36 секунд одного мига

Засекреченный подвиг иркутских летчиков...

Советские газеты, радио и телевидение громко вещали о наших открытиях, достижениях и рекордах – трубили на весь мир. Как и про сбитый американский самолет-шпион, но молчок – о том, что первой ракетой при этом ошибочно сбили свой самолет. Молчали газеты и про расстрел митингующих в Новочеркасске, и про закупки зерна в Канаде, и про катастрофы.

Но еще есть мощное СМИ – народная молва: шепотом, на ухо, с оглядкой, обрастая выдуманными подробностями. Тем летним днем эхо взрыва с авиазавода до Иркутска не донеслось. Да и взрыва-то не было: топливо в разбившемся самолете было на исходе. Но слух о несчастье просочился за стены режимного предприятия.

Не зная истины, горожане говорили о том вполголоса. А после, кажется, и вовсе забыли. Что ж, люди есть люди: я не вправе никого упрекать. Мой журналистский долг – напомнить о том далеком трагическом событии. Попробуем восстановить его детально...

В 1970 году по заказу правительства Иркутский авиазавод стал строить самолеты МиГ-23УБ (учебно-боевой). Это была модификация сверхзвукового истребителя третьего поколения – с изменяемой стреловидностью крыла, двухместная, оборудованная спаренным управлением («спарка»), предназначенная для обучения военных летчиков, однако способная выполнять и боевые задачи.

«Изделие», по воспоминаниям ветеранов, было тяжелым. Не по весу (хотя взлетная масса немалая – более 15 тонн), а по сложности многих систем, изготовление которых заводчанам пришлось осваивать впервые. Поначалу непросто давался самолет и испытателям. Тем не менее, все отработали отлично, и за восемь лет ИАЗ выпустил 1008 таких самолетов. Правда, один из них так и не прибыл к заказчику…

8 июня 1972 года в Иркутске было солнечно, плюс 24, небо ясное, видимость – 10 километров. В 14 часов 22 минуты учебно-боевой МиГ с радиопозывным «477-й» оторвался от бетонки и ушел в синеву. Командир – старший летчик-испытатель 1 класса Г. Куркай, в первой кабине – летчик-испытатель 3 класса В. Новиков.

Кто они?

Виктор Федорович Новиков, 1941 года рождения, окончил Харьковское высшее военное училище летчиков. С 1968 года – в авиапроме. По окончании учебы в школе летчиков-испытателей летно-исследовательского института направлен на Иркутский авиазавод. К сожалению, об этом человеке более узнать не удалось.

Гелий Михайлович Куркай родился в 1930 году, окончил Борисоглебское военное училище летчиков. В авиапроме – с 1959 года, специализацию прошел в школе летчиков-испытателей в 1960 году. Работал в КБ Яковлева, облетал 41 тип машин. Общий налет – 3261 час, из них 2216 – испытательные (уже здесь, в Иркутске, на МиГ-23УБ налетал 163 часа и 44 минуты).

Специалист ценный, начальство за таких держится обеими руками. Но он все же перевелся в Иркутск из Москвы (кто-то причиной предполагал неурядицы в личной жизни). И еще здесь здравствуют люди, которые помнят Солнечного – так с греческого языка переводится редкое имя Гелий.

Он был душой компании: остроумно шутил, превосходно пел и играл на гитаре. Разбирался в живописи: его квартиру украшали картины. Собирал хорошие книги. После работы спешил в заводской Дом культуры: азартно играл в спектаклях драмкружка, подолгу просиживал в читальном зале. И сюда его влекла страсть не только к книгам: красавица-библиотекарь вскоре стала его женой, у них родилась Леночка, а в 1970 году – сынишка Женя…

Заслуженный летчик-испытатель СССР Геннадий Егорович Буланов вспоминал:

– За три года совместной работы мы хорошо узнали друг друга, но оставались только товарищами: внешне общительный Куркай держал всех на определенном расстоянии. Возможно, эта своеобразная отстраненность – черта творческих людей: Гелий писал стихи. Мне он был искренне интересен, я очень хотел подружиться с ним. Кажется, и он почувствовал ко мне доверие: часто читал мне стихи из тетрадки, которую хранил в служебной кабинке. А потом я стал своим человеком в их семье…

Он был инструктором для всего летного состава и его уважали за внимательное отношение к людям. Однажды заметил директору завода Виктору Афанасьевичу Максимовскому, что в помещении летно-испытательной станции нет чего-то, что помогало бы снимать психологические нагрузки после полетов. Максимовский вспомнил, что у испытателей Воронежского авиазавода стоят пальмы – одну из них он выпросил и привез спецрейсом. Тогда у наших «лисовцев», когда их вызывали на разбор полетов, появилась поговорка: «Пошли под пальму – получать втык...»

Вскоре на завод прибыл еще один испытатель – Виктор Новиков. Меня назначили его инструктором. В начале 1972 года мы облетывали новый самолет. В это время Новиков болел, и ему надо было наверстывать упущенное. А у меня – отпуск. Куркай тогда сказал: «Отдыхай, Егорыч, отпуск в нашей работе – это святое. А с Новиковым займусь я…

Почти час носился МиГ над безлюдными Саянами – в специально отведенной воздушной зоне. Выполнив задание, развернулись домой. В это время сменился ветер, и диспетчер бортам, находящимся в небе, задал другой посадочный курс – 320 градусов (это, условно говоря, почти со стороны города).

14 часов 54 минуты. Экипаж начинает визуально выстраивать заход на посадку – по классической схеме, которая в авиации называется «коробочкой».

14 ч. 57 м. Как и положено, перед третьим разворотом самолет выпустил шасси, после четвертого разворота – закрылки.

Первый летчик – руководителю полетов:

– Я 477-й, на прямой, к посадке готов.

14 ч. 59 м. Самолет проходит над дальним приводным радиомаяком (ДПРМ заводского аэродрома расположен в районе автобусной остановки «Узловая»). Высота 325 метров.

Именно в этот момент двигатель перестал подчиняться людям: он самовольно сбросил мощность. Некоторым шоферам, особенно водителям большегрузных машин, известно неприятное ощущение, когда педалью энергично даешь «прогазовку», а мотор не тянет. Наверное, то же испытал Куркай, двигая РУД (рычаг управления двигателем) на «максимал».

60-я минута полета стала отщелкивать экипажу последние секунды…

14 ч. 59 м. 7 с. Первый летчик – второму:

– Что за ё..? Максимальные обороты!

Летчики пытаются выяснить причину падения тяги (на записи их голоса звучат неразборчиво). Эти два человека, стиснутые ремнями, наглухо запертые в машине, набитой приборами, датчиками, проводами, тумблерами, ручками, встретили беду профессионально – без паники: они продолжали работать.

14 ч. 59 м. 14 с. Руководитель:

– 477-й, проход дальнего, до полосы три с половиной километра, на курсе, глиссаде, посадку разрешаю.

14 ч. 59 м. 15 с. Первый летчик – руководителю:

– Понял!

14 ч. 59 м. 16 с. Второй летчик:

– Ага! (убедившись, что тяги нет…)

Красивое французское слово «глиссада» означает «скольжение». А в авиации это еще и траектория снижения. Непослушный, с трудом удерживаемый рулями на курсе, МиГ уже был на глиссаде – он не падал, но полого скользил. Внизу мелькали дома и улицы. Очевидцы задирали головы: самолет несся необычно низко, и гул двигателя был странным – натужным, с каким-то присвистом…

Из служебной характеристики Г. М. Куркая:

«…За время работы проявил себя как высококвалифицированный, технически грамотный, дисциплинированный, волевой. Летает с большим желанием. В сложных метеоусловиях быстро ориентируется, принимает грамотные решения, действует уверенно и решительно. Неоднократно поощрялся за храбрость и выдержку, проявленные в критических ситуациях. Как правило, первые испытательные полеты новых самолетов поручаются ему. Умело анализирует результаты испытаний…»

Радио: летчики что-то говорят друг другу – неразборчиво.

Руководитель:

– Низко идете, низко, низко! (на локаторе видно, что самолет идет ниже расчетной глиссады – он теряет высоту…)

14 ч. 59 м. 25 сек. Второй летчик – первому:

– Скорость – 300...

14 ч. 59 м. 27 сек. Первый летчик:

– Полностью обороты, ё…

14 ч. 59 м. 30 сек. Первый летчик:

– Сейчас мы где-то п… (упадем…)

На высоте 50 метров и при скорости 280 они проскочили ближний «привод». Впереди – здание цеха высотой почти 11 метров. Далее – деревья. Где-то за ними – спасительная полоса. Куркай изо всех сил пытается хоть чуть-чуть приподнять нос самолета…

14 ч. 59 м. 34 сек. Первый летчик:

– Ах, б… перетянуть бы!

14 ч. 59 м. 35 сек. Второй летчик – первому:

– Сигаем?

15 ч. 22 м. 36 сек. Первый:

– Погоди, ни х…

Когда Новиков предложил прыгать, еще можно было спастись. Наши катапультные кресла не зря называют «умными»: они могут выстрелить летчиков даже в метре от земли, даже если машина идет вверх колесами – кресло «заставит» ее вернуться в нормальное положение и после подбросит людей на нужную высоту. Но цех… Там – люди, много людей: рабочая смена…

Самолет задел колесами и хвостовой частью осветительный фонарь на крыше. Потом стал рубить тополя. Перевернулся и врезался в землю. Ни взрыва, ни пожара... Из заключения комиссии по расследованию причин катастрофы:

«Действия экипажа были правильными.

Аварийная ситуация развилась до критического состояния в то время, когда самолет находился над территорией завода; летчики проявили героизм и мужество, отказавшись от применения индивидуальных средств спасения, что предотвратило гибель большого количества людей, работавших в это время в цехах завода…»

И не только заводчан. Пройдет время – другой экипаж в воздухе попадет в подобную ситуацию. Благодаря роковому полету Куркая-Новикова и отработке действий на земле, летчики сумеют посадить больной МиГ (в дальнейшем завод, выпускавший двигатели, устранил дефект и «двадцать третий» исправно служил в учебных и боевых частях, в том числе и в Афганистане)…

Единственно сохранившаяся здесь фотография Куркая: на груди – орден Трудового Красного Знамени, орден «Знак Почета» и медали – юбилейная «ленинская», «За доблестный труд», «За 10 лет безупречной службы», «40 лет Вооруженных Сил СССР», «50 лет Вооруженных Сил СССР».

А я снова и снова вглядываюсь в лицо. Его глаза смотрят прямо. Слегка иронично. Он бы не простил мне каких-то пафосных слов. И если неверно подобрать и не к месту сказать такое слово – будет стыдно перед мужественными людьми. Они, заводские летчики-испытатели, каждый год в этот день слушают радиообмен и знают, что ребята еще могли спастись – покинуть обреченную машину. Но тогда она бы рухнула на дома.

Свобода выбора – нередко и с удовольствием мы рассуждаем на эту тему. Но никто с размаху не поручится за себя, потому что до крайнего момента не знает, как поступит он, если за мгновение предстоит выбрать: моя единственная жизнь – такая драгоценная или жизни других людей – тоже драгоценные.

Да, ремесло испытателя – рисковое и опасное. И все же это – работа. Обычными воздушными рабочими они сели в кабину и ушли в полет. Они и работали – проверяли машину, пока не проявился дефект. Я не знаю, что в таких случаях предписывают правила. Наверное, они говорят: действовать по обстановке. И всю тяжесть выбора перекладывают на самого летчика.

А у него – закон: сделать все возможное, чтобы сохранить самолет – иначе как выявишь неисправность? Это – суть их профессии, в которую никто никого силком не тащит: все здесь взвешенно и осознанно. Выходит, как ни крути, а у Куркая и Новикова не было выбора. Да, возможность катапультироваться формально была. Но выбора – жить или не жить – не было…

Руководство завода и областные партийно-советские органы ходатайствовали о присвоении Гелию Михайловичу Куркаю звания Героя Советского Союза и о награждении Виктора Фёдоровича Новикова орденом Красной Звезды. Но правительство посмертно наградило летчиков орденом Красного Знамени (говорят, кого-то покоробила их прощальная ненормативная лексика)...

В заводском музее есть небольшая экспозиция. На месте гибели установлена памятная стела. Завтра заводчане принесут сюда цветы, вечером товарищи по ремеслу выпьют поминальную чарку. А я спрашивал здешних школьников: не-а, говорят, мы таких даже не знаем...

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Таким был Ножиков
  
  15 июня исполнится 15 лет как завершил свою дорогу жизни первый всенародно избранный губернатор Иркутской области Юрий Ножиков (1934–2010). О том, каким он был, вспоминает президент Фонда сохранения памяти и развития наследия Ю. А. Ножикова, заслуженный юрист РФ Юрий Курин, в прошлом – один из заместителей Юрия Ножикова в областной администрации, председатель государственно-правового комитета. Под руководством губернатора Юрий Геннадьевич принимал самое активное участие в успешном отстаивании в Конституционном суде РФ независимости «Иркутскэнерго» от РАО «ЕЭС России» в 1993 году, подготовке и принятии Устава (по существу, региональной конституции) Иркутской области в 1994–1995 годах.
• Самостоянье человека – залог величия его
  
  Отзыв о книге Галины Макагон «На изломе» о знаменитом роде Замащиковых из Заларинского района.
• На изломе
  
  В минувшую пятницу в поселке Залари произошло, без всякого преувеличения, большое историческое событие – в районном Доме культуры «Родник» состоялась презентация книги с одноименным названием, вынесенным в заголовок этого материала, неутомимого и последовательного исследователя истории Сибири, сотрудника краеведческого музея поселка Залари Галины Николаевны Макагон.
• Мы бережно храним их имена
  
  От редакции: Как и обещали, очередной выпуск «Перевала» мы посвящаем Усольскому городскому литературному объединению имени Юрия Аксаментова. В этом году объединению исполнится уже 67 лет. Сегодня вы познакомитесь с информацией об этом ЛИТО его руководителя Инны Коноплевой, с рассказом Александра Балко и стихами поэтов-юбиляров из этого творческого объединения города Усолья-Сибирского.
• «Сиськи-масиськи»: от перегрева к охлаждению
  
  Как разговаривает с нами, простыми смертными, верховная – прежде всего, федеральная – власть? Очень много комплиментов, высоких оценок в наш адрес: мол, главное богатство страны – люди.
• Железнодорожники в тылу и на фронте
  
  Несмотря на то, что Восточно-Сибирская железная дорога была магистралью тыла, ее коллективу пришлось непосредственно заниматься перевозками воинских частей и соединений. В тяжелейшем для Москвы и всей страны октябре 1941года сибирские железнодорожники получили задание ГКО скрытно и как можно быстрее перебросить под Москву часть войск из Дальневосточного и Забайкальского военных округов.
• «Нынче ветрено и волны с перехлестом…»
  
  На прошлой неделе исполнилось 85 лет со дня рождения Иосифа Бродского.
• Три фронта Равиля Замалетдинова
  
  В праздничном номере нашей газеты, посвященном Дню Победы, мы уже рассказывали об участнике Великой Отечественной войны Равиле Серазетдиновиче Замалетдинове, который бил врага на Западном фронте с фашистской Германией, участвовал в боях на Восточном фронте с милитаристской Японией. Сегодня – продолжение рассказа о том, как он, уже на трудовом своем фронте, за многие годы работы геологом прошел большой путь, одерживая и здесь победы при открытии новых месторождений и минералов Восточной Сибири.
• «Тихий Дон» навсегда
  
  120 лет назад родился Михаил Шолохов.
• Как воевали наши деды
  
  Великая Отечественная не обошла ни одну семью. Если не на фронте, то у станков и в поле ковали Победу миллионы советских людей. Так и в нашей семье Кушкиных: отца не призвали в армию потому, что он работал на секретном тогда иркутском авиазаводе и имел бронь, а его папа и младший брат сражались в рядах Красной армии. Так выпало, что их мимолетная встреча произошла нежданно, но о ней они узнали лишь после... войны, когда на всю страну прогремел художественный фильм «Встреча на Эльбе».
• «Дорога долгая была»
  
  Из старинного сибирского села Хомутово, что под Иркутском, в годы Великой Отечественной ушли на фронт 600 жителей. Почти каждый третий не вернулся. А вот его судьба сберегла.
• Его судьба – театр
  
  15 мая исполнилось 125 лет со дня рождения Николая Охлопкова.
• Жизнь, блокада, Ленинград: к 115-летию со дня рождения Ольги Берггольц
  
  До Великой Отечественной войны Ольга писала детские книжки, которые называли милыми, славными, приятными, но не более. А потом стала поэтом, олицетворявшим стойкость Ленинграда.
• И снова май, девятое число...
  
  В последнее время заметил одну, на первый взгляд странную, закономерность: чем дальше от Великой Отечественной войны, тем больше к ней интерес. И не только историков (как «работающих на политику», так и свободных от этих догм) или старшего поколения, у которого война оставила неизгладимый след в судьбе.
• И победителей судят. (Рассказ)
  
  Торжественное собрание, посвященное Дню Победы в Великой Отечественной войне, подходило к концу. Традиционный доклад секретаря парторганизации М. Суханова, праздничный приказ начальника РЭС Н. В. Варламова с вручением грамот, премий и благодарностей – все как по накатанной дорожке, по отработанному годами сценарию, без лишних вопросов катилось к завершению, впереди ждал праздничный стол.
• Три фронта Равиля Замалетдинова
  
  Давно подмечено: схожие люди (по судьбе ли, возрасту, участию в каких-то общезначимых событиях) и сходятся быстрее. Так бывало с фронтовиками. Так зачастую повторяется и с нами – детьми фронтовиков. Едва познакомившись с Рашидом Равильевичем, сыном героя этого материала, мы, сами не замечая того, перешли на «ты», нашли общую тему для разговора и вот сидим за столом и вспоминаем наших отцов – их жизнь, труд, фронтовые годы. Рашид показывает мне фото из семейной хроники, рассказывает, кем были его давние предки и как сложилась их судьба, судьба их потомков, демонстрирует выдержки из книги об отце, делится воспоминаниями о нем.
• В коричневых тонах. 14 признаков фашизма по Умберто Эко
  
  Знаменитый итальянский писатель и ученый Умберто Эко, автор нескольких всемирно известных романов, более чем 20 лет назад опубликовал эссе, в котором описал типичные черты фашизма. Эта работа не претендует на истину в последней инстанции о «коричневой» идеологии, зато позволяет в очередной раз задуматься каждому из нас.
• Дед Осип. (Рассказ)
  
  Все-таки удивительны выкрутасы памяти. Утром выпал снег. Обметал от него машину, и вид этого хрустящего пуха, похожего на ворохи свежей стружки, вдруг вызвал в памяти такие глубокие воспоминания детства, что не приходили в голову многие десятилетия и, казалось бы, были забыты уже навсегда. Они навеяли образ человека, благодаря которому я усвоил навыки столярного дела и познал первые уроки другой, совсем не книжной или киношной жизни.
• Чародей военных песен Арсений Долматовский
  
  5 мая исполнится 110 лет со дня рождения Евгения Долматовского.
• Узник фашистских концлагерей Виктор Иванович Гуров: «Мне до сих пор помнится запах лагерной хлорки»
  
  В то далекое время мы жили в рабочем поселке Думиничи Калужской области, километрах в тридцати от Сухинич. После разгрома немцев под Москвой фронт остановился в районе Сухинич. Положение фронта было неустойчивым, и он несколько раз прокатывался по нашему поселку, то освобождая нас, то оставляя врагу.