Сталинский сокол Павел Муравьёв

Первый раз я встретился с Героем Советского Союза П.И. Муравьёвым, когда ему было уже за 70. Мы сидели на скромной кухне его квартиры на «Водном стадионе», Павел Игнатьевич обстоятельно и подробно отвечал на задаваемые мной вопросы. Когда я аккуратно сослался на то, что приводимые им цифры не соответствуют официальным, почерпнутым из архивов, он спокойно возразил, что официальных цифр они не знали – полковые документы были прерогативой определённой категории командования (командира полка, начальника штаба и писарей), неоднократно переписывались в зависимости от приказов, настроений, веяний и требований.

Павел Муравьев в кабине своего «Яка»

– Я несколько раз, фактически случайно, имел возможность коротко коснуться документов, и был поражён насколько же они неточно, субъективно подают события фронтовой, да и не только фронтовой жизни, – вспоминал Павел Игнатьевич. – Мы, лётчики, с этими документами были совершенно не знакомы – с нами они никогда не обсуждались и не согласовывались. А зря! Писались они по воле, как правило, не летавшего начальника штаба, а иногда – ещё и командира полка. Так, самолёты, уничтоженные на земле, могли превратиться в сбитые в воздухе, а сбитые в группе стать чьими-то личными победами и наоборот. Сбитые одним могли превратиться в победы другого. Единственное, чего не могли придумать пишущие эти самые документы, были сбитые самолёты противника. Они заносились на боевой счёт полка только на основании согласованных свидетельств участников воздушных боёв или записок от командования других частей, в том числе и авиационных, или по прямому указанию командования. Периодически наезжавшие в полки инспекторы, особенно если чувствовали какую-то слабину, могли сильно порезать доклады о воздушных победах и снизить это самое число сбитых в несколько раз.

После чего Муравьёв вышел в соседнюю комнату, несколько минут отсутствовал, а затем вернулся с маленькой вертикальной книжкой, похожей на записную:

– Вот можете посмотреть!

Это была его лётная книжка, переписанная со старой и ведшаяся с 1944 по 1950 год. Здесь было указано, что в 149 воздушных боях гвардии подполковник П.И. Муравьёв лично сбил 37 и в группе 2 самолёта противника.

Записал я также, что в боях на Курской дуге, в июле 1943 года, он лично сбил 11 самолётов противника: над Новосилью – Ю-87, ещё один Ю-87 – над станцией Моховая, Ме-109Ф – над станцией Залегощь, ФВ-190 – над Мценском, Ме-110 – над городом Болхов, Ме-109Ф – над населённым пунктом Нарышкино, Ю-87 и ФВ-190 в одном вылете над населённым пунктом Хотынец, Ю-87 – над Хомутово, Хе-111 – над городом Кромы, Ю-87 – над Становым Колодцем.

Почему на его официальный боевой счёт из этих побед были записаны лишь четыре сбитых самолёта (Ме-110, ФВ-190 и 2 Ю-87) выяснить, вероятно, уже не удастся.

Так как же найти истину? Не пресловутые документальные «исторические факты», которые, зачастую, тайком писались и переписывались определёнными категориями штабных работников – в угоду кому-то или для прикрытия собственной шкуры...

Когда я наскоро переписал из его лётной книжки в свои бумаги большую часть побед майора Муравьёва (победы в 1941-1943 были не расписаны по датам, а указаны общим числом), он предложил:

– Давайте с вами выпьем! – и достал из-под стола бутылку водки. Достал свою бутылку и я. На столе лежал пресловутый плавленый сырок, Павел Игнатьевич отрезал несколько кусочков хлеба и кружков сухой колбасы – ел он всегда мало.

- С этими командирами было непросто, – неопределённо кивнул он на свою лётную книжку. Некоторые, особенно под конец войны, рвались в бой – за орденами, а в бою они как дети – ни мастерства, ни опыта... Одни после боя проникались к тебе уважением, другие, глядишь, продолжали всё так же... командовать. Шинкаренко вот командовать любил, а как лётчик был слабый. Мы с ним ещё в Финляндии воевали. Ругались крепко.

Вспоминая о боях в Финляндии, Муравьев говорил, что ему крепко повезло, и он попал в исключительно сильный 7-й истребительный авиационный полк. Действительно, этот полк стал самой результативной частью наших ВВС в Финляндии, его лётчики записали на свой счёт 68 воздушных побед, шести лётчикам полка по итогам боёв в Финляндии были присвоены звания Героев Советского Союза. Это командир полка, впоследствии генерал-майор авиации Е.Г. Туренко, павшие в первых боях Великой Отечественной войны капитаны В.М. Курочкин и Г.П. Ларионов, впоследствии командующий истребительной авиацией войск ПВО страны генерал-полковник авиации Н.Д. Антонов, ас трёх войн генерал-лейтенант авиации А.Ф. Семёнов, позднее – командующий воздушной армией, генерал-полковник авиации Ф.И. Шинкаренко. В 7-м истребительном авиационном полку начинали свой боевой путь такие известные в истории советской авиации лётчики как дважды Герой Советского Союза генерал-майор авиации П.А. Покрышев и дважды Герой Советского Союза Главком ВВС Главный маршал авиации П.С. Кутахов; Герои Советского Союза: Г.В. Диденко, заместитель Главкома по боевой подготовке генерал-полковник авиации С.И. Миронов, выдающийся советский ас А.Д. Булаев, генерал-майор авиации Н.И. Свитенко, полковник А.И. Никитин; известные советские асы: ст. лейтенант П.М. Ловчиков, один из лучших лётчиков Ленинградского фронта майор Г.С. Жуйков, гвардии майор В.Т. Калмыков, один из результативнейших лётчиков первых месяцев войны ст. лейтенант А.Д. Баранов.

Зашёл разговор о боях на Курской дуге. Павел Игнатьевич внимательно слушал меня, не перебивая, а после паузы произнёс:

– Вы знаете, что тогда досаждало больше всего... Ведь не «мессера» и не «фоки», а жара, пыль, пот... Вот комары да мухи самолёт не любили... Почти по Пушкину... Меня полковой врач даже хотел от вылетов отстранить. Я возразил ему, очень резко, он отстал... Головой-то в воздухе вертеть приходится, кабины тогда ещё фонарём не закрывали, боялись, что не откроется в нужный момент, да и видимость становилась неважной, вот шею то ларингом и натрешь, плюс пыль да пот – тут тебе и полный набор чирьев на шее, а головой надо быстро вертеть и в обе стороны, а больно...

Две недели бои шли «от семи и до семи», а делать приходилось до одиннадцати вылетов за день – на посадках пополняли боезапас – подвешивали эрэсы, брали патроны и снаряды. Поначалу даже терялся при наборе (высоты): не знал, кого атаковать – столько их было.

Вскоре понял – бить ближайший бомбардировщик...

На мой вопрос о том, кого он считает лучшим лётчиком, с которым довелось ему воевать, Павел Игнатьевич ответил без раздумья – Александр Булаев.

Александр Булаев

– О-о-о, это был чёрт: и хитрый, и быстрый, и осторожный, и решительный, а как он стрелял! Летал идеально. Сбить его в бою было невозможно... А погиб знаете как? Наверное, свои забыли, но, может, и диверсанты позаботились, но рули высоты оказались после взлёта закреплены струбцинами. А он перелетал куда-то с ребятами на транспортном Ли-2. Так все и погибли.

Я расспрашивал Павла Игнатьевича о Петре Вострухине.

– О-о, Петька-Петюнчик! – Муравьев улыбался, а лицо его становилось мечтательным и добрым. – Отважный был паренёк, умел драться. В моей эскадрилье был. Погиб, жалко, рано, ему и двадцати двух не было... Он же после боя на вынужденную сел, из самолёта вышел и попал под миномётный обстрел... Так и пролежал там больше двух недель.. Через него даже не то просо, не то овёс пророс...

Петр Вострухин

Когда я рассказал, что некоторые лётчики одержали большинство своих побед в 1945 году, Павел Игнатьевич очень удивился:

– Где ж они их нашли? В 45-м встретить самолёт противника было сложно, не то что в начале войны. Одна встреча, правда, запомнилась. В боевом вылете парой, при неважной видимости, заметили: на небольшой высоте идёт навстречу пара «фоккеров». С «фокой» в лоб лучше не сходиться: на некоторых из них до шести пушек было «навязано». Ну, мы высоту набираем, думаю, сейчас, если не заметят, над ними пройдём, на боевой разворот и в атаку. А «фоки» эти идут крыло к крылу, как на параде. Потом машины эти синхронно, как при пилотаже описали неполные косые петли и врезались землю... Не хотели асы проигрывать!

Мы допили вторую бутылку, и Павел Игнатьевич тепло обратился ко мне с предложением:

– Слушай! Сходи за третьей... Деньги-то есть?

Нетвердой походкой я отправился за третьей бутылкой, удивляясь в душе: «Ничего себе, дедок!»

В один из моих приездов Павел Игнатьевич познакомил меня со своей женой, а когда-то однополчанкой – сдержанной и скромной Марией Семёновной.

– Вот, – указывая на супругу, пустился в воспоминания Павел Игнатьевич, - война идёт к концу, 1945 год, мне под тридцать, а я ещё не женат. Она у нас была парашютоукладчицей. Подхожу к ней, спрашиваю:

– Пойдешь за меня замуж?

– Да, – с улыбкой снова согласилась Мария Семёновна, - он тогда хорош был. Я ему и ответила: Да за вас любая пойдёт... Так и живём с тех пор, двоих детей вырастили...

Павел Игнатьевич действительно обладал исключительными внешними данными: высокий открытый лоб, зачесанные назад светлые волосы, вертикальные складки на переносице и подбородке, прямой благородный нос, спокойный взгляд больших серо-голубых глаз, твёрдый красиво очерченный рот, волевой подбородок.

Во всём его облике чувствовались одухотворённость, решительность, уравновешенное мужество и очевидное, воспетое ещё великим Чосером, богоданное благородство.

С детства Муравьев серьёзно занимался гимнастикой. В разговоре он вспоминал, как во время учёбы в Одесской лётной школе, на спор с одним из товарищей, они крутили «солнце» и он выиграл, сделав не то 50, не то 60 оборотов на перекладине. Уже будучи в весьма пожилом возрасте он имел прекрасную фигуру: без лишнего веса, с чётко выраженными мышцами живота, мощными бицепсами и трицепсами. Роста он был небольшого, но фигура и движения были очень ладными, сбалансированными.

Казалось бы, военному человеку сложно выделиться с одеждой. Форма она и есть форма – у большинства подобрана по росту, вычищена, выстирана. Но Муравьев, подобно некоторым другим офицерам, умел поддерживать свою форму на исключительном уровне: воротничок всегда был идеально подшит и менялся каждый день, многочисленные ордена, если они присутствовали на груди, находились в точном ряду, никаких потёртостей и дырок не допускалось – они искусно заштопывались подобранной по тону ниткой.

Авторитет Муравьева в советских ВВС был исключительно высок и как пилотажника, и как бойца. Статьи о нём не раз публиковались и в «Сталинском соколе», и в «Красной звезде», и в газетах воздушных армий. Именно он должен был быть ведущим девятки «яков» в несостоявшемся воздушном Параде Победы. Среди его ведомых были такие выдающиеся лётчики, как дважды Герой Андрей Боровых, Герои Советского Союза Иван Фёдоров, Владимир Меркулов, Василий Кубарев... Известна фотография, где они вместе идут фронтом мимо трофейных самолётов на Люберецком аэродроме...

После войны выдающийся военный лётчик П.И. Муравьёв не сумел найти общего языка, прежде всего, со своим высоким командиром – генералом (впоследствии маршалом авиации) Е.Я. Савицким. Воинское звание подполковника, он получил ещё в 1944 году, а в 1953, всё в том же звании, решил уйти из авиации...

Родился он в семье советского работника, председателя райисполкома в Западной области, активного участника Октябрьской революции – Игната Ивановича Муравьева.

– Отец имел честные левые взгляды и привил их нам. В годы войны он был командиром партизанского отряда, успешно воевавшего в Бельских лесах, – вспоминал Павел Игнатьевич.

В семье их было три брата. Старший – Иван окончил Ярославское военно-химическое училище, стал комбатом. В звании старшего лейтенанта он погиб под тем же Белёвым в 1942 году.

Младшим братом был Пётр, воевавший матросом 1-й статьи на торпедных катерах, в бою потерял ногу.

Павел был с детства спортивным, целеустремлённым. Несмотря на свой маленький рост, научился не давать себя в обиду, обретя силу и ловкость постоянными тренировками. К 1937 году он окончил 3 курса зооветеринарного техникума в Сычевке и Ржевский аэроклуб. Получил направление в Одесскую лётную школу.

Закончил войну под Берлином, где расписался на одной из стен Рейхстага.

Уже после войны трижды, на истребителях Як-17Б участвовал в авиационных парадах.

После увольнения из армии до самого ухода на пенсию работал на авиационном заводе «Памяти революции 1905 года», где не раз назывался в числе лучших.

Супруга Мария Семёновна рассказывала, что на него дважды жаловались из префектуры.

Когда ветеранам выдавался подарок от президента Ельцина, Павел Игнатьевич спрашивал: «От самого?». Получив от чиновника утвердительный, «с придыханием» и шарканьем ножкой ответ, он, размахнувшись, бросал подарок в стену.

После этого на праздничные мероприятия, Павла Игнатьевича уже не приглашали, посыльные приносили подарки на дом. А вот на встречи с учащимися школ, на торжественные мероприятия, он ходил с удовольствием. Вспоминал однополчан, рассказывал о боевой работе и жизни полка, редко упоминая о собственных боях и победах.

До последних дней он сохранил ясный ум и верность присяге, которую принял однажды.

Умер Павел Игнатьевич Муравьёв во сне, в ночь на 19 февраля 2003 года, в возрасте 85 лет.

В декабре 2017 года Герою Советского Союза, кавалеру трёх орденов Красного Знамени, ордена Александра Невского и трёх орденов Отечественной войны I степени сталинскому соколу П.И. Муравьёву исполнилось бы сто лет.

По инф. stoletie.ru

ЕЩЕ на интернет-портале для пожилых Moi-goda.ru — некоторые статьи по теме Великой Отечественной войны:

• Битва на границе
• Страну охраняет дозор пограничный
• Третий Рим против Третьего Рейха
• Последний рубеж Василя Быкова
• Французские историки: В России Вторая мировая всегда была идеологическим оружием

• Расскажите об этом своим друзьям!

• «…Я знаю о своем невероятном совершенстве»: памяти Владимира Набокова
  
  Владимир Набоков родился в Петербурге 22 апреля (10 апреля по старому стилю) 1899 года, однако отмечал свой день рождения 23-го числа. Такая путаница произошла из-за расхождения между датами старого и нового стиля – в начале XX века разница была не 12, а 13 дней.
• «Помогите!». Рассказ Андрея Хромовских
  
  Пассажирка стрекочет неумолчно, словно кузнечик на лугу:
• «Он, наверное, и сам кот»: Юрий Куклачев
  
  Юрий Дмитриевич Куклачёв – советский и российский артист цирка, клоун, дрессировщик кошек. Создатель и бессменный художественный руководитель Театра кошек в Москве с 1990 года. Народный артист РСФСР (1986), лауреат премии Ленинского комсомола (1980).
• Эпоха Жилкиной
  
  Елена Викторовна Жилкина родилась в селе Лиственичное (пос. Листвянка) в 1902 г. Окончила Иркутский государственный университет, работала учителем в с. Хилок Читинской области, затем в Иркутске.
• «Открывала, окрыляла, поддерживала»: памяти Натальи Крымовой
  
  Продолжаем публикации к Международному дню театра, который отмечался 27 марта с 1961 года.
• Казалось бы, мелочь – всего один день
  
  Раз в четырехлетие в феврале прибавляется 29-е число, а с високосным годом связано множество примет – как правило, запретных, предостерегающих: нельзя, не рекомендуется, лучше перенести на другой год.
• Так что же мы строим? Будущее невозможно без осмысления настоящего
  
  В ушедшем году все мы отметили юбилейную дату: 30-ю годовщину образования государства Российская Федерация. Было создано государство с новым общественно-политическим строем, название которому «капитализм». Что это за строй?
• Первый фантаст России Александр Беляев
  
  16 марта исполнилось 140 лет со дня рождения русского писателя-фантаста Александра Беляева (1884–1942).
• «Необычный актёрский дар…»: вспомним Виктора Павлова
  
  Выдающийся актер России, сыгравший и в театре, и в кино много замечательных и запоминающихся образов Виктор Павлов. Его нет с нами уже 18 лет. Зрителю он запомнился ролью студента, пришедшего сдавать экзамен со скрытой рацией в фильме «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика».
• Последняя звезда серебряного века Александр Вертинский
  
  Александр Вертинский родился 21 марта 1889 года в Киеве. Он был вторым ребенком Николая Вертинского и Евгении Скалацкой. Его отец работал частным поверенным и журналистом. В семье был еще один ребенок – сестра Надежда, которая была старше брата на пять лет. Дети рано лишились родителей. Когда младшему Александру было три года, умерла мать, а спустя два года погиб от скоротечной чахотки отец. Брата и сестру взяли на воспитание сестры матери в разные семьи.
• Николай Бердяев: предвидевший судьбы мира
  
  Выдающийся философ своего времени Николай Александрович Бердяев мечтал о духовном преображении «падшего» мира. Он тонко чувствовал «пульс времени», многое видел и предвидел. «Революционер духа», творец, одержимый идеей улучшить мир, оратор, способный зажечь любую аудиторию, был ярким порождением творческой атмосферы «серебряного века».
• Единственная…
  
  О ней написано тысячи статей, стихов, поэм. Для каждого она своя, неповторимая – любимая женщина, жена, мать… Именно о такой мечтает каждый мужчина. И дело не во внешней красоте.
• Живописец русских сказок Виктор Васнецов
  
  Виктор Васнецов – прославленный русский художник, архитектор. Основоположник «неорусского стиля», в основе которого лежат романтические тенденции, исторический жанр, фольклор и символизм.
• Изба на отшибе. Култукские истории (часть 3)
  
  Продолжаем публикацию книги Василия Козлова «Изба на отшибе. Култукские истории».
• Где начинаются реки (фрагменты книги «Сказание о медведе»)
  
  Василию Владимировичу в феврале исполнилось 95 лет. Уже первые рассказы и повести этого влюблённого в природу человека, опубликованные в 70-­е годы, были высоко оценены и читателями, и литературной критикой.
• Ночь слагает сонеты...
  
  Постоянные читатели газеты знакомы с творчеством Ирины Лебедевой и, наверное, многие запомнили это имя. Ей не чужда тонкая ирония, но, в основном, можно отметить гармоничное сочетание любовной и философской лирики, порой по принципу «два в одном».
• Композитор из детства Евгений Крылатов
  
  Трудно найти человека, рожденного в СССР, кто не знал бы композитора Евгения Крылатова. Его песни звучали на радио и с экранов телевизоров, их распевали на школьных концертах и творческих вечерах.
• Изба на отшибе. Култукские истории (часть 2)
  
  Было странно, что он не повысил голос, не выматерился, спокойно докурил сигарету, щелчком отправил её в сторону костра и полез в зимовьё.
• Из полыньи да в пламя…
  
  120 лет назад в Иркутске обвенчались Александр Колчак и Софья Омирова.
• Лесной волшебник Виталий Бианки
  
  На произведениях Виталия Валентиновича выросло не одно поколение людей, способных чувствовать красоту мира природы, наблюдать за жизнью животных и получать от этого удовольствие.