- ПУТЕВОДИТЕЛЬ:
- ЧТО ПРОИСХОДИТ?
- Новости: выбор тем
- НАШИ ПЕНСИИ И ПРАВА
- Пенсии и деньги: выбор тем
- Права и возможности: подробней
- Наша безопасность: темы
- ЗДОРОВЬЕ
- Здоровье: каталог болячек
- ДОМ, БЫТ И ДАЧА
- Дом, быт и дача: выбор полезных тем
- Еще полезные «не мелочи»
- НАШИ ВНУКИ
- Темы «внуковедения» — выбор
- СТИЛЬ ЖИЗНИ
- Психология и стиль: выбор тем
- ДЛЯ УМА И ДУШИ
- Чтение: темы
- Музыка из прошлого
- ...И еще для души!
- СОТРУДНИЧЕСТВО
«Кого надо, того и убили». Часть 2 |
| Юрий ПРОНИН |
| 30 Ноября 2024 г. |
|
Исследуя обстоятельства «Дела Кирова», глава Следственного комитета Александр Бастрыкин подходит к моменту убийства: «А теперь посмотрим на объективные результаты действия лица, находящегося в столь тяжелом эмоциональном состоянии: стреляя (если верить Николаеву) с расстояния пяти шагов из револьвера системы «наган» (из которого вести прицельную стрельбу не так уж просто), он с первого же выстрела попадает, что называется (простите за каламбур), в «яблочко».
Фото Михаила Калашникова Ранее:Пуля попадает точно в затылок жертвы. В первоначальном медицинском акте, составленном сразу после убийства, место попадания пули описывается так: «На черепе сзади на пять пальцев от левого уха в области мозжечка имеется входное отверстие с небольшим кровоподтеком. Пальцами прощупывается входное отверстие пули в чешуе затылочной кости». На редкость меткий выстрел! Но не только меткий, но и очень профессиональный! Профессиональный в том смысле, что пуля была направлена точно в жизненно важный орган, попадание в который, как правило, мгновенно влечет за собой смерть жертвы. В том же судебно-медицинском акте об этом сказано так: «Заключение: смерть наступила мгновенно от повреждения жизненно важных центров нервной системы». Из этих обстоятельств Бастрыкин делает следующий вывод: «Теперь еще раз сопоставим факты: крайне стрессовое, истерическое состояние Николаева перед убийством, в момент убийства и после убийства и – удивительно точный выстрел, хладнокровно направленный в жизненно важный участок – затылок жертвы… во всем этом тоже есть какое-то противоречие, которое, во всяком случае, нуждается в серьезном изучении и разъяснении». Cвидетели есть, очевидцев нетБольшинство расследователей убийства в Смольном (а таких расследователей не один десяток) говорят о свидетелях этого преступления как о чем-то само собой разумеющемся. И называют фамилии. Но Александр Бастрыкин ставит вопрос ребром: видел ли кто-нибудь сам момент убийства, то есть выстрела в Кирова, а затем и момент второго выстрела, которым Николаев якобы пытался покончить с собой? «Нет ничего убедительнее показания свидетеля, который лично, своими «очами» (отсюда термин «очевидец») наблюдал расследуемое событие. И было бы очень хорошо, если бы такие прямые свидетели, очевидцы, имелись в деле об убийстве Кирова. Однако внимательное изучение имеющихся в нашем распоряжении источников приводит к огорчительному выводу: очевидцев того, как Николаев убивал Кирова, нет! Впрочем, выразимся осторожнее: во всяком случае, на данный момент они не установлены». Действительно, когда все так называемые очевидцы (а их даже в статусе главных насчитывается в материалах следствия четверо, а если брать шире, то с десяток) прибежали-выбежали-добежали на звуки выстрелов, они увидели двух лежащих на полу людей – Кирова (без признаков жизни) и Николаева. Иными словами, стреляющего убийцу не видел никто. Кроме того, в начальных показаниях Николаева присутствует некий человек в форме НКВД, появившийся сразу после первого выстрела (в Кирова) и помешавший ударом по голове Николаева совершить тому самоубийство, так как выстрел в себя оказался неточным. Но из последующих показаний «человек в форме» исчезает. «Причем исчезает без следа, без каких-либо объяснений, словно растворяется в воздухе», – уточняет Бастрыкин. А затем начинается вообще свистопляска. Акт об осмотре места преступления толком не составили. Грубо и тотально нарушили правило «Ничего не трогать руками». Так, сразу трое уверяли в своих показаниях, что вынимали в одиночку наган из руки бесчувственного Николаева, а еще один – тот самый отставший от Кирова охранник Борисов – утверждал, что такого вообще не было, так как револьвер валялся на полу. Важный нюанс, дающий дополнительное время для других вариантов убийства! Скажем, если стрелял кто-то другой, то не потребовалось дополнительных секунд, чтобы вложить оружие в руку Николаева. Однако Борисов погиб уже на следующий день при загадочных обстоятельствах… И, кстати, он в момент преступления был в штатском, а не в форме, что зафиксировано протокольно, так что упомянутым ранее сотрудником НКВД быть не мог. Александр Бастрыкин не исключает и другую версию: на месте убийства находился не один, а два револьвера. А значит, добавим от себя, стрелять мог вообще не Николаев. Сам револьвер кочует по рукам (отпечатки пальцев!) и вообще как будто теряется из виду. Тело Кирова переносят в кабинет второго секретаря Чудова и кладут на стол, так и не зафиксировав изначальное положение и местоположение убитого. Буквально все протоколы «свидетелей-очевидцев» полны недосказанностей и противоречий, следователи не задают элементарных вопросов, не проводят перекрестных допросов, оставляют без внимания многочисленные «нестыковки», а некоторые свидетели кардинально меняют первоначальные показания и даже внезапно исчезают из поля зрения (например, много чего наговоривший электромонтер Смольного Платоч). Кроме того, создается прочное впечатление (о чем неоднократно пишет Бастрыкин), что некоторые из свидетелей преднамеренно дают ложные показания. И т. д. и т. п. Примечательно, что активными соучастниками этого, по существу, уничтожения улик, да и всей картины преступления являются несколько подоспевших сотрудников НКВД. Будь у Николаева соучастник убийства, он мог, сначала исчезнув из «секретарского» коридора, вскоре, вернувшись, как ни в чем не бывало присоединиться к тем, кто находился в это время рядом с телом Кирова. Иными словами, затеряться в толпе этих самых свидетелей. А если вообще не в коридоре?Прежде, чем вернуться, к расследованию Бастрыкина, уместно сделать еще одно отступление. Речь о возможности полной фальсификации улик и всего уголовного дела. Случись такое, можно ставить под сомнение и другие обстоятельства этого преступления. Скажем, а действительно ли Киров не дошел до своего кабинета? А если убийство совершено вообще не в коридоре, а в другом месте? Учитывая количество и серьезность противоречий, умолчаний, пробелов в материалах уголовного дела, а также масштабы ликвидации всех к нему причастных, исключить такую возможность нельзя. Особенно если имелась не столько политическая, сколько скандальная, бытовая (точнее сказать, амурная), а потому категорически неприемлемая для обнародования подоплека… Правда, как еще будет сказано, одно другому не противоречит: пикантный «след» можно использовать для организации убийства в политических целях. Скажем, снабжать будущего стрелка надлежащей информацией о поведении «объекта», а затем зажечь «зеленый свет», снять препятствия на пути к преступлению. «Была политическая установка»Важную часть в расследовании Александра Бастрыкина занимают его беседы с криминалистами. Так, судебно-медицинский эксперт высшей квалификационной категории Бюро судебно-медицинских экспертиз Санкт-Петербурга Л. Ф. Павлова подробно разбирает акт судебно-медицинского исследования тела Кирова, составленный в ночь на 2 декабря 1934 года целым созвездием профессоров советской медицины, и находит его крайне неполным и неточным. Схожий вердикт у начальника Медико-криминалистического отдела прокуратуры Санкт-Петербурга Г. А. Фокина: «Невозможно провести полный криминалистический анализ по столь малым данным, представленным на исследование». Серьезные замечания к следствию высказывает и заведующий кабинетом криминалистики Северо-Западного филиала Российской правовой академии Министерства юстиции РФ, опытнейший профессионал Г. А. Хомутиков: «Следствие обязано было отработать в «чистом» виде все данные. В стране имелись очень опытные криминалисты, которые провели бы квалифицированную баллистическую экспертизу. Судя по тому, что ничего этого сделано не было, по тому громадному количеству противоречий, не ликвидированных следствием 1934 года, над которыми мы сегодня ломаем голову, вывод может быть только один: была политическая установка. Учитывая, в особенности, значимость убитого, криминалисты обязаны были действовать в соответствии с процессуальными нормами, но с большим, чем обычно, рвением. Ничего сделано не было, значит, было не надо». Далее, отвечая на вопрос «Что подсказывает вам профессиональное чутье в отношении Николаева?», Г. А. Хомутиков, за плечами у которого расследование множества убийств и длительное общение с теми, кто их совершил, причем из огнестрельного оружия, делает не менее важное заявление: «Меня очень смущает тот факт, что у него не было определенной подготовки в стрельбе, он не воевал, а все эти короткие тренировки в тире или в лесу – чушь. Попробуйте, неожиданно увидев «цель», выхватить наган и положить такую динамичную структуру, как человек. Это не под силу даже тому, кто имеет хорошие навыки в стрельбе по мишени. Я убежден, что такой выстрел мог произвести только профессионал. Николаев – не тот субъект, и поэтому в этом деле есть криминалистическая фактура. Мы не можем утверждать, что стрелял не Николаев, но вполне возможно, что его кто-то страховал. В убийстве Кирова, – продолжает эксперт, – столько неточностей, противоречий, следственных недоработок, которые криминалистической тактике раскрытия преступлений просто не соответствуют. Я повторяю: если бы требовалось четкое выполнение всех постулатов криминалистики, дело об убийстве Кирова было бы завершено в 1934 году». Трудно, но можноЗавершая предварительный обзор картины преступления, Александр Бастрыкин делает два главных вывода. Во-первых, выдвигает версию о наличии у Николаева соисполнителя убийства. Речь в данном случае не столько о возможных организаторах преступления, которые стояли за Николаевым и, вероятно, использовали его «втемную», а о соисполнителе, действовавшем непосредственно на месте преступления и, видимо, стрелявшем в Кирова – «человеке, который принимал непосредственное участие в совершении самого акта убийства». Во-вторых, председатель Следственного комитета РФ уверен, что, несмотря на гигантский отрезок времени после выстрела в Смольном, существуют реальные шансы раскрытия этого преступления, «однако для этого надо выполнить, по крайней мере, два условия»: обеспечить объективность и беспристрастность расследования, а также (второе) его высокий профессионализм: «В расследовании должны принимать участие не только историки, но и профессионалы-криминалисты… Можем заверить читателей, что отечественная криминалистика и судебная медицина располагают такими специалистами, имеются для этого и все необходимые технические возможности». (Продолжение следует.)
|
