Далеко от войны. Воспоминания о работе в 1939–1945 гг.

Предыстория ВОВ. Халхин-Гол. Первая работа в госпитале тыла.

На востоке нашей страны в 1938 и 1939-м шли бои с Японией у озера Хасан и реки Халхин-Гол. В те годы из клиники профессора Н. П. Сапожкова были вызваны И. А. Майзлис и О. Н. Захвалинская. И. А. Майзлис был обмундирован и выслан на фронт. О. Н. Захвалинская работала в Иркутске по развёртыванию госпиталя в школе предместья Марата. Вот что она вспоминает.

О. Н. Захвалинская

– Внезапно первого числа, среди ясного летнего дня в Облздрав вызвали несколько иркутских врачей. И меня в том числе. Три часа сидели мы в ожидании приёма. Наконец нам было объявлено о том, что мы назначены на работу по развёртыванию госпиталей. В нашей группе были хирурги, операционные сёстры, фармацевты. Во второй половине дня нас разделили на партии и ночью увезли за город на склады области за неприкосновенным запасом имущества и медоборудования. Ко мне прикрепили старшую медсестру Зоркину и приказали приготовить всё для оказания экстренной помощи – от автоклавов до оборудования операционной. Из крытого брезентом грузовика в темноте мы не могли определить места, куда везут, сидели молча. В темноте подъехали к широко распахнутым воротам склада. Заведующий складами Михалев сразу успокоил, сказав, что наборы уже подготовлены, осталось лишь выбрать необходимое. Перед нами открылось целое богатство: в хорошей упаковке стояли с открытыми крышками коробки с большими и маленькими хирургическими наборами, маски для наркоза, автоклавы, носилки и прочее медицинское оборудование! Всё было новенькое и высокого качества.

В моей группе спокойно и деловито отбирала необходимое операционная сестра. Наступил рассвет. В пять часов утра подошёл грузовик и всё отобранное погрузили и увезли вместе с нами. Подъехали к воротам школы, вошли – всё нужное имущество расставлено, чисто вымыто, палаты с парадно застеленными кроватями. Меня встретил начальник нового госпиталя пожилой подполковник врач Аскенази, который за те же ночные часы, что мы работали на складе, подготовил палаты. Это был терапевт основного госпиталя, очень эрудированный и, главное, спокойный. Его тактику отношения к окружающему я старалась перенять.

Только утром через день привезли пострадавших с фронта. Все они были без тяжёлых ранений, много ходячих благодаря заботам ленинградского профессора Михаила Николаевича Ахутина. На передовой линии люди знали, что нужно делать при открытом пневмотораксе: зажать рану грудной клетки мокрым полотенцем, в случае отсутствия его – снять с себя рубашку и, смочив её собственной кровью, прижать. Так удавалось спасать многих.

К нам поступали более лёгкие раненые. Залечивали «пяточки» ран после их иссечения по способу «дебридеман». Помощником у меня был ассистент госпитальной клиники Файтенберг. Он приезжал к нам показать новый тогда гексоналовый внутривенный наркоз.

Работа по отбору в армию 1941 г.

С первых дней Великой Отечественной войны я была приписана к госпиталю, располагавшемуся в Иркутской школе № 17. Начальник госпиталя Островский и ведущий хирург Глезер были людьми приезжими. Они доукомплектовывали госпиталь, вели военную и медицинскую подготовку персонала, а меня горвоенкомат отозвал на осмотр абитуриентов в авиашколы.

Срочно были составлены три комиссии иркутских врачей и отправлены в здания летних лагерей иркутской авиашколы. Осмотры производились летом и в начале осени 1941 года. Возглавлял их врач Александр Утеев – невропатолог, молодой, энергичный и заботливый. Наши здания охранялись, ночью нельзя было ходить по территории. Жизнь в неустроенных бараках сближала, здания были расположены в лесу, из кухни авиашколы нам привозили пищу. Работали интенсивно и тщательно, проверявшая нас комиссия ошибок не нашла. Особенно трудно было невропатологам. Однажды мне пришлось наблюдать у призванного юноши страшный приступ эпилепсии, из которого юношу еле вывели. А он хотел поступить в авиаучилище!

Моя первая встреча с ранеными состоялась лишь с прибытием поездов в госпитале, располагавшемся во Дворце труда. Это был небольшой госпиталь, специализировавшийся на ранениях грудной клетки, верхних конечностей, с отделениями урологии, которым заведовал прекрасный человек и отличный хирург, ассистент кафедры Иркутского медицинского института (ИГМИ) уролог Исай Леонтьевич Меерович, и лор, которым ведал ассистент лор-кафедры А. И. Дубовик.

С прибытием раненых меня назначили ведущим хирургом госпиталя. Мы по несколько часов дежурили в ожидании прибытия санпоездов. В эти месяцы я была привлечена для занятий с врачами на курсы выпускников ИГМИ по военно-полевой хирургии, хотя мой стаж составлял всего несколько месяцев работы в тыловом госпитале во время событий на Халхин-Голе в 1939-м. Курсы были короткими – не более месяца.

Госпиталь 14-76. Великая Отечественная война

Госпиталь 14-76 начал работать с первых дней войны. Он занимал лучшее здание города – Финансовый институт, в центре города на углу Большой и Амурской улиц (ныне БГУЭП, рис. 1). По количеству развёрнутых коек (1000) он был в городе самым большим. Начальником госпиталя все годы был венеролог, майор медслужбы энергичный Моисей Яковлевич Явербаум. Оборудован госпиталь по тем временам был прекрасно. Кроме хорошо оснащённого операционного блока на каждом этаже были перевязочные. На втором этаже располагался рентгеновский кабинет, на четвертом – физкультурный зал, зал отдыха. На первом этаже – обширное приёмное отделение с просторной душевой, что обеспечивало быструю санобработку раненых при прибытии санитарных поездов. Был физиокабинет, аптека и ряд подсобных хозяйственных отделов в деревянных домах во дворе (прачечная, склады, канцелярия и кабинет начальника).

Подчинялись мы по лечебной части руководству Забайкальского фронта, находившемуся в Чите. Оттуда приезжал к нам главный хирург фронта, опытный уважаемый Анатолий Яковлевич Флеровский.

Первым комиссаром госпиталя был Б. А. Костюковский – иркутский писатель, позже работавший в Москве. При нём хорошо была поставлена просветительская работа. Созывал на командирскую учёбу он редко, но читать лекции всегда приглашал интересных людей. На всю жизнь запомнились лекции Мстиславского (Масловского) – «О 20-летии советской поэзии» и «Как я арестовывал Николая II». Штат госпиталя пополнялся каждый месяц. К нам приезжали врачи с запада, большей частью пожилые, были и иркутские врачи разных специальностей, и очень молодые девчушки-сёстры, прослушавшие кратковременные курсы после окончания 7–9 классов. Ведущий терапевт госпиталя был Е. В. Александрович, рентгенологический кабинет возглавлял Коган. Рядовые врачи все были женщины. Работали госпитальные сёстры: Снежок и другие. В качестве специальной литературы ведущими сборниками по хирургии были старый «Вестник хирургии», изданный ещё при Николае II (!) и «Москва».

В госпитале, располагавшемся в Фининституте, ведущими хирургами был вначале профессор Н. А. Синакевич, затем приехавший из Сталинграда Исаак Можеевич Глезер. Но он вскоре уехал. По настоянию профессора Аси Ильиничны Соркиной, в нашем госпитале было создано торакальное отделение, и в 1942 году я была назначена заведовать им. После отъезда И. Глезера я стала ведущим хирургом всего госпиталя 14-76.

Самым сложным и трудным для лечения было огромное количество раненых в тазобедренные суставы, бёдра и позвоночник. Картину страдания этих молодых бойцов я не раз описывала в докладах и на заседаниях хирургического общества, и на встречах с участниками войны. Недаром В. Ф. Войно-Ясенецкий занялся разработкой лечения этой группы повреждений в период Великой Отечественной войны.

На первом съезде ведущих хирургов Сибири в Иркутске в 1943 году он излагал свой труд по данному разделу гнойной хирургии в течение трёх часов без перерыва! Все специалисты Иркутского государственного медицинского института и работники госпиталей с неиссякаемым интересом слушали незабываемого лектора, художника и глубокого учёного.

В госпитале 14-76 написала я свои первые очерки о лечении ран груди. В конце войны был собран большой материал. За диссертацию на тему «Поздние осложнения проникающих ранений груди» приказом наркома я получила звание ведущего хирурга госпиталя 14-76. Утверждал мою работу начальник сибирского отделения и главный хирург Забайкальского фронта Анатолий Яковлевич Флеровский. Он приехал в день моей операции по извлечению из верхней доли правого лёгкого металлического осколка и оставался у операционного стола несколько минут, но начальник госпиталя торопил его для осмотра других отделов. Окончив операцию, я, сняв маску, поспешила к обходу. При моём появлении начальник фронта отошёл от начальника госпиталя и торжественно пожал мне руку. Это пожатие было самое трогательное среди наград и грамот наркома здравоохранения! Он потребовал дать мне кабинет, время для работы, освободив для этого меня от ночных дежурств. Это дало мне возможность наблюдать за процессами в лёгких совместно с рентгенологом. Ему и мне выделили добавочное питание в обед, а в городе в это время люди замерзали ночью в очередях для получения положенных 200 граммов хлеба!

Как же шла научная работа? Вот один из примеров: в маленьком моём кабинете сидел молодой раненый Иванов, а местный художник Шабалин, писавший до этого портреты сотрудников госпиталя, делал рисунки ран, после повреждений грудной клетки, огнестрельных ранений, этапы операции...

Питание раненых обеспечивалось подсобным хозяйством, где работали выздоравливающие – там они укрепляли свои силы для повторного отправления на фронт.

Меж тем жизнь шла своим чередом с её радостями и интересами. Наш госпиталь принимал приехавших знаменитостей: Киевскую оперу, знаменитого баса Пирогова, певицу Башарину, блестящих комиков Тарапуньку и Штепселя, сестёр Вишневских и многих других.

P.S. За годы войны в 16 иркутских эвакогоспиталях пролечилось более 100 тысяч раненых, причём около 30% из них вернулись в строй, 67% были признаны негодными к строевой службе, но годными к труду, и только 3% были переведены на инвалидность. Это хорошие показатели для госпиталей глубокого тыла

Из книги Г. М. Гайдарова, А. Г. Шантурова «Факультетские клиники Иркутского государственного медицинского университета 1920–2000».

• Расскажите об этом своим друзьям!