Второй год в мировых сетях Интернета живёт и развивается сайт нашей газеты moi-goda.ru.

Слово компромисс латинское, и на русский его можно перевести, как соглашение в результате взаимных уступок. Даже визуально словечко это смотрится как-то не очень привлекательно, потому его недолюбливают, особенно в молодости. Кому же хочется уступать! Победить, настоять на своём, переломить – это проявление силы и доблести. А уступчивость – сродни отступлению и слабости. Но с годами, преодолев пору юношеского максимализма, начинаешь понимать, что жизнь в обществе без компромиссов и уступок просто невозможна. Вот хочется искупаться голышом, но на людном пляже это недопустимо. Плавки – вынужденный компромисс. Из таких «плавок» мы практически не вылазим – потому как в обществе живём и вынуждены с ним считаться.

Интересно нынче сходятся в одной точке, 13 января, две исторические даты – старый Новый год и День российской печати. Есть повод – по крайней мере для меня...

В конце года принято подводить итоги и желать всяческих благ на предстоящий год. От традиции отступать не хочется, но при этом я сознаю, что новогодний тост должен быть коротким, как выстрел. Да, мы участвовали в разных выборах и показали власти, что чего-то значим, мы переживали по поводу стихийных бедствий и кровавых заварушек на Ближнем Востоке, мы радовались юбилею Иркутска — но это фон, на котором протекала наша жизнь. Более глубоко бороздили душу и сердце события личного плана: встречи и расставания, утраты и приобретения, радости и горести, хворости и достижения — у каждого на свой лад. Сколько людей — столько итогов. Потому обобщать не буду.

Погасло великое солнце Вселенной, от физического и умственного переутомления, трудясь на благо народа, ушёл из жизни вождь всех времён и народов Ким Чен Ир... В таких цветистых выражениях поступают сообщения из Северной Кореи. Страна в трауре. Осиротевший народ убит горем и рыдает – совершенно искренне, не на показ. Право же, осмеивать скорбь, если она искренняя, как-то не по-человечески. Но в этой искренности и кроется для меня загадка. И тревожат какие-то фантомные воспоминания из прошлой жизни – как фантомная боль на месте ампутированной руки. Или головы?

Я не очень-то люблю писать о политике. Но приходится. То тут громыхнёт, то там вспучит наболевший нарыв. Вот и на этой неделе хотел затронуть какую-то человеческую тему, обойдя молчанием даже послевыборные волнения в Москве (митинги ещё будут, они и на сегодняшний день назначены). И тут как гром среди ясного неба – нашего губернатора Дмитрия Мезенцева выдвигают кандидатом в президенты России! Всякое бывало, но пока из наших краёв никто на президентское кресло не замахивался. А тут – нате вам! Вдруг собрались железнодорожники, вдруг двиганули коллегу на российский трон, вдруг выложат за него сегодня или завтра два миллиона подписей... Настолько всё неожиданно, что в настоящий замах никак не верится. Не верят, как мне кажется, и «выдвигатели», и сам «выдвиженец». Просто отработали обманное движение, которое показал им наш мастер восточных единоборств Путин.

Вот и прошли самые главные в этом году выборы — в Государственную Думу. Выше только президентские, которые состоятся уже в марте. Так кого мы выбрали и выберем? Я уже писал когда-то, что мы умеем многое: гулять, воевать, терпеть, ждать, работать (если надо), ждать и прощать. А вот выбирать не умеем и не приучены многовековой историей. Начиная от колбасы (раньше её «выбрасывали» в продмаге, единственный сорт) и кончая депутатами ( раньше предлагался единственный кандидат от нерушимого блока коммунистов и беспартийных, за него и голосовали). А теперь надо бы думать, сравнивать, анализировать, напрягать мозг или что-то там ещё. Но можно и по привычке: говорят из телевизора о замечательной партии, напоминает начальство за кого голосовать — за тех и будем...

День тишины. Завтра, 4 декабря, выборы в Государственную Думу. Как мы говорили в детстве: «Чок-чок, зубы на крючок, кто слово скажет — тому щелчок!» Стало быть, ни слова о правящей партии, тандеме, извечных российских болячках — ти-ши-на! Сосредотачиваемся. А о чём можно — чтобы не задеть кого и щелчок не заработать? Вспоминаю старый-престарый анекдот о принципах демократии. Американец доказывает: «Вот у нас настоящая свобода слова. Я могу открыто говорить, что президент не прав, и меня никто не остановит!» А русский в ответ: « Эка невидаль! Да я могу на Красную площадь выйти и закричать, что ваш президент дурак, и мне за это ничего не будет!» Вот про них и покричим. Дают повод.

50 лет отделению журналистики университета – с ума сойти! А кажется, что мы пришли в него только вчера...

1966 год. Отделение журналистики. Созвездие преподавателей: Давидсон, Тендитник, Ковригина, Горбунов, Забелин, Любимов, Ермолинский, Бройдо, Гайдай, Шерхунаев, Решетников – всех не перечислить. Ершистая и самонадеянная молодость. Лучшее время жизни.

Курс наш в Университете был небольшой и дружный, воспитанный на бунтарских дрожжах хрущёвской «оттепели», которую к тому времени основательно приморозило под густым навесом брежневских бровей. Парни в основном успели отслужить в армии, девчонки – поработать в районных газетах. Многим предлагали вступить в партию, но никто не поддался, у нас это считалось, выражаясь современным языком, «западло», мы мнили себя жуткими оппозиционерами. Однако, «фронды» этой хватило лишь на ученические годы, позднее, начав работать в газетах, мы поняли, что без партийного билета добиться чего-то в журналистике невозможно – так была устроена система.

Какой праздник был 10 ноября? Правильно, День милиции. Но как его теперь называть? Милиция переименовалась в полицию. День полиции? Сразу как-то попахивает акцией устрашения. У нас и милицию, ментов, не очень-то любили, а от полиции и вовсе хочется держаться подальше... Из областной администрации прислали поздравление для печати, обозначив его « к Дню МВД», тоже, видать, ребята попыхтели над задачкой. Но, позвольте, дни министерств – хоть внутренних, хоть внешних дел – у нас как-то не принято помечать. Разве что в графике для спецслужб: сегодня чистят МВД, завтра МИД, послезавтра МЧС...

Наступление ноября отметилось зимним снегопадом и лихой метелью. Внезапно и нежданно, «как снег на голову». Гляжу на берёзки в своём садоводстве и радуюсь за них — они нынче успели сбросить листву, и потому снег на них не задерживался, не гнул к земле. А вот щеголеватым соснам, которые не желают скидывать свой зелёный, «с иголочки» наряд, пришлось туго. Белый покров спеленал их по самую макушку, изогнул будто в приступе радикулита. Наблюдаю из окна, как большая ветвь, напоминающая теперь белого медведя в прыжке, угрожающе раскачивается над электрическими проводами. Вот-вот «медведь» обрушится на эти металлические нитки — и прощай электричество... Это белое чудище как посланец матушки-природы легко расправится с благами цивилизации. За всё надо платить — и щеголихе сосне, и нам, смертным. Энергетики всё же подсуетились и отключили электричество во избежание катаклизмов.

Я люблю этого человека. Женщину любят не за что –то, просто любят – и больше не о чем говорить. А я люблю Петровича, Владимира Петровича Зенченко, за то, что он всегда, в любой ситуации и в любом возрасте остаётся настоящим, пытливым, интеллигентным и несгибаемым человеком. Мы теперь редко видимся, но сознание того, что на другом берегу Ангары, на улице Гоголя он живёт и работает, а я всегда могу ему позвонить, даёт жизни дополнительные скрепы.

Есть даже песня такая, помните: «команда молодости нашей, команда, без которой мне не жить...» А вот плохо это или хорошо, никак не могу решить для себя. Во всяком случае, у меня оставаться таким человеком не получилось, иначе сейчас я бы не писал эти строки и не редактировал газету, а занимался другими делами.

В прошлом тексте я начал с того, что о пожарах в Братске узнал у Геркулесовых столбов, на краю Ойкумены, где кончался для древних греков обитаемый мир. Всё верно, это южное побережье Испании, Средиземное море по соседству с Гибралтаром и Атлантическим океаном. Уже и не верится,что я там был, осталось в памяти лишь дуновение солнечной сказки, которая доступна не всем. Наши пенсионеры ещё могут выбраться в китайскую Манчжурию или в Турцию, но до Испании со скудными пенсиями большинству не добраться. Не добрался бы и я, если бы младший сын, который живёт в Москве, не поставил перед фактом: «Едем в Испанию. Я уже всё оформил и оплатил». Так мы оказались в «Боинге», который летит через всю Европу долгие пять часов. И вот аэропорт Мадрида, необъятный город в городе, который подавляет своими размерами. Куда-то поднимаемся на эскалаторах и лифтах, едем на движущихся дорожках и даже на электропоезде. Сориентироваться крайне сложно, но выручает то, что наш младший свободно владеет английским и немецким. Из аэропорта он звонит в фирму проката автомобилей и через некоторое время нам вручают ключи от «Фольксвагена» и детские кресла для наших очаровательных близняшек. Машина почти новая, без малейших «сюрпризов», а руль доверен мне, как самому опытному водителю. Но у этого «опытного» глаза полезли на лоб при первых манёврах по Мадриду: куда ехать, где сворачивать – все надписи на испанском, дороги разбегаются, как блохи... Но младший наш включил навигатор на мобильнике, куда перекачал карту Испании, и чудо техники приятным женским голосом повело нас через горы и веси по Андалусии, Гранаде к побережью и деревушке Колетта де велле. Шелестят шины по идеальному шоссе (хоть бы раз качнуло для разнообразия!), проплывают бескрайние оливковые плантации, белоснежные городки и внушительные пропеллеры ветряков. Подробности опускаю, потому что и сам не мог разглядеть их в наступившей ночи. И вот позади 600 километров Испании. Колетта.

О пожарах в Братске я узнал далеко от его окрестностей, можно сказать, на краю Ойкумены, у Геркулесовых столбов, но это отдельная песня. Стало быть, событие приобрело мировое значение (благодаря интернету, конечно). Тайга в наших краях горела, горит и гореть будет, не привлекая даже малейшего внимания не только Москвы и мировой общественности, но и областных властей со всеми эмчеэсами. Что же должно было случиться на этот раз для такого переполоха? Едва ли не каждый год наблюдаю клубы дыма над заповедным Ольхоном – и день горит, и два, и неделю, но никаких тебе пожарных вертолётов-самолётов. А ведь полыхают реликтовые леса! А какой смог застилает каждой весной территории национальных парков — тоже ноль внимания...

Сделать выбор – это даже не половина дела, это гораздо больше. Порой выбор определяет твою судьбу на всю оставшуюся жизнь. Выбрал жену, выбрал институт и профессию – вот и определилась судьба. Только сдаётся мне, что выбирать мы не умеем и не приучены. С женой или мужем более-менее понятно: там гормоны и эмоции играют, дело молодое. С осознанным выбором куда как сложнее. В детстве выбирать вообще не приходится: всё решают родители. И правильно. Без опыта и знаний даже поганку от хорошего гриба не отличишь. В какую школу идти, когда вставать, какие учебники читать, что одевать – это даже не обсуждается. А потом мы не очень-то взрослели, потому что выбор за нас делали «старшие» наставники. Где жить? А там, где работаешь и где дождался очереди на квартиру. Где отдыхать? А это решит профсоюз, выделив путёвку. Мы были приписаны к предприятию, к ордеру на квартиру, к поликлинике – этакое вполне уютное крепостное право. Голосовали тоже без выбора – опускали в урну бюллетень с единственной фамилией. Всё за нас определено, и голова не болит. Даже в магазине выбирать не приходилось. Разносился слух: в универмаге выбросили плащи..., в гастрономе выбросили колбасу..., в овощном выбросили помидоры... И мы бежали и подбирали то, что «выбросили».

Двадцать лет назад, 19 августа 1991 года Россия замерла под мелодию «Лебединого озера». Путч. Но какой-то странный, ирреальный. Испуганные лица «путчистов» в телевизоре, невнятные указивки из Москвы, вполне штатно работающая телефонная связь... Я был почти уверен, что меня, как российского депутата, арестуют в первые же часы, но ничего не случилось и я вполне беспрепятственно добрался до Москвы. Впрочем, об этом смутном времени я писал в книге «С Ельциным и без него или политическая шизофрения». Но вот читаю сейчас книгу Михаила Полторанина «Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса» и меня мучают ночные кошмары. Пишет ближайший соратник Ельцина, бывший министр печати и вице-премьер российского правительства. Говорят, что наши оценки президента и тех «лихих» годов во многом перекликаются, но наши «весовые» категории несопоставимы. Об уровне информированности и говорить нечего. Замечу, что не со всеми выводами Михаила я безоговорочно согласен, но его свидетельства бесценны для понимания минувшей эпохи. Обязательно прочитайте! А я приведу здесь лишь некоторые выдержки из книги Полторанина о трагическом крушении великой державы.

Мир на глазах меняется и становится всё более беспокойным. На прошедшей неделе громыхнуло в Лондоне, да так, что кадры из благополучной столицы процветающей Англии казались хроникой военных действий. Полыхали целые кварталы, всюду зияющие дыры витрин и окон, перевёрнутые автомобили – как после авиабомбёжки. Кстати, сразу после реальных бомбёжек в Ливии и хладнокровного расстрела детей нацистом в Норвегии. Отличный повод для советской пропаганды недавних времён заявить о солидарности трудящихся, о борьбе против колониализма, об угнетении национальных меньшинств. Однако, на мой взгляд, не всё так просто. На бушующих улицах Лондона в телевизионных репортажах я не увидел ни единого лозунга. Против чего они протестуют, эти смуглые (по большей части) и белокожие подростки, растаскивая из магазинов шмотки и аппаратуру? Обычные мародёры, любители острых ощущений, коих немало и в нашей стране. Один мой юный родственник, увидев лондонскую «помпею», воскликнул: «Во, как весело! У нас такого нет (с явным сожалением в голосе)». Слава Богу, такого ещё нет. Но, подозреваю, скоро дорастём...

Ярмарка тщеславия процветала во все времена — такова уж человеческая натура. Ордена, звания, титулы грели людей всегда, а те, кому они не доставались, гордились почётной грамотой или портретом на доске почёта, на худой случай довольствовались автографом известного человека. Приятно сознавать, что ты не просто Вася Пупкин, а персона со званием, с признанием твоих заслуг обществом и государством. И совсем ещё недавно немыслимо было представить: вот подходит к тебе профорг или парторг и говорит: «Хочешь на Доску почёта? Гони сто рублей. Есть ещё в заначке орден за тысячу, бери, не пожалеешь!» А в рыночные времена почти всё стало иметь свою цену. Ярмарка — она и есть ярмарка.

Кто бывал на Байкале, знает, что сарма или «горняшка» налетают внезапно, без предупреждения, и порывы ветра бьют, как бичом. Бывает, и палатки рвёт, и машины переворачивает. Куда сильнее достаётся тем, кто оказался на открытой воде. Про такую ситуацию говорят: «ад кромешный». Вот и мы нынче попали в переделку. Безмятежную гладь озера вдруг хлестнул удар с верховий хребта, понеслась водяная пыль, катер накренился. Потом короткое затишье – новый удар – и понеслось!.. Были мы вблизи от берега, к нему, с подветренной стороны, и приткнулись, посчитав, что здесь, по крайней мере, Байкал сильно не раскачает. В авральном порядке привязались к берегу, закрепили кормовые растяжки. Ночь прошла довольно тревожно, но без особых осложнений. Стало быть, всё сделали правильно.