Погребение покойника – обряд, который может раскрыть менталитет того или иного народа, ведь похоронные ритуалы отражают не только отношение людей к смерти, но и их восприятие реальности. Например, манси верят в реинкарнацию человека и считают, что мир мертвых зеркально противопоставлен миру живых. Это влияет на погребальные обряды, делая их по-своему шокирующими для представителей других народов.
Два типа мироздания
Известный этнограф Елена Фëдорова написала научную работу «Погребальный культсеверных манси в этноисторическом аспекте», которая вошла в сборник статей «От бытия к инобытию: фольклор и погребальный ритуал в традиционных культурах Сибири и Америки» (Санкт-Петербург, 2010 г.). В ней автор отметила, что у манси издревле существуют два типа погребения, свойственные для двух экзогамных фратрий, на которые делится этот народ.
«Захоронения в глубоких ямах характерны для тех населенных пунктов, где жили люди Мось (Щекурья, Ясунт, Хангла, Няксимволь), причем в Ясунте, основанном, как считается, людьми Пор, произошла смена населения. Для кладбищ деревень, где обитали люди Пор, были характерны захоронения в неглубоких ямах или на поверхности земли (Яны-пауль, Ломбовож, Хурумпауль)», – сообщила Е.Г. Фëдорова.
Как считают этнографы, изначально фратрию Пор составляли аборигены Урала, а фратрию Мось – потомки угров, мигрировавших на данную территорию. И восприятие мироздания у этих людей было разным.
Пор придерживались «горизонтальной» концепции, согласно которой мир живых параллелен миру мертвых, куда души отправляются на лодке. Поэтому закапывать гробы в землю – для них значило осложнять путь покойного на тот свет. Представители этой фратрии издревле хоронили своих покойников в выдолбленных из дерева челноках-лодках, которые сверху прикрывались досками.
Мось являлись сторонниками «вертикальной» концепции, разделяя миры на верхний, срединный (наш) и нижний. Они не практиковали воздушное погребение, а только ингумацию (захоронение в земле). Эти люди считали, что покойники, достойно прожившие свою жизнь и правильно погребенные, затем оказываются на небе.
Над гробом, даже если его не зарывали, а просто ставили на специальном помосте, обязательно возводилось подобие деревянного домика, в котором мертвый будет как бы «жить» до своей реинкарнации. В одной из стен такого надгробия проделывали небольшое отверстие, куда в поминальные дни родственники покойного просовывали разные угощения.
Кровавые жертвоприношения
В издании «Сибирский сборник – 1. Погребальный обряд народов Сибири и сопредельных территорий. Книга II» (Санкт-Петербург, 2009 г.) содержится статья кандидата исторических наук Валентины Ивановой «Лексика погребального обряда среднесосьвинских манси». В ней говорится, что представители этого народа издревле прибегали к помощи магии в попытке отвести смерть от близкого родственника или друга. В данном деле мог помочь живущий в селении «знающий» или «видящий». То есть, местный шаман.
«Для того чтобы предотвратить смерть, среднесосьвинские манси могут обратиться к одному из важных семейных духов Тэнэaйнут Едящее и пьющее существо. Это Куль ōтыр (он же Хуль ōтыр) хозяин нижнего мира. Роль его неоднозначна. Его можно отнести к злым духам. Чтобы человек выздоровел, в честь этого духа совершались кровавые жертвоприношения», – написала В.С. Иванова.
Манси считали, что массовая гибель людей или эпидемии случаются, когда Хуль ōтыр является в селение вместе со своими прислужниками. Для того чтобы отвести смерть от родных и близких, по этой логике, необходимо было напоить злых духов кровью жертвенного оленя, медведя или другого животного, на которое укажет «знающий».
Обратная зеркальность
В своей книге «Обрядовая деятельность народа манси». Часть I «Обряды жизненного цикла» (Ханты-Мансийск, 2010 г.я) ведущий научный сотрудник Обско-угорского института прикладных исследований и разработокСветлана Попова подробно остановилась на описании нескольких шокирующих похоронных ритуалов.
По мнению исследовательницы, манси считают, что мир мертвых имеет обратную зеркальность по отношению к миру живых. То есть, испорченные (сломанные, надрезанные) предметы там являются целыми, а целые – непригодными к использованию.
Поэтому вещи, которые родственники кладут в гроб и внутрь надмогильного «домика», чтобы покойный мог пользоваться ими в загробном мире, обычно надрезают или надламывают, а то и вовсе откалывают от них кусочки. Это относится ко всему: одежде мертвеца; курительным приспособлениям; мешочкам для рукоделия; украшениям; домашней утвари и другим предметам, важным для покойного, которые могут быть похоронены вместе с ним.
«В контексте оборотности иного мира к миру живых могут быть объяснены и такие действия как применение на всех завязках специального «узла покойного» — х ла мохлыл; обмывание лица против солнца; нанесение полос поперек тела, то есть действия, в отличие от живых, производимые «от себя», в противоположном порядке», – считает С.А. Попова.
То есть, раскрашивание тела мертвеца, нанесение на него специальных полос, которое совершается вместе с обрядом обмывания покойного, ученые тоже связывают с концепцией «обратной зеркальности» потустороннего мира, бытующей среди манси.
«С наступлением смерти покойный переходит из мира людей живых в мир иной — хотталь та сялтыс — ‘куда-то вошел’, для того чтобы его «там признали», и он окончательно приобщился к миру мертвых, покойный должен иметь особые знаки, знаменующие переход. Возможно, нанесение символических полос на тело покойного во время его «обмывания» и надрезанные, т. е. испорченные вещи и предметы, по представлениям манси, и есть переходные знаки», – предположила С.А. Попова.
Чтобы осознал свою смерть
Другую версию, объясняющую подобные ритуалы, ранее выдвинула доктор исторических наук Зоя Соколова. В энциклопедии Ханты-Мансийского автономного округа «Югория» под заголовком «Погребальный обряд» опубликована статья исследовательницы из сборника «Семейная обрядность народов Сибири: опыт сравнительного изучения» (Москва, 1980 г.).
Автор предположила, что главная причина шокирующих похоронных обрядов манси – желание объяснить душе покойного, что она покинула мир живых. Это необходимо, чтобы мертвый не бродил бесцельно, пытаясь понять, что с ним произошло. Осознав собственную смерть, человек быстрее сориентируется, найдет для себя правильное направление.
«Вокруг шеи покойника манси наматывали платок с монеткой, завязанной в его уголке, на руки надевали рукавицы, сшитые из ткани и без большого пальца, в кулак клали уголь, «чтобы умерший не схватил живую душу». На тело клали бляху, кольцо или нож (на ноги), мертворождённому ребёнку – камень; когда умерший казался особенно опасным, камень клали ему в рот. На одежде делали надрезы, отрезали от неё и обуви кусочки, завязки обрывали: чтобы умерший «узнавал» о том, что он умер», – написала З.П. Соколова.
То есть, увидев на себе надрезанные и поломанные вещи, покойный должен был понять, что он теперь принадлежит к другому миру, противоположному миру живых. Не исключено, что с такой информативной целью на тело мертвеца наносились и особые полосы.
Хотите читать нас в социальных сетях? Пожалуйста: , . А еще есть .
Кладбище беззубых младенцев
Вообще, многие погребальные обряды и традиции манси могут шокировать представителей других народов. И далеко не все аспекты этих ритуалов до конца изучены. Например, только в последней четверти ХХ века манси стали хоронить детей рядом с могилами взрослых. Раньше детские кладбища располагались отдельно, и доступ туда имел лишь ограниченный круг лиц – маленькие девочки и пожилые женщины.
Как отметила в своей статье Е.Г. Фëдорова, ученым известно одно особое кладбище северных манси, предназначенное для погребения мертворожденных детей и младенцев, у которых еще не выросли зубки. Но это место охраняется от посторонних, как сакральное.
Одежда наизнанку
Главную роль в похоронных обрядах манси играет платок. Из него изготавливают особую погребальную маску, которой закрывают лицо умершего, пришивая на место глаз, носа и рта разноцветные бусины, пуговицы и тесьму. Вероятно, делается это, чтобы покойный мог благополучно пройти в иной мир, по аналогии с вышеупомянутым обрядом раскрашивания тела.
Родственницы усопшего во время траура носят свои платки наизнанку, а нижнесосьвинские и обские манси раньше надевали и хлопчатобумажные халаты изнаночной стороной. По мнению большинства этнографов, делалось это, чтобы покойник не смог забрать родных с собой. Халат или платок, надетые обратной стороной, должны были символически обмануть духов, которые принимали живых женщин за мертвых и никак им не вредили.
На покойного помимо испорченной одежды и лицевой маски надевали и специальные рукавицы-мешочки, которые шились из белой ткани. Их привязывали особыми узлами к кистям рук с помощью шнурков. В рукавицы обычно клали деньги, на которые мертвец должен был выкупить себе проход в иной мир у духов.
Манси считали, что одежда покойных должна быть светлой, ведь красный цвет они ассоциировали с миром живых, а черный и другие темные тона – с одеяниями злых духов.
Кукла, изображающая мертвеца
Примечательно, что во время траура скорбящие родственники хранят в доме деревянную куклу, изображающую усопшего. Люди считают, что в неë временно вселяется душа покойного, пока она окончательно не покинет наш мир. Внешний вид и размеры этих кукол, которые называются «иттырм'а», варьируются от селения к селению, как и сроки траура.
Когда положенное время (обычно это 40-50 дней) проходит, куклу сжигают во время обряда проводов души вместе с прядью волос покойного, срезанных после его смерти, и деревянной палочкой, с помощью зарубок на которой отсчитывается период траура. Этот ритуал символизирует окончательное расставание мертвеца с миром живых, когда родственники должны как бы отпустить вместе с дымом костра и свою скорбь.
Большинство этнографов считают, что обряд проводов души (своеобразные вторые похороны человека) является отголоском более древней погребальной традиции, связанной с кремацией покойных, впоследствии утраченной.
Каковы бы ни были погребальные традиции у разных народов, всегда прослеживается линия противопоставления мира живого и мертвого. И каждый человек когда-то тоже, к сожалению, окажется внутри печальной и таинственной темы – когда придет его последний час...
А созвучные публикации на тему таинства Смерти можно найти также здесь:
– Летать стали на «боингах», свои авиазаводы еле-еле существовали, и только потому, что армия не могла остаться без истребителей, бомбардировщиков. А профсоюз не помог и не вступился, он завял, о нем у нас даже никто не вспоминает. Вы-то лучше меня это знаете, – она понимающе взглянула на Свистунова. – Муж с завода не стал уходить, иногда по вечерам и даже в праздники занимался извозом на машине, как говорят у них, таксовал. Слава богу, гараж рядом с домом… удобно. Я ужасно переживала, потому что он чаще всего выезжал вечером, сейчас такой беспредел, бандит на бандите… Выживали кое-как, а потом неожиданно поступил заказ, и работа появилась, не в таком объеме, как раньше, но жить стало получше.
Будущий народный артист СССР, один из лучших актеров советского кинематографа («король и шут в одном лице») родился 28 марта 1925 года в деревне Татьяновка – ныне это Шегарский район Томской области – в семье Михаила Петровича Смоктуновича и Анны Акимовны Махневой, в которой был вторым из шестерых детей.
Это было не сегодня, а сегодня рассказано, то есть вошло в этот солнечный день, как явь. Могло случиться вчера, а не более пятидесяти лет назад, как на самом деле. Есть большая разница: одно – когда о чем-то рассказывает очевидец, другое – когда рассказывают о том времени, когда его очевидцев ни одного не осталось. В первом случае давнее полно неостывшего трепета, и слова, о нем сообщающие, наполнены воздухом и дыханием.
Еще в апреле 2020 года дума Иркутска обратилась к руководству страны с инициативой о присвоении посмертно звания Героя Российской Федерации уроженцу Прибайкалья, летчику Николаю Ковалеву за подвиги, совершенные в период Великой Отечественной войны.
Он пришел домой подавленным. Работы больше нет. Вставали простые жизненные вопросы: на что жить, есть, пить. Нависла пустота, в душе пропасть, казалось, что наступила непоправимая безвыходность.
Точнее было бы назвать эту статью «Вопль беспомощного пенсионера!». А заодно и засвидетельствовать еще, что та ценовая интервенция, которая и невооруженным глазом видна каждому и повсюду на ценниках, вовсе даже и не ползучая, а прямо-таки скачущая во весь опор!
Дмитрий Гаврилович Сергеев (07.03.1922 – 22.06.2000) после окончания Омского пехотного училища в звании младшего лейтенанта воевал на Брянском фронте командиром стрелкового взвода. В составе 1-го Белорусского фронта дошел до Берлина. Был награжден орденом «Отечественной войны» II степени, медалями «За боевые заслуги», «За взятие Берлина».
Ох, и дорого же стало болеть в нашем «социально ориентированном государстве»! Я уж не говорю про «гениально» организованную систему медицинской помощи, когда граждан просто толкают обращаться в платные клиники из-за того, что в государственных не хватает врачей.
Юлию Борисову считают настоящей легендой, ослепительной звездой театральной сцены. Таких актеров, как она, единицы, но благодаря их творчеству этот мир становится светлее и добрее. В Борисову были влюблены все ее партнеры, но она ни разу не предала тех, кого любит – ни семью, ни родной театр, которому отдала семьдесят лет своей жизни.
В заботах и делах как-то незаметно пришла весна. А с нею март и праздник, посвященный нашей дорогой и любимой половине человечества – мамам, женам, подругам, сестрам, дочерям… И, конечно же, ее Величеству Любви.
Одним из первых наших земляков, вступивших в бой с фашистами, был уроженец Зимы Георгий Александрович Ибятов (1908–1998). Он встретил войну под Брестом, контуженным попал в плен, бежал и сражался в партизанском отряде до конца войны. Ему бы домой, к родным, а воина-победителя в… фильтрационный лагерь. Разобрались, выпустили, реабилитировали и... наградили орденом. Жестокие удары судьбы его не сломили и не озлобили. Сибиряк жил, как воевал, – по чести и совести, став легендой иркутского спорта.
