«Юнкерсы» над Иркутском

9 февраля в России отмечается День гражданской авиации России. Именно в этот день в 1923 году в нашей стране появился воздушный флот, в чьи задачи вошло перевозить пассажиров, почту и разного рода грузы. 9 февраля Совет Труда и Обороны СССР принял постановление «Об организации Совета по гражданской авиации». Первым маршрутом в истории гражданской авиации России, по которому могли отправиться авиапассажиры, стала воздушная линия «Москва — Нижний Новгород» протяженностью 420 километров. Появление пассажирского флота обусловило появление ещё нескольких структур. Так, в том же 1923 году было создано общество добровольного воздушного флота, получившее название «Добролёт». А технический надзор за гражданской авиацией возложили на Главное управление воздушного флота. В 1932 году в СССР утвердили специальный флаг гражданской авиации, ввели форменную одежду и знаки различия для персонала. В этом же году новая отрасль получила имя, известное и по сей день, — «Аэрофлот».

К 1925 году в России наш воздушный флот начал обретать крепкие крылья: появились первые советские самолёты и моторы, созданы кадры российских пилотов и появилась мысль о перелёте Москва – Монголия – Китай.  Скептики не верили в успех русских самолётов.

В перелёте участвовали: два самолёта «P-1», построенные на нашем заводе по типу английского «DH 9–A», с отечественным мотором по типу американского «Либерти» в четыреста лошадиных сил; один самолёт «P-2» нашей постройки, по типу английского «DH 9–A», мотор «Сидней – Пума» в двести сорок лошадиных сил; один самолёт ЦАГИ типа «АК-1», построенный на нашем заводе, с мотором «Сельмсон» в сто шестьдесят лошадиных сил; кроме того, летели два «Юнкера», с моторами «БМВ» в сто восемьдесят лошадиных сил.

Знаменитым лётчикам – Громову, Екатову, Волковойнову и Полякову не терпелось поскорее сесть в кабины своих самолётов. Экспедицией руководил сам Шмидт – знаменитый полярный исследователь.

До Восточной Сибири долетели без приключений: техника работала безотказно. На пути от Новониколаевска до Иркутска было пять посадочных площадок: Анжерка, Ачинск, Красноярск, Нижнеудинск, Канск и две добавочные: Зима и Черемхово. За Нижнеудинском до самого Иркутска самолётам пришлось лететь в густом молочном тумане. Летели группой, и была опасность от столкновения самолётов в воздухе.

В этой экспедиции участвовала журналистка Зинаида Рихтер. Вот записи из её дневников: «Иркутск – наш последний город в стране; дальше уже Монголия. Наконец мы подошли к самой интересной и наиболее рискованной части перелета: через Байкал, Монголию, Гоби. Аэродром в Иркутске – в восемнадцати верстах от города. Несмотря на это, нас встретили многочисленные толпы иркутян... Было пущено несколько поездов, подвозивших делегации.

В Иркутске предполагали пробыть дня три для проработки дальнейшего маршрута, проверки моторов, которые, надо сказать, до сих пор работали безупречно. Но из-за непогоды вместо трёх дней пришлось пробыть в Иркутске десять. С северо-запада шёл циклон. Старый хитрый Байкал обрадовался случаю позабавиться и играл с нами, как кошка с мышью. В Иркутске нам пришлось в буквальном смысле слова «ожидать у моря погоды».

Всё было готово к отлёту. Шмидт назначил на завтра вылет. Оживленно собирались в путь и поехали на аэродром (за восемнадцать вёрст). Но чистое с вечера небо к утру снова заволоклось тучами, моросил дождь. Вылететь не представлялось возможности. Разочарованные мы возвращались в город. И это повторялось, чуть ли не каждый день. Задержка из-за непогоды на пороге Монголии была особенно досадна. Плохим утешением были для нас уверения иркутян, что над Байкалом погода меняется иногда по нескольку раз в день.

Метеорологические капризы в районе Байкала, быстро меняющие своё направление ветры, неизученные восходящие и нисходящие воздушные потоки, туманы – всё делает перелёты через озеро рискованными. За Байкалом начинаются снеговые вершины Хамар-Дабанского хребта. Преодолев одно препятствие, лётчикам придётся преодолевать другое – не менее трудное. В облаках, в тумане, самолёты могут наскочить на скалу и разбиться «всмятку», как говорят пилоты. Было предложение установить дежурство пароходов на Байкале, но лётчики признали это лишним.

На собрании лётчики постановили лететь группой и выработали такой маршрут: через Байкал на Танхой, перерезать хребет у Мысовой, далее идти на Селенгинск – Усть-Кяхту, Алтан-Булак, Улан-Батор. Ввиду того, что за Байкалом начинаются горы, идти не ниже двух тысяч пятьсот метров. Двадцать девятого июня, в день предполагающегося вылета из Иркутска, небо было безнадёжно серое; с вечера, не переставая, моросил дождь.

Сообщение о погоде, полученные за ночь, не были утешительны. Впереди – в Верхнеуденске, Кяхте, Улан-Баторе – низкая облачность, дождь. Нас задерживала только непогода, к вылету всё было готово: машины просмотрены, вымыты, вычищены, словно сейчас с завода. К вечеру 29-го прояснилось, в разрывах облаков засветились звёзды. Во втором часу ночи собрались ехать на аэродром. Дорога идёт по берегу Ангары. Туман, поднимающийся от реки, заволакивал всё вокруг.

На аэродроме возле зачехлённых самолётов, несмотря на отдалённость от города, собралось много провожающих. Ждали, пока поднимется туман. В нескольких саженях от аэродрома – деревня Боково, в одной из изб телефонная станция. Запросили Лиственничную. Ответ утешительный:

– Хамар-Дабан виден, тумана нет.

В девятом часу затрещали пропеллеры. Взлетели, но у Полякова, который шёл впереди, не ладилось магнето, и он вернулся. Нам тоже пришлось идти на посадку. Через четверть часа снова вылетели, но теперь в воздухе было другое: со всех сторон на нас ползли тучи. Самолётам, вылетевшим раньше, наверное, удалось проскочить через Байкал. Потеряли из виду Полякова, вернулись к Иркутску и снова в «Гранд-Отеле».

Из Верхнеудинска по телеграфу сообщили, что Волковойнов и Громов, пройдя облака и дождь, миновали горный хребет, благополучно приземлились на аэродроме Верхнеудинска.Из Улан-Батора сообщили, что над городом густой туман и посадка невозможна. Шмидт принял меры, чтобы задержать где-нибудь в пути Томашевского и Екатова. Он распорядился по телефону, чтобы в Усть-Кяхте или Троицко-Савске ракетами задержали лётчиков.

Однако его телеграммы запоздали. Над Алтан-Булаком Екатов и Томашевский пролетели в четырнадцать часов пять минут, а Троицко-Савск миновали за пять минут до получения депеши. Екатов и Томашевский решили пробиться в Улан-Батор наперекор стихии. В Иркутске мы провели ещё одну бессонную ночь: дежурили на телеграфе, с нетерпением ожидая сведений о Томашевском и Екатове.

В четвёртом часу утра пришла телеграмма от Томашевского. Не долетев ста двадцати километров до Улан-Батора, он из-за порчи бензопровода вынужден был сесть в долине реки Хараголо. Екатов вестей не подавал.

Наконец утром телеграф сообщил, что Екатов, несмотря на отвратительную погоду, благополучно и с большим искусством сел на аэродроме в Улан-Баторе. Густой туман не помешал ему взять правильное направление на Улан-Батор, но сильный дождь заставил его всё же сесть в степи, в восьмидесяти верстах от столицы, где не было ни телеграфа, ни телефона. Пришлось ему с механиком Маликовым провести ночь в юрте монгольских пастухов.

Томашевский и механик Камышев тоже ночевали у монгольских пастухов близ Монга-Туя, в ста шестидесяти километрах от Улан-Батора.

…На следующий день «Юнкерсы», задержавшиеся в Иркутске, снова попытались перелететь через Байкал. Мы высоко над Иркутском – с коричневым собором в центре, с кожевенными фабриками за чертою города; под нами зелёное плоскогорье и голубая быстрая Ангара. Рядом с окном кабины, не отставая от нас, плывёт снежно-белое облако.

Мы то снижаемся к земле, то снова взмываем ввысь. Наконец Найденову удаётся найти спокойное течение, и дальше мы уже несёмся плавно. Впереди уже синеет Байкал, а на другом его берегу громоздятся горы и тучи. Мы над Байкалом. В синей глубине отражаются ослепительные вершины, а слева, над самой водой, стелется волнистый туман. Найденов сосредоточен, напряженно вслушивается в шумное дыхание мотора и часто оглядывается назад, как бы измеряя пройденное пространство. Спустя сорок минут мы достигли противоположного берега Байкала и полетели над клубившимися облаками.

Изредка из белой пены высовывалась горная вершина. После трёхчасового пребывания в воздухе, под нами начали появляться разрывы, «окна в облаках», в которых виднелись освещённые солнцем конусообразные горы: с одной стороны – песчаные, с другой – заросшие кедрами и соснами. Летим над монгольскими холмами и долинами… Алтан-Булак. Через несколько минут мы были на монгольской земле.

...После Иркутска два самолёта сели где-то в монгольской степи, два залетели в Верхнеудинск, а два оставшиеся приземлились в Алтан-Булаке. Позднее сюда прилетели самолёты из Верхнеудинска. Мы видели в мечтах воздушный путь соединяющий Монголию и СССР. Нам предстоял путь над пустыней Гоби…

До Пекина не долетел только один самолёт Полякова, он потерпел аварию неподалёку от Китайской стены, но лётчик и механик остались живы. В Пекине экспедиция разделилась на две группы. Три самолёта полетели вглубь Китая, а два «P-1» совершили второй в мире исключительный перелёт: Пекин - Токио.

Американцы достигли Токио на лучших самолётах «Дуглас», но из четырех достигли цели только два, итальянцы летели на двенадцати самолётах, но в Токио приземлился лишь один, полёт француза Пелье-Дуази закончился катастрофой ещё на китайской земле. Это результаты полётов стран, где авиационная техника выше нашей. Наш перелёт подчеркивает исключительный успех советских лейтенантов».

***

Участники перелёта, пилоты и механики, были награждены орденами Красного Знамени. Чествовали экспедицию в золото-малиновом зале Большого театра. Со дня отлёта из Москвы прошло три месяца и одиннадцать дней. Все в сборе, живы и невредимы. Ни разу за весь длинный и трудный перелёт до Китая нашим самолётам не пришлось менять ни одной части. Исключительный интерес этого перелёта основан на разнотипности самолётов, построенных на наших авиационных заводах.

По Сибири за экспедицией шёл с пассажирскими поездами вагон-база с запасными моторами и частями. В Иркутске всё перегрузили на автомобили, на которых база проделала весь путь через Монголию и пустыню частью на машинах, частью на верблюдах. Они догоняли нас лишь в городах, но особой нужды в той не ощущалось.

Наши отважные летчики преодолели все препятствия и проложили великий воздушный путь через весь азиатский континент.

P. S. В этом же году рождаются ГВФ Восточной Сибири. Наши гражданские лётчики прокладывают трассы на Север в Якутию, Бодайбо, Киренск, Алдан. Памятник первооткрывателю Отто Кальвице стоит в Иркутске у входа в ЦПКио. Наша газета рассказывала о первом Герое Советского Союза Иване Доронине, который участвовал в спасении челюскинцев, а после продолжал летать по неизведанным трассам Восточной Сибири. В годы Великой Отечественной войны гражданские лётчики из Иркутска летали к партизанам с прифронтовых баз Ленинградской области и Карелии. В мирное время продолжались открытия дальних перелётов на новых пассажирских самолётах «Аэрофлота».

• Расскажите об этом своим друзьям!

• Золотой век Зои Богуславской
  
  Зоя Богуславская – знаменитая российская писательница, эссеист, искусствовед и литературный критик, автор многочисленных российских и зарубежных культурных проектов, заслуженный работник культуры РФ.
• БАМ – ССО – ВЛКСМ
  
  На прошлой неделе побывал сразу на нескольких мероприятиях, связанных с аббревиатурами, вынесенными в заголовок, и нахлынули воспоминания. Правда, они (воспоминания) выстроились в голове в обратном порядке, нежели в заголовке. Впрочем, так и было в истории. И в жизни…
• Чутье. Рассказ Владислава Огаркова
  
  Эту историю поведал Эдуард Копица, мой знакомый, живший в северном Усть-Илимске. Водитель грузовиков и автобусов, простой и светлый человек, он очень любил природу и многое знал о ней. Увы, ушедший туда, откуда не возвращаются.
• День Победы: страницы жизни Виктора Секерина
  
  Виктор Павлович Секерин в 70-е годы заведовал кафедрой и аспирантурой на факультете иностранных языков КГПИ. Он поражал эрудицией, смелостью, раскованностью, ораторским мастерством. Сердце его не выдержало перегрузок в 58 лет. О его жизни и пойдет речь.
• Защитники, или Воспоминания новоявленного бравого солдата Швейка о превратностях воинской службы
  
  Почти вся история человечества прошла в войнах и вооруженных конфликтах. Причин тому множество, всех их и не перечислить, да и такой задачи автор не ставит. Куда интереснее вопрос о роли подготовки военных кадров для успешной защиты Отечества. Автору на примерах своей биографии представилась возможность рассказать, как его в очень давнюю эпоху готовили защищать свою страну. И первым моим рассказом будет повествование о начале моей воинской «карьеры» в послевоенной Одессе. Александр Табачник
• Не судьба?
  
  Судьба некоторых книг складывается словно по драматическому сюжету. Недавно мне довелось ознакомиться с повестью Г.П. Баранова «Злой Хатиман. Записки военного разведчика», которая могла прийти к читателям ещё в конце 80-­х. Но не пришла. И вот тут интересно разобраться – почему...
• Фронтовик, писатель, гражданин: сто лет Виктору Астафьеву
  
  1 мая исполнится 100 лет со дня рождения Виктора Астафьева
• Какой была в СССР бытовая техника
  
  Президент Владимир Путин сказал, что «в СССР выпускали одни галоши». Такое высказывание задело многих: не одними галошами был богат Советский союз, чего стоила бытовая техника!
• 90-е: лихие или бурные?
  
  «Эта песня хороша – начинай сначала!» – пожалуй, это и о теме 1990-х годов: набившей оскомину, однако так и не раскрытой до конца.
• «…Я знаю о своем невероятном совершенстве»: памяти Владимира Набокова
  
  Владимир Набоков родился в Петербурге 22 апреля (10 апреля по старому стилю) 1899 года, однако отмечал свой день рождения 23-го числа. Такая путаница произошла из-за расхождения между датами старого и нового стиля – в начале XX века разница была не 12, а 13 дней.
• «Помогите!». Рассказ Андрея Хромовских
  
  Пассажирка стрекочет неумолчно, словно кузнечик на лугу:
• «Он, наверное, и сам кот»: Юрий Куклачев
  
  Юрий Дмитриевич Куклачёв – советский и российский артист цирка, клоун, дрессировщик кошек. Создатель и бессменный художественный руководитель Театра кошек в Москве с 1990 года. Народный артист РСФСР (1986), лауреат премии Ленинского комсомола (1980).
• Эпоха Жилкиной
  
  Елена Викторовна Жилкина родилась в селе Лиственичное (пос. Листвянка) в 1902 г. Окончила Иркутский государственный университет, работала учителем в с. Хилок Читинской области, затем в Иркутске.
• «Открывала, окрыляла, поддерживала»: памяти Натальи Крымовой
  
  Продолжаем публикации к Международному дню театра, который отмечался 27 марта с 1961 года.
• Казалось бы, мелочь – всего один день
  
  Раз в четырехлетие в феврале прибавляется 29-е число, а с високосным годом связано множество примет – как правило, запретных, предостерегающих: нельзя, не рекомендуется, лучше перенести на другой год.
• Так что же мы строим? Будущее невозможно без осмысления настоящего
  
  В ушедшем году все мы отметили юбилейную дату: 30-ю годовщину образования государства Российская Федерация. Было создано государство с новым общественно-политическим строем, название которому «капитализм». Что это за строй?
• Первый фантаст России Александр Беляев
  
  16 марта исполнилось 140 лет со дня рождения русского писателя-фантаста Александра Беляева (1884–1942).
• «Необычный актёрский дар…»: вспомним Виктора Павлова
  
  Выдающийся актер России, сыгравший и в театре, и в кино много замечательных и запоминающихся образов Виктор Павлов. Его нет с нами уже 18 лет. Зрителю он запомнился ролью студента, пришедшего сдавать экзамен со скрытой рацией в фильме «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика».
• Последняя звезда серебряного века Александр Вертинский
  
  Александр Вертинский родился 21 марта 1889 года в Киеве. Он был вторым ребенком Николая Вертинского и Евгении Скалацкой. Его отец работал частным поверенным и журналистом. В семье был еще один ребенок – сестра Надежда, которая была старше брата на пять лет. Дети рано лишились родителей. Когда младшему Александру было три года, умерла мать, а спустя два года погиб от скоротечной чахотки отец. Брата и сестру взяли на воспитание сестры матери в разные семьи.
• Николай Бердяев: предвидевший судьбы мира
  
  Выдающийся философ своего времени Николай Александрович Бердяев мечтал о духовном преображении «падшего» мира. Он тонко чувствовал «пульс времени», многое видел и предвидел. «Революционер духа», творец, одержимый идеей улучшить мир, оратор, способный зажечь любую аудиторию, был ярким порождением творческой атмосферы «серебряного века».