«Кого надо, того и убили». Часть 4

Однако Судоплатов, уверенно указывая на «амурный след» в убийстве Кирова, вполне мог не знать о роли НКВД, направлявшей руку убийцы. В 1934 году Павел Анатольевич был еще в невысокой должности и звании, да и, кроме того, работал на другом направлении – в зарубежной разведке. К тому же, как уже сказано, в те годы молодым сотрудникам удавалось разговорить старших товарищей по службе в «органах» лишь на настоятельный совет не задавать впредь вопросов о «деле Кирова».

Ранее:

• «Кого надо, того и убили» (ч. 1)
• «Кого надо, того и убили» (ч. 2)
• «Кого надо, того и убили» (ч. 3)

Кто-то может посчитать утверждения Судоплатова очередными гроздьями «клюквы», которые давно и обильно развешаны вокруг убийства в Смольном. Однако уравновешенный, обстоятельный, с глубоким знанием профессии стиль изложения, отсутствие серьезных ляпов в других главах мемуаров заставляют думать иначе. Более того, содержание воспоминаний аса советской разведки вызвали раздражение у ряда высокопоставленных представителей ФСБ и СВР, так как Судоплатов раскрыл некоторые из приемов работы наших спецслужб за рубежом, которые не потеряли актуальность и сегодня.

Примечательно и то, что ветеран госбезопасности, входивший в число организаторов убийства Троцкого, кураторов советских разведчиков в нацистском тылу, охотников за атомными секретами США в годы «холодной войны», несмотря на преклонный возраст, адекватно и самокритично оценивает свои настроения 1930-х годов, вовсе не пытаясь огульно славить НКВД: «Имя Кирова и память о нем были священны. В глазах народа Киров был идеалом твердого большевика, верного сталинца, и, конечно же, только враги могли убить такого человека. Я тогда ни на минуту не сомневался в необходимости охранять престиж правящей партии и не открывать подлинных фактов, касавшихся убийства Кирова. Мы, чекисты, официально назывались людьми, взявшими на себя роль чернорабочих революции, но все же при этом испытывали самые противоречивые чувства. В те дни я искренне верил – продолжаю верить и сейчас, что Зиновьев, Каменев, Троцкий и Бухарин были подлинными врагами Сталина. В рамках той тоталитарной системы, частью которой они являлись. Борьба со Сталиным означала противостояние партийно-государственной системе советского государства. Рассматривая их как наших врагов, я не мог испытывать к ним никакого сочувствия. Вот почему мне казалось, что даже если обвинения, выдвинутые против них, и преувеличены, это, в сущности, мелочи. Будучи коммунистом-идеалистом, я слишком поздно осознал всю важность такого рода «мелочей» и с сожалением вижу, что был не прав».

Вычистить «под ноль»

Итак, налицо крайне подозрительные обстоятельства, причем в такой концентрации, что о полноценном убийце-одиночке (без, как минимум, помощи со стороны) говорить не приходится. Личный мотив (прежде всего, ревность, но не только она) у Николаева был, но если бы ему не открыли «зеленую улицу», не расчистили дорогу, сняв препятствия и снабдив необходимой информацией, да еще и не распалили бы воображение, то мотив так и не превратился бы в реальное действие – убийство.

Концы зачищены на несколько рядов. Поэтому превратить «подозрительные обстоятельства» в доказательства не удалось и, скорее всего, никогда не удастся. С другой стороны, как и всегда при зачистке, все же осталась масса несоответствий, этих самых «подозрительных обстоятельств». То есть можно бесконечно спорить, отстаивая различные, порой противоположные версии, что, собственно, и происходит.

В конце 1934 года Сталин еще не контролировал органы госбезопасности на сто процентов. Но одновременно уже была сформирована группа (или, точнее, анклав) чекистов, готовых выполнить любые поручения. Убийство Кирова – важный эпизод укрепления этого анклава, перехода его на доминирующие, а затем на абсолютно господствующие позиции в НКВД.

В то же время, так как еще шел процесс замещения не вполне лояльных чекистов абсолютно лояльными, в деле Кирова столь много противоречий в действиях НКВД. Массовая переписка протоколов, смена акцентов и т. п. – как раз проявления этой борьбы. В конце концов посвященные одолели непосвященных, ибо выполняли генеральную линию, а точнее – политический заказ.

В ходе сокрытия следов преступления работа велась по двум основным направлениям – ликвидация «амурного следа» и ликвидация «сталинского участия». Тем не менее, особенно учитывая молву, о которой знали в Кремле, наряду с репрессиями против неблагонадежных элементов в Северной столице, «сталинский след» активно реанимировали в 1937 году, придав ему, однако, форму заговора внутри НКВД во главе с Ягодой против Сталина и Кирова.

Версия Сталина была по-своему изящной. К тому же она претерпела определенную и неслучайную трансформацию, Сначала, в 1934–1935 годах – «зиновьевцы по заданию Троцкого и при содействии иностранных разведок». Затем, в 1936–1938-м – те же самые, но руками «врагов народа, пробравшихся в органы НКВД». Так «повар, готовящий острые блюда» преподнес коктейль из правды и лжи, отведя, прежде всего, подозрения от себя. Эта версия отвечала глухой «кухонной» молве о причастности НКВД к убийству Кирова, но дополнительно отделяла Сталина от преступления в Смольном: «Смотрите, я раскручиваю дело, а не замалчиваю его. Какие ко мне могут быть вопросы?». Кроме того, сталинская версия помогла организовать чистку НКВД от засевших там «врагов», а на самом деле – от не вполне благонадежных кадров. Им на смену приходят стопроцентно преданные «ежовцы», готовые выполнить любой не только приказ, но и намек Вождя. Их, в свою очередь, уберут, когда ретивость 1937–1938 годов станет дальше не нужна…

А вот «амурный след» был вычищен безоговорочно, «под ноль», так как бросал тень на моральный облик одного из лидеров партии («пал смертью храбрых на любовном фронте») и не давал дивидендов никому. В будущем не давал и Хрущеву, который пытался противопоставить «хорошего» Кирова «плохому» Сталину. Тем мне менее Киров на фоне развенчания Сталина, а затем и Ленина сохранил, подобно Дзержинскому, позитивный облик «рыцаря без страха и упрека». Критика в его адрес никогда, включая горбачевскую перестройку и 1990-е годы, не приветствовалась и тем более не поощрялась государственным руководством.

Убийство Кирова было использовано для разворачивания массового террора. В этом смысле выстрел в Смольном стал спусковым крючком для куда более масштабной стрельбы. Но вот уж оппозиционеры к заговору против Кирова точно не причастны. Полностью деморализованные, ассоциируемые с крайне безвольными, пугливыми, мягкотелыми людьми – Львом Каменевым и особенно Григорием Зиновьевым, они были абсолютно не способны на решительные, тем более насильственные действия. Мало того, в отношении Сталина они и близко не смогли придерживаться мужественной, но единственно верной линии: «Не верь, не бойся, не проси».

Не числом, а умением

С большой долей вероятности можно утверждать, что Сергей Киров был убит в результате сложного заговора, инициированного Сталиным. Орудием сотрудников НКВД стал Леонид Николаев – невзрачный, обозленный неудачник и к тому же муж кировской любовницы Мильды Драуле.

Известно, что Мильда получала относительно скромную зарплату, ее муж вообще подолгу оставался без работы. Тем не менее семья, в которой было двое детей, не бедствовала: хорошо, разнообразно питалась и одевалась, даже снимала частную дачу в Сестрорецке, что в те годы могли себе позволить очень немногие. А в 1932 году, когда большинство ленинградцев ютились в коммуналках, они получили большую квартиру в новом доме. И это при том, что богатых родственников у супругов не было. Чья-то невидимая рука вела Мильду по жизни…

Скорее всего, «по Кирову» работала сравнительно небольшая группа чекистов – как приехавших из Москвы в первой половине и в середине 1934 года, так и давно служивших в Ленинграде. Действовали они осторожно, чтобы не допустить провала, то есть не раскрыться перед «непосвященной» частью Ленинградского управления НКВД. Постепенно, шаг за шагом, они моделировали, а затем воплощали в реальность ситуацию убийства. Конечно, подопечный, ставший орудием для исполнения преступного замысла, попался не вполне управляемый, поэтому случались накладки – такие как задержание Николаева 15 октября недалеко от места жительства Кирова на улице Красных Зорь. Тогда у будущего убийцы нашли револьвер, однако своевременное вмешательство представителей «группы» привело к тому, что инцидент замяли.

Едва ли сотрудники НКВД общались с будущим убийцей напрямую (хотя контакты Николаева с неустановленными представителями госбезопасности зафиксированы даже в день убийства, уже в Смольном). Но с определенного времени ему стала «как бы случайно» поступать обильная информация об отношениях его супруги с Кировым. Делалось это в формах, способных вызвать у Николаева максимально негативные эмоции. В итоге к 1 декабря условия для решающей фазы операции, включая необходимые перемещения внутри Смольного, блокирование «непосвященных» сотрудников охраны, расстановку своих людей на ключевых местах в здании, были созданы. Иными словами, Кирова и Николаева умело вели навстречу другу другу. Сделать это было непросто, если учесть, что такой техники, как, например, мобильная связь, тогда не было, да и обычные телефоны имелись далеко не на каждом шагу. И все-таки организаторы справились…

Николаев был психически неустойчивым, а потому имелся риск, что он выйдет из-под контроля. Но с другой стороны, риск оправданный: неуравновешенный человек, одержимый идеей, – страшная сила, по существу маньяк. Он не ведает сомнений и преград. И потом: в случае провала кто же поверит «психу», что его направляли сотрудники НКВД…
Почему был избран обходной путь? Во-первых, опять же Сталин в 1934 году еще не контролировал органы госбезопасности настолько, чтобы они выполнили любой его приказ. Отсюда опора только на отдельных сотрудников, причем лишь в том, чтобы они косвенными, завуалированными действиями превратили любовный треугольник в смертельный. Тем более что, во-вторых, речь шла о ликвидации верного соратника Сталина, «нашего Мироныча», а не лидера или представителя оппозиции. Быть может, Зиновьева или Каменева сотрудники НКВД скрепя сердце убили бы напрямую, без суда и следствия, уже в 1934 году. Иное дело – Киров. Зато его убийство стало заветным ключиком к решению практически всех проблем во внутренней политике, как их понимал Сталин.

На фото:

(Окончание следует.)

• Расскажите об этом своим друзьям!

• «Мы недооценили противника»
  
  Когда руководству вермахта стало ясно, что блицкриг провалился.
• Крушение. Рассказ (ч.3)
  
  – Летать стали на «боингах», свои авиазаводы еле-еле существовали, и только потому, что армия не могла остаться без истребителей, бомбардировщиков. А профсоюз не помог и не вступился, он завял, о нем у нас даже никто не вспоминает. Вы-то лучше меня это знаете, – она понимающе взглянула на Свистунова. – Муж с завода не стал уходить, иногда по вечерам и даже в праздники занимался извозом на машине, как говорят у них, таксовал. Слава богу, гараж рядом с домом… удобно. Я ужасно переживала, потому что он чаще всего выезжал вечером, сейчас такой беспредел, бандит на бандите… Выживали кое-как, а потом неожиданно поступил заказ, и работа появилась, не в таком объеме, как раньше, но жить стало получше.
• Возвращение к Можайскому (ч.2)
  
  Подведу итоги сказанного ранее.
• Вначале была война: к 100-летию Иннокентия Смоктуновского
  
  Будущий народный артист СССР, один из лучших актеров советского кинематографа («король и шут в одном лице») родился 28 марта 1925 года в деревне Татьяновка – ныне это Шегарский район Томской области – в семье Михаила Петровича Смоктуновича и Анны Акимовны Махневой, в которой был вторым из шестерых детей.
• Крушение. Рассказ (часть 2)
  
  Дома Лариса встретила своего мужа с расстроенным выражением лица.
• Возвращение к Можайскому (ч.1)
  
  21 марта исполняется 200 лет со дня рождения Александра Федоровича Можайского.
• День весеннего равноденствия. Рассказ
  
  Это было не сегодня, а сегодня рассказано, то есть вошло в этот солнечный день, как явь. Могло случиться вчера, а не более пятидесяти лет назад, как на самом деле. Есть большая разница: одно – когда о чем-то рассказывает очевидец, другое – когда рассказывают о том времени, когда его очевидцев ни одного не осталось. В первом случае давнее полно неостывшего трепета, и слова, о нем сообщающие, наполнены воздухом и дыханием.
• До и после Колымы: дороги судьбы Георгия Жжёнова
  
  22 марта исполняется 110 лет со дня рождения народного артиста СССР Георгия Жжёнова.
• Можем повторить?
  
  Тема Второй мировой и Великой Отечественной войн, казалось бы, по своему масштабу несовместима с конъюнктурщиной и суетливостью.
• Достойны, но не удостоены. Герои-фронтовики без звезды Героя
  
  Еще в апреле 2020 года дума Иркутска обратилась к руководству страны с инициативой о присвоении посмертно звания Героя Российской Федерации уроженцу Прибайкалья, летчику Николаю Ковалеву за подвиги, совершенные в период Великой Отечественной войны.
• Крушение. Рассказ
  
  Он пришел домой подавленным. Работы больше нет. Вставали простые жизненные вопросы: на что жить, есть, пить. Нависла пустота, в душе пропасть, казалось, что наступила непоправимая безвыходность.
• «Лучший образ Остапа Бендера»: памяти Сергея Юрского
  
  К 90-летию со дня рождения Сергея Юрского.
• Ползучая интервенция или как выжить пенсионеру
  
  Точнее было бы назвать эту статью «Вопль беспомощного пенсионера!». А заодно и засвидетельствовать еще, что та ценовая интервенция, которая и невооруженным глазом видна каждому и повсюду на ценниках, вовсе даже и не ползучая, а прямо-таки скачущая во весь опор!
• Взвод младшего лейтенанта
  
  Дмитрий Гаврилович Сергеев (07.03.1922 – 22.06.2000) после окончания Омского пехотного училища в звании младшего лейтенанта воевал на Брянском фронте командиром стрелкового взвода. В составе 1-го Белорусского фронта дошел до Берлина. Был награжден орденом «Отечественной войны» II степени, медалями «За боевые заслуги», «За взятие Берлина».
• Золотая пилюля
  
  Ох, и дорого же стало болеть в нашем «социально ориентированном государстве»! Я уж не говорю про «гениально» организованную систему медицинской помощи, когда граждан просто толкают обращаться в платные клиники из-за того, что в государственных не хватает врачей.
• Тонкий стиль, изысканность манер: к 100-летию Юлии Борисовой
  
  Юлию Борисову считают настоящей легендой, ослепительной звездой театральной сцены. Таких актеров, как она, единицы, но благодаря их творчеству этот мир становится светлее и добрее. В Борисову были влюблены все ее партнеры, но она ни разу не предала тех, кого любит – ни семью, ни родной театр, которому отдала семьдесят лет своей жизни.
• За любовь, за женщин, за весну…
  
  В заботах и делах как-то незаметно пришла весна. А с нею март и праздник, посвященный нашей дорогой и любимой половине человечества – мамам, женам, подругам, сестрам, дочерям… И, конечно же, ее Величеству Любви.
• Есть женщины в русских селеньях… памяти Риммы Марковой
  
  К столетию со дня рождения актрисы Риммы Марковой.
• Россия и Гражданская война
  
  105 лет назад, 7 марта 1920 года части Красной армии вошли в Иркутск.
• Жил, как воевал
  
  Одним из первых наших земляков, вступивших в бой с фашистами, был уроженец Зимы Георгий Александрович Ибятов (1908–1998). Он встретил войну под Брестом, контуженным попал в плен, бежал и сражался в партизанском отряде до конца войны. Ему бы домой, к родным, а воина-победителя в… фильтрационный лагерь. Разобрались, выпустили, реабилитировали и... наградили орденом. Жестокие удары судьбы его не сломили и не озлобили. Сибиряк жил, как воевал, – по чести и совести, став легендой иркутского спорта.