Дуэль

После освобождения Украины наше Верховное главнокомандование планировало силами Второго и Третьего Украинских фронтов освободить Бессарабию и в дальнейшем, развивая наступление, вывести Болгарию и Румынию из войны на стороне Германии. 23 августа 1944 года войска левого фланга Третьего Украинского фронта, форсировав Днестровский лиман, уничтожили на его правом берегу румынскую армию. Успех этой операции обеспечил 369-ый отдельный батальон морской пехоты Краснознамённой Дунайской флотилии, который под покровом ночи, преодолев шесть километров водного пространства, высадил десант, захватил и удержал плацдарм, что позволило беспрепятственно преодолеть лиман основным силам армии.

Огневую поддержку морской пехоте должны были оказать бронекатера флотилии, но они не могли беспрепятственно войти в лиман. Вход в него преграждала длинная коса, в которой был узкий пролив – Царьградское гирло. Пролив надёжно стерегли немецкая батарея и расчёты крупнокалиберных пулемётов. Надо было, во что бы то ни стало, уничтожить огневые точки противника. Эту сложную задачу предстояло выполнить артиллерийской батарее батальона, которой на тот момент командовал младший лейтенант Иван Кочин.

Накануне десанта, днём 22 августа Кочин провёл детальную рекогносцировку и принял отчаянно смелое решение: вывести свою батарею на береговую отмель и с открытой позиции на дистанции прямого выстрела вступить в единоборство с батареей противника. Боевую задачу он подробно объяснил командирам орудий, каждому указал места боевых позиций и цели. В заключение сказал: – Батарею противника мы должны подавить первым залпом – в этом залог нашего успеха и успех всего десанта...

Поздно вечером Кочину доставили пакет. Он вскрыл его и прочитал приказ: «23 августа в два часа ноль минут батарее выйти на марш. В районе Царьградского гирла занять позицию. В пять часов ноль минут открыть огонь и подавить огневые точки противника». Ровно в два часа ночи колонна вышла на марш. У начала косы колонну остановил армейский офицер, который днём сопровождал Кочина на рекогносцировку. – Я поеду впереди вас на мотоцикле, – сказал он, – следите за моими сигналами. Затарахтел мотоцикл, замигал, удаляясь, зелёный огонёк карманного фонарика. С моря на косу навалился густой туман. Противник часто пускал осветительные ракеты, его прожектор постоянно освещал пролив, крупнокалиберные пулемёты периодически посылали короткие очереди. Вскоре батарея достигла района сосредоточения, пушки отцепили от автомашин. К Кочину подошёл командир охранения и спросил: – Всё в порядке, товарищ младший лейтенант?

– Всё в порядке, – ответил Кочин.

– Ну, желаю успеха, – проговорил командир охранения, крепко пожал руку Кочину и скрылся в темноте. Кочин сам развёл пушки на исходные рубежи, каждому орудийному расчёту дал команду на движение к огневой позиции. Пушки медленно двигались по отмели, колёса глубоко утопали в ракушечнике. Впереди вспыхивали ракеты, но плотный туман надёжно скрывал батарейцев. Напряжение росло. Тельняшки прилипли к мокрым спинам. Кроме физической нагрузки, требовалось соблюдать полнейшую тишину. Любой стук, скрип мог погубить всё дело. Наконец, первая, правофланговая пушка заняла огневую позицию, вслед за ней и остальные пушки встали на свои места. Орудийные расчёты изготовились к бою. Томительное ожидание усиливало нервное напряжение. Вражеский пулемёт дал длинную очередь, пули с визгом пролетели над головами батарейцев. Луч прожектора лизнул пролив и растворился в туманной мгле.

Стало светать. Впереди из тумана проступили смутные очертания Бугазского маяка, стоявшего у входа в пролив, обозначились силуэты других строений. Этого было достаточно, чтобы наводчики нашли свои цели. Стояли на «товсь», ждали сигнала. Кочин неотрывно смотрел на часы, и когда стрелки показали ровно пять, сухо щёлкнул пистолетный выстрел. Мгновенно раздался залп всех орудий, за ним – второй. Противник не ожидал такой дерзости, он ответил беспорядочной стрельбой пулемётов и двух уцелевших пушек.

– Право два! – скомандовал командир третьего орудия. Лязгнул затвор.

– Товсь! – крикнул замковый.

– Залп! Разрыв подбросил пушку противника, в воздухе мелькнули солдаты. Теперь из двух остававшихся немецких пушек могла стрелять только одна. Она нащупывала позицию второго орудия нашей батареи. Разрывы её снарядов крошили ракушечник, который до крови хлестал лица и руки матросов. По стальным орудийным щитам дробно стучали пули вражеских пулемётов. Перед щитом орудия разорвался снаряд, посланный последней пушкой врага. От разрыва пушка опрокинулась, матросов взрывной волной разбросало по сторонам. Это был единственный успех врага в артиллерийской дуэли. Одна из пушек батареи Кочина метким выстрелом накрыла немецкое орудие. Вражеская батарея перестала существовать. Вскоре был уничтожен пулемёт противника.

Среди грохота выстрелов и разрывов раздался крик: – Братишки! Кто живой? Отзовись! – отряхивая ракушечник, приподнялся Костя Князев. – Во, гад, полосонул! – отплёвывался он и на чём свет костерил фрицев.

Рядом зашевелился другой матрос, тряхнул головой, открыл глаза и радостно вскрикнул: – Коська! Живой, чертяка!

– Живой, браток, живой. Я, чтоб не закричать «мама!», ракушек в рот набрал, – пошутил Костя. – Тебя, Колян, царапнуло в щёку, кровь бежит.

– Пустяк, потечёт, и присохнет, – отмахнулся Николай.

– А мы что, вдвоём с тобой от Бога вернулись? – удивился Князев.

– Да нет, вон командир пушку ставит.

Они подбежали к орудию и помогли старшине и наводчику поставить пушку на колёса. Пулемёт противника бил по соседним пушкам. Этого было достаточно, чтобы второе орудие изготовилось к бою. И тут обнаружилось отсутствие заряжающего Сергея Дубова. Он лежал на спине в нескольких метрах от орудия, разбросав руки. Морская «душа» – тельняшка – кровавым клином виднелась из расстёгнутой гимнастёрки, широко открытые глаза невидяще глядели в небо.

– Убили, гады, Серёгу, моего друга! – прохрипел замковый Виктор Гусев. Вид его был страшен: лицо в крови, глаза побелели от бешенства, широкие плечи туго обтянуты запылённой, в кровавых пятнах, гимнастёркой. Он поднял кулак и яростно погрозил в сторону противника. Лязгнул затвор.

– По пулемёту! Двумя снарядами! Беглый, огонь! – прокричал командир орудия. Прогремели два выстрела. Облако пыли, и обломки строений взлетели на месте пулемёта. Огневые точки врага, защищавшие Царьградское гирло, перестали существовать. Кочин дал команду прекратить огонь, но матросы оставались на своих местах, готовые в любой момент возобновить стрельбу.

Со стороны гирла к батарейцам шли два солдата охранения, находившиеся в передовом дозоре. Подойдя к матросам, один из них сказал: – Там живых не осталось, – и указал на противоположную сторону пролива. – Братцы, дайте закурить, уж дюже страшно было сидеть под снарядами. Они, окаянные, своим воем всю кожу от пяток до затылка буграми подымали.

– Не приведи, господь, второй раз в такую переделку попасть! – заметил другой солдат, – что, табачку-то хоть на один затяг найдётся? Может, есть у кого?

– Есть табачок, пехота, есть. На, бери, – ответил Гусев, подавая свой кисет. Беря табак, солдат сокрушенно заметил: – Ты, браток, как чёрт с того света, страшный. Тебя, видать, фриц задел – всё обличье в крови.

– Царапнуло чуток, – ответил матрос. Солдат скрутил цигарку, кресалом высек искру на фитиль, прикурил. – Благодарствую за табачок, – отдавая кисет, солдат указал на лежащего Дубова, спросил: – он что, убитый? Все молчали. Не услышав ответа, скрипнул зубами: – Будь он трижды проклят, этот Гитлер! Сколь хороших парней загубил! – Ну, мы пойдём до своих. Прощевайте, моряки! – и солдаты неторопливо зашагали по отмели.

Со стороны моря послышался рокот моторов. Из тумана вылетели бронекатера, на большой скорости проскочили через гирло в лиман. Оттуда, со стороны Аккермана, доносилась частая пулемётная и автоматная стрельба. Десант морской пехоты вёл тяжёлый бой за овладение плацдармом. Им на помощь спешили катера.

А на батарее хоронили Серёгу Дубова. Его осторожно завернули в плащ-палатку и на руках опустили в вырытую яму, сверху накрыли ещё одной плащ-палаткой и засыпали землёй. Кочин над могилой дал клятву отомстить за товарища. Пушки были заряжены, замковые держали спусковые шнуры. Кочин громко скомандовал: – Батарея! Одним снарядом – залп! Слитно, как одна, грохнули пушки. Эхо разнесло прощальный салют. Прощай, Сергей! От могилы молча разошлись по орудиям.

– Эх, Серёга, браток мой, – тяжело выдавил Виктор Гусев, голос его пресёкся: – Командир, разреши мне проститься с ним...

Командир орудия, молча, взял шнур из его руки. Виктор, сутулясь, пошёл к могиле друга. Постоял, его губы беззвучно шевелились. Потом расстегнул гимнастёрку, вынул из-за пазухи бескозырку, с которой никогда не расставался. Легонько тряхнул её, чтобы ленточки расправились, встал на колено и положил её на могилу. Подобрал камень и придавил им бескозырку. Встал и медленно, ещё более ссутулившись, словно от непомерной тяжести, побрёл к своему расчёту. Все в скорбном молчании, с непокрытыми головами, смотрели на товарища.

До вечера батарея охраняла завоёванный рубеж, а когда стемнело, снялась с позиции, чтобы идти к новым боям...

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Вселенная звука: непревзойденный Бах
  
  Исполнилось 340 лет со дня рождения Иоганна Себастьяна Баха.
• «Желаю всем мира и благополучия»
  
  Продолжаем рассказы жителей Иркутска, в детстве – узников фашистских концлагерей. Эти немолодые уже люди пронесли через всю жизнь тяжелые воспоминания об испытаниях, выпавших на их неокрепшие детские души, но не сломившие их дух.
• Крушение. Рассказ (ч.5)
  
  Придя в квартиру, он быстро заварил крепкий чай, сел у окна и, отхлебывая маленькими глоточками, еще раз пропускал через себя слова, сказанные Любовью Васильевной:
• Известное о Неизвестном
  
  Исполнилось 100 лет со дня рождения знаменитого скульптора, ветерана Великой Отечественной войны.
• И стали они жить вместе…
  
  Ветеранов Великой Отечественной войны в Иркутске осталось очень мало. 80-летие Победы встретят всего 28 жителей областного центра, которые в свое время защищали Родину от фашистских захватчиков.
• Легенда советского джаза Леонид Утесов
  
  Исполнилось 130 лет со дня рождения Леонида Утёсова. Он не считал себя певцом, говорил, что голоса как не было, так и нет, но в то же время добавлял, что поет сердцем.
• «Мама отдала свою жизнь, чтобы спасти наши»
  
  Иркутский городской совет ветеранов и газета «Мои года» начинают печатать воспоминания людей, в детстве узников фашистских концлагерей. Сейчас они живут в Иркутске.
• Крушение. Рассказ (ч.4)
  
  Все вспоминалось без внутреннего трепета, а как о чем-то постороннем. Потом вспомнил, как ездил на похороны матери.
• 98-летний ветеран трех войн Алтай Дадуев: «День Победы отмечаем всей семьей»
  
  На оргкомитете администрации Иркутска под руководством мэра Руслана Болотова по подготовке к празднованию 80-летия Победы в Великой Отечественной войне еще в феврале было принято решение о проведении в городе ряда мероприятий.
• «Мы недооценили противника»
  
  Когда руководству вермахта стало ясно, что блицкриг провалился.
• Крушение. Рассказ (ч.3)
  
  – Летать стали на «боингах», свои авиазаводы еле-еле существовали, и только потому, что армия не могла остаться без истребителей, бомбардировщиков. А профсоюз не помог и не вступился, он завял, о нем у нас даже никто не вспоминает. Вы-то лучше меня это знаете, – она понимающе взглянула на Свистунова. – Муж с завода не стал уходить, иногда по вечерам и даже в праздники занимался извозом на машине, как говорят у них, таксовал. Слава богу, гараж рядом с домом… удобно. Я ужасно переживала, потому что он чаще всего выезжал вечером, сейчас такой беспредел, бандит на бандите… Выживали кое-как, а потом неожиданно поступил заказ, и работа появилась, не в таком объеме, как раньше, но жить стало получше.
• Возвращение к Можайскому (ч.2)
  
  Подведу итоги сказанного ранее.
• Вначале была война: к 100-летию Иннокентия Смоктуновского
  
  Будущий народный артист СССР, один из лучших актеров советского кинематографа («король и шут в одном лице») родился 28 марта 1925 года в деревне Татьяновка – ныне это Шегарский район Томской области – в семье Михаила Петровича Смоктуновича и Анны Акимовны Махневой, в которой был вторым из шестерых детей.
• Крушение. Рассказ (часть 2)
  
  Дома Лариса встретила своего мужа с расстроенным выражением лица.
• Возвращение к Можайскому (ч.1)
  
  21 марта исполняется 200 лет со дня рождения Александра Федоровича Можайского.
• День весеннего равноденствия. Рассказ
  
  Это было не сегодня, а сегодня рассказано, то есть вошло в этот солнечный день, как явь. Могло случиться вчера, а не более пятидесяти лет назад, как на самом деле. Есть большая разница: одно – когда о чем-то рассказывает очевидец, другое – когда рассказывают о том времени, когда его очевидцев ни одного не осталось. В первом случае давнее полно неостывшего трепета, и слова, о нем сообщающие, наполнены воздухом и дыханием.
• До и после Колымы: дороги судьбы Георгия Жжёнова
  
  22 марта исполняется 110 лет со дня рождения народного артиста СССР Георгия Жжёнова.
• Можем повторить?
  
  Тема Второй мировой и Великой Отечественной войн, казалось бы, по своему масштабу несовместима с конъюнктурщиной и суетливостью.
• Достойны, но не удостоены. Герои-фронтовики без звезды Героя
  
  Еще в апреле 2020 года дума Иркутска обратилась к руководству страны с инициативой о присвоении посмертно звания Героя Российской Федерации уроженцу Прибайкалья, летчику Николаю Ковалеву за подвиги, совершенные в период Великой Отечественной войны.
• Крушение. Рассказ (ч.1)
  
  Он пришел домой подавленным. Работы больше нет. Вставали простые жизненные вопросы: на что жить, есть, пить. Нависла пустота, в душе пропасть, казалось, что наступила непоправимая безвыходность.