жёлтых росписях
• Карма Российской империи. Или снова неуловимые
  
  Года два назад, чтобы на собственном примере предостеречь наших читателей от посягательств телефонных мошенников, я в статье «Разводилово» уже писал, как эти деятели под видом полиции и службы безопасности банка пытались добраться до моего банковского счета. Тогда я их вовремя раскусил.
• Иркутский авиазавод под грифом «Секретно» (Ждем продолжения)
  
  В августе 1934-го началась история крупнейшего оборонного предприятия Прибайкалья.
• Последний фильм Эйзенштейна. Рассказ
  
  На студии он появился неожиданно. Скорее всего, его привела необходимость приработка. Катастрофически не хватало денег. Их, как известно, всегда не хватает, но когда ежедневно хочется «выпить-закусить», как он выражался, вопрос становился остро.
• Подвиг неизвестный и бессмертный. К 75-летию ядерного щита страны
  
  29 августа 2024 года отмечается знаменательная дата – три четверти века со дня успешного испытания первой советской атомной бомбы. Это событие послужило началом развития атомной промышленности страны и созданию ее ядерного щита, который до сих пор обеспечивает ей безопасность и авторитет на планете.
• Олимпийские игры: памятные и любимые
  
  Вот и закончились далекие от нас не столько физически, сколько ментально, рассудительно, в первую очередь потому, что там наших спортсменов почти не было, традиционные всемирные игры в Париже. А я все эти дни вспоминал свои памятные и любимые Олимпиады. Их можно посчитать на пальцах одной руки, хотя пока живу, ушли в историю 20 летних и столько же зимних масштабных спортивных зрелищ.
• Архитектор «китайского чуда». 120 лет назад родился Дэн Сяопин
  
  Дэн Сяопин – известный в Китае и далеко за его пределами политик, который смог нам практике соединить рыночную экономику и коммунистический строй. Фактически правил страной около 20 лет, при этом не являясь официальным руководителем Китая.
• «Мне б малиновый встретить рассвет…»
  
  Людмила Ильинична Хасина – коренная cибирячка. Родилась 25 апреля 1951 года в деревне Жердовка Иркутской области. В 1953 году семья переехала в Иркутск, а в 1962-м – в молодой город Ангарск, где Хасина проживает по настоящее время.
• «Ежик в тумане» и другие: вспомним сказочника Сергея Козлова
  
  22 августа – 85 лет со дня рождения писателя-сказочника Сергея Козлова.
• Иркутский след маршала Голованова. К 120-летию со дня рождения создателя Дальней авиации
  
  В разгар Великой Отечественной войны в советских Вооруженных силах была создана Авиация дальнего действия (АДД) с подчинением непосредственно Ставке Верховного Главнокомандования (ВГК). Туда определили все дальние и тяжелые авиаполки, школу штурманов, часть аэродромов, учебные центры, ремонтные мастерские. Даже авиазавод закрепили за АДД. Инициатором этих мероприятий стал Александр Голованов, который и возглавил Авиацию дальнего действия.
• Мой муж – инопланетянин. (Юмористический рассказ)
  
  Татьяна Андреевна Белявская (Стрельникова) — поэт, прозаик, член Союза писателей России. Родилась в 1947 г. Автор нескольких книг стихов и прозы: «Рябиновый свет», «Вечерами зимними…», «Сердцем слышу», «В доме пахнет хлебом».
• «Что за шум, а драки нету?»: ко дню рождения Михаила Зощенко
  
  130 лет назад родился Михаил Зощенко. Его конек – короткие юмористические рассказы, которым характерны точность выражений, высокий стиль и тонкая ирония.
• «Зеленый трамвай» отправляется!
  
  В прошлом номере нашей газеты мы уже немного рассказали о литературной студии «Зеленый трамвай», работающей почти три года при Иркутском доме литераторов, и даже объявили о начале конкурса для начинающих авторов среди наших читателей.