Инженер сталинской закалки

Имя Тимофея Фёдоровича Панжина в отечественной металлургии овеяно легендами: трижды орденоносец, первый директор Иркутского алюминиевого завода, полвека назад ему, первому из горожан, было присвоено звание «Почётный гражданин Шелехова». Сталинский нарком Пётр Ломако в табели о рангах алюминиевой отрасли страны отводил ему второе место.

Отраслевая легенда

По утрам сухо и хрустко под ногами. Вроде и сошли на нет мартовские морозы, а настоящее весеннее тепло ещё не наступило. Кутаюсь в воротник от встречного ветра, и взгляд невольно упирается в поседевшую от утреннего инея мемориальную доску на одном из домов седьмого квартала.

«Боже мой, да ведь Панжину перевалило за сто лет», – чертыхаюсь от собственной забывчивости. И невольно припомнился тот зимний вечер, когда Тимофей Фёдорович Панжин, Маина Степановна Архипова, тогдашний председатель горисполкома, и я гоняли чаи и вели несуетный разговор о судьбе и жизни в доме, на котором теперь и висит в честь Тимофея Фёдоровича эта мемориальная доска. В те минуты душевной открытости первый директор ИРКАЗа рассказывал нам о малоизвестных моментах своей трудной, но счастливой жизни.

Голодал, как все

Панжин долго, с невероятным упорством делал из себя инженера. Страшный поволжский голод двадцать первого года (многочисленное, в девятнадцать душ, семейство Панжиных жило в Елани, что в Волгоградской области), за сорок дней унёс жизни семерых домочадцев. Тогда они собирали на поле гнилую картошку, смешивали её с высушенным перекати-поле и пекли лепёшки. Тем и спаслись.

В тот год определили Тимофея, имевшего два класса церковно-приходской школы, на учёбу к хуторскому кузнецу. Он прожил у мастера три месяца и, не выдержав ежедневной девятнадцатичасовой каторги: днём – молот, вечером – уход за скотиной, вернулся в родительский дом. Отец мог настоять на своём, но батрачить к кузнецу пошёл брат, а беглец собрал котомку и подался искать лучшей доли в портовый город Новороссийск.

Было время НЭПа, жуткая безработица. Тимофей, как и тысячи его сверстников, попал на биржу труда. Там объяснили: хочешь иметь рабочее место – учись. Но для того чтобы попасть в ФЗО, надо было знать хотя бы четыре действия арифметики и простые дроби. На счастье Тимофей познакомился с гимназистом Сашей, который и обучил хуторского паренька основам математики в рекордно короткий срок – за месяц.

Через год крепкий, ладно скроенный волжанин уже махал молотом на цементном заводе. Стал неплохо зарабатывать.

– Помнится, мы с двоюродным братом, получив первую получку, накупили на радостях по дюжине брюк и сорочек. Ошалели от денег, – вспоминал те далёкие годы Панжин.

Когда напряжение с Великобританией по причине убийства посла СССР в этой стране достигло апогея, Тимофея вызвали в заводской партком и велели собираться на службу в погранвойска. Парень проявил характер, заявив парторгу: «Не пойду. Хочу учиться». Его твёрдость подкупила – он остался на заводе и, как раньше говорили, без отрыва от производства стал учиться на рабфаке. Было трудно, тем не менее Тимофей сумел за четыре года получить среднее образование. В 1929 году стал коммунистом, а в 1932-м без экзаменов был зачислен Новочеркасский химико-технологический институт.

Репрессии ходили рядом

Тремя крупными, как считал Панжин, событиями было отмечено его шестилетнее студенчество. Первое – женитьба, второе – репрессии, третье – встреча с Николаем Островским. Тимофей, тогда ещё угловатый деревенский парень, как губка впитывал в себя знания. Он выделялся живостью ума, любознательностью, энергичностью, поэтому быстро стал одним из студенческих лидеров.

– Тогда в 37-м, когда исчез из нашего института профессор Беляев (его обвинили в создании казачьей сотни), а следом и секретарь комсомола Сутурин, я стал задумываться над царящим у нас в стране беспределом,– рассказывал Тимофей Фёдорович. Уж слишком всё было как-то надуманно и натянуто. – Справедливости ради надо заметить, что среди студенчества той поры встречались и вредители, и троцкисты.

Три месяца студенты Новочеркасского химико-технологического института добивались свидания с Николаем Островским. Тимофею Фёдоровичу навсегда запомнились и эта высоко поднятая на подушке голова автора легендарного романа «Как закалялась сталь», и эти зрачки невидящих глаз, и вздутые вены на руках поверх суконного солдатского одеяла.
– Сыграйте, ребята, что-нибудь на фортепиано, – попросил донских студентов писатель. Они страшно смутились. Были балалаечники, гармонисты, но вот на фортепиано никто из них не умел играть.
– Эх, вы! Советский студент должен получать не только профессиональные знания, но и повышать свою культуру, – с укоризной заметил Островский...

Карьерный рост

При распределении в 1938 году молодому инженеру Панжину сказочно повезло. Он, как выходец из народа, коммунист, активный общественник, получил право устроиться на Запорожский алюминиевый завод с новейшей французской технологией. По тем временам это было передовое предприятие не только в стране, но и в мире. Служебный рост молодого специалиста был впечатляющим. За неполные три года он прошёл путь от старшего рабочего до начальника литейного производства.

В те годы в СССР работали два алюминиевых завода – небольшой Волховский и гигант Запорожский. Сталин уделял исключительное внимание алюминиевой отрасли. Стране нужен был «крылатый» металл. И требования к кадрам металлургов, да ещё инженеров были крайне жёсткими. Нужны были не только профессионализм, безукоризненное пролетарское происхождение, но и фанатическая преданность строю. Панжин всем этим качествам полностью отвечал. А ещё у него были исключительные организаторские способности под актуальным тогда призывом: «Бери пример с меня!».

– Через год работы меня направили на электролиз, отстающее на заводе подразделение,– вспоминал легендарный металлург. – А мы шесть месяцев подряд перевыполняли план, выдавая металл исключительно высших сортов. Помню, директор вызвал меня к себе: «Слушай, Панжин, ты хорошо поработал. Выписываю тебе тысячу рублей премии (бешеные по тем временам деньги). Плюс путёвку на курорт».

Но время было предвоенное, и он отказался от директорского поощрения, считая недопустимым оставить своих людей в трудный для страны период.

... После разгрома Германии он с гордостью читал доклад Сталина, посвящённый Победе. Скупой на похвалы партийный вождь отмечал: «93 процента алюминия для разгрома врага дали советские специалисты». Панжину действительно было чем гордиться. По существу, с 1941 по 1944 годы он был одним из руководителей единственного на всю страну алюминиевого производства в городке Каменск-Уральский Свердловской области.

Когда в 41-м подкова фронта вплотную приблизилась к Запорожью, стало ясно, что город отстоять не удастся. И практически за две недели, с 18 августа по 11 сентября, алюминщикам удалось погрузить всё оборудование гигантского предприятия на железнодорожные платформы. До новой строительной площадки они ехали целый месяц. Панжин сжимал кулаки: «Если нас так будут возить железнодорожники, мы войну проиграем».

Корпуса электролиза росли на Урале как грибы. Если до войны корпус пускали в эксплуатацию за два года, то теперь – за три месяца. Время было такое. В первые месяцы войны даже, например, старьёвщики Иркутска ходили по городу и обменивали воздушные шарики на детские игрушки из алюминия. Стране требовались самолёты, а металла не хватало. К концу же войны в уральской тайге стояло уже 16 корпусов электролиза. Металлурги выполнили свой долг до конца.

Силумин в промышленных масштабах

Самая главная награда, которой Панжин бесконечно дорожил, – Сталинская премия 1951 года. Тогда он был парторгом ЦК на крупнейшем Синарском трубном заводе.

Затем уже парторгом ЦК пришлось ему потрудиться при переводе на социалистические рельсы крупнейшего акционерного общества венгерского бокситно-алюминиевой компании «Мосабал». Несколько лет советский инженер-коммунист работал бок о бок с капиталистом-собственником.

– Они были отличными специалистами, – признавал Панжин, – но были с совершенно иной психологией. Не смогли простить своему государству национализации – вредили как могли. Один из них после известных венгерских событий 1956 года сбежал на Запад.

Лет через десять после открытия ИРКАЗа, на митинге заводчан, посвящённого приезду высокого гостя, руководитель венгерских коммунистов Янош Кадар скажет: «Этот человек, ваш директор, – и кивнёт в сторону Панжина, – помог поднять с колен алюминиевую промышленность нашей страны. Спасибо ему за это».

Тимофей Панжин гордился, что удалось возродить в Венгрии порушенное войной предприятие, а за счёт полученной прибыли отправить на Запорожский алюминиевый полмиллиона тонн дефицитной бокситовой руды. Он был недюжинным, штучным специалистом-организатором, которых ныне ещё поискать надо.

В полной мере это качество Тимофея Фёдоровича проявилось при возведении первенца цветной металлургии Восточной Сибири – ИРКАЗа. После Венгрии ему на выбор предлагали возглавить сильные, устойчивые предприятия союзного значения. Но к изумлению многих, Панжин с «аппаратной» точки зрения поступил алогично, даже вызывающе. Он избрал очередной точкой приложения своих сил никому не ведомый, не существующий даже на бумаге Иркутский алюминиевый завод.

Иркутск принёс ему счастливые обретения и печальные потери. Здесь он схоронит безвременно ушедшую жену. Здесь первый директор ИРКАЗа, выйдя на заслуженный отдых в 1970 году, оставит после себя шесть тысяч рабочих мест, уютный город с развитой социальной инфраструктурой. А тогда, в феврале 1954 года, когда не было и намёка на завод, директор выпросил у председателя иркутского горсовета комнату для особиста (завод начинался с особого отдела – время такое было). Сам, между прочим, поселился в гостинице.

Тогда ещё никто не знал, где будет построен этот огромный завод. Хотели возводить в областном центре, но не нашли ровной большой площадки. Хотели обосноваться на пашне совхоза «Кайский», в километре от сегодняшнего микрорайона Синюшина гора, и опять московских стратегов что-то не устроило. Но вскоре на территории бывшего подсобного хозяйства Иркутского завода тяжёлого машиностроения, где охотники постреливали уток, в рекордные сроки встал целый город.

– Помню, когда ещё завод единственный раз за десять с лишним лет директорства Тимофея Фёдоровича не выполнил план, – рассказывала многолетний руководитель Шелехова Маина Степановна Архипова, – город ходил как в трауре. Ведь всё замыкалось на заводе – благосостояние шелеховских семей, социальная инфраструктура, премии и прочие блага. Он никогда не позволял себе пойти на работу не в белой рубашке и с плохим настроением. По-иному он попросту не мог...

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Золотой век Зои Богуславской
  
  Зоя Богуславская – знаменитая российская писательница, эссеист, искусствовед и литературный критик, автор многочисленных российских и зарубежных культурных проектов, заслуженный работник культуры РФ.
• БАМ – ССО – ВЛКСМ
  
  На прошлой неделе побывал сразу на нескольких мероприятиях, связанных с аббревиатурами, вынесенными в заголовок, и нахлынули воспоминания. Правда, они (воспоминания) выстроились в голове в обратном порядке, нежели в заголовке. Впрочем, так и было в истории. И в жизни…
• Чутье. Рассказ Владислава Огаркова
  
  Эту историю поведал Эдуард Копица, мой знакомый, живший в северном Усть-Илимске. Водитель грузовиков и автобусов, простой и светлый человек, он очень любил природу и многое знал о ней. Увы, ушедший туда, откуда не возвращаются.
• День Победы: страницы жизни Виктора Секерина
  
  Виктор Павлович Секерин в 70-е годы заведовал кафедрой и аспирантурой на факультете иностранных языков КГПИ. Он поражал эрудицией, смелостью, раскованностью, ораторским мастерством. Сердце его не выдержало перегрузок в 58 лет. О его жизни и пойдет речь.
• Защитники, или Воспоминания новоявленного бравого солдата Швейка о превратностях воинской службы
  
  Почти вся история человечества прошла в войнах и вооруженных конфликтах. Причин тому множество, всех их и не перечислить, да и такой задачи автор не ставит. Куда интереснее вопрос о роли подготовки военных кадров для успешной защиты Отечества. Автору на примерах своей биографии представилась возможность рассказать, как его в очень давнюю эпоху готовили защищать свою страну. И первым моим рассказом будет повествование о начале моей воинской «карьеры» в послевоенной Одессе. Александр Табачник
• Не судьба?
  
  Судьба некоторых книг складывается словно по драматическому сюжету. Недавно мне довелось ознакомиться с повестью Г.П. Баранова «Злой Хатиман. Записки военного разведчика», которая могла прийти к читателям ещё в конце 80-­х. Но не пришла. И вот тут интересно разобраться – почему...
• Фронтовик, писатель, гражданин: сто лет Виктору Астафьеву
  
  1 мая исполнится 100 лет со дня рождения Виктора Астафьева
• Какой была в СССР бытовая техника
  
  Президент Владимир Путин сказал, что «в СССР выпускали одни галоши». Такое высказывание задело многих: не одними галошами был богат Советский союз, чего стоила бытовая техника!
• 90-е: лихие или бурные?
  
  «Эта песня хороша – начинай сначала!» – пожалуй, это и о теме 1990-х годов: набившей оскомину, однако так и не раскрытой до конца.
• «…Я знаю о своем невероятном совершенстве»: памяти Владимира Набокова
  
  Владимир Набоков родился в Петербурге 22 апреля (10 апреля по старому стилю) 1899 года, однако отмечал свой день рождения 23-го числа. Такая путаница произошла из-за расхождения между датами старого и нового стиля – в начале XX века разница была не 12, а 13 дней.
• «Помогите!». Рассказ Андрея Хромовских
  
  Пассажирка стрекочет неумолчно, словно кузнечик на лугу:
• «Он, наверное, и сам кот»: Юрий Куклачев
  
  Юрий Дмитриевич Куклачёв – советский и российский артист цирка, клоун, дрессировщик кошек. Создатель и бессменный художественный руководитель Театра кошек в Москве с 1990 года. Народный артист РСФСР (1986), лауреат премии Ленинского комсомола (1980).
• Эпоха Жилкиной
  
  Елена Викторовна Жилкина родилась в селе Лиственичное (пос. Листвянка) в 1902 г. Окончила Иркутский государственный университет, работала учителем в с. Хилок Читинской области, затем в Иркутске.
• «Открывала, окрыляла, поддерживала»: памяти Натальи Крымовой
  
  Продолжаем публикации к Международному дню театра, который отмечался 27 марта с 1961 года.
• Казалось бы, мелочь – всего один день
  
  Раз в четырехлетие в феврале прибавляется 29-е число, а с високосным годом связано множество примет – как правило, запретных, предостерегающих: нельзя, не рекомендуется, лучше перенести на другой год.
• Так что же мы строим? Будущее невозможно без осмысления настоящего
  
  В ушедшем году все мы отметили юбилейную дату: 30-ю годовщину образования государства Российская Федерация. Было создано государство с новым общественно-политическим строем, название которому «капитализм». Что это за строй?
• Первый фантаст России Александр Беляев
  
  16 марта исполнилось 140 лет со дня рождения русского писателя-фантаста Александра Беляева (1884–1942).
• «Необычный актёрский дар…»: вспомним Виктора Павлова
  
  Выдающийся актер России, сыгравший и в театре, и в кино много замечательных и запоминающихся образов Виктор Павлов. Его нет с нами уже 18 лет. Зрителю он запомнился ролью студента, пришедшего сдавать экзамен со скрытой рацией в фильме «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика».
• Последняя звезда серебряного века Александр Вертинский
  
  Александр Вертинский родился 21 марта 1889 года в Киеве. Он был вторым ребенком Николая Вертинского и Евгении Скалацкой. Его отец работал частным поверенным и журналистом. В семье был еще один ребенок – сестра Надежда, которая была старше брата на пять лет. Дети рано лишились родителей. Когда младшему Александру было три года, умерла мать, а спустя два года погиб от скоротечной чахотки отец. Брата и сестру взяли на воспитание сестры матери в разные семьи.
• Николай Бердяев: предвидевший судьбы мира
  
  Выдающийся философ своего времени Николай Александрович Бердяев мечтал о духовном преображении «падшего» мира. Он тонко чувствовал «пульс времени», многое видел и предвидел. «Революционер духа», творец, одержимый идеей улучшить мир, оратор, способный зажечь любую аудиторию, был ярким порождением творческой атмосферы «серебряного века».