Странная смерть Николая Васильевича Гоголя до сих пор не дает покоя многим поклонникам творчества писателя и его биографам. Не менее таинственными могут показаться и его последние слова, произнесенные на смертном одре. Но на самом деле их-то как раз можно объяснить.
«Я уже готов, и умру»
Большинство биографов начинают свой рассказ о последних днях, болезни и смерти писателя с упоминания о втором томе «Мертвых душ». В январе 1852 года Гоголь дал прочесть рукопись протоиерею Матфею Константиновскому, который раскритиковал его труд. Священник также призывал Гоголя отречься от Александра Пушкина, которого прозаик очень почитал. С этого момента Николая Васильевича начали терзать усиливающиеся сомнения в благотворности своего поприща и предчувствия близкой кончины. Дни напролет он проводил в слезах и молитве.
В конце концов ночь с 11 на 12 февраля того же года литератор сжег рукопись. Он принялся сознательно готовиться к смерти, сказав: «Я уже готов, и умру». Как набожного человека, Гоголя волновал лишь достойный уход из жизни, в соответствии с христианскими традициями. Он соблюдал строгий пост, а точнее практически не принимал пищу, и очень ослаб. Писателя пытались спасти. Ежедневно его посещали различные священнослужители, но Николай Васильевич был серьезно настроен и по-прежнему отказывался не только от еды, но и от медицинской помощи.
Лечение и смерть
Гоголь утверждал, что никакие лекарства ему не помогут. Тем не менее, как пишут Сергей Шокарев и другие авторы сборника «Гоголь в Москве», к писателю призывали лучших московских врачей: А. А. Альфонского, А. И. Овера, А. Е. Эвениуса, О. В. Варвинского, С. И. Клименкова, А. Т. Тарасенкова. Предпринимались и попытки подвергнуть писателя гипнозу. Наконец, решено было лечить Гоголя насильно. За это взялись Овер и Клименков. Они ставили Николаю Васильевичу пиявки и горчичники, применяли холодное обливание головы в теплой ванне. Однако все эти средства лишь ухудшили состояние больного.
Один из священников предложил Гоголю собороваться и приобщиться Святых Христовых Тайн. Тот с радостью согласился. Во время обряда он молился со слезами на глазах, держа свечу в слабой руке. На следующий день Николаю Васильевичу стало как будто немного полегче. Однако уже через несколько часов с ним случился припадок нервной горячки. 20 февраля 1852 года он впал в беспамятство, у него начался бред. Утром 21 февраля 42-летний Гоголь скончался. Согласно самой распространенной версии, основанной на приведенных выше свидетельствах и фактах, причиной смерти автора «Мертвых душ» стало истощение.
Тайна последних слов
Однако мотивы, побудившие Николая Гоголя именно так закончить свои дни, до сих пор не дают покоя историкам и биографам. Возможно, пролить свет на эти мотивы могли бы последние слова, произнесенные писателем. Если верить Т. И. Радомской, автору издания «Обретение Отечества: русская словесность первой половины ХIХ века», перед смертью Гоголь громко и отчетливо приказал: «Лестницу, поскорее, давайте лестницу!». Подобные слова о лестнице сказал перед смертью и святитель Тихон Задонский, один из любимых духовных писателей Гоголя, сочинения которого он неоднократно перечитывал.
Кроме того наиболее близкими Николаю Гоголю по духу были Иоанн Златоуст, Григорий Нисский, Исаак Сирин. Но, пожалуй, на первом месте стоит преподобный Иоанн Лествичник. Известно, что «Лествица» была одной из самых любимых книг Гоголя. Сочинение Лествичника представляет из себя 30 глав-«ступеней», по которым должен восходить каждый христианин на пути к духовному совершенству. Гоголь много размышлял об этом и даже писал: «Бог весть, может быть, за одно это желание (любви воскрешающей) уже готова сброситься с небес нам лестница и протянуться рука, помогающая взлететь по ней».
Личность и творчество Гоголя всегда были овеяны мистическим ореолом. Без тайн не обошелся и его странный уход из жизни. В разное время по Москве ходили самые фантастические слухи: якобы погребли Николая Васильевича заживо, его гроб был исцарапан изнутри, а тело лежало на боку, скрючившись. Эти разговоры то усиливались, то затихали. Но больше всего различных домыслов и предположений вызвал череп классика русской литературы, бесследно исчезнувший из могилы.
И еще немного таинственного из публикаций нашего сайта:
Виктор Николаевич Калинкин родился в 1950 году в Забайкалье. Окончил отделение журналистики Иркутского государственного университета. Работал в районных, городских и областных газетах. С 1982 по 2002 год был собственным корреспондентом центральной газеты «Лесная промышленность» по Иркутской области. Автор документальных книг «Гигант на Ангаре», «Помним Братск», многих очерков, опубликованных в журналах и коллективных сборниках. Награжден почетными грамотами Министерства лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности СССР, Федеральной службы лесного хозяйства России, почетной грамотой Верховного Совета РСФСР.
Как-то в нашей редакции собрались отметить день рождения одного из нас коллеги – бывшие журналисты и редакторы различных СМИ. Нас было тогда шесть человек, и все разных возрастов – от 45 до 85. В ходе этого сабантуйчика мы, кроме всего прочего, вспоминали и нашу прежнюю жизнь (каждый свою). И как-то сам собой возник спор: а когда, черт побери, нашему народу все же «жилося весело, вольготно на Руси»? Какой период СССР и какого правителя тех времен можно бы было назвать лучшим и худшим по отношению государства к своим подданным?
Продолжаем рассказы жителей Иркутска, в детстве – узников фашистских концлагерей. Эти немолодые уже люди пронесли через всю жизнь тяжелые воспоминания об испытаниях, выпавших на их неокрепшие детские души, но не сломившие их дух.
Придя в квартиру, он быстро заварил крепкий чай, сел у окна и, отхлебывая маленькими глоточками, еще раз пропускал через себя слова, сказанные Любовью Васильевной:
Ветеранов Великой Отечественной войны в Иркутске осталось очень мало. 80-летие Победы встретят всего 28 жителей областного центра, которые в свое время защищали Родину от фашистских захватчиков.
Исполнилось 130 лет со дня рождения Леонида Утёсова. Он не считал себя певцом, говорил, что голоса как не было, так и нет, но в то же время добавлял, что поет сердцем.
Иркутский городской совет ветеранов и газета «Мои года» начинают печатать воспоминания людей, в детстве узников фашистских концлагерей. Сейчас они живут в Иркутске.
На оргкомитете администрации Иркутска под руководством мэра Руслана Болотова по подготовке к празднованию 80-летия Победы в Великой Отечественной войне еще в феврале было принято решение о проведении в городе ряда мероприятий.
– Летать стали на «боингах», свои авиазаводы еле-еле существовали, и только потому, что армия не могла остаться без истребителей, бомбардировщиков. А профсоюз не помог и не вступился, он завял, о нем у нас даже никто не вспоминает. Вы-то лучше меня это знаете, – она понимающе взглянула на Свистунова. – Муж с завода не стал уходить, иногда по вечерам и даже в праздники занимался извозом на машине, как говорят у них, таксовал. Слава богу, гараж рядом с домом… удобно. Я ужасно переживала, потому что он чаще всего выезжал вечером, сейчас такой беспредел, бандит на бандите… Выживали кое-как, а потом неожиданно поступил заказ, и работа появилась, не в таком объеме, как раньше, но жить стало получше.
Будущий народный артист СССР, один из лучших актеров советского кинематографа («король и шут в одном лице») родился 28 марта 1925 года в деревне Татьяновка – ныне это Шегарский район Томской области – в семье Михаила Петровича Смоктуновича и Анны Акимовны Махневой, в которой был вторым из шестерых детей.
Это было не сегодня, а сегодня рассказано, то есть вошло в этот солнечный день, как явь. Могло случиться вчера, а не более пятидесяти лет назад, как на самом деле. Есть большая разница: одно – когда о чем-то рассказывает очевидец, другое – когда рассказывают о том времени, когда его очевидцев ни одного не осталось. В первом случае давнее полно неостывшего трепета, и слова, о нем сообщающие, наполнены воздухом и дыханием.