Сердечная достаточность

У Александра Вампилова есть замечательная и очень глубокая пьеса «Прошлым летом в Чулимске». Славная девушка Валентина ежедневно чинит палисадник возле чайной, а его всё ломают и ломают. А она чинит, и никто не понимает её упорства, даже любимый человек:.

«ВАЛЕНТИНА. Ну неужели вы не понимаете? Ведь если махнуть на это рукой и ничего не делать, то через два дня растащат весь палисадник.

ШАМАНОВ. Так оно и будет.

ВАЛЕНТИНА. Неправда! Увидите, они будут ходить по тротуару.

ШАМАНОВ. Ты возлагаешь на них слишком большие надежды.

ВАЛЕНТИНА. Да нет же, они поймут, вы увидите. Должны же они понять – в конце концов. Я посею здесь маки и тогда…

ШАМАНОВ (перебивает). Нет, Валентина, напрасный труд...»

Это про нас. Про жизнь среди разбитых фонарей и поломанных штакетников. С пятого этажа редакции я второй год наблюдаю женщину, которая с упорством муравья тащит откуда-то здоровенные камни, землю, автомобильные покрышки, перекапывает газоны, высаживает цветы, поливает, пропалывает... Ладно бы – под своей лоджией, а то ведь и под соседскими, и посреди «ничейной» площадки! И двор на глазах преображается. Нет чтобы спуститься да помочь – оправдываюсь тем, что и рабочей одежды нет, и тяжести она уже дотащила, и не живу я здесь... Вот и все так.

А потом мы всё же познакомились. Людмила Игоревна Дубинина оказалась приветливым и разговорчивым собеседником. Глаза блестят, голос звонкий, фигура спортсменки – что неудивительно при таких-то упражнениях. Поставила условие: о ней самой не писать и её не фотографировать.

– Ни к чему это. Люблю я создавать красоту, потребность такая. У кого-то потребность курить – он же не будет трубить об этом по всему свету...

У Людмилы Игоревны часто спрашивают: а кто выделяет деньги, сколько ей платят? Сейчас ведь так – всё измеряется деньгами...

– Знаете, я работала до пенсии инженером по ремонту в «Иркутскэнерго» и прекрасно знаю, как сложно выбить финансирование на любую пустяковину, поэтому со всякими конторами не связываюсь. Себе дороже. – И горько так, но не обречённо. – Деньгами сыт не будешь, это всего лишь грязные бумажки. Часто люди ненавидят свою работу, идут, как на каторгу, ради зарплаты, а получат деньги – и они разлетаются пылью на всякие ненужные вещи. Вот была у дочери в Москве: утром сплошным потоком несутся переполненные электрички, одна только дорога у людей занимает 4–5 часов, потом ненавистная работа, магазины – и мне их жалко. На жизнь времени не остаётся. Ни души, ни сердца, ни счастья в этом нет. Одно опустошение. Вот и я крутилась как белка в колесе, порой до полуночи в энергосистеме, перелопачивая кипы документов и получая неплохую зарплату. Тащилась из магазинов с огромными пакетами. А вышла на пенсию, когда и у дочери работы не было. Изобилие кончилось, но появилось время и книги почитать, и делом любимым заняться, и о душе подумать. Я теперь счастлива.

То, что можно жить иначе, она помнит из своего детства. На отца родные получили две похоронки. Но он вернулся, хоть и на костылях. Квартиру, естественно, забрали – мёртвым она не нужна, а само «воскресение» стало целой бюрократической эпопеей. Устроился на завод имени Куйбышева, но недолго продержался на конторской должности и ушёл в цех модельщиком. Молча выложив партийный билет – насмотрелся мерзостей фронта и послевоенного руководства. Скудный достаток, теснота, недоедание – было всё, но отец никогда не роптал, находя время заниматься и живописью, и рыбалкой, и столярным делом, наполняя дом атмосферой творчества и добра. Когда маленькая Люда слегла в больницу, папа успевал сбегать на Ангару и наловить рыбы, потом дома приготовить её и отнести дочке, а к восьми утра уже был на работе... Был настоящий достаток – добра, внимания, добрососедства, бескорыстия и душевности – всего того, что стремительно утрачивается в нынешней жизни, без чего начинается всеобщая сердечная недостаточность.

Людмила Игоревна не принимает нынешнюю зарешёченность и обособленность, а потому не смотрит телевизор, не читает газет, не спорит с соседями, но молча и не ропща занимается своим любимым делом – творит красоту и уют. Бывало, что и камни выворачивали (мешали машинам парковаться), и цветы срывали, и тлеющие окурки с верхних окон падали на голову, а она, как вампиловская Валентина, продолжает обихаживать свой палисадник. И ведь что-то налаживается! Соседки приносят рассаду с дачи, окурки перестали лететь из форточек, какой-то бизнесмен даже предложил деньги на посадку цветов...

Она не ждёт помощи от президента или губернатора, не их это дело. Ей своих рук хватает, чтобы строить свою маленькую Россию, ту, что завещана отцом. Вот и правильно, вот и ладно.