Русская седина Джона Турнмана

В дневнике, хранящемся в Bentley Historical Library of the University of Michigan и переведенном мной, капрал роты G 339-го полка армии США Джон Х. Турнман рассказывает об интервенции на русском Севере в 1918-1919 годах. Его бесхитростные и откровенные записи заставляют взглянуть без прикрас на кровавые будни навязанной войны в глухом лесном краю. "Российская газета" публикует некоторые выдержки из дневника.

Американские офицеры слушают инструкции британского командования в день высадки 339-го пехотного полка армии США в порту Бакарица, Архангельск. 5 сентября 1918 года.

В полном объеме дневник впервые опубликован в журнале "Поморская столица" (N10 за 2017 год). Алексей Сухановский, руководитель поисковой группы "Третий фронт". Архангельск

Интервенция на русском Севере

Сувениры

Некоторое время мы стояли в Пинеге. Можно сказать, тут-то и началась нелегкая. Это показал первый же ночной бой. Наутро еще не верилось, что все так благополучно кончилось.

Один парень из наших высунул из окопа свою меховую шапку, надетую на ствол винтовки. В нее никто не стрелял. Тогда парень стал карабкаться из укрытия наружу: "Наверное, они ушли". Сверху он спросил меня: "Ты разве не собираешься?" Я спросил: "Куда?" Он засмеялся: "Да за сувенирами, дубина!" И тут из окопов повылезали все ребята. Ага, ладно! Для меня это было ново, и я тоже выбрался на бруствер. Вслед за всеми поперся сквозь снег и кустарник, не представляя, зачем мы отправились туда, где еще недавно были большевики?

Там, в зарослях, я увидел своего первого в жизни мертвеца. Этот молодец хорошо выглядел и, судя по форме, был настоящим большевиком. Тут подошел кто-то из наших, опустился на колени и разодрал на груди убитого борта шинели в поисках побрякушек. Я же просто стоял - потрясенный, ошарашенный, оглушенный этой простотой самого страшного на войне. Ведь никто и никогда из близких людей погибшего так и не узнает, где умер этот человек!

Тут подошел еще один соискатель и тщательно прошелся по карманам трупа, надеясь отыскать сигареты. Следующий - это был русский солдат из тех белых полков, что воевали вместе с нами, - снял с покойника ботинки. Я подумал: "Черт, что они делают?" Чуть позже мне сказали, что наши союзники-французы оказались самыми изобретательными: взяв пистолет за ствол, они выбивали золотые коронки изо рта мертвецов.

Для меня это было насколько ново, настолько и ужасно.

Центральная улица Пинеги. 1918 год.

Прорубь в крови

Англичане тут всегда были "боссами". Собственно, они и были нашими начальниками, а я мог их только ненавидеть. Чертовым английским офицерам как-то потребовался отряд из американских солдат. Старшина нашей роты G пришел и сказал: "Джон, ты и твоя команда нужны для маленькой работы". После этого мы последовали за двумя английскими офицерами в ночь вдоль по деревне. Мы ввосьмером подошли к одному дому, указанному англичанами: "Оцепите здание и смотрите, чтобы из него никто не убежал". Ага, ладно!

Во всех деревнях там не было ни одной двери с замками. Все всегда было открыто. В любой дом можно было зайти свободно даже в темноте. Вся семья, как положено, находилась в постели. И тут началось! Папа плачет, дедушка плачет, бабушка плачет, дети плачут. Англичанам был нужен глава семьи, которого они считали большевиком. Арестованному велели одеться. Тут его жена бросилась в ноги офицерам, трясла деньгами, умоляя, брякала жалкими монетами. Все плакали еще пуще - рев стоял несусветный. Мы вывели арестованного из его дома...

Я рассказал Биллу Вандерволлу о нашей ночной работе и спросил его: "Что там было дальше? Его посадили в тюрьму как большевика или еще что?" Бил ответил: "Этого мужика отвели к деревенской проруби, где все берут воду и полощут белье. Там его кололи штыками до тех пор, пока он, израненный, не упал в воду и не скрылся подо льдом".

Я видел, как утром к той же окровавленной проруби с лошадьми и санями шли женщины, чтобы набрать воды в бочки и деревянные ведра.

Вы можете себе это представить?!

"Суицид"

Однажды нам по телефону сообщили, что скоро подъедут два сержанта нашей роты, которые останутся на ночевку. Наш повар из Филадельфии оживился, собираясь чем-либо удивить парней: "Хорошо бы добыть зайца!" Ну и все в таком духе...

Вскоре приехали эти ребята с лошадью, запряженной в сани: сержант Янг и его товарищ ехали в Архангельск по какой-то надобности. Мы нормально, с разговорами поели, сказав напоследок: "Сейчас, ребята, давайте ляжем спать - надо отдохнуть". Места в доме было немного, и сержанты без затей улеглись бок о бок в свободном углу комнаты.

Было что-то около полуночи, а в час ночи - bang! Это прозвучало в ночном доме, как выстрел пистолета. Все по-прежнему было тихо. Я даже подумал: "Ну, может, дрова в печи трещат..." Но оказалось, что я был не единственным, кто проснулся от странного звука. Один из сержантов позвал: "Идите сюда! Здесь сержант Янг застрелился".

Зажгли огарок свечи и посветили туда, где в самом углу лежал сержант. Янг был мертв. В его голове зияла большая дыра. Кровища - повсюду. Стена была сплошь забрызгана.

Дозвониться до ротного среди ночи было нелегко, но наконец наш капитан взял трубку и выслушал сообщение сержанта о самоубийстве Янга. В ответ мы услышали, как капитан на том конце трубки засмеялся. В те дни у меня был прекрасный слух да и в комнате у телефона я был не один: капитан засмеялся. Представляете?

Я расскажу вам и обо всем остальном, что выяснилось позже. Сержант, который приехал с Янгом, похоже, был в сговоре с нашим капитаном. В Пинеге, спустя две недели после трагедии, Билл Вандерволл, Фрэнк Миллер и Джон Бессемер подошли ко мне с вопросом: "Что у вас там случилось с этим Янгом?" Я ответил: "Он застрелился". Кто-то из ребят сказал мне: "Сержант Янг обвинил нашего капитана в том, что тот по-крупному ворует наше продовольствие и собирался предать это огласке по возвращении в Детройт. Конфликт зашел далеко, так что смерть Янга - темное дело, парень...".

Американские капралы роты М 339-го полка перед отправкой из Пинеги в Архангельск. 1919 год.

Веревка в стволе

У нас был один сержант. Его звали Реган, и ничего хорошего он собой не представлял. Он заливал шары при первой возможности. Его понизили в звании из-за того, что он был постоянно пьян, начиная с нашей отправки из Америки. Как-то этот Реган чистил свою винтовку веревкой вместо шомпола и ее заклинило в стволе. Он сказал: "Пойду попробую выбить ее". Реган вернулся через час и сообщил: "Нормально! Я избавился от веревки в стволе и заодно застрелил пленного".

Американские капралы роты М 339-го полка перед отправкой из Пинеги в Архангельск. 1919 год.

Письма на голландском

Домой я писал на родном голландском языке, не желая, чтобы капитан что-либо понял в моем письме. Перлюстрация почты была в порядке вещей - война. Наши послания цензурировали с помощью чернил и ножниц. По-голландски я написал своим родным: "Мы здесь голодаем. Офицеры крадут нашу еду". Уловка удалась! Мой отец получил это письмо в Каламазу. Потом оказалось, что еще двадцать семь моих земляков написали домой о том же. Но городская газета не посмела напечатать ни строки об армейских безобразиях.

Расстрел офицера

Как-то раз нам приказали отправить пулеметный расчет Бёрка в распоряжение русских, которые хотели кого-то расстрелять. Приказ есть приказ - мы пошли. Спустились с холма на речной луг и увидели, что там уже отрыта могила, рядом с которой стоял русский офицер, приговоренный к смерти, и напротив - двадцать русских солдат из числа наших союзников. Наш расчет расположили за их спинами. Парни выглядели комично-озадаченными, когда мы поставили позади них свой пулемет. Он был гарантией того, что солдаты не откажутся расстрелять своего офицера.

Русские, поставив его перед ямой, прочитали какую-то бумагу и дали обреченному тряпку для глаз. Офицер бросил ее под ноги и пару раз перекрестился. Потом солдаты сделали залп. Человек был убит. Когда мы уходили, с трупа обдирали одежду...

На следующий день в Пинеге я увидел нашего капитана, который спросил меня: "Как тебе понравилось вчерашнее?" Я ответил: "Нисколько. Я даже не знаю, почему застрелили этого парня". Капитан ответил: "Он со своими людьми должен был вместе с американцами пойти вперед, но вернулся, сказав, что все застряли в снегу и ничего сделать нельзя. Ему не поверили, и это было равносильно смертному приговору. Я говорил с этим офицером и, уходя, оставил на столе перед ним свой пистолет. Я хотел, чтобы он застрелился без позора".

Американский солдат Джордж Мозес демонстрирует маскировочную новинку - масхалат убитого красноармейца. 8 января 1919 года.

Вопрос мамы

Покинув Францию, мы приплыли в Нью-Йорк, высадившись там 1 июля 1919 года. С войны я привез пару одеял и завернутый в одно из них пистолет. Через три дня, 4 июля, мы прибыли в Детройт и устроили там парад на Белл-Айле. Меня ждали родные и близкие.

Первое, о чем меня спросила мама: "Откуда у тебя седые волосы, сынок?"

John H. Toornman, Company G 339th Infantry United States Army

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Полководцы Великой войны: рейтинг от Сталина
  
  А действительно – кто был лучшим с точки зрения Верховного главнокомандующего? Расхожая точка зрения – Жуков. Вот и Парад Победы 24 июня 1945 года принимал именно он. А командовал парадом Рокоссовский, что тоже символично – его нередко называют «вторым после Жукова». Однако львиная доля возвышения обоих полководцев (особенно Жукова) приходится на 1970-е годы и позже. А как ситуация выглядела в годы войны и первое время после Победы, пока страну возглавлял Сталин?
• Правда о Победе
  
  История – служанка политики, взгляд на прошлое, исходящий из сиюминутной конъюнктуры? Или все-таки наука, одна из сфер наших знаний, требующая точности и беспристрастности?
• «А иначе зачем на земле этой вечной живу?»
  
  К 100-летию со дня рождения Булата Окуджавы и Юлии Друниной.
• Люди доброй воли Иммануила Канта
  
  Философ Иммануил Кант не бывал в Иркутской области. Он практически никогда не покидал родного Калининграда, триста лет назад и до 1946 года называвшегося Кенигсбергом. Но его философские труды, его идеи шагают и по Сибири. Особенно актуально их вспомнить в апреле.
• Золотой век Зои Богуславской
  
  Зоя Богуславская – знаменитая российская писательница, эссеист, искусствовед и литературный критик, автор многочисленных российских и зарубежных культурных проектов, заслуженный работник культуры РФ.
• БАМ – ССО – ВЛКСМ
  
  На прошлой неделе побывал сразу на нескольких мероприятиях, связанных с аббревиатурами, вынесенными в заголовок, и нахлынули воспоминания. Правда, они (воспоминания) выстроились в голове в обратном порядке, нежели в заголовке. Впрочем, так и было в истории. И в жизни…
• Чутье. Рассказ Владислава Огаркова
  
  Эту историю поведал Эдуард Копица, мой знакомый, живший в северном Усть-Илимске. Водитель грузовиков и автобусов, простой и светлый человек, он очень любил природу и многое знал о ней. Увы, ушедший туда, откуда не возвращаются.
• День Победы: страницы жизни Виктора Секерина
  
  Виктор Павлович Секерин в 70-е годы заведовал кафедрой и аспирантурой на факультете иностранных языков КГПИ. Он поражал эрудицией, смелостью, раскованностью, ораторским мастерством. Сердце его не выдержало перегрузок в 58 лет. О его жизни и пойдет речь.
• Защитники, или Воспоминания новоявленного бравого солдата Швейка о превратностях воинской службы
  
  Почти вся история человечества прошла в войнах и вооруженных конфликтах. Причин тому множество, всех их и не перечислить, да и такой задачи автор не ставит. Куда интереснее вопрос о роли подготовки военных кадров для успешной защиты Отечества. Автору на примерах своей биографии представилась возможность рассказать, как его в очень давнюю эпоху готовили защищать свою страну. И первым моим рассказом будет повествование о начале моей воинской «карьеры» в послевоенной Одессе. Александр Табачник
• Не судьба?
  
  Судьба некоторых книг складывается словно по драматическому сюжету. Недавно мне довелось ознакомиться с повестью Г.П. Баранова «Злой Хатиман. Записки военного разведчика», которая могла прийти к читателям ещё в конце 80-­х. Но не пришла. И вот тут интересно разобраться – почему...
• Фронтовик, писатель, гражданин: сто лет Виктору Астафьеву
  
  1 мая исполнится 100 лет со дня рождения Виктора Астафьева
• Какой была в СССР бытовая техника
  
  Президент Владимир Путин сказал, что «в СССР выпускали одни галоши». Такое высказывание задело многих: не одними галошами был богат Советский союз, чего стоила бытовая техника!
• 90-е: лихие или бурные?
  
  «Эта песня хороша – начинай сначала!» – пожалуй, это и о теме 1990-х годов: набившей оскомину, однако так и не раскрытой до конца.
• «…Я знаю о своем невероятном совершенстве»: памяти Владимира Набокова
  
  Владимир Набоков родился в Петербурге 22 апреля (10 апреля по старому стилю) 1899 года, однако отмечал свой день рождения 23-го числа. Такая путаница произошла из-за расхождения между датами старого и нового стиля – в начале XX века разница была не 12, а 13 дней.
• «Помогите!». Рассказ Андрея Хромовских
  
  Пассажирка стрекочет неумолчно, словно кузнечик на лугу:
• «Он, наверное, и сам кот»: Юрий Куклачев
  
  Юрий Дмитриевич Куклачёв – советский и российский артист цирка, клоун, дрессировщик кошек. Создатель и бессменный художественный руководитель Театра кошек в Москве с 1990 года. Народный артист РСФСР (1986), лауреат премии Ленинского комсомола (1980).
• Эпоха Жилкиной
  
  Елена Викторовна Жилкина родилась в селе Лиственичное (пос. Листвянка) в 1902 г. Окончила Иркутский государственный университет, работала учителем в с. Хилок Читинской области, затем в Иркутске.
• «Открывала, окрыляла, поддерживала»: памяти Натальи Крымовой
  
  Продолжаем публикации к Международному дню театра, который отмечался 27 марта с 1961 года.
• Казалось бы, мелочь – всего один день
  
  Раз в четырехлетие в феврале прибавляется 29-е число, а с високосным годом связано множество примет – как правило, запретных, предостерегающих: нельзя, не рекомендуется, лучше перенести на другой год.
• Так что же мы строим? Будущее невозможно без осмысления настоящего
  
  В ушедшем году все мы отметили юбилейную дату: 30-ю годовщину образования государства Российская Федерация. Было создано государство с новым общественно-политическим строем, название которому «капитализм». Что это за строй?