Хранители военных тополей

[sigplus] Критическая ошибка: Папка галереи изображений TXTS/2015/23-07-20 как ожидается будет относительно пути базовой папки изображений, указанной в панели управления.

Недавно я заглянула в энциклопедию: тополь, оказывается, может прожить до 200 лет. Но у тополя слабая древесина, он бессилен перед вредителями. Наши иркутские яблоньки ещё не смогли избавиться от горностаевой моли, а уже новая напасть: заболели тополя, а их в городе – великое множество. Справятся ли они с нашествием паразитов?

{gallery}TXTS/2015/23-07-20{/gallery}

С некоторых пор меня заботит судьба тополей в Иркутске. Конечно, не всех, а тех, что растут на улице Байкальской, возле здания областного суда. Старожилы ещё зовут их «военными»...

В это здание Иркутская школа № 21 вместе с учениками перебралась в январе далёкого 1940 года. Через год началась Великая Отечественная война – в школе развернули госпиталь, куда поездами с фронта стали привозить тяжелораненых. После войны медики оставили здание за собой: здесь разместился противотуберкулёзный диспансер. Когда его закрыли, здание сначала стояло «без окон, без дверей», потом его долго ремонтировали. Теперь там суд.

Эта краткая история здания (21-я школа давно «прописалась» напротив Театра кукол) – типичная для многих городских домов. Со временем такие истории забываются. Забылась бы и эта, если бы не тополя.

По-разному ребята расстаются со школой: в наше время даже можно встретить красочные «автографы» на стенах, но это – от недомыслия, это пройдет! Выпускники 21-й школы решили посадить возле школы деревья – на память. Один 10-й класс, два 9-х и три 8-х привезли саженцы, наметили аллейку, выкопали лунки и посадили деревца.

В первых числах июня 1941 года начались экзамены. Тогда в своих сочинениях многие написали, что пролетят года – подрастут их тополя, а ребята, уже взрослые, встретятся под их кронами, и кто-то будет водить самолёты, кто-то – лечить больных, кто-то – учить детишек уму–разуму. И вот долгожданный выпускной вечер: нарядные парни и девушки, кружатся пары в вальсе, цветы, смех и, конечно, грусть расставания...

Война перечеркнула все мечты!

Ребята ушли на фронт. Вернулись не все. Для сотен русских городов – тоже типичная история. Но в Иркутске она стала легендой. Потому что поэт Марк Сергеев сложил «Балладу о тополях», и эти стихи узнала вся страна. Но легенда всегда сродни тайне. А как бы хотелось знать имена ребят, чьи судьбы – символически – поднялись в небо, вросли корнями в землю, покрылись листвой...

Итак, кто известен и что известно.

Марк Гантваргер (Сергеев) приехал в Иркутск в 1939 году, когда ему было 13 лет. В его биографии написано, что в армию он был призван в 1943-м году (почему в 17 лет – вопрос, хотя тогда многие парни хитрили: прибавляли себе возраст, лишь бы попасть на фронт). Принимал участие в войне с Японией. Демобилизовался в 1946 году. О встрече с тополями пишет: «...На 8-й Советской, у нашей школы, а теперь госпиталя, я остановился, потрогал стволы подросших топольков, посаженных нами пять лет назад. Уже позже узнал я, что мой одноклассник Женя Монастырёв погиб, Толя Халябин вернулся покалеченный, а Валя Кишкин уже дома умер от ран...»

Через 11 лет из-под пера фронтовика появится «Баллада о тополях» – там названы: Клим Щербаков, Степан Черных, Матвей Кузьмин – исходя из текста баллады, они, включая упомянутого Женю Монастырёва, погибли на войне. Однако в стихах говорится, что на фронт ушли 26, а вернулось пятеро. Двоих – Толю Халябина и Валю Кишкина – поэт называет. Допустим, третий – сам Марк Давыдович. Но кто же четвёртый и пятый, вернувшиеся домой?

Мои розыски, кажется, дали результат. В архиве «Областной» газеты я обнаружила очерк М. Денискина «И получился роман «Верность» (30 апреля 2010 года). Он рассказывает о судьбе иркутской школьницы Зины Чуриловой, которая училась в 21-й школе, вместе с одноклассниками сажала те тополя, а потом и сама стала проситься на фронт.

Её отправили в аэропорт – на курсы радистов. Потом в городе Фрунзе (ныне Бишкек) в училище изучала приборы самолетов Ли-2 и американского «Дуглас» Си-47. А по окончании учёбы была назначена в 1-ю авиатранспортную дивизию, которая базировалась в подмосковном Внукове:

«...Лётчики той дивизии по ночам уходили за линию фронта – к партизанам. Будто подбитые и усталые птицы, самолёты из рейдов возвращались сюда. На них было больно смотреть: рваные дыры в плоскостях, расхлёстанные приборы, закопчённые двигатели. А на металлическом полу – осколки плексигласа, стреляные гильзы от пулемёта. И бурые пятна крови...

Пока экипажи отдыхали, их машины приводили в порядок. Приборы чинили в мастерской. Туда однажды и заглянул старшина Козловский. Может быть, хотел узнать, когда закончится работа, или просто так. В это «просто так» Зинаида Ивановна не верит и сейчас: «Мы так гордились нашими лётчиками! Про некоторые экипажи, в том числе и про экипаж Дымова, ходили легенды. Они отдохнут, самолётные баки заправят, бортовое оружие зарядят и снова разлетаются по секретным «точкам». А мы об их героической работе узнавали только из армейских газет...»

Девчонки как-то лукаво мне говорят: «С Дымовым стрелок-радист летает – Володя Козловский. К тебе приглядывается!» Вот, думаю, новости: как это «приглядывается»? Я его и в глаза не видела. А тут пришёл в моё дежурство, я и на порог не пустила: мол, не положено, где приборы, посторонним. А сама смотрю – парень симпатичный, не нахал. То шутит, то вдруг станет серьёзным и всё что-то в тетрадку записывает...

Потом я на радиостанцию бегала: где экипаж Дымова, живы ли? Девчонки уже не подшучивали: видят, что дело серьёзное, какие могут быть шутки! Вот так: он летал, а я уходила реветь в берёзовую рощу, чтобы никто не видел...»

Всю войну будет летать Владимир Козловский, и гореть будет, и ранят его. По непостижимому стечению обстоятельств на излечение отправят его в сибирский город Иркутск – на родину Зины Чуриловой. А подлечившись, воронежский парень снова вернётся в строй. И снова будет подниматься в небо. Чаще – в чёрное, ночное. Потому что их грузовой Ли-2 летает во вражеский тыл, к партизанам. Туда везёт патроны, медикаменты, взрывчатку, аккумуляторы, продовольствие. Оттуда – раненых и женщин с ребятишками. И в таких рисковых полётах луна и звезды – враги для беззащитного самолёта.

Об интересном случае в своей книге рассказал главный маршал авиации, министр гражданской авиации СССР, дважды Герой Социалистического Труда Б. П. Бугаев:

«Во время продвижения наших войск в Болгарии советское командование получило сведения о том, что из Софии бежало фашистское правительство этой страны, а также германская и итальянская дипломатические миссии. По данным нашей разведки, их железнодорожный состав находился у Свилинграда, вблизи границы с Турцией.

На поиски эшелона 2-м транспортным авиаполком был выделен самолет с группой из 25 автоматчиков. Выполнение задания поручили опытному пилоту А. П. Дымову, который после длительного и настойчивого поиска обнаружил поезд на небольшой станции в районе Хасково. Лётчик приземлил самолет вблизи железной дороги и высадил десант.

Врагам болгарского народа не удалось скрыться...»

Всё верно. Но автор об одном умолчал: особая важность заданию была придана ещё и потому, что беглецы увозили с собой золотой запас страны. За ту успешную погоню каждого члена экипажа Дымова лично сам маршал Л. П. Берия наградил золотыми именными часами...

7 июня 1945 года Зинаида и Владимир расписались в Одинцовском сельсовете – свадьбу справили скромно – и отправились в Иркутск. Орденоносца Владимира Николаевича пригласили на работу в «Восточно- Сибирскую правду». Днём он мотался по колхозам (по образованию был агрономом, писал о хлеборобах). А по ночам доставал фронтовые записи. Свой первый роман назвал «Верность» – о лётчиках, о партизанах, о любви. Говорят, что этой книгой в 50-х годах зачитывались не только сибиряки.

А гвардии младший сержант Зина, теперь уже Козловская, устроилась на метеостанцию, и этой работе отдала 34 года. И каждый год 9 Мая с цветами она приходила к родной школе – помянуть одноклассников. Она вспоминала: «Хорошие стихи потом написал Марк Сергеев – про ребят и тополя. Он был моложе меня на два года, но мы дружили – занимались в драмкружке, ездили со спектаклями по деревням...»

Выходит, Зинаида Ивановна Козловская – четвертая из пяти, кто вернулся с войны в Иркутск. А пятый – кто? Я обратилась за помощью в интернет. И снова удача! Вдруг откликнулся иркутянин Владимир Васильевич Кудрявцев, который с 2013 года живет на Кипре. Его мама Клавдия Ивановна Полонская (с 1946 года – Кудрявцева) училась в одном классе с Марком Гантваргером, но на год позже Зины Чуриловой.

Окончив 9-й класс, Клава Полонская ушла в армию, а после – на фронт. Марк после девятого класса поступил в университет, но учёбу прервал и тоже пошёл воевать. «Мама в каждый День Победы ходила к тополям, – пишет В. Кудрявцев. – Встречалась там с подругами. Однажды, 9 мая 1995 года, и я был там с мамой. Встретили Марка Давыдовича Сергеева, поговорили. Мы ждали Зинаиду Ивановну, но она тогда не пришла...»

Мне помогли найти адрес фронтовички. Увы, пока встретиться с ней не удалось. Её невестка Ольга Игоревна сказала, что после курса лечения в госпитале ветеранов Зинаида Ивановна набирается сил. 25 октября ей исполнится 92 года. Пожелаем ей доброго здоровья... Однако в Иркутске есть ещё человек, который приглядывает за легендарными деревьями, бережно сохраняет и передаёт молодым историю тополей – это Лидия Никитична Молина – главный библиограф Иркутской областной детской библиотеки имени Марка Сергеева. В одной из публикаций она говорит, что скончался Василий Васильевич Подлеснов – последний выпускник из десятого «А», кто сажал эти тополя. Ещё одно имя.

Лидия Молина вспоминает, как однажды чуть в стороне от постамента, где обычно возлагают цветы, увидела маленькую табличку: «Щербаков Иван Иннокентьевич, командир взвода отдельного лыжного батальона 310-й стрелковой дивизии. Погиб под Ленинградом 16 марта 1943 года. Похоронен в деревне Губарево Ленинградской области».

Она не знает, кто прикрепил эту табличку, но цитирует строки:

...Как требуют параграфы устава,

начни по списку называть солдат:

– Клим Щербаков!

И тополь – пятый справа –

ответит:

– Пал в боях за Ленинград...

Тот ли это Щербаков, библиотекарь не знает. Но 13 июля 2014 года на её публикацию в «Восточно-Сибирской правде» интернет принёс отклик Лены Ситниковой: «Здравствуйте, я правнучка Щербакова Ивана Иннокентьевича. Не могли бы вы про него рассказать? Его сестра жива...» Живы люди. Значит, жива и память...

• Расскажите об этом своим друзьям!