Цари, генсеки, президенты...

Единый учебник по истории еще не скоро будет готов, но его идеи начнут преподавать уже сейчас. Это странная история. Обзывать ее реакционной неверно. Наоборот, она о том, как высшая власть из века в век навязывала подданным прогресс. (Ради справедливости отметим, что вот у министра культуры Владимира Мединского, например, совсем другая точка зрения на идею "единого учебника", очень оптимистичная... - прим. МГ)

"…На создание учебника уйдет время – минимум полтора-два года, но в течение этого срока Концепция обязательно будет работать и будет применяться в школе. По сути, она уже применяется. К началу нового учебного года будет разработана примерная программа по истории России, и в каждой школе она будет использоваться как основа для преподавания истории. В новом едином экзамене в 2014 году будут использоваться только те задания, которые соответствуют Концепции…", — сообщил глава Минобранакуки Дмитрий Ливанов на совещании у Владимира Путина. График, который министр образования изложил президенту, возражений не вызвал и, следовательно, узаконен.

Встреча главы государства с двадцатью главными разработчиками Концепции единого исторического учебника, от спикера Госдумы Сергея Нарышкина до архимандрита Тихона (Шевкунова), ознаменовала превращение этого восьмидесятистраничного документа, подготовленного еще в конце осени, в официальное руководство к действию.

Институт российской истории РАН, на сайте которого размещена "Концепция нового учебно-методического комплекса по отечественной истории", сообщает, что истинное число ее составителей гораздо больше двадцати и приближается скорее к тысяче. Ясно, что ни труда, ни денег не жалели. Интеллектуальный продукт получился вполне фундаментальный. Читая этот проект, возведенный теперь в статус нормативного акта, убеждаешься, что многообразные упреки в неосновательности, воинственности, реакционных пассажах и даже в желании подольститься персонально к Путину, не так уж справедливы. Тут все серьезнее — и как раз поэтому гораздо печальнее.

Что же до войн, то им действительно отводится много места — и с упором, понятно, на победы, а не на поражения. Однако общая интонация объективности более или менее выдерживается.

Иногда видишь и явное искажение фактов, и замалчивание имен, которые безусловно должны быть упомянуты, но все эти недочеты – совсем не главные. Их вполне можно исправить, а дух Концепции все равно останется тем же. И это вовсе не дух реакции и изоляционизма. Наоборот, этот документ буквально пропитан своеобразно понятыми прогрессизмом и европеизмом.

Сопоставления с Европой начинаются сразу же и проходят рефреном через всю тысячелетнюю российскую историю. "…Строй Древнерусского государства во многом был схож со строем соседних европейских государств: Польши, Чехии, Венгрии…". "…Россия двигалась в общем русле исторического развития с рядом европейских стран, в частности, Англией, Францией и Испанией, где на рубеже XV–XVI вв. также завершился процесс формирования единых национальных государств…". "…Пути социального развития России вполне совпадали с процессами, имевшими место в других странах Восточной Европы, где в это время происходило укрепление крепостнических порядков…". "…XVIII век открыл для России эпоху новой истории, что соответствовало общему направлению развития Европы…".

Ни одного сравнения, хотя они и напрашиваются, с Османской империей и сменившей ее Турецкой республикой. Очень много слов о взаимодействии с европейским образом жизни и почти ничего конкретного – об очевидных связях с традициями многочисленных азиатских народов. По уровню осмысления действительности это даже не прошлый век, а позапрошлый. Сегодняшняя "европейскость" уж никак не сводится к незнанию и непониманию всего остального.

Европоцентризм Концепции крайне старомоден. Но на фоне ее азартного прогрессизма он прямо-таки вызывает умиление. Если вычесть войны, то вся остальная российская история, по уверениям авторов документа, — это сплошная многовековая череда "реформ", "преобразований" и особенно, почему-то, "модернизаций".

Так называемая теория модернизации существует давно – в разных вариантах, не всеми понимаемая одинаково, да и вообще не всеми признаваемая. Это вполне респектабельная, а часто и полезная историческая модель. Но откуда вдруг такая фанатичная к ней привязанность?

В первый раз Концепция начинает впрок готовить своего читателя к "модернизации" уже когда заводит речь о событиях полутысячелетней давности, о рубеже XV и XVI веков: "Укрепляются политические, экономические, культурные контакты со странами Европы, позволившие создать необходимые предпосылки для последующей модернизации страны в петровскую эпоху".

Ну а когда разговор доходит до петровской эпохи, то слово "модернизация" уже просто не сходит со страниц. Понятно, что Петр – модернизатор. Но модернизаторами поочередно объявляются и все его преемники в XVIII веке, потом – либеральные правители Александр I и Александр II, а за компанию даже и правители-охранители – Николай I ("государство пыталось проводить экономическую модернизацию авторитарными методами") и Александр III ("на фоне общеевропейского роста национализма российское государство обратилось к поиску самобытных путей модернизации").

Понятно, что в цепочку наших модернизаторов встраивается затем Сталин ("с одной стороны – ускоренная модернизация промышленности…, с другой стороны — поиски "врагов народа" и массовые политические репрессии…"). Но в списке "реформаторов" мы обнаруживаем даже Брежнева ("начало брежневского периода совпало со столь ожидавшимися реформами…"). Так "преобразования" и катят, волна за волной, из глубокой древности вплоть до сегодняшнего дня.

Если звание "модернизатора" присваивается все-таки не каждому правителю, то уж "преобразователями" были, оказывается, все поголовно. Даже рассказывая об Иване Грозном, Концепция толкует о "реформах и их цене". Если властитель оказывался очень уж жесток или слишком явно неудачлив, то в ход дополнительно идут выражения, наподобие "противоречивости личности" или "неоднозначности преобразований". Но сами по себе "преобразования" рассматриваются, видимо, как неотъемлемая принадлежность нашего климата.

Получается, что россияне из века в век были постоянными и безвольными объектами каких-то "реформ", в обязательном порядке затеваемых начальством, кто бы ни выступал в этом качестве – цари, генсеки или президенты.

Считая это, видимо, похвальной российской исторической константой, авторы Концепции откровенно теряются при описании любой серьезной низовой самодеятельности, не санкционированной свыше. Они не знают, что сказать о крестьянских восстаниях, и только упоминают о них в нескольких нейтральных фразах. Они не знают, как отозваться о Феврале и Октябре. Весь пар ушел в придумывание объединяющего названия – "Великая революция". А в чем конкретно заключалось величие каждого из ее этапов, тысяча и двадцать авторов Концепции сообщить не рискнули.

И, между прочим, правильно сделали. Потому что когда взялись разъяснять смысл Смутного времени, получилось совсем курьезно. Оказывается, "переломом в Смутном времени стало избрание Земским собором 1613 г. на царский престол Михаила Федоровича Романова". На самом деле перелом в семейной хронике Романовых уж точно не был переломом в судьбе страны. К тому времени, когда собрался Земский собор, российская государственность уже была восстановлена. Если бы "на царский престол" был избран не малолетний Михаил Федорович Романов, а, допустим, заслуженный князь Дмитрий Михайлович Пожарский, кандидатура которого тоже тогда обсуждалась, национальной катастрофы вовсе не произошло бы.

Но сама мысль об альтернативности выборов первого лица, хотя бы и происходивших 400 лет назад, настолько чужда вдохновителям и авторам Концепции, что они напрочь отбрасывают свой с трудом выработанный взвешенный тон и сыплют правоверно-монархическими заклинаниями.

Концепции, а затем и сочиненному на ее базе единому учебнику, суждено стать идеологическими памятниками нашего времени. Времени дозволенных прогрессивных разговоров и недозволенных гражданских поступков. Времени, когда охваченные комплексом превосходства верхи отчаянно пытались навязать низам комплекс неполноценности. По этим документам будут изучать дух и управленческие приемы нашей собственной эпохи, а вовсе не давнюю историю страны.

По инф. rosbalt.ru

• А что думаете вы, читатель МГ? Напишите свое мнение в комментариях, ваше мнение важно!

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Фронтовик, писатель, гражданин: сто лет Виктору Астафьеву
  
  1 мая исполнится 100 лет со дня рождения Виктора Астафьева
• Какой была в СССР бытовая техника
  
  Президент Владимир Путин сказал, что «в СССР выпускали одни галоши». Такое высказывание задело многих: не одними галошами был богат Советский союз, чего стоила бытовая техника!
• 90-е: лихие или бурные?
  
  «Эта песня хороша – начинай сначала!» – пожалуй, это и о теме 1990-х годов: набившей оскомину, однако так и не раскрытой до конца.
• «…Я знаю о своем невероятном совершенстве»: памяти Владимира Набокова
  
  Владимир Набоков родился в Петербурге 22 апреля (10 апреля по старому стилю) 1899 года, однако отмечал свой день рождения 23-го числа. Такая путаница произошла из-за расхождения между датами старого и нового стиля – в начале XX века разница была не 12, а 13 дней.
• «Помогите!». Рассказ Андрея Хромовских
  
  Пассажирка стрекочет неумолчно, словно кузнечик на лугу:
• «Он, наверное, и сам кот»: Юрий Куклачев
  
  Юрий Дмитриевич Куклачёв – советский и российский артист цирка, клоун, дрессировщик кошек. Создатель и бессменный художественный руководитель Театра кошек в Москве с 1990 года. Народный артист РСФСР (1986), лауреат премии Ленинского комсомола (1980).
• Эпоха Жилкиной
  
  Елена Викторовна Жилкина родилась в селе Лиственичное (пос. Листвянка) в 1902 г. Окончила Иркутский государственный университет, работала учителем в с. Хилок Читинской области, затем в Иркутске.
• «Открывала, окрыляла, поддерживала»: памяти Натальи Крымовой
  
  Продолжаем публикации к Международному дню театра, который отмечался 27 марта с 1961 года.
• Казалось бы, мелочь – всего один день
  
  Раз в четырехлетие в феврале прибавляется 29-е число, а с високосным годом связано множество примет – как правило, запретных, предостерегающих: нельзя, не рекомендуется, лучше перенести на другой год.
• Так что же мы строим? Будущее невозможно без осмысления настоящего
  
  В ушедшем году все мы отметили юбилейную дату: 30-ю годовщину образования государства Российская Федерация. Было создано государство с новым общественно-политическим строем, название которому «капитализм». Что это за строй?
• Первый фантаст России Александр Беляев
  
  16 марта исполнилось 140 лет со дня рождения русского писателя-фантаста Александра Беляева (1884–1942).
• «Необычный актёрский дар…»: вспомним Виктора Павлова
  
  Выдающийся актер России, сыгравший и в театре, и в кино много замечательных и запоминающихся образов Виктор Павлов. Его нет с нами уже 18 лет. Зрителю он запомнился ролью студента, пришедшего сдавать экзамен со скрытой рацией в фильме «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика».
• Последняя звезда серебряного века Александр Вертинский
  
  Александр Вертинский родился 21 марта 1889 года в Киеве. Он был вторым ребенком Николая Вертинского и Евгении Скалацкой. Его отец работал частным поверенным и журналистом. В семье был еще один ребенок – сестра Надежда, которая была старше брата на пять лет. Дети рано лишились родителей. Когда младшему Александру было три года, умерла мать, а спустя два года погиб от скоротечной чахотки отец. Брата и сестру взяли на воспитание сестры матери в разные семьи.
• Николай Бердяев: предвидевший судьбы мира
  
  Выдающийся философ своего времени Николай Александрович Бердяев мечтал о духовном преображении «падшего» мира. Он тонко чувствовал «пульс времени», многое видел и предвидел. «Революционер духа», творец, одержимый идеей улучшить мир, оратор, способный зажечь любую аудиторию, был ярким порождением творческой атмосферы «серебряного века».
• Единственная…
  
  О ней написано тысячи статей, стихов, поэм. Для каждого она своя, неповторимая – любимая женщина, жена, мать… Именно о такой мечтает каждый мужчина. И дело не во внешней красоте.
• Живописец русских сказок Виктор Васнецов
  
  Виктор Васнецов – прославленный русский художник, архитектор. Основоположник «неорусского стиля», в основе которого лежат романтические тенденции, исторический жанр, фольклор и символизм.
• Изба на отшибе. Култукские истории (часть 3)
  
  Продолжаем публикацию книги Василия Козлова «Изба на отшибе. Култукские истории».
• Где начинаются реки (фрагменты книги «Сказание о медведе»)
  
  Василию Владимировичу в феврале исполнилось 95 лет. Уже первые рассказы и повести этого влюблённого в природу человека, опубликованные в 70-­е годы, были высоко оценены и читателями, и литературной критикой.
• Ночь слагает сонеты...
  
  Постоянные читатели газеты знакомы с творчеством Ирины Лебедевой и, наверное, многие запомнили это имя. Ей не чужда тонкая ирония, но, в основном, можно отметить гармоничное сочетание любовной и философской лирики, порой по принципу «два в одном».
• Композитор из детства Евгений Крылатов
  
  Трудно найти человека, рожденного в СССР, кто не знал бы композитора Евгения Крылатова. Его песни звучали на радио и с экранов телевизоров, их распевали на школьных концертах и творческих вечерах.