Как женщины впервые за право носить брюки боролись

Глава из книги Джоан Энтуисл «Модное тело»

• Издательство «Новое литературное обозрение», продолжая серию «Библиотека журнала "Теория моды"», выпустило книгу английского социолога, профессора Королевского колледжа Лондона Джоан Энтуисл «Модное тело». Анализируя исторические, социальные и антропологические функции моды в культуре, автор показывает, что мода играет решающую роль в формировании современной идентичности — через тело, гендер и сексуальность. В отличие от своих предшественников, Энтуисл настаивает на неразрывной связи между телесностью и модой: именно одежда проявляет социальное измерение тела. Отмечая, что мода как феномен возникла в Европе, Энтуисл тем не менее утверждает, что одежда функционирует во всех культурах схожим образом, благодаря чему мода становится важнейшим элементом социального порядка во всем мире. Предлагаем прочитать фрагмент книги, где описываются первые попытки женщин викторианской эпохи получить право носить брюки.
• Кстати, о моде современной, для пожилых людей - можно почтитать здесь.

Викторианская реформа гардероба

В XIX веке никакой другой предмет гардероба не становился объектом критики так же часто, как женское платье. Его критиковали на том основании, что его форма угрожает здоровью (говорили даже, что корсет способен раздавить селезенку и другие, в том числе репродуктивные, внутренние органы), а также называли его негигиеничным, поскольку длинные юбки в буквальном смысле мели подолами улицу, собирая на себя грязь, мусор и конский навоз, который в те времена был обычной деталью городского пейзажа. Кроме того, реформаторы феминистского толка обвиняли современную моду в том, что она ограничивает подвижность женского тела, поскольку платья давят в плечах и заставляют подбирать живот, а в пышных нижних юбках можно только семенить. Впрочем, не только женскую одежду критиковали за неудобство; тугие воротнички, тесные жилеты и облегающие сюртуки/пиджаки, очевидно, также кому-то не давали свободно дышать — как минимум тем, кто, подобно Дж. Флюгелю, открыто ратовал за реформу мужского костюма. Более того, некоторым идеологам реформы и мужская, и женская одежда казалась иррациональной в том смысле, что она якобы коверкала фигуру, лишая тело его натуральных форм. В этом реформаторы винили моду с ее сумасшедшими ритмами, моду, которую считали пустым пережитком прошлого, совершенно ненужным в эпоху научного знания. Реформаторские течения брали начало из самых разных социальных слоев и подпитывались разными идеями, далеко не всегда одинаково прогрессивными.

Во второй половине XIX века неоднократно предпринимались попытки изобрести альтернативный, менее строгий фасон женского платья или составить комплект одежды, в котором женщина могла бы чувствовать себя более свободно. В начале 1850-х годов широкий резонанс вызвало появление женского костюма, который получил название «Блумер» — по имени своей самой известной пропагандистки, юной американки миссис Амелии Блумер. Насмешливые комментарии в его адрес раздавались по обе стороны Атлантики, что неудивительно: «Блумер» представлял собой вольную интерпретацию костюма «женщины Востока» — пышная юбка длиной до середины голени надевалась поверх широких присборенных у лодыжки панталон; по меркам того времени это выглядело слишком диковинно для того, чтобы многие женщины захотели так одеваться. Кроме того, «Блумер» ассоциировался с Движением за гражданские права женщин, что также делало его репутацию сомнительной. И всё же «Блумер» смог привлечь внимание общества, хотя, как утверждает К. Лак, это был уже не первый прототип женского брючного костюма. Еще раньше попытки переодеть женщин в панталоны предпринимались «членами нескольких разных, но идеологически схожих реформаторских объединений, и с особой настойчивостью социалистами-общинниками и энтузиастами водолечения». Далее К. Лак пишет, что для этих утопистов XIX века брючный костюм «был основой и центром дискурса, вращавшегося вокруг вопросов об особенностях женской физиологии и границах женских профессиональных способностей, о природе женской сексуальности и о месте женщин в национальной политике, а также вобравшего в себя другие, если не все, вопросы, которые могли занимать сторонников блумеризма» (Ibid.).

Блумеры. Н. Курье, 1851. Литография. 1850–1860

Первыми носить панталоны (как верхнюю одежду) попробовали американские женщины, примкнувшие к утопическим движениям, существовавшим с 1820-х до 1860-х годов. Некоторые из таких сообществ, разбросанных по всей территории Соединённых Штатов, ставили себе задачу противостоять промышленному капитализму и имели собственную униформу. В частности, своя униформа была у общины «Новая гармония», основанной Робертом Оуэном в штате Индиана и просуществовавшей с 1825 по 1828 год; входившим в нее женщинам было предписано носить штаны. К. Лак (Ibid.) находит этому несколько возможных объяснений, и не последнее место среди них занимает практичность — действительно, заниматься физическим трудом в штанах намного удобнее, чем в длинной и громоздкой юбке. Но нетрадиционные взгляды Оуэна на брак, который он считал равноправным партнерством мужчины и женщины, дали повод обвинить членов общины в нарушении нравственных устоев, а непристойно сексуальный вид женщин в панталонах стал лишним тому доказательством. Не будем забывать о том, что в XIX веке не прикрытые юбкой женские ноги всё еще оставались табуированным объектом, так что комплект, в котором юбку заменили панталоны, с точки зрения общественной и религиозной морали выглядел совершенно непристойно. Вот почему «с середины 1850-х годов противники Движения за права женщин могли с легкостью извлекать выгоду из отождествления женских брюк с общинным социализмом и еретическими взглядами на отношения полов». Итак, предпринятая в середине XIX века попытка ввести в женский гардероб брючный костюм провалилась отчасти потому, что ее восприняли как вызов естественным и Богом данным гендерным различиям, которые мужчинам позволяют, а женщинам запрещают носить панталоны и брюки. Это объясняет, почему «Блумер» вызвал столь негативную реакцию в обществе и был высмеян британской прессой, в частности журналом Punch, за маскулинность. Помимо журналистов, его открыто критиковали представители духовенства. Так, преподобный мистер Талмадж «с кафедры взывал к авторитету Моисея, который запрещал женщинам надевать мужскую одежду» . В ответ миссис Блумер также сослалась на персонажей из Ветхого Завета: «На это она заметила, что первую моду установили Адам и Ева, когда прикрылись фиговыми листьями, и нигде не сказано, что у Адама лист был раздвоенным, а у Евы нет».

Нападки критиков не остановили других реформаторов, которые в XIX веке отстаивали право женщин носить если не брюки, то хотя бы раздвоенную юбку во имя заботы о здоровье. Однако тому, кто продолжал упорствовать в своей вере в необходимость раздвоенной юбки или женских брюк, приходилось противостоять не только «насмешкам и улюлюканью толпы, которая не могла сдержать веселья при виде такой эксцентричной одежды, хотя это первое, что многим приходит в голову». Настоящим препятствием для них «были замшелые представления о том, что может произойти, если не ограничивать женскую сексуальность и социальную свободу».

Одежда рабочего класса

До сих пор речь шла о прогрессирующей гендерной дифференциации. Я сосредоточилась преимущественно на рассмотрении знаков гендерного отличия, которыми был отмечен мужской и женский гардероб высшего и среднего класса на протяжении XIX столетия. Однако на нижних уровнях социальной иерархии, занятых рабочим классом, очертания гендерных границ выглядят несколько иначе. Так, буржуазная респектабельность требовала отчетливого гендерного разграничения, выраженного посредством одежды, но индустриальный рабочий класс в XIX веке не мог полностью перенять и в точности воспроизвести подобную практику. Исследовать одежду рабочего класса практически никто не брался в основном из-за недостатка достоверных данных и материальных свидетельств. До наших дней дошло сравнительно мало художественных изображений, запечатлевших костюм рабочего человека во всех подробностях. Политико-экономическая специфика изобразительного искусства, эксклюзивность живописи подразумевали, что внимание художника должно быть сосредоточено на том, что интересно его богатым заказчикам. Поэтому, если на картине и были персонажи из низших сословий, их одежда изображалась в общих чертах, в отличие от тщательно выписанного облачения элиты. К концу XIX века ситуация, хоть и медленно, начала меняться. А по мере того как развивались технологии фотосъемки и фотопечати, в поле зрения фотографов всё чаще и чаще стали попадать обычные люди.

Фотография Эллен Граунди и Эдварда Манби. 1873. Эллен Граунди, женщина-шахтер из Уигана, сфотографирована в рабочей одежде. В то время, когда даже раздвоенная юбка всё еще оставалась табу для респектабельных леди, женщины из рабочего класса могли позволить себе надеть брюки, отправляясь в забой или на другие тяжелые работы. Изображение публикуется с любезного разрешения ректора и членов совета Тринити-колледжа Кембриджского университета.

Одним из достоверных источников визуальной информации, пригодной для изучения одежды женщин, представляющих рабочий класс, являются фотографии из коллекции Эдварда Манби и его дневниковые записи. Хотя сам Э. Манби не был фотографом, он развил в себе страсть («безобидное извращение», по выражению редактора его дневников Д. Хадсона) запечатлевать на фото женщин из рабочего класса: «На протяжении всей своей жизни он бесчисленное количество раз стучался в коттеджи, чтобы купить фотографию или уговорить женщину сходить с ним к местному фотографу». Он был готов платить деревенскому фотографу, чтобы получить портрет доярки, горничной, поденщицы с фермы или женщины-шахтера, и описывал в дневниках свои экспедиции, встречи с новыми людьми и фотосессии с этими женщинами. Собрание фотографий и дневниковые заметки Э. Манби представляют собой по-настоящему ценный документ, позволяющий нам составить представление об одежде и внешности работающих женщин XIX века. Эти женщины, с загорелыми лицами и огрубевшими руками, были полной противоположностью викторианским леди (к которым Манби не питал никакого интереса), а их рабочая одежда являлась антитезой гардероба респектабельной женщины. Вот как Э. Манби описал свою встречу с женщиной-шахтером:

...[это была] женщина в брюках из бумазеи, жилете (на этот раз с ливрейными пуговицами), розовой сорочке и сиреневом хлопковом чепце… около тридцати и замужняя: волосы соломенного оттенка, цвет лица золотисто-коричневый, кожа очень чистая. <…> Весьма почтенная женщина… на улице никто не обращал внимания на ее одежду — в Уигане встретить женщину в брюках куда менее странно, чем женщину в кринолине. Дикое место, населенное варварами.

И впрямь варварство! Наружность этой женщины действительно казалась дикой по меркам действовавших на тот момент стандартов. В Лондоне и в любом приличном провинциальном городе увидеть почтенную даму в брюках было немыслимо. Респектабельность так тесно ассоциировалась с целомудрием, что женщина, посмевшая надеть брюки, пусть даже под ними всего лишь угадывались очертания ног, могла бы прослыть аморальной и распутной. И тем не менее у женщин из рабочего класса, особенно у тех, чья работа была грязной и тяжелой, даже в XIX веке брюки пользовались популярностью.

• Еще материалы по истории (в том числе, о быте былых эпох) - по ссылке.

Polit.ru

• Расскажите об этом своим друзьям!

• «…Я знаю о своем невероятном совершенстве»: памяти Владимира Набокова
  
  Владимир Набоков родился в Петербурге 22 апреля (10 апреля по старому стилю) 1899 года, однако отмечал свой день рождения 23-го числа. Такая путаница произошла из-за расхождения между датами старого и нового стиля – в начале XX века разница была не 12, а 13 дней.
• «Помогите!». Рассказ Андрея Хромовских
  
  Пассажирка стрекочет неумолчно, словно кузнечик на лугу:
• «Он, наверное, и сам кот»: Юрий Куклачев
  
  Юрий Дмитриевич Куклачёв – советский и российский артист цирка, клоун, дрессировщик кошек. Создатель и бессменный художественный руководитель Театра кошек в Москве с 1990 года. Народный артист РСФСР (1986), лауреат премии Ленинского комсомола (1980).
• Эпоха Жилкиной
  
  Елена Викторовна Жилкина родилась в селе Лиственичное (пос. Листвянка) в 1902 г. Окончила Иркутский государственный университет, работала учителем в с. Хилок Читинской области, затем в Иркутске.
• «Открывала, окрыляла, поддерживала»: памяти Натальи Крымовой
  
  Продолжаем публикации к Международному дню театра, который отмечался 27 марта с 1961 года.
• Казалось бы, мелочь – всего один день
  
  Раз в четырехлетие в феврале прибавляется 29-е число, а с високосным годом связано множество примет – как правило, запретных, предостерегающих: нельзя, не рекомендуется, лучше перенести на другой год.
• Так что же мы строим? Будущее невозможно без осмысления настоящего
  
  В ушедшем году все мы отметили юбилейную дату: 30-ю годовщину образования государства Российская Федерация. Было создано государство с новым общественно-политическим строем, название которому «капитализм». Что это за строй?
• Первый фантаст России Александр Беляев
  
  16 марта исполнилось 140 лет со дня рождения русского писателя-фантаста Александра Беляева (1884–1942).
• «Необычный актёрский дар…»: вспомним Виктора Павлова
  
  Выдающийся актер России, сыгравший и в театре, и в кино много замечательных и запоминающихся образов Виктор Павлов. Его нет с нами уже 18 лет. Зрителю он запомнился ролью студента, пришедшего сдавать экзамен со скрытой рацией в фильме «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика».
• Последняя звезда серебряного века Александр Вертинский
  
  Александр Вертинский родился 21 марта 1889 года в Киеве. Он был вторым ребенком Николая Вертинского и Евгении Скалацкой. Его отец работал частным поверенным и журналистом. В семье был еще один ребенок – сестра Надежда, которая была старше брата на пять лет. Дети рано лишились родителей. Когда младшему Александру было три года, умерла мать, а спустя два года погиб от скоротечной чахотки отец. Брата и сестру взяли на воспитание сестры матери в разные семьи.
• Николай Бердяев: предвидевший судьбы мира
  
  Выдающийся философ своего времени Николай Александрович Бердяев мечтал о духовном преображении «падшего» мира. Он тонко чувствовал «пульс времени», многое видел и предвидел. «Революционер духа», творец, одержимый идеей улучшить мир, оратор, способный зажечь любую аудиторию, был ярким порождением творческой атмосферы «серебряного века».
• Единственная…
  
  О ней написано тысячи статей, стихов, поэм. Для каждого она своя, неповторимая – любимая женщина, жена, мать… Именно о такой мечтает каждый мужчина. И дело не во внешней красоте.
• Живописец русских сказок Виктор Васнецов
  
  Виктор Васнецов – прославленный русский художник, архитектор. Основоположник «неорусского стиля», в основе которого лежат романтические тенденции, исторический жанр, фольклор и символизм.
• Изба на отшибе. Култукские истории (часть 3)
  
  Продолжаем публикацию книги Василия Козлова «Изба на отшибе. Култукские истории».
• Где начинаются реки (фрагменты книги «Сказание о медведе»)
  
  Василию Владимировичу в феврале исполнилось 95 лет. Уже первые рассказы и повести этого влюблённого в природу человека, опубликованные в 70-­е годы, были высоко оценены и читателями, и литературной критикой.
• Ночь слагает сонеты...
  
  Постоянные читатели газеты знакомы с творчеством Ирины Лебедевой и, наверное, многие запомнили это имя. Ей не чужда тонкая ирония, но, в основном, можно отметить гармоничное сочетание любовной и философской лирики, порой по принципу «два в одном».
• Композитор из детства Евгений Крылатов
  
  Трудно найти человека, рожденного в СССР, кто не знал бы композитора Евгения Крылатова. Его песни звучали на радио и с экранов телевизоров, их распевали на школьных концертах и творческих вечерах.
• Изба на отшибе. Култукские истории (часть 2)
  
  Было странно, что он не повысил голос, не выматерился, спокойно докурил сигарету, щелчком отправил её в сторону костра и полез в зимовьё.
• Из полыньи да в пламя…
  
  120 лет назад в Иркутске обвенчались Александр Колчак и Софья Омирова.
• Лесной волшебник Виталий Бианки
  
  На произведениях Виталия Валентиновича выросло не одно поколение людей, способных чувствовать красоту мира природы, наблюдать за жизнью животных и получать от этого удовольствие.