Что происходило в СССР в эпоху Никиты Хрущева |
По инф. polit.ru |
08 Апреля 2023 г. |
В 1917 году большевики пришли к власти. 1991 году Советский Союз рухнул. Десятилетия между этими двумя событиями вместили в себя трагедии невероятных масштабов. Максимально емкую летопись советской эпохи — ее начала, расцвета и неожиданного завершения, а также ее посмертного бытования в сегодняшней России составила историк Шейла Фицпатрик. Ниже предлагаем прочитать один из разделов ее книги. Эпоха ХрущеваДаже если Хрущев не был, как многие думают, инициатором послесталинских реформ, он всё равно был деятельным новатором — и иногда, по мнению злопыхателей, «волюнтаристом», — который возглавлял Советский Союз в годы его величайшего экономического успеха. В 1950-е гг. ВНП страны рос со скоростью почти 7% в год, в то время как в США в тот же период рост составлял менее 3% (хотя, конечно же, исходный уровень советского ВНП был гораздо ниже); объем промышленного производства в 1960 г. почти в три раза превышал уровень 1950 г. и почти в пять раз — уровень 1940 г.; сельскохозяйственное производство тоже росло. К 1962 г. почти половина населения СССР проживала в городах; грамотность среди взрослого населения, в середине 1920-х гг. еле превышавшая 50%, приблизилась к 100%. И городскому, и даже сельскому населению стали доступны новые потребительские товары: к 1965 г. в 32% домовладений имелись телевизоры, в 17% — холодильники и в 29% — стиральные машины. Ожидаемая продолжительность жизни, которая в середине 1920-х гг. не дотягивала до 40 лет, двадцать лет спустя приблизилась к 70 годам — и уже не так сильно отличалась от американской, хотя в 1920-е гг. США были далеко впереди. Единственный раз в советской истории заявление (громогласно сделанное Хрущевым), что Советский Союз скоро догонит и перегонит Запад, в самом деле казалось похожим на правду. Сильной стороной Хрущева как реформатора было умение мыслить с размахом. Он сформировался как руководитель на административной работе в горячие дни первого сталинского пятилетнего плана и культурной революции начала 1930-х гг. и стремился воссоздать дух именно этого периода. Его амбициозная программа освоения целины должна была ввести в сельскохозяйственный оборот обширные земли в Казахстане , которые планировалось использовать для выращивания зерновых; кампания зиждилась не только на серьезных государственных инвестициях, но и на молодежном энтузиазме и жажде приключений. Хрущев был уверен, что именно так и нужно строить социализм. Он никогда не забывал «радостное волнение» целинной кампании, которая, как он с грустью сообщал в своих написанных на пенсии мемуарах, «показала, какой сильной может быть наша партия, если пользуется доверием народа». Другим примером поощряемого в хрущевский период вовлечения масс явились товарищеские суды и добровольные народные дружины (что-то вроде советской версии американского «соседского дозора»). Численный состав партии вырос с чуть менее 7 млн человек в 1954 г. до 11 млн в 1964 г. — партия всё еще оставалась преимущественно мужской, но доля женщин в ней уже подбиралась к 21 %. Конечно, дружинников можно было использовать и для запугивания несогласных; к тому же хрущевская версия социализма с вовлечением масс подразумевала кампании против «тунеядцев» — людей без официального места работы, зарабатывавших себе на жизнь где-то на периферии теневого сектора экономики. Верный духу культурной революции, пришедшейся на годы его молодости, Хрущев развернул вспять послевоенную тенденцию к веротерпимости: церкви закрывались, священников преследовали, а в университетские учебные программы ввели обязательный курс «научного атеизма». Деревенским жителям пропагандисты рассказывали, что космонавты, побывав в космосе, никакого бога там не увидели. На пустыре, где некогда стоял московский храм Христа Спасителя (и где в 1930-е гг. собирались возвести Дворец Советов — план, которому не суждено было осуществиться), открыли диковинный круглогодичный бассейн под открытым небом, где от зимнего холода пловцов защищали облака пара, поднимающиеся от нагретой воды. Хрущев считал Советский Союз плодом рабоче-крестьянской революции и сам неизменно ощущал духовное родство с крестьянами и рабочими. Меры позитивной дискриминации =, благодаря которым Хрущев в 1930-е гг. смог поступить во Всесоюзную промышленную академию, в СССР давно забросили (хотя в Восточной Европе, как и на территориях, присоединенных к Советскому Союзу в 1939 г., их еще пробовали использовать и после войны), но ему они представлялись справедливыми, так что, к раздражению интеллигенции и работников образования, он их возродил, пусть и не в полном объеме. Начальное образование стало практически всеобщим уже в 1930-гг.; в 1950-е и 1960-е ускоренными темпами расширялся охват среднего образования. Между 1939 и 1959 гг. доля населения в возрасте от 10 лет и старше с образованием выше начального выросла более чем втрое; в следующем межпереписном периоде рост продолжился, и с 1959 по 1970 г. доля выпускников средних школ среди лиц от 20 до 29 лет удвоилась, достигнув 53 %. Советский Союз всегда стремился быть государством всеобщего благосостояния (пусть и не пользовался этим термином), но в хрущевский период эта мечта начала воплощаться в жизнь. Когда в 1960 г. британский экономист Алек Ноув спросил: «Является ли Советский Союз государством всеобщего благосостояния?» — это была совершенно новая для советологии постановка вопроса. Сам Ноув отвечал на него утвердительно, ссылаясь на пенсии по старости и по инвалидности (повышенные и сведенные в единую систему в рамках реформы 1956 г.), оплачиваемые больничные, декретные и ежегодные отпуска, а также сокращение рабочей недели (в том числе постепенное возвращение двух подряд выходных дней, отмененных после революции). Между 1956 и 1970 гг. количество граждан, получающих пенсию по старости или по инвалидности, выросло с 1 до 14 млн человек. Но самый амбициозный проект Хрущева был реализован в сфере городского жилищного строительства. С 1920-х гг. в стране практически не велось строительства жилья, и городское население вынуждено было ютиться в переполненных коммунальных квартирах; студентов и одиноких рабочих, только что приехавших из деревень, селили в бараки и общежития. Хрущев развернул масштабную программу панельного строительства, благодаря которой с 1956 по 1965 г. в новые квартиры въехало более 100 млн человек. Конечно, вездесущие пятиэтажки, которые, обыгрывая русское слово «трущобы», люди называли «хрущобами», всех проблем не решили: такие дома вырастали целыми микрорайонами, и для их обслуживания требовались новые магазины и транспортные сети, сооружение которых запаздывало. И тем не менее у десятков миллионов семей теперь был собственный кухонный стол и даже, если повезет, отдельные комнаты для детей и родителей. Посиделки за этим кухонным столом — другими словами, общение с семьей и друзьями в неофициальной обстановке — можно считать символом хрущевской эпохи: они подготовили почву для зарождения того, что на Западе называют гражданским обществом, т. е. отдельной от государства сферы, где формируется общественное мнение. Этому процессу способствовала и новая, хоть и доступная далеко не всем возможность съездить в заграничное путешествие, когда границы, накрепко запертые при Сталине с целью сдержать проникновение в страну западной культуры и, конечно, шпионов, слегка приоткрылись. В 1939 г. в Советском Союзе насчитывалось менее 5 млн работников с высшим образованием (3% от общей численности работающего населения), но к 1959 г. таковых было уже 8 млн, а к 1970 г. — 15 млн (6% от общей численности работающего населения), и число это продолжало расти. На Западе такую социальную страту описали бы как средний класс, но в СССР у этого термина были плохие коннотации («буржуазия»), так что ее называли интеллигенцией — и, быть может, в кругу советской интеллигенции отчасти сохранялись идеализм и ощущение высокой нравственной миссии, свойственные ее дореволюционной предшественнице, несмотря на тот факт, что состояла она к тому времени в основном из получивших образование детей рабочих и крестьян. В культуре за хрущевским периодом закрепилось название «оттепель » (в честь одноименного романа Ильи Эренбурга ) — слово, намекающее на таяние льда и снега после долгой зимы. Как хорошо известно любому, кто бывал в России в период настоящей оттепели, такое таяние превращает землю в жидкую грязь, а из-под сугробов появляется самый разнообразный, часто зловонный мусор, с которым нужно что-то делать. Доклад Хрущева на XX съезде партии стал частью этого процесса. Но у оттепели есть и другая сторона — буквально животная радость, которую вызывают в людях первые признаки весны, приходящей на смену жестокой русской зиме. Страну охватило воодушевление: уж теперь-то возможно всё — даже коммунизм, который, согласно неосторожному обещанию Хрущева, сделанному в 1961 г., должен был быть построен уже через 20 лет. Интеллигенции показалось, что писать о прежде запретных темах теперь не только можно, но и нужно, что это ее гражданский долг. Владимир Дудинцев в романе «Не хлебом единым» громил бюрократов как врагов любого творческого начала. По итогам одной из эпических битв с цензурой, которые стали особенностью той эпохи, Хрущев разрешил опубликовать в журнале «Новый мир» основанный на личном опыте рассказ Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича», описывавший жизнь в сталинских лагерях. Когда в том или ином толстом журнале появлялось нечто «смелое», номер расхватывали как горячие пирожки; если же цензура запрещала публикацию, сарафанное радио разносило новость по Москве и Ленинграду . В искусство вернулись и формальные эксперименты (выставка работ Пикассо в Москве вызвала настоящую сенсацию), но преобладало стремление «говорить правду». Поэт Евгений Евтушенко читал стихи на стадионах, собирая многотысячные аудитории. Зрители рыдали на премьерах новых произведений Дмитрия Шостаковича, которые воспринимались как протест одинокого творца против подавления его государством. В качестве ориентира для современников историки заново открыли «Ленина-демократа», юристы — Ленина, уважающего законность, а экономисты — Ленина, начавшего НЭП и позволившего хотя бы отчасти возродить рыночную экономику. Благодаря успехам советской космической программы (в 1957 г. СССР вывел на околоземную орбиту первый спутник, а в 1961-м отправил в космос первого человека, Юрия Гагарина ) Хрущев выглядел триумфатором как в стране, так и за рубежом. США, которые, как и в случае с недавним изобретением атомного и термоядерного оружия, не сомневались в своей естественной монополии на исследования космоса, пришлось проглотить эту горькую пилюлю. Первый визит Хрущева в Америку в 1959 г. произвел на него сильное впечатление: всё вокруг его просто завораживало, от небоскребов и автострад до капиталистов («типичные капиталисты, но отнюдь не фигуры со свиноподобными физиономиями, как изображали их на наших плакатах времен Гражданской войны»). Запад тоже был заворожен Хрущевым, хотя реакцию он вызывал неоднозначную. Когда глава Советского государства снял с ноги ботинок и постучал им по трибуне ООН в ответ на обвинения Советского Союза в империалистических амбициях в Восточной Европе , это сочли грубостью не только за рубежом, но и внутри страны. Его знаменитую фразу «История на нашей стороне. Мы вас похороним» восприняли как угрозу, а не как сердитое подтверждение марксистского постулата (социализм неизбежно приходит на смену капитализму), которым она на самом деле была. Увы, в международных отношениях многое шло не так, как хотелось Советскому Союзу. Китай, единственная, за исключением СССР, великая держава, где установился коммунистический режим (благодаря революции 1949 г.), в 1960 г. вышел из-под опеки «старшего брата» и выслал советских специалистов, чем расколол мировое коммунистическое движение. Вечной болевой точкой холодной войны оставалась Германия: Германская Демократическая Республика входила в советский блок, а Федеративная Республика Германия являлась сателлитом США. Западный Берлин, чуть ли не пародия на яркие огни и вызывающую роскошь капитализма, оказался — очень некстати — таким притягательным, что пришлось построить Берлинскую стену, лишь бы удержать восточных немцев в своей стране и заставить их по-прежнему производить продукцию «настоящего немецкого качества» на лучших в социалистическом лагере фабриках. Несмотря на то что на Западе Хрущева порой считали любителем побряцать оружием, он поставил военные расходы СССР под жесткий контроль. В его личном разговоре с Эйзенхауэром главы двух государств сошлись на том, что генералы могут крайне настойчиво требовать своей доли, когда дело доходит до распределения средств («Давайте договоримся, что ни вы, ни я в будущем не станем давать деньги на такие проекты. Зачем нам сталкиваться лбами?»), и Хрущев уж точно не был склонен идти на поводу у военных лоббистов. Он сократил армию до 2,5 млн человек (объясняя это тем, что в современном мире важно количество ракет, а не численность сухопутных войск) и снизил как общие военные расходы, так и заработную плату офицеров. Он даже отправил в отставку своего бывшего друга маршала Жукова якобы из-за подозрений в бонапартистских амбициях — вполне разумный, хотя и крайне неблагодарный поступок, учитывая, что именно Хрущев затащил Жукова в политику, заручившись его поддержкой в смещении сначала Берии, а потом «антипартийной группы».
Кто что находит в хрущевской эпохе. Одни люди ругают, другие отзываются положительно. Но взять то же жилищное строительство. Сколько семей благодаря этой бытовой революции обрели собственную крышу над головой, опору, самостоятельность. Те же «хрущевки» и сейчас, уже в 21 веке, выручают. Пока «хрущевки» являются в свете скакнувших практически в космос цен на недвижимость более-менее доступным для приобретения жильем. Особенно в ситуации, когда никаких «активов» за душой просто нет. На нашем сайте читайте также:
|
|