Как женщины впервые за право носить брюки боролись

Глава из книги Джоан Энтуисл «Модное тело»

• Издательство «Новое литературное обозрение», продолжая серию «Библиотека журнала "Теория моды"», выпустило книгу английского социолога, профессора Королевского колледжа Лондона Джоан Энтуисл «Модное тело». Анализируя исторические, социальные и антропологические функции моды в культуре, автор показывает, что мода играет решающую роль в формировании современной идентичности — через тело, гендер и сексуальность. В отличие от своих предшественников, Энтуисл настаивает на неразрывной связи между телесностью и модой: именно одежда проявляет социальное измерение тела. Отмечая, что мода как феномен возникла в Европе, Энтуисл тем не менее утверждает, что одежда функционирует во всех культурах схожим образом, благодаря чему мода становится важнейшим элементом социального порядка во всем мире. Предлагаем прочитать фрагмент книги, где описываются первые попытки женщин викторианской эпохи получить право носить брюки.
• Кстати, о моде современной, для пожилых людей - можно почтитать здесь.

Викторианская реформа гардероба

В XIX веке никакой другой предмет гардероба не становился объектом критики так же часто, как женское платье. Его критиковали на том основании, что его форма угрожает здоровью (говорили даже, что корсет способен раздавить селезенку и другие, в том числе репродуктивные, внутренние органы), а также называли его негигиеничным, поскольку длинные юбки в буквальном смысле мели подолами улицу, собирая на себя грязь, мусор и конский навоз, который в те времена был обычной деталью городского пейзажа. Кроме того, реформаторы феминистского толка обвиняли современную моду в том, что она ограничивает подвижность женского тела, поскольку платья давят в плечах и заставляют подбирать живот, а в пышных нижних юбках можно только семенить. Впрочем, не только женскую одежду критиковали за неудобство; тугие воротнички, тесные жилеты и облегающие сюртуки/пиджаки, очевидно, также кому-то не давали свободно дышать — как минимум тем, кто, подобно Дж. Флюгелю, открыто ратовал за реформу мужского костюма. Более того, некоторым идеологам реформы и мужская, и женская одежда казалась иррациональной в том смысле, что она якобы коверкала фигуру, лишая тело его натуральных форм. В этом реформаторы винили моду с ее сумасшедшими ритмами, моду, которую считали пустым пережитком прошлого, совершенно ненужным в эпоху научного знания. Реформаторские течения брали начало из самых разных социальных слоев и подпитывались разными идеями, далеко не всегда одинаково прогрессивными.

Во второй половине XIX века неоднократно предпринимались попытки изобрести альтернативный, менее строгий фасон женского платья или составить комплект одежды, в котором женщина могла бы чувствовать себя более свободно. В начале 1850-х годов широкий резонанс вызвало появление женского костюма, который получил название «Блумер» — по имени своей самой известной пропагандистки, юной американки миссис Амелии Блумер. Насмешливые комментарии в его адрес раздавались по обе стороны Атлантики, что неудивительно: «Блумер» представлял собой вольную интерпретацию костюма «женщины Востока» — пышная юбка длиной до середины голени надевалась поверх широких присборенных у лодыжки панталон; по меркам того времени это выглядело слишком диковинно для того, чтобы многие женщины захотели так одеваться. Кроме того, «Блумер» ассоциировался с Движением за гражданские права женщин, что также делало его репутацию сомнительной. И всё же «Блумер» смог привлечь внимание общества, хотя, как утверждает К. Лак, это был уже не первый прототип женского брючного костюма. Еще раньше попытки переодеть женщин в панталоны предпринимались «членами нескольких разных, но идеологически схожих реформаторских объединений, и с особой настойчивостью социалистами-общинниками и энтузиастами водолечения». Далее К. Лак пишет, что для этих утопистов XIX века брючный костюм «был основой и центром дискурса, вращавшегося вокруг вопросов об особенностях женской физиологии и границах женских профессиональных способностей, о природе женской сексуальности и о месте женщин в национальной политике, а также вобравшего в себя другие, если не все, вопросы, которые могли занимать сторонников блумеризма» (Ibid.).

Блумеры. Н. Курье, 1851. Литография. 1850–1860

Первыми носить панталоны (как верхнюю одежду) попробовали американские женщины, примкнувшие к утопическим движениям, существовавшим с 1820-х до 1860-х годов. Некоторые из таких сообществ, разбросанных по всей территории Соединённых Штатов, ставили себе задачу противостоять промышленному капитализму и имели собственную униформу. В частности, своя униформа была у общины «Новая гармония», основанной Робертом Оуэном в штате Индиана и просуществовавшей с 1825 по 1828 год; входившим в нее женщинам было предписано носить штаны. К. Лак (Ibid.) находит этому несколько возможных объяснений, и не последнее место среди них занимает практичность — действительно, заниматься физическим трудом в штанах намного удобнее, чем в длинной и громоздкой юбке. Но нетрадиционные взгляды Оуэна на брак, который он считал равноправным партнерством мужчины и женщины, дали повод обвинить членов общины в нарушении нравственных устоев, а непристойно сексуальный вид женщин в панталонах стал лишним тому доказательством. Не будем забывать о том, что в XIX веке не прикрытые юбкой женские ноги всё еще оставались табуированным объектом, так что комплект, в котором юбку заменили панталоны, с точки зрения общественной и религиозной морали выглядел совершенно непристойно. Вот почему «с середины 1850-х годов противники Движения за права женщин могли с легкостью извлекать выгоду из отождествления женских брюк с общинным социализмом и еретическими взглядами на отношения полов». Итак, предпринятая в середине XIX века попытка ввести в женский гардероб брючный костюм провалилась отчасти потому, что ее восприняли как вызов естественным и Богом данным гендерным различиям, которые мужчинам позволяют, а женщинам запрещают носить панталоны и брюки. Это объясняет, почему «Блумер» вызвал столь негативную реакцию в обществе и был высмеян британской прессой, в частности журналом Punch, за маскулинность. Помимо журналистов, его открыто критиковали представители духовенства. Так, преподобный мистер Талмадж «с кафедры взывал к авторитету Моисея, который запрещал женщинам надевать мужскую одежду» . В ответ миссис Блумер также сослалась на персонажей из Ветхого Завета: «На это она заметила, что первую моду установили Адам и Ева, когда прикрылись фиговыми листьями, и нигде не сказано, что у Адама лист был раздвоенным, а у Евы нет».

Нападки критиков не остановили других реформаторов, которые в XIX веке отстаивали право женщин носить если не брюки, то хотя бы раздвоенную юбку во имя заботы о здоровье. Однако тому, кто продолжал упорствовать в своей вере в необходимость раздвоенной юбки или женских брюк, приходилось противостоять не только «насмешкам и улюлюканью толпы, которая не могла сдержать веселья при виде такой эксцентричной одежды, хотя это первое, что многим приходит в голову». Настоящим препятствием для них «были замшелые представления о том, что может произойти, если не ограничивать женскую сексуальность и социальную свободу».

Одежда рабочего класса

До сих пор речь шла о прогрессирующей гендерной дифференциации. Я сосредоточилась преимущественно на рассмотрении знаков гендерного отличия, которыми был отмечен мужской и женский гардероб высшего и среднего класса на протяжении XIX столетия. Однако на нижних уровнях социальной иерархии, занятых рабочим классом, очертания гендерных границ выглядят несколько иначе. Так, буржуазная респектабельность требовала отчетливого гендерного разграничения, выраженного посредством одежды, но индустриальный рабочий класс в XIX веке не мог полностью перенять и в точности воспроизвести подобную практику. Исследовать одежду рабочего класса практически никто не брался в основном из-за недостатка достоверных данных и материальных свидетельств. До наших дней дошло сравнительно мало художественных изображений, запечатлевших костюм рабочего человека во всех подробностях. Политико-экономическая специфика изобразительного искусства, эксклюзивность живописи подразумевали, что внимание художника должно быть сосредоточено на том, что интересно его богатым заказчикам. Поэтому, если на картине и были персонажи из низших сословий, их одежда изображалась в общих чертах, в отличие от тщательно выписанного облачения элиты. К концу XIX века ситуация, хоть и медленно, начала меняться. А по мере того как развивались технологии фотосъемки и фотопечати, в поле зрения фотографов всё чаще и чаще стали попадать обычные люди.

Фотография Эллен Граунди и Эдварда Манби. 1873. Эллен Граунди, женщина-шахтер из Уигана, сфотографирована в рабочей одежде. В то время, когда даже раздвоенная юбка всё еще оставалась табу для респектабельных леди, женщины из рабочего класса могли позволить себе надеть брюки, отправляясь в забой или на другие тяжелые работы. Изображение публикуется с любезного разрешения ректора и членов совета Тринити-колледжа Кембриджского университета.

Одним из достоверных источников визуальной информации, пригодной для изучения одежды женщин, представляющих рабочий класс, являются фотографии из коллекции Эдварда Манби и его дневниковые записи. Хотя сам Э. Манби не был фотографом, он развил в себе страсть («безобидное извращение», по выражению редактора его дневников Д. Хадсона) запечатлевать на фото женщин из рабочего класса: «На протяжении всей своей жизни он бесчисленное количество раз стучался в коттеджи, чтобы купить фотографию или уговорить женщину сходить с ним к местному фотографу». Он был готов платить деревенскому фотографу, чтобы получить портрет доярки, горничной, поденщицы с фермы или женщины-шахтера, и описывал в дневниках свои экспедиции, встречи с новыми людьми и фотосессии с этими женщинами. Собрание фотографий и дневниковые заметки Э. Манби представляют собой по-настоящему ценный документ, позволяющий нам составить представление об одежде и внешности работающих женщин XIX века. Эти женщины, с загорелыми лицами и огрубевшими руками, были полной противоположностью викторианским леди (к которым Манби не питал никакого интереса), а их рабочая одежда являлась антитезой гардероба респектабельной женщины. Вот как Э. Манби описал свою встречу с женщиной-шахтером:

...[это была] женщина в брюках из бумазеи, жилете (на этот раз с ливрейными пуговицами), розовой сорочке и сиреневом хлопковом чепце… около тридцати и замужняя: волосы соломенного оттенка, цвет лица золотисто-коричневый, кожа очень чистая. <…> Весьма почтенная женщина… на улице никто не обращал внимания на ее одежду — в Уигане встретить женщину в брюках куда менее странно, чем женщину в кринолине. Дикое место, населенное варварами.

И впрямь варварство! Наружность этой женщины действительно казалась дикой по меркам действовавших на тот момент стандартов. В Лондоне и в любом приличном провинциальном городе увидеть почтенную даму в брюках было немыслимо. Респектабельность так тесно ассоциировалась с целомудрием, что женщина, посмевшая надеть брюки, пусть даже под ними всего лишь угадывались очертания ног, могла бы прослыть аморальной и распутной. И тем не менее у женщин из рабочего класса, особенно у тех, чья работа была грязной и тяжелой, даже в XIX веке брюки пользовались популярностью.

• Еще материалы по истории (в том числе, о быте былых эпох) - по ссылке.

Polit.ru

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Пренебрегая правдой
  
  С момента печально известного XX съезда компартии Советского Союза прошло 68 лет (1956 г.)
• Классик, который всегда с тобой
  
  21 июля исполнилось 125 лет со дня рождения Эрнеста Хемингуэя.
• Искушение «Валькирией»
  
  А если бы Гитлер был убит 20 июля 1944 года?
• Поклон «Одессе-маме»
  
  130 лет назад родился Исаак Бабель
• Сказание о Муравьеве-Амурском
  
  В 2019 году наша газета сообщала о выходе в свет исторического романа Александра Ведрова "Муравьев-Амурский, преобразователь Востока". За прошедшее время книга не затерялась на полках читателей, напротив, её статус и популярность неуклонно возрастают.
• Возвращение индексации
  
  Ну наконец-то, свершилось! На днях принят закон, согласно которому с 1 февраля 2025 года возвращается индексация пенсий работающим пенсионерам. Ее власти отменили еще в 2016 году.
• Цезарю и не снилось. Древний мир и современная эпоха
  
  История никогда не повторяется один в один. И время чуть иное, и персонажи изменились, и антураж, интерьер, макияж… И все же определенные, порой очень важные параллели можно найти. А раз так, то и поразмыслить, как сделать, чтобы повторить прежние успехи (пусть и в новом варианте) или, наоборот, избежать уже допущенных ошибок. Ну, или точнее, оценить нынешнюю ситуацию и спрогнозировать будущее.
• Солнце светит всем
  
  Анатолий Александрович родился в 1941 г. в Иркутске. В 1965 г. окончил биолого-почвенный факультет ИГУ. Организатор и лидер неформального общественного объединения «Движение в защиту Байкала» (1987 г.). В 1991 г. избран почётным членом Фонда Байкала вместе с Галазием и Распутиным. В 2021 г. награждён Российской академией естественных наук медалью академика Моисеева за вклад в дело ликвидации БЦБК... Ну и так далее. Личность хорошо известная как минимум в Иркутской области, а тем более читателям газеты «Мои года», где он преимущественно печатается. Живёт в Иркутске.
• «Жизнь на исходе – чудо!»
  
  Игорь Аброскин родился в 1958 г. в Баку. Окончил Днепропетровский университет. Служил в армии. Работал в организации «Оргхим» при строительстве «Саянскхимпрома». Один из создателей «Литературного кафе» в Саянске в 80­е годы. Первый из тех, кто сколачивал неформальное литературное объединение «Помост» на рубеже 80­х–90­х. Автор большой подборки в солидном иркутском альманахе «Стихи по кругу» (1990 г.). Один из авторов юбилейных городских альманахов «Серебряный Саянск», «Саянск 2000», «Ковчег». Не однократно печатался в альманахах поэзии «Иркутское время». Первая книга «Все?..» вышла в 1998 г., вторая – «Самостоянье» в 2023­м. Стихи из неё – в этом выпуске.
• На музыкальном Олимпе: 210 лет со дня рождения Кристофа Глюка
  
  Кристоф Глюк – австрийский композитор XVIII века, представитель классической оперной школы. Известен как объединитель французских и итальянских традиций, музыкальный новатор. Рыцарь ордена Золотой шпоры.
• Кирзовые сапоги
  
  Владимир Васильевич родился в 1951 г. в посёлке Курагино Красноярского края. В 1972 г. окончил физико-математический факультет в Красноярске, преподавал физику в школах и самостоятельно изучал психологию. После аспирантуры в Москве получил учёную степень по психологии. Пишет картины, короткие рассказы и короткие же стихи. С его литературными произведениями мы уже знакомили наших читателей, а эти «эссе» – из новых сочинений автора.
• Вот что нужно повторить
  
  Вслед 80-летию открытия Второго фронта
• Если завтра война…
  
  О трагедии 22 июня 1941года издано немало литературы военного и политического характера. Однако о событиях, предшествующих этой дате, на самом деле известно очень мало, а та информация, которая доступна, весьма противоречива, фрагментарна и сумбурна.
• Исполнилось 90 лет со дня рождения Юрия Визбора
  
  Юрий Визбор – бард, поэт, актер, журналист, художник, сценарист. В его творческом наследии свыше трех сотен песен. Всё, за что он брался, получалось ярко и талантливо.
• «Не верь, разлукам, старина…»: вспоминая Юрия Визбора
  
  В конце минувшей недели, уже ночью, случайно наткнулся на канале «Культура» на передачу о жизни и творчестве Юрия Визбора, популярнейшего в дни нашей молодости барда-шестидесятника. Посмотрел ее на одном дыхании до конца, а потом еще долго не мог заснуть – настолько сильно эмоционально эта передача взбудоражила, настолько всколыхнула память и чувства…
• 135 лет со дня рождения Анны Ахматовой
  
  Яркая, талантливая, самобытная, неповторимая. Именно такими словами хочется охарактеризовать поэта (она терпеть не могла слово «поэтесса») Анну Ахматову. Она пережила две революции и две мировых войны, узнала на себе, что такое сталинские репрессии и смерть самых дорогих людей. Она выходила замуж три раза, но ни один из браков не принес ей настоящего женского счастья. Ее сын тоже подвергся политическим репрессиям и до последнего считал, что для матери важнее ее творчество, а не он. Долгие годы ее стихи были под запретом, некоторые увидели свет спустя два десятилетия после ее смерти.
• Сцена – выше жизни: вспоминая Юрия Соломина
  
  …Толпа заполнила Театральную площадь, перелилась через дорогу к зданию Большого. От ЦУМа – дальше, по Петровке. А люди все шли и шли. И у каждого в руках – цветы. Январский снег падал на яркие бутоны, превращая их в пушистые снежные шарики. Над площадью тихо плывет траурная живая музыка. Играет Камерный оркестр, за пультом – Башмет. Зрителей, учеников, чиновников всех рангов, дипломатов многих стран – всех собрал в этот зимний день Юрий Соломин. Люди пришли поклониться его памяти. Кто-то из учеников вспомнил, как совсем недавно на его юбилее они желали ему много… много… и долго… долго… А он, улыбаясь, спокойно сказал: «Ничего, скоро вы проводите меня в другую труппу. А труппа там подобралась очень даже хорошая». И вот – провожают.
• Вчерашние новости
  
  Дело в том, что все новости, в принципе, вчерашние или даже позавчерашние, так или иначе случились, произошли. И журналист ловит лишь их отзвуки…Вот и я решил заострить внимание читателей на двух новостях, оставивших в душе моей эти отзвуки, отклики.
• А что если Трамп?
  
  Казалось бы, тоже мне проблема – где мы, а где Америка. Хотя бы в географическом смысле. Но сейчас причины и следствия событий, касающихся чуть ли не каждого из нас, уходят, в том числе и туда, за океан. Вот и, наверное, не самая дружественная, но расхожая прибаутка гласит: «Какая в России национальная идея? Победа Трампа на выборах в США!». А как известно, в каждой шутке есть лишь доля шутки.
• Несравненные «олимпийцы»
  
  Быстрее. Выше. Сильнее. Олимпийский девиз