22 июня 1941 года: кто в этот день стоял насмерть

О катастрофе, постигшей РККА в первые дни войны, не читал разве что слепой. Конечно, все это было - горькая и страшная правда. Но далеко не везде на границе с СССР шло по гитлеровскому плану, а как все было читайте в "Российской газете".

22 июня 1941 года: День памяти и скорби

Если за месяц войны с Францией Германия потеряла 90 тысяч солдат и офицеров, то за первый день войны с СССР - 360 тысяч. Такая цена не очень вписывались в стратегию "Барбароссы". А кое-где этот план так и остался лишь фантазией немецкого фюрера с первого и до последнего дня войны.

Вермахт споткнулся о границы советского Заполярья. Участок Карельской границы немцы так и не перешли за всю историю Великой Отечественной. А солдаты Северного фронта 22 июня 1941 года остановили фашистов и даже погнали врага, углубившись в его территорию на добрых полсотни километров. Отчаянно оборонялся Перемышль, и был оставлен только по приказу командования. И этот героический список можно продолжить...

"Я радовался, что этот ад для меня закончился"

Врагу не удалось застать врасплох пограничников. В силу специфики их службы они оказались готовы к бою. Пограничные заставы численностью в несколько десятков человек сражались чрезвычайно стойко, личный состав был хорошо подготовлен. Ни одна застава не дрогнула, не отступила и не сдалась!

Вот как описывает штурм одной из пограничных застав немецкий офицер: "После артподготовки минометной батареи мы поднялись и пошли в атаку на небольшую сторожевую заставу русских, от границы до русских было метров 400. Горели строения, клубилась пыль от взрывов, русские подпустили нас на 150 метров, упали зеленые насаждения, которые маскировали их огневые точки, и ударили пулеметы и винтовки. Русские стреляли удивительно точно, такое впечатление, что там все снайперы. После третьей атаки мы потеряли почти половину роты. Солдаты все были обстрелянные, со своей ротой я с боями прошел всю Польшу.

Я слышал, как ругался по рации командир батальона, распекая командира роты. Четвертую атаку после минометного обстрела позиций русских возглавил командир роты. Русские подпустили нас и открыли огонь, почти сразу был убит командир роты, солдаты залегли, я приказал забрать командира и отходить. Пуля попала ему в глаз и снесла половину черепа.

Сторожевая застава была расположена на небольшом холме, справа - озеро, а слева - болото, обойти не получалось, приходилось штурмовать в лоб. Весь подъем холма был усеян телами наших солдат.

Приняв командование, я приказал минометчикам расстрелять по этим чертовым русским весь боезапас. Казалось, что после обстрела там ничего не осталось живого, но, поднявшись в атаку, мы снова были встречены прицельным огнем русских, хотя и не такой плотности, русские стреляли очень расчетливо, видно, берегли патроны. Мы снова откатились на исходные позиции. Связист вызвал меня к рации, на связи был командир полка. Он потребовал командира, я доложил, что он погиб, и я принял командование. Полковник потребовал немедленно взять сторожевую заставу, т.к. срывается план наступления полка, который уже должен был выйти к перекрестку шоссейных дорог в 12 километрах и перерезать его.

Я доложил, что еще одна атака и в роте не останется солдат, полковник подумал и приказал дождаться подкрепления, и самое главное, он направил нам полковую батарею. Через полчаса подошли резервы, пушки поставили на прямую наводку и начали расстреливать огневые точки и окопы русских.

За месяц войны с Францией Германия потеряла 90 тысяч солдат и офицеров. За один день войны с СССР - 360 тысяч

Шел уже пятый час войны. Я поднял солдат в очередную атаку, на позициях русских все дымилось и горело. Русские снова подпустили нас на 150 метров и открыли винтовочный огонь, но выстрелы были редки и уже не могли нас остановить, хотя мы и несли потери. Когда осталось метров 30, в нас полетели гранаты. Я упал в воронку от снаряда, а когда выглянул, то увидел, что 4 русских, перевязанных окровавленными бинтами, бежали в штыковую атаку, а впереди неслись, злобно скалясь, их сторожевые псы. Одна из собак нацелилась мне в горло, я успел выставить локоть левой руки, пес вцепился в руку, от боли-злости я разрядил в собаку весь пистолет. Через несколько минут все было кончено, где-то стонали наши раненые, солдаты были настолько злы, что шли вдоль разрушенных окопов и расстреливали трупы русских. Вдруг раздались винтовочные выстрелы, кто-то из солдат упал сраженный пулей, я увидел, что в проеме разрушенного и горящего здания стоял русский и посылал пулю за пулей. На нем горела одежда, волосы, но он кричал и стрелял. Кто-то кинул в проем гранату, и этот ужас закончился. Я смотрел на убитых русских, молодые 18-20 лет, все погибли в бою, многие сжимали в руках оружие, я радовался, что этот ад для меня закончился, разорванные связки не скоро заживут, и я буду избавлен от всего этого ужаса еще долго".

Так что не стоит представлять начало войны сплошным торжеством немцев и их союзников. Безусловно, в целом они добились масштабного успеха. Но довелось и нашим воинам торжествовать, поднимая красный флаг на захваченной неприятельской территории, радоваться победам без единого убитого. И немецким офицерам уже в первый день приходилось ужасаться потерям своих подразделений и радоваться тому, что ад, то есть первый бой на русской земле, для них закончился.

Флот был готов к войне с 19 июня

Флот встретил войну гораздо организованнее, чем армия. 22 июня немецким летчикам не удалось причинить серьезных потерь кораблям на военно-морских базах, не были разбомблены флотские аэродромы.

Тридцатишестилетнему народному комиссару Военно-морского флота Николаю Кузнецову было чем гордиться. Ни Черноморский, ни Балтийский, ни Северный флоты, ни речные флотилии не стали жертвами ошеломляющего внезапного удара.

И это не было случайностью. Кузнецов писал в мемуарах: "Как развивались события в ту ночь на флотах, я узнал позднее... В журнале боевых действий Балтийского флота записано: "23 часа 37 минут. Объявлена оперативная готовность N 1".

Люди были на месте: флот находился в повышенной готовности с 19 июня. Понадобилось лишь две минуты, чтобы началась фактическая подготовка к отражению удара врага.

Северный флот принял телеграмму-приказ в 0 часов 56 минут 22 июня. Через несколько часов мы получили донесение командующего А.Г. Головко: "Северный флот в 04 часа 25 минут перешел на оперативную готовность N 1".

Значит, за это время приказ не только дошел до баз, аэродромов, кораблей и береговых батарей - они уже успели подготовиться к отражению удара.

Хорошо, что еще рано вечером - около 18 часов - я заставил командующих принять дополнительные меры. Они связались с подчиненными, предупредили, что надо быть начеку. В Таллине, Либаве и на полуострове Ханко, в Севастополе и Одессе, Измаиле и Пинске, в Полярном и на полуострове Рыбачий командиры баз, гарнизонов, кораблей и частей в тот субботний вечер забыли об отдыхе в кругу семьи, об охоте и рыбной ловле... Потому и смогли приступить к действию немедленно".

Если бы армейские части вовремя получили такие приказы...

Первая победа ВМФ

Испытать радость победы довелось в первый день войны и тем, кто воевал на Севере.

22 июня 1941 года Евгений Макаренко служил на 221-й береговой батарее Северного флота: "...Из залива Петсамо выполз... тральщик. Отличные дальномерщики Куколев и Рыбаков дают дистанцию 52 кабельтовых, пеленг 244 градуса, курс 28 градусов, скорость 10 узлов. Командир Космачев и помощник Поначевный рассчитывают данные для стрельбы. Самой первой, уже не учебной, а боевой стрельбы! Через 3 минуты - в 22 часа 17 минут... первый залп! Вот он, ПЕРВЫЙ залп Военно-морского флота при потоплении ПЕРВОГО вражеского корабля в Великую Отечественную!

Но мы тогда этого не знали, да и название такое войны появилось позже. 14 минут продолжался этот первый бой. Шесть прямых попаданий для тральщика в 200-250 тонн оказались роковыми. Черный дым, взрывы, пожар... Объятый пламенем корабль бросается на камни и долго еще горит и дымит.

Моряки и пограничники не только удержали границу с Румынией, но даже контратаковали

Первый бой и первая победа! Через 20 лет ее увековечат памятником - поставят нашу пушку на скале у первого причала в Североморске.

Но это будет потом. А сейчас краснофлотцы, командиры ликуют, кричат "ура!" Комиссар, бывший матрос с форта "Серая Лошадь", Петр Бекетов проводит прямо у пушек митинг. Много лет спустя, в 1985 году, я нашел в документах Центрального Военно-морского архива донесения штаба Мурманского укрепрайона Флагманскому артиллеристу Северного флота об этом первом бое. В донесении, в частности, говорится: "материальная часть работала безотказно. Личный состав действовал исключительно хорошо и слаженно". Особенно отличились матросы 1-го орудия: комендоры Виктор Корнеев и Корчагин Павел, номерные Ваня Рубаник - краснощекий здоровый парень, и Абрам Васильев; погребные Иван Медведев, Володя Тельнов, красивый блондин Толя Соболев, быстрый и находчивый, как вьюн, Серега Зуев и другие. А жить им на земле оставалось всего шесть дней. 28 июня в первой жестокой бомбежке погиб весь расчет 1-го орудия. От этих товарищей моих не осталось и следов".

"Границу удерживаем, врага бьем!"

22 июня пограничники, моряки Дунайской флотилии и армейские части не только удерживали границу с Румынией, но и, как это ни удивительно, высаживали десанты на вражескую территорию. На некоторых пограничных заставах 22 июня даже не поняли, что началась война, что наступает регулярная румынская армия, оценив происходящее лишь как массовое нарушение границы вооруженными бандами. Трупы убитых в первых боях румынских солдат собирали для опознания, пока начальство не объяснило, что началась именно война.

Виссарион Григорьев, летом 1941 года начальник штаба Дунайской военной флотилии, вспоминал: "Подвели итоги первого дня боевых действий. Общими усилиями армейских частей и флотилии были отражены шесть попыток противника переправиться через Дунай в районе Картал, Раздельный, три - у Килии Новой, две - у Вилкова, четыре попытки вброд форсировать Прут близ Рени. Добравшиеся до нашего берега разрозненные группы румынских солдат вылавливались в плавнях. Агрессор понес немалые потери на Дунае, в воздухе да и на своем берегу. Наши корабли и батареи выпустили за день свыше 1600 снарядов (эта цифра, кстати, заставила подумать о более расчетливом расходовании боеприпасов, поскольку пополнение их могло осложниться). Настроение было приподнятое - границу удерживаем, врага бьем!.. О положении на остальном фронте мы знали еще мало, но, конечно, понимали, что наш участок границы не самое горячее место и где-то натиск агрессора неизмеримо сильнее. Ночью началась подготовка к десанту".

Итак, у советских командиров было приподнятое настроение вечером 22 июня 1941 года. Их подчиненные "вылавливают" вражеских солдат. Это не отрывок из модного ныне произведения в стиле "альтернативная история", а реальный исторический факт. Флотилия готовилась к высадке десанта на румынской территории. И в ночь на 24 июня 1941 г. он был высажен: "Через полчаса бой в Сату-Ноу стих. На колокольне, макушка которой с корректировочным постом оказалась снесенной нашей артиллерией, появился красный флаг. В короткой схватке вражеский гарнизон, застигнутый врасплох, был разгромлен. Кое-где дошло до рукопашной, но особой стойкости противник не выказал. <...> Ни среди наших пограничников (они участвовали в высадке десанта. - Прим. ред.), ни во взводе моряков, которые высаживались первыми, не было ни одного убитого"...

Только цифры

Один против шестисот

Государственную границу СССР от Баренцева до Черного моря на 22 июня 1941 года охраняли 715 пограничных застав, 485 из них в этот день подверглись нападению со стороны войск фашистской Германии, остальные заставы вступили в бой 29 июня 1941 года. Все пограничные заставы обороняли порученные им участки: до одних суток - 257 застав, свыше одних суток - 20, более двух суток - 16, свыше трех суток - 20, более четырех и пяти суток - 43, от семи до девяти суток - 4, свыше одиннадцати суток - 51, свыше 12 суток - 55, свыше 15 суток - 51 застава. До двух месяцев сражалось 45 застав. Они дрались в полном окружении, без связи. Превосходство немцев было 30-50-кратным, а на направлениях главного удара достигало и 600-кратного превосходства. Стандартная пограничная застава насчитывала 62-64 бойца.

Очевидцы по разные стороны фронта

Иван Баграмян, маршал:

"...Первый удар немецкой авиации хотя и оказался для войск неожиданным, отнюдь не вызвал паники. В трудной обстановке, когда все, что могло гореть, было объято пламенем, когда на глазах рушились казармы, жилые дома, склады, прерывалась связь, командиры прилагали максимум усилий, чтобы сохранить руководство войсками, они твердо следовали тем боевым предписаниям, которые им стали известны после вскрытия хранившихся у них пакетов".

Петр Котельников, защитник Брестской крепости:

"Под утро нас разбудил сильный удар. Пробило крышу. Меня оглушило. Увидел раненых и убитых, понял: это уже не учения, а война. Большинство солдат нашей казармы погибли в первые секунды. Я вслед за взрослыми бросился к оружию, но винтовки мне не дали. Тогда я с одним из красноармейцев кинулся тушить вещевой склад".

Петр Махров, генерал-лейтенант, белоэмигрант:

"День объявления войны немцами России, 22 июня 1941 года, так сильно подействовал на все мое существо, что на другой день, 23-го (22-е было воскресенье), я послал заказное письмо Богомолову [советскому послу во Франции], прося его отправить меня в Россию для зачисления в армию, хотя бы рядовым".

Гюнтер Блюментритт, генерал:

"Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись".

Альфред Дюрвангер, лейтенант:

"Когда мы вступили в первый бой с русскими, они нас явно не ожидали, но и неподготовленными их никак нельзя было назвать. Энтузиазма (у нас) не было и в помине! Скорее, всеми овладело чувство грандиозности предстоящей кампании. И тут же возник вопрос: где, у какого населенного пункта эта кампания завершится?!"

Ганс Бекер, танкист:

"На Восточном фронте мне повстречались люди, которых можно назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть".

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Вратарь всех времен: памяти Валерия Колчанова
  
  13 апреля 2025 года на 80-м году скончался легендарный иркутский футбольный голкипер Валерий Григорьевич Колчанов.
• Переправа
  
  Константинов Герольд Александрович (1925–2000), кавалер орденов Красная Звезда, Отечественной войны 1-й степени, на фронт ушел в 1943 году 18-летним после окончания пехотного училища.
• «Главное – работа, за которую не стыдно»
  
  Ветеран из Иркутска Николай Иванович Галкин – командир экипажа легендарного Т-34.
• Иван Львович Марков. Стихи
  
  Ветеран труда, ветеран военной службы, к. т. н., член-корреспондент АН авиации и воздухоплавания Иван Львович Марков – потомственный сибиряк (родился в деревне Шорохова Киренского района в большой крестьянской семье). После школы, окончив в 1970 году ИВАТУ по специальности «авиационный техник», был направлен на Северный флот на должность старшего техника корабля. Литературным творчеством занялся во время учебы в академии Жуковского (1980–1984 гг.), где был внештатным литсотрудником газеты академии «Вперед и выше». Там же начал писать и стихи, но, как выражается сам Иван Львович, больше в стол. После 1993 года в связи увольнением со службы по выслуге лет связей с ВС РФ не потерял, многие годы занимался производственными и экологическими проблемами (переработка затонувшей древесины), ведет активную общественную работу (в Совете ветеранов Октябрьского округа Иркутска, в составе ТОСа «Городок ИВАТУ»), помогая людям защищать их интересы и… продолжает писать стихи. Сегодня у него премьера в нашем «Перевале».
• Сирота
  
  Виктор Николаевич Калинкин родился в 1950 году в Забайкалье. Окончил отделение журналистики Иркутского государственного университета. Работал в районных, городских и областных газетах. С 1982 по 2002 год был собственным корреспондентом центральной газеты «Лесная промышленность» по Иркутской области. Автор документальных книг «Гигант на Ангаре», «Помним Братск», многих очерков, опубликованных в журналах и коллективных сборниках. Награжден почетными грамотами Министерства лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности СССР, Федеральной службы лесного хозяйства России, почетной грамотой Верховного Совета РСФСР.
• Давайте уважать прошлое!
  
  Как-то в нашей редакции собрались отметить день рождения одного из нас коллеги – бывшие журналисты и редакторы различных СМИ. Нас было тогда шесть человек, и все разных возрастов – от 45 до 85. В ходе этого сабантуйчика мы, кроме всего прочего, вспоминали и нашу прежнюю жизнь (каждый свою). И как-то сам собой возник спор: а когда, черт побери, нашему народу все же «жилося весело, вольготно на Руси»? Какой период СССР и какого правителя тех времен можно бы было назвать лучшим и худшим по отношению государства к своим подданным?
• Вселенная звука: непревзойденный Бах
  
  Исполнилось 340 лет со дня рождения Иоганна Себастьяна Баха.
• «Желаю всем мира и благополучия»
  
  Продолжаем рассказы жителей Иркутска, в детстве – узников фашистских концлагерей. Эти немолодые уже люди пронесли через всю жизнь тяжелые воспоминания об испытаниях, выпавших на их неокрепшие детские души, но не сломившие их дух.
• Крушение. Рассказ (ч.5)
  
  Придя в квартиру, он быстро заварил крепкий чай, сел у окна и, отхлебывая маленькими глоточками, еще раз пропускал через себя слова, сказанные Любовью Васильевной:
• Известное о Неизвестном
  
  Исполнилось 100 лет со дня рождения знаменитого скульптора, ветерана Великой Отечественной войны.
• И стали они жить вместе…
  
  Ветеранов Великой Отечественной войны в Иркутске осталось очень мало. 80-летие Победы встретят всего 28 жителей областного центра, которые в свое время защищали Родину от фашистских захватчиков.
• Легенда советского джаза Леонид Утесов
  
  Исполнилось 130 лет со дня рождения Леонида Утёсова. Он не считал себя певцом, говорил, что голоса как не было, так и нет, но в то же время добавлял, что поет сердцем.
• «Мама отдала свою жизнь, чтобы спасти наши»
  
  Иркутский городской совет ветеранов и газета «Мои года» начинают печатать воспоминания людей, в детстве узников фашистских концлагерей. Сейчас они живут в Иркутске.
• Крушение. Рассказ (ч.4)
  
  Все вспоминалось без внутреннего трепета, а как о чем-то постороннем. Потом вспомнил, как ездил на похороны матери.
• 98-летний ветеран трех войн Алтай Дадуев: «День Победы отмечаем всей семьей»
  
  На оргкомитете администрации Иркутска под руководством мэра Руслана Болотова по подготовке к празднованию 80-летия Победы в Великой Отечественной войне еще в феврале было принято решение о проведении в городе ряда мероприятий.
• «Мы недооценили противника»
  
  Когда руководству вермахта стало ясно, что блицкриг провалился.
• Крушение. Рассказ (ч.3)
  
  – Летать стали на «боингах», свои авиазаводы еле-еле существовали, и только потому, что армия не могла остаться без истребителей, бомбардировщиков. А профсоюз не помог и не вступился, он завял, о нем у нас даже никто не вспоминает. Вы-то лучше меня это знаете, – она понимающе взглянула на Свистунова. – Муж с завода не стал уходить, иногда по вечерам и даже в праздники занимался извозом на машине, как говорят у них, таксовал. Слава богу, гараж рядом с домом… удобно. Я ужасно переживала, потому что он чаще всего выезжал вечером, сейчас такой беспредел, бандит на бандите… Выживали кое-как, а потом неожиданно поступил заказ, и работа появилась, не в таком объеме, как раньше, но жить стало получше.
• Возвращение к Можайскому (ч.2)
  
  Подведу итоги сказанного ранее.
• Вначале была война: к 100-летию Иннокентия Смоктуновского
  
  Будущий народный артист СССР, один из лучших актеров советского кинематографа («король и шут в одном лице») родился 28 марта 1925 года в деревне Татьяновка – ныне это Шегарский район Томской области – в семье Михаила Петровича Смоктуновича и Анны Акимовны Махневой, в которой был вторым из шестерых детей.
• Крушение. Рассказ (часть 2)
  
  Дома Лариса встретила своего мужа с расстроенным выражением лица.