Забытый отряд (часть 2)

28.X.49. Пятница. Морозная ночь. Сейчас 2 ч. 15 м. Катер зажат льдами и не может сдвинуться ни взад, ни вперед.

Ранее:

• Забытый отряд (начало)

Думаю о семье или читаю. Но читаю лишь для того, чтобы себя отвлечь и не думать о создавшемся положении.

3 ч. 20 м. Из плена вырвались, идем по чистой воде. Крен у катера такой, что кружки на столе еле стоят. Вдруг сильный удар, крен еще больше увеличился. Все полетело на пол. Все вскочили…

И вот снова вырвались и идем по чистой воде между льдин. Вдали показался костер, место нашего прибытия.

3 ч. 40 м. Врезались в береговые торосы около костра. Это Усть-Пенжино. Путь закончен, В результате сломан руль у кунгаса и в последний момент руль у катера, а также сорвана крышка с трюма. Все целы и невредимы. Отсюда до базы еще 750 км…

2.XI.49. Холодный северо-восточный ветер. Сегодня ровно два года, как я не видел своих дорогих дочурок – Ируську и Наташеньку и ровно 4 месяца – Шуру и сынка Диму.

Дорожная жизнь и грязь осточертели, да еще вдобавок все время подвергаешься опасности.

12.XI.49. Праздники отпраздновали. До сих пор кое-кто приходит в себя.

Вечером началась метель, и сейчас все ревет, гремит, стучит как целый табун подкованных лошадей по деревянному полу. В хате холодно, снег пролетает даже через тончайшие щели в стенах. Сижу в кухлянке и ичигах. Пурга бушует второй день.

7.XII. Тронулись в путь в 4 часа на оленях. Ночевали в палатке. Спал хорошо, не замерз. Сейчас при свете из печки записываю. Все еще спят. За день проехали 12 км. Вторая ночь в палатке. В общем, палатка дрянная – все время холодно.

9.XII. Пурга началась в 3 часа. Всего ехали три часа. Прошли мало. Сижу в палатке у коряков. Палатка брезентовая, но также холодно. Коряки чинят лыжи, в работе и руки, и зубы. Хозяйка – мамушка Татния (Таня) – лицо с татуировкой. На лбу круги и крестики, по щекам по две полосы и на носу – одна.

10.XII. Ночью пурга порвала палатку и сломала патрубок у печки. Так что сидели, вернее, лежали в холоде под рев ветра. Со снегом в пургу несет песок с сопок.

Дорога очень плохая, сплошные кочки. Днем перевалили перевал в Шестаково. Здесь пошла дорога лучше. Сейчас записываю в палатке у коряков при свете печки. Починили печку и палатку, сейчас и у нас тепло.

Работать корякам приходится много: утром долго ловят оленей, днем каюрят, вечером – заготовка дров на ночь и починка сбруи. Ножами работают очень искусно. Женщины быстро шьют оленьей жилой, но применяют стальную иглу. Наперсток сделан из кости барана, так же ложки и приспособление чистить мех от снега. Жизнь тяжелая и суровая. Говорят мелодично и немного растягивая слова. Между собой не ссорятся.

11.XII.49. Ночь проспали очень хорошо. Погода была тихая и теплая. Выехали рано. Проехали не менее 25 км. На льду много было мелких смешных приключений. Утром я пробовал маутом ловить оленей. Но с первого раза мне поймать оленя не удалось. В четыре часа стали станом около Шестаково. Ночевать пошли в поселок. Остановились у коряка Туинзи. Приняли радушно. Свет – таганец с жиром лахтака, вместо фитиля – мох. Таганец светит достаточно слабо... Поселок состоит в основном из хотонов. Здесь их называют землянки.

14.XII.49. Среда. Выезд сорвался из-за пурги. Пурга всю ночь и весь день. Купил вчера малахай.

22.XII.49. Четверг. Погода пасмурная, не сильно пуржит. Ждем транспорт. Ночевали у ламутов. Муж русский, жена ламутка. Имена у ребят русские: Боря, Люда, Анатолий. Ребятишки хорошие, смышленые.

Выехали во втором часу. Весь день пришлось вести борьбу со снегом и с наледями. Местами олени попадали в воду по колено, а когда ехали по тундре – мешали высокие кочки и отсутствие снега. Первые дни ехали почти без снега по голой земле, а последние 4 дня – сплошной снегопад и с ветром. Так что теперь страдаем от обилия снега да вдобавок мне приходится ехать первым и все время на легковых нартах в два оленя. Олени быстро выбиваются из сил…

Корякские нарты сделаны без единого гвоздя: все на ремешках, и поломка их очень редка, а починка проста.

Запрягают по одному оленю в нарту (орочи – по два. Два оленя лишь в легковой нарте).

Последние часы ехали в пургу и стали станом наугад. Плохо, что у нас нет свечей, жжем лярд и нерпичий жир.

У меня все дни мерзли коленки и переносица от очков. Я себе сделал из рукавов шубы наколенник, и это меня здорово выручает, на очки приспособил шкурку пыжика. В пути на оленях уже 16 дней.

Остановились ночевать у коряков в юрте. Юрта такая же, как у орочей. Дети и собаки играют вместе. Собаки их заваливают в снег, и никто не возражает. Дети полуголые.

Сегодня самый короткий день, но решено становиться в 6 часов.

31.XII.49. Суббота. Вчера выехали рано и стали станом поздно, но проехали мало, так как все время была плохая дорога, а с часу дня началась пурга. Все вымокло. Сегодня сидим в палатке и пургуем – в такую пургу ехать нельзя. Есть хлеб, чай, сахар и мясо. С этими продуктами будем встречать Новый год. Обидно, но ничего не поделаешь. Так встречать Новый год мне придется первый раз… Запись веду на весу и при свете печки.

Хорошо, что сегодня не поехали. За стенкой палатки творится что-то несусветное – свистит ветер со снегом, снег мокрый. Я на секунду выскочил из палатки – сразу рубаха промокла. Ничего не видно в 50 – 100 метрах. В палатке тепло, но темно. Федор разрубил себе нечаянно ногу, рана небольшая и неопасная. Я залил ее йодом, торбаз и чиж зашила карячка Тынитин.

Сейчас 12 часов ночи. С Новым годом!

Я лежу в кукуле, а за палаткой свирепствует пурга. Хорошо, что нам тепло, и мы сыты, но жаль, что оторваны от друзей и родных. Сейчас что бы с нами не случилось – никто не сможет нам помочь.

1.I.50 год. Девять часов утра. В Гаграх 12 часов 31.XII. С Новым годом, моя дорогая семья! Сейчас пурга значительно уменьшилась, но еще метет, и все же мы едем дальше.

Желаю всем здоровья, согласия и всего наилучшего!

Новый 50-й год нас встретил очень недружелюбно. Днем в пути застала очень сильная пурга. В 20 метрах ничего не видно. Чуть не растерялись все наши оленьи связки. Проводник, каюр первой связки, где еду я, испугался и, привязав оленей, пошел навстречу разыскивать остальных. Я остался один и тоже несколько испугался, что каюр заблудится, а я дороги на Гижигу не знаю. Все мы вымокли, палатку ставили при пурге, так же заготавливали дрова. Все злые, чуть не перессорились. Еле разожгли печку.

По чьей-то дурости такая куча неприятностей и лишений! У ребят начинает рваться обувь. Это очень плохо.

Мне уже все осточертело, в пути третий месяц и на оленях 25 дней…

2.I.50 год. Выехали рано, погода весь день была прекрасной – небольшой мороз, и наст держит оленей…

Природа с восхода солнца и до заката нас очаровывала нежнейшими цветами и оттенками, как бы компенсировала вчерашний ужасный день.

Сегодня проехали много – 50–55 км, что необычно для нас. Днем раз пили чай – перед этим охотились на оленей, но напрасно – удрали – совсем дикие. Днем видели много куропаток, но задерживаться не стали. Все время ехали на юго-запад, справа были высокие сопки – слева вдалеке на горизонте лишь вершины. Станом стали в 19 часов. Сейчас прекрасная лунная ночь.

…Гижига встретила пустой, насквозь промерзшей квартирой. Брошенные на пол вещи намертво приковал мороз. В щели надуло снега, промерзшие углы курчавились инеем. Семья была невообразимо далеко, и это брошенное жилище навевало смертную тоску. Но надо жить дальше, выручать оставшихся рабочих, писать докладные и отчеты. Готовиться к следующему сезону.

«Рапорт

Начальнику экспедиции инженер-капитану тов. Титову

от на-ка партии Киселева Г. С.

Вверенная мне Яснинская геологоразведочная партия план закончила 25–27 сентября 1949 года, и к этому времени весь наличный состав в количестве 19 человек находился в устье р. Веселой, на берегу моря, в надежде, что в период с 28.IХ по 5.Х за нами должен был прийти катер экспедиции, ибо в более поздний срок плавание по Пенжинской губе сопряжено с большим риском и опасностью.

Еще заранее, по моему распоряжению, было установлено на берегу моря ночное дежурство около костра, на всю ночь, для приема катера в любое ночное время. Одновременно был послан специальный человек на 6-й рыбучасток – с заданием пробраться на Усть-Пенжино и узнать, когда катер должен за нами приплыть.

Подошло 10 октября. Нашего посланца нет, нет и за нами катера. Весь наличный состав партии начинает беспокоиться, что мы с каждым днем все больше и больше рискуем быть отрезанными от всего мира и с ограниченными остатками продуктов, начали искренне и с основанием беспокоиться о своей судьбе. Я же всех успокаивал и уверял, что не может быть, чтобы руководство нас оставило на произвол судьбы – этого быть не должно.

…До 26.Х жили на 6-м участке, рассчитывая, что с помощью чужих людей мы по санному пути проберемся до Усть-Пенжино. (Это 200–250 км, а до базы 750 км), а оттуда дадим Вам знать о создавшейся обстановке.

26.Х на 6-й рыбучасток абсолютно случайно зашел катер, и мы договорились, что он нас довезет до Усть-Пенжино. Вечером погрузились на катер и с приливом поплыли. Обычно здесь путь 1,5–2 часа, но мы плыли 45 часов. Нас затерло льдами и ворочало с боку на бок льдами, приливным и отливным течениями. Катер обмерз, кунгас, бывший у нас на буксире, потерял руль, и все мы думали, что нам конец, и мы погибнем, но кое-как выбрались из плена льда и 28-го в три часа ночи выбросились на прибрежные торосы. При этом сломался руль, была сорвана крышка с трюма.

Все эти мучения для сотрудников партии не вызваны необходимостью, а являются виною руководителей, которые вовремя не смогли снять сотрудников партии в нормальный период навигации и доставить на базу экспедиции.

Подобное положение с транспортом в экспедиции наблюдается уже в течение двух лет. Я считаю это ненормальным, вредящим делу и тормозящим вообще всю работу.

Считаю своим долгом высказать свое убеждение, что экспедиция должна коренным образом изменить такое отношение к заброске и снятию осенью партий, и проявлять больше заботы о людях и не рисковать кадрами, ибо выбрались мы случайно. Помимо всего прочего, переезд работников партии окружным путем в значительной мере удорожает стоимость работ. Помимо испытанных серьезных невзгод до Усть-Пенжино, нам пришлось в период конца ноября–декабря месяца пробираться от Усть-Пенжино до Гижиги (500 км) в пургу и стужу без теплой одежды, необходимой для этого периода года.

А самое главное в том, что часть весьма ценных образцов, все рудные пробы и пробы каменного угля остались в районе работ и не могут быть использованы в период сдачи отчета, благодаря чему экономика района может получить неправильное суждение, чем работа моей партии может быть сведена на нет. В довершение всего должен добавить, что полагающийся мне камеральный период с 1 ноября по 1 мая сократился на два месяца и пять дней, так как я вернулся на базу 5 января, что, конечно, при всем моем желании сделать хорошо отразится на качестве отчета, несмотря на то, что с доставкой зимой сотрудников работа значительно обошлась дороже.

Помимо того, как Вам известно, оставшимся людям оказана помощь лишь в январе – транспорт с продуктами и теплой одеждой с Усть-Пенжино ушел 3 января 1950 года…

Начальник Ясиновской партии Пенжинской экспедиции ГРУ ДС Киселёв Г. С.»

****

Необходимый комментарий: эти три потрепанные желто-серые записные книжки – полевые дневники отца сейчас лежат передо мной как красноречивые свидетели этого трагического перехода. В них нет многих подробностей – по законам того жестокого времени он не имел права писать в личных дневниках ничего, что могло бы указывать на характер и цели работы.

Я намерено сохранил стиль этих записок. Только выбрал, на мой взгляд, самые яркие, чтобы уложиться в рамки газетной публикации.

• Расскажите об этом своим друзьям!