Случай со Скобуном

К 80-летию перегоночной авиатрассы Аляска – Сибирь. Продолжаем публикацию очерков М. И. Денискина из книги «Летящие».

Ранее:

• Любовь, морзянка и баян
• В дебрях Аляски

...И вдруг показалось, что и я, вослед за собеседником, тоже начинаю угадывать повадки сволочных ветров, которые живут и свободно шляются в отрогах Верхоянского хребта. А если прикрыть глаза – видится самолетик, натужно гудящий моторами. Он настырно пробирается над Якутией. Ниже – нельзя, там смерть, там скалы, пересыпанные снегом. И выше – нельзя, там облака и нет воздуха для двигателей, а тот, который есть, не просто студен, он смертельно студен.

Лететь посерединке – нужно и можно. Но долго лететь так – опасно. И вот экипаж воюет с ветрами, которые не дуют ровно и в одном направлении, как положено приличным воздушным массам. Здешние «массы» непредсказуемы. И ненаказуемы. Они играючи, как с руки на руку, швыряют машину, и при этом норовят ее заморозить. И оба летчика не просто шуруют штурвалами и педалями – от напряжения у них мокрые спины.

А бортмеханик Скобун вручную работает помпой. И куски льда отваливаются от винта. И полегчавшие было лопасти вращаются быстрее, но тут же тяжелеют, потому что лед нарастает снова. Экипаж борется. Самолет летит. И, оказывается, это называется не мужеством и уж, тем более, не героизмом. А называется это «обычная работа»…

Ох, и какими же это судьбами украинского парубка Петро занесло на край света? Сколько раз глядел он на красный солнечный кругляш, поднимавшийся прямо из дымящихся волн пролива Беринга. И все ему мерещилось, что это – спелое налитое яблочко, и сейчас оно вот-вот сорвется с ветки и глухо стукнет о землю, как в их далеком саду.

Но здесь, в Уэлькале, на чукотской песчаной косе, день только назревал. А на Украине еще была ночь. Черная – потому что теперь там хозяйничали фашисты. И беспросветная – как в его полуголодном детстве. Тогда батька батрачил. А поскольку трудовых книжек еще не водилось, с очередным расчетом и грошами приносил домой бумагу от хозяина: дескать, плотничал Федот Скобун, и за время работы вел себя пристойно, не сквернословил и не пил, не бузил, а вкалывал усердно…

Техник-лейтенант Скобун (1944 год)

Петро родился в 1912 году в селе Ставидло (оно живо и поныне). Но парнишку почему-то не завлекло плотницкое дело. Больше занимали железки разные. И был в селе мастер по металлу, кузнец-золотые-руки, так Петро два года был у него на побегушках («подай-принеси-прибери»), но – добровольно. И с легкой руки мастера начал парнишка понемногу слесарить...

В 1930 году поехал в Кировоград (сегодня с легкой руки «новых украинцев» областной центр называется Кропивницкий) и поступил на завод «Красная звезда». Проверили в работе: тянет на токаря 4-го разряда. Определили в молодежную бригаду «Коммуна», стал на станке обрабатывать шейки коленчатых валиков для тракторных сеялок.

В то время авиация страны Советов вставала на крыло. Молодежь осваивала планеры, прыгала с парашютом, занималась в аэроклубах. Юноши и девушки рвались летать – выше, дальше и быстрее всех!

И комсомол присмотрелся: Скобун – трудолюбивый, технику любит, давайте-ка дадим ему путевку в авиацию, там такая молодежь нужна! И с 1931-го по 35-й год изучал Петро Скобун самолетные моторы в Киевском авиатехникуме. А после направили его на работу в далекий Иркутск. Там, в аэропорту, три года отработал техником, обслуживая самолеты У-2, Р-5 и Р-Z.

В 1938 году успешно сдал экзамены на бортмеханика и начал летать по линии Иркутск – Жигалово на самолете ПС-4 (немецкий одномоторный «Юнкерс» В-33). А с 1940 года, окончив курсы радистов, уже летал на поплавковом ПС-7, совмещая обязанности механика и радиста. Здесь и техника сложнее, и требования строже: все-таки главные магистрали Иркутск – Якутск и Иркутск – Бодайбо, а пассажиров 8–10 человек...

На промежуточных аэродромах, случалось, погоды ждали по нескольку дней. От того обычный «извозчичий» рейс выходил долгим. Однажды вернулись из такого, и пилот Илья Иванович Серебренников предлагает своему механику: зайдем, мол, Петруша, в ресторан – выпьем с устатку пивка.

Зашли. Заказали. А в ресторане – безлюдно. Официантка пиво принесла и глядит странно. Мужики еще посмеялись над ее испуганным видом. А та говорит:

– Вы что – не знаете?

– А что, милая?

– Молотов по радио выступал!

– Почему? – насторожились летчики.

– Так война же…

И для него началась Трасса.

Говорит мой герой:

– Получил я назначение в 8-й транспортный авиаполк с базированием в Якутске. Один из американских «грузовиков» Си-47 принял новый технический «хозяин». Как летал? Говорит: нормально летал. Не пил, не курил – привычки не было. Вынужденных посадок, аварий – тоже не было. Почему? Говорит: может, везенье такое. А если серьезно, то секретов здесь никаких нет.

Просто надо за техникой придирчиво наблюдать: каждую лишнюю минутку, вместо того, чтобы поспать, лучше какой болтик затянуть или лампочку ненадежную заменить, а то и просто тряпочкой что-нибудь протереть. Я, говорит, всегда с самолетом разговаривал, будто с живым человеком.

– О чем же говорили, Петр Федотович?

Улыбается:

– Сейчас уже не помню. Наверное, про себя, про жизнь свою рассказывал. А самолет мне – про свою…

И я, автор, на время умолкаю. Жду, когда собеседник справится с волнением. Странная субстанция – память. Потянешь за ниточку – и вспомнит человек. А вспомнив, разволнуется: возраст. И слезы против воли бегут по старческим щекам, горло перехватывает. Мы оба долго молчим. Потом ветеран продолжает:

– Вот ты спрашиваешь: как же мы летали, откуда силы брались? А я и сам не знаю! Красиво говорить не умею. Врать – тоже…

Вставали затемно. Мороз – дышать невозможно. На небе – звезды. Двигатели надо погонять. Перегонщики только просыпаются, когда мы вылетаем из Якутска. На полпути к Киренску – уже светло – они нас обгоняют: у истребителей скорость выше. Здороваемся по рации.

Через пять с половиной часов и мы приходим в Киренск. Наши перегонщики уже пообедали, отдыхают. Мы их забираем и везем домой, в Якутск. Пока летим, в фюзеляже тепло, они на своих парашютах спят: пять с половиной часов – это же здорово! В Якутске приземляемся – уже снова темно.

Ужинаем. Они – спать. И мы – спать. Только наш сон короткий, ведь машину надо к раннему вылету подготовить. Вот и получалось: у перегонщиков в день четыре часа налету – в одну сторону, а у нас 11 – в оба конца… Через месяц наши силы и кончились. Взмолились: «Командир! Засыпаем на ходу!»

Он подумал, что-то прикинул и говорит: «Хорошо, даю день отдыха – отсыпайтесь!» А как отсыпаться: самолет-то стоит на морозе. Хоть масло разжижали бензином, а все равно – проверить надо, да тепло загнать. Так мы и летали. С вечным недосыпом. Все думали: вот разобьем немца – выспимся всласть.

Летим себе и поем:

И в любую плохую погоду

C Уэлькаля в Якутск прилетим!

Я листаю свои блокноты:

«...Победа? Конечно, радость. Смеялись и плакали. Ну, думаем, наконец-то родных обнимем. Люди домой засобирались. А нам приказ: заливай бензин «под пробки» и – в Хабаровск. Прилетаем – там говорят: грузите бочки с горючим, пойдете за границу.

Наш командир втихаря разведал: оказывается, новая война. Теперь – с Японией. Пересекаем границу. Заходим на посадку и сверху видим: степь, наши танки стоят, ждут заправки. Садимся. Прямо из самолета перекачиваем им солярку – 12 бочек. Колонны пошли, пыль столбом! А мы назад везем уже наших раненых бойцов…»

Техник-лейтенант П. Ф. Скобун награжден орденом Отечественной войны 2-й степени. Из наградного листа от 11 сентября 1945 года: «С декабря 1944 г. перегнал 15 самолетов Си-47, выполнил 155 рейсов по перевозке летного состава...»

Скобун летал долго.

В 1946 году пришел на Иркутское авиапредприятие, с 1957 года работал на замечательном Ил-14: целых 17 лет, днем и ночью, при этом – безаварийно и безупречно. «Кормилец!» – говорит он про этот самолет и старческой ладонью бережно гладит модельку, стоящую на столе. Уже распухла от записей летная книжка. Уже врачи перестали удивляться: годы идут, а у этого человека все главные параметры организма по-прежнему в норме. Уже вовсю летал сын.

Отец и сын Скобуны: Петр Федотович и командир лайнера Ту-154 Виктор Петрович

И вдруг…

Это самое «вдруг» я подразумеваю в заголовке. Со Скобуном «вдруг» никогда и ничего не случалось. А тут вышло… Впрочем, пусть рассказывает сам:

– Однажды вызывают меня в штаб отряда и говорят: так, мол, и так, есть «горящая» путевка на юг, ты давно не отдыхал, срочно собирай чемоданчик!

Я человек дисциплинированный. По-солдатски собрался быстро. Полетел. Добрался до Кисловодска под вечер. Ну, в санатории оформился, как надо. Поужинал. Помню, потом еще немного погулял перед сном. И вот…

Не знаю: сплю или не сплю. В палате светло от луны. И так тихо открывается дверь. Входит покойный батька мой Федот. И говорит мне – слово в слово:

– Петро, а ты долго летать-то собираешься? Давай-ка, сынку, заканчивай с этим делом! Надо и молодым дать поработать…

И ушел. А я заплакал. И до утра уже не заснул. Все думал и думал: худо-бедно, а без батьки, считай, жизнь прожил. А без неба – как теперь жить-то? Но утром пошел на почту. Отбил телеграмму в Иркутск: так, мол, и так, прошу освободить от работы в связи с выходом на пенсию…

Назад ехал – еще завернул на ридну Украйну: своих кого повидать да порыбачить. В общем, отпуск большой получился. А вернулся домой – супруга говорит: тебе уже и пенсию принесли. Вот так, Миша, я и перестал летать. В свои 62 годка. Что-то не слышал, чтоб среди летчиков кто-то был старее меня…

Все. Мы сидим в полной тишине.

Как будто самолет приземлился и двигатели выключены.

Только позванивают медали на кителе ветерана. Среди них – красивый, залитый эмалью знак, на котором по-английски выведено: «Крылатые Львы Аляски». В 1992 году Скобун участвовал в мемориальном перелете и там, в городе Ном, американцы приняли нашего аса в свой клан.

22 октября 2005 года самому старому летчику Сибири исполнилось 93 года.

На последней страничке летной книжки – итог: более 27 000 часов общего налета. Выходит, не приземляясь, без сна и отдыха Скобун провел в небе три года «с хвостиком». Это невероятно!

А случайностей в его летной жизни не бывало…

(Полностью очерк опубликован в книге «Летящие»).

• Расскажите об этом своим друзьям!