Последний из «тунгусян»

В глухом селе Холодное, что в 40 км от Северобайкальска, мне довелось увидеть и ощутить много «странностей». Странным было уже то, что «доставиться» туда было легко и просто – в эту, казалось бы, глушь подвозили первые же попавшиеся машины, причём ни какие-то там лесовозы, а обыкновенные легковушки-японки. Не стану описывать фантастические прибрежные дороги, низкорослые раскидистые тополя и берёзки северного Байкала – это надо видеть. Замечу лишь, что Байкал тут по-настоящему суров: почти чёрные волны, берег в грубо обтёсанных природой камнях, болотистые уголки зелени с мошкарой. Избы малы и приземисты – под схорон сделаны, под буйные ветра и морозы. И люди – им под стать.

«В одном из трёх эвенкийских родов – киндигирском – когда-то жила 90-летняя шаманка. Умирая, она обратилась с призывом к приемнику, увела его в горы, прожив там с ним семь дней и ночей, и передала ему всё, что знала сама. Он и был последним шаманом», – неспешно повествует мне родовую историю местная библиотекарша Людмила, организовавшая «для прокорма семьи» музей в пустующей сельской читальне. Она не эвенкийка – добывает и хранит родовую информацию лишь благодаря книгам и рассказам аборигенов.

– Говорят, что тот последний шаман похоронен между Кичерой и Душкачаном. Там, задолго до основания села Холодное, и была первая резиденция рода киндигиров. В 30-х годах прошлого века людей расселили, в основном около рек. В Холодном построили ладные избы, провели дороги, школу и магазин открыли. Сейчас в Душкачане живут одни приезжие. Из старожилов-эвенков – только дед Аркаша Лекарев. К нему вам и следует заглянуть обязательно...

Потом Людмила показывает мне экспонаты своего музея. Вот принадлежащие ещё прадеду Лекарева охотничьи лыжи из лиственницы, перетянутые камусом – настоящие боевые снегоходы промыслового добытчика. А вот прямо посередь комнаты уменьшенная модель чума: оленьи шкуры (по эвенкийски – родугай), натянутые на жерди-опоры. Количество таких опор всегда равнялось количеству членов семьи и доходило когда-то до 36! Когда эвенки кочевали, они всё своё хозяйство перевозили на оленях в тюках или перемётных сумах. Посуда у эвенков была из дерева или бересты. Вот практичная торба – чумникан (такое название, наверное, оттого, что к чуму должна стремиться)...

Помимо киндигирского в этих местах кочевали ещё когда-то рода шамагирский, чильчигирский и чапкаанский. Последний не так давно полностью вымер. Его потомки смешались с киндигирцами, чего раньше не допускалось – в брак эвенки вступали только за представителей своего рода. За дочь из бедной семьи отдавался калым – от десяти до ста оленей. Пока молодые люди не вступили в брак, они ходили друг к другу ночевать. И если потенциальной невесте жених не нравился, она могла выйти замуж за другого. Если же в таком неофициальном браке рождался ребёнок, его отдавали на воспитание родителям. При этом женщина уже не считалась «чистой», как, впрочем, и в дни месячных или во время беременности. Поэтому таким женщинам запрещали переходить реку вброд – чтобы рыбу не осквернять. Для роженицы ставилась отдельная юрта с очагом, и она там без всякой помощи рожала. Причём на корточках: ставили треног, роженица опиралась на него спиной и тужилась. Люлька с новорождённым чуть ли не сразу крепилась к луке седла, и ребёнок кочевал вместе со всеми. Когда рождался мальчик, ему дарили настоящее копьё, лук и стрелы. В 10–11 лет мальчик вместе с взрослыми уже принимал участие в охоте...

Так бы, наверное, продолжалось и поныне – не заберись на север Байкала сначала казаки-первопроходцы, а потом и первопроходцы страны советов. В общем, «последнего из тунгусян» пришлось искать при свете свечи, среди тьмы и алко-невежества.

Деду Аркаше Лекареву 85, живёт в старом домике на отшибе. Тунгусский метеорит его миновал. Странной оказалась наша встреча. Зайдя в ветхую избёнку, я вдруг столкнулся с призраком – внезапно ожившей тенью пожилого человека. Морщинистые складки избороздили лицо так, что на тебя, казалось, смотрит сама основа земных недр. И только когда на долю секунды морщины на его челе в обрамлении седины разгладились, я увидал по-старчески выцветшие голубоватые глаза...

– Ну, если и правда, журналист – заходи, – выдохнул с отдышкой дедушка. Сели. Печь. Табуреты. Мутные окна. Разошедшиеся полы. Пустота в доме – неимоверная.
– Войну я ребёнком застал... Нет, не сильно голодно тогда было. Нам всё же Сталин в лице государства помогал. Хоть и говорят, что тиран, но малых народов не обижал. И партия нам много давала. А русским вообще ничего не давала! Мой дедушка был лекарем – отсюда и фамилия такая. Ещё он егерем был... Насчёт шамана в нашем роду не слышал ничего...

– Зимой-то в домике не холодно? Печка обогревает, спасает вас?

– Да не очень... Но отремонтирована! – скромно, не жалуясь, замечает дед.

Чумикан-торба стоит у него в углу дома. В прихожей свернута белёсая, как его шевелюра, оленья шкура. Какое-то подобие иконостаса висит на входе. Вековая пыль на всём...

...Выйдя из избушки «последнего из тунгусян» и очутившись вскоре у чёрных и вязких волн «сибирского моря», я добросовестно ждал чего-то великого. Быть может, некоего мистического откровения, которое, озарив светом сознание, внесёт в него ясность. Затаив дыхание, точно ведун на пороге сотворения заклятия, которое потрясёт мир, я дошёл до края этой суровой земли и оцепенел в томительном ожидании.

Но ничего не произошло. Простояв на берегу Байкала не весть сколько времени, я, с ощущение утраты чего-то неопределённого и сверх значительного, повернулся нему спиной и поплёлся к мятущемуся и вечно нуждающемуся людскому стойбищу. Потерявшись в коем, не скоро опять вспомнишь, что есть в этом мире нечто надвечное...

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Как воевали наши деды
  
  Великая Отечественная не обошла ни одну семью. Если не на фронте, то у станков и в поле ковали Победу миллионы советских людей. Так и в нашей семье Кушкиных: отца не призвали в армию потому, что он работал на секретном тогда иркутском авиазаводе и имел бронь, а его папа и младший брат сражались в рядах Красной армии. Так выпало, что их мимолетная встреча произошла нежданно, но о ней они узнали лишь после... войны, когда на всю страну прогремел художественный фильм «Встреча на Эльбе».
• «Дорога долгая была»
  
  Из старинного сибирского села Хомутово, что под Иркутском, в годы Великой Отечественной ушли на фронт 600 жителей. Почти каждый третий не вернулся. А вот его судьба сберегла.
• Его судьба – театр
  
  15 мая исполнилось 125 лет со дня рождения Николая Охлопкова.
• Жизнь, блокада, Ленинград: к 115-летию со дня рождения Ольги Берггольц
  
  До Великой Отечественной войны Ольга писала детские книжки, которые называли милыми, славными, приятными, но не более. А потом стала поэтом, олицетворявшим стойкость Ленинграда.
• И снова май, девятое число...
  
  В последнее время заметил одну, на первый взгляд странную, закономерность: чем дальше от Великой Отечественной войны, тем больше к ней интерес. И не только историков (как «работающих на политику», так и свободных от этих догм) или старшего поколения, у которого война оставила неизгладимый след в судьбе.
• И победителей судят. (Рассказ)
  
  Торжественное собрание, посвященное Дню Победы в Великой Отечественной войне, подходило к концу. Традиционный доклад секретаря парторганизации М. Суханова, праздничный приказ начальника РЭС Н. В. Варламова с вручением грамот, премий и благодарностей – все как по накатанной дорожке, по отработанному годами сценарию, без лишних вопросов катилось к завершению, впереди ждал праздничный стол.
• Три фронта Равиля Замалетдинова
  
  Давно подмечено: схожие люди (по судьбе ли, возрасту, участию в каких-то общезначимых событиях) и сходятся быстрее. Так бывало с фронтовиками. Так зачастую повторяется и с нами – детьми фронтовиков. Едва познакомившись с Рашидом Равильевичем, сыном героя этого материала, мы, сами не замечая того, перешли на «ты», нашли общую тему для разговора и вот сидим за столом и вспоминаем наших отцов – их жизнь, труд, фронтовые годы. Рашид показывает мне фото из семейной хроники, рассказывает, кем были его давние предки и как сложилась их судьба, судьба их потомков, демонстрирует выдержки из книги об отце, делится воспоминаниями о нем.
• В коричневых тонах. 14 признаков фашизма по Умберто Эко
  
  Знаменитый итальянский писатель и ученый Умберто Эко, автор нескольких всемирно известных романов, более чем 20 лет назад опубликовал эссе, в котором описал типичные черты фашизма. Эта работа не претендует на истину в последней инстанции о «коричневой» идеологии, зато позволяет в очередной раз задуматься каждому из нас.
• Дед Осип. (Рассказ)
  
  Все-таки удивительны выкрутасы памяти. Утром выпал снег. Обметал от него машину, и вид этого хрустящего пуха, похожего на ворохи свежей стружки, вдруг вызвал в памяти такие глубокие воспоминания детства, что не приходили в голову многие десятилетия и, казалось бы, были забыты уже навсегда. Они навеяли образ человека, благодаря которому я усвоил навыки столярного дела и познал первые уроки другой, совсем не книжной или киношной жизни.
• Чародей военных песен Арсений Долматовский
  
  5 мая исполнится 110 лет со дня рождения Евгения Долматовского.
• Узник фашистских концлагерей Виктор Иванович Гуров: «Мне до сих пор помнится запах лагерной хлорки»
  
  В то далекое время мы жили в рабочем поселке Думиничи Калужской области, километрах в тридцати от Сухинич. После разгрома немцев под Москвой фронт остановился в районе Сухинич. Положение фронта было неустойчивым, и он несколько раз прокатывался по нашему поселку, то освобождая нас, то оставляя врагу.
• Виктор Евстратенков: «Самое страшное на войне, когда страдают и гибнут дети»
  
  Ветеранов Великой Отечественной войны в Иркутске осталось очень мало. 80-летие Победы встретят всего 28 жителей областного центра, которые в свое время защищали Родину от фашистских захватчиков. Один из них – Виктор Иванович Евстратенков.
• Май, труд, профсоюзы
  
  Завтра мы отметим один их самых любимых праздников – День весны и труда. Когда-то он назывался Днем международной солидарности трудящихся, но вместе с уходом от власти КПСС солидарность куда-то исчезла…
• Вначале – Манька-Облигация
  
  К юбилею народной артистки России Ларисы Удовиченко.
• Читая Жукова и Манштейна. Война воспоминаний как зеркало эпохи
  
  Мемуары участников событий – исторический источник, что называется, из первых рук. Впрочем, оборот «что называется» не случаен.
• Тарифы «от Рыжика»
  
  Дональд Трамп, мировая экономика и жизнь в России.
• «Самая страшная картина детства – казнь партизан»
  
  Узник фашистских концлагерей Плотников Алексей Семенович.
• Вратарь всех времен: памяти Валерия Колчанова
  
  13 апреля 2025 года на 80-м году скончался легендарный иркутский футбольный голкипер Валерий Григорьевич Колчанов.
• Переправа
  
  Константинов Герольд Александрович (1925–2000), кавалер орденов Красная Звезда, Отечественной войны 1-й степени, на фронт ушел в 1943 году 18-летним после окончания пехотного училища.
• «Главное – работа, за которую не стыдно»
  
  Ветеран из Иркутска Николай Иванович Галкин – командир экипажа легендарного Т-34.