НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-10-23-01-39-28
Современники прозаика, драматурга и критика Юрия Тынянова говорили о нем как о мастере устного рассказа и актерской пародии. Литературовед и писатель творил в первой половине XX века, обращаясь в своих сочинениях к биографиям знаменитых авторов прошлых...
2024-10-30-02-03-53
Неподалеку раздался хриплый, с привыванием, лай. Старик глянул в ту сторону и увидел женщину, которая так быи прошла мимо прогулочным шагом, да собака неизвестной породы покусилась на белку. Длинный поводок вытягивалсяв струну, дергал ее то влево, то вправо. Короткошерстый белого окраса пес то совался...
2024-11-01-01-56-40
Виктор Антонович Родя, ветеран комсомола и БАМа рассказал, что для него значит время комсомола. Оказывается, оно было самым запоминающимся в жизни!
2024-10-22-05-40-03
Подобные отказы не проходят бесследно, за них наказывают. По-своему. Как могут, используя власть. Об этом случае Бондарчук рассказал в одном из интервью спустя годы: «Звонок от А. А. Гречко. Тогда-то и тогда-то к 17:20 ко мне в кабинет с фильмом. Собрал генералитет. Полный кабинет. Началась проработка....
2024-10-30-05-22-30
Разговор о Лаврентии Берии, родившемся 125 лет назад, в марте 1899-го, выходит за рамки прошедшего юбилея.

Трибуна или голгофа

17 Июля 2015 г.

mayakovsky

К 122-летию со дня рождения «певца революции» Музей Маяковского подготовил выставку. Предложив взглянуть на поэта глазами его современников.

Снимки «виновника торжества», мамы, сестер, соратников по футуристическому цеху, а также не соратников, но только «попутчиков». И, конечно, лики Лили Брик и прочих любимых — но не так сильно — женщин («Я люблю Лилю. Ко всем остальным я могу относиться только хорошо или очень хорошо, но любить я уж могу только на втором месте. Хотите — буду вас любить на втором месте?» — спрашивал Маяковский очередную пассию).

Фотографии, извлеченные из архивов музея, выставлены в библиотеке-читальне имени Тургенева — ведь здание на Лубянке уже не первый год на реконструкции. Визуальный ряд дополнен мемуарным: из воспоминаний всех персонажей вырисовывается коллективный портрет гения — естественно, разноголосый, противоречивый, сбивчивый. С гениями по-другому и не бывает.

«Я много думал о том, что в Володе живут два Маяковских, два разных существа и при этом таких, которые между собой находятся в состоянии борьбы», — утверждал Василий Каменский, поэт, авиатор и единомышленник Владимира Владимировича. Прочие современники подходили к личности поэта не столь комплексно, в результате Маяковский в их мемуарах — то воспитанный и тактичный, то экстравагантный, даже наглый, а то просто делившийся на «сценического» и «частного». Наталья Брюханенко, платоническая любовь футуриста, вспоминала: «Громко Маяковский говорил только на эстраде. Дома же говорил почти тихо. Никогда громко не смеялся. Чаще всего вместо смеха была улыбка. А когда на выступлениях из публики его просили сказать что-нибудь погромче — он объяснял: «Я громче не буду, могу всех сдунуть». Саму Брюханенко, своего «горластого щенка», Маяковский постоянно одергивал: «Ну почему вы так орете? Я больше вас, я знаменитей вас, а хожу по улицам совершенно тихо».

17 07 maykovsk1  17 07 maykovsk2

Эльза Триоле, у которой Маяковский останавливался во время визитов в Париж (злые языки утверждали, будто она специально задерживала гостя, дабы тот подольше оплачивал ее счета), отзывалась о поэте не столь лестно. «Мне бывало с ним трудно, — жаловалась сестра Лили Брик. — Трудно каждый вечер где-нибудь сидеть и выдерживать всю тяжесть его молчания или такого разговора, что уж лучше бы молчал! А когда мы встречались с людьми, то это бывало еще мучительней, чем вдвоем. Маяковский вдруг начинал демонстративно, так сказать, шумно молчать. Или же неожиданно посылал взрослого почтенного человека за папиросами, и удивительнее всего было то, что человек обычно за папиросами шел».

Чуковский, напротив, описывал Маяковского как человека, которому была свойственна «чрезвычайная» учтивость. «Но то была учтивость вельможи», — уточнял Корней Иванович. Первая встреча с начинающим поэтом Чуковского и вовсе огорошила: «Я заранее приготовил себя к задушевной и взволнованной беседе. Но вышло совсем не то. Приехав из Петербурга в Москву и зайдя вечером по какому-то делу в Литературно-художественный кружок, я узнал, что Маяковский находится здесь, рядом с рестораном в бильярдной. Кто-то сказал ему, что я хочу его видеть. Он вышел ко мне, нахмуренный, с кием в руке, и неприязненно спросил: «Что вам надо?» Я вынул из кармана его книжку и стал с горячностью излагать свои мысли о ней. Он слушал меня не дольше минуты, отнюдь не с тем интересом, с каким слушают «влиятельных критиков» юные авторы, и наконец, к моему изумлению, сказал: «Я занят... извините... меня ждут... А если вам хочется похвалить эту книгу, подите, пожалуйста, в тот угол... к тому крайнему столику... видите, там сидит старичок... в белом галстуке... подите и скажите ему все». Это было сказано учтиво, но твердо. «При чем здесь какой-то старичок?» «Я ухаживаю за его дочерью. Она уже знает, что я великий поэт... А папаша сомневается. Вот и скажите ему». Потом уже, привыкнув к заносчивости Маяковского, Чуковский почти с восторгом описывал, как красивый двадцатидвухлетний поэт дерзил старику Репину — тот обещал написать его портрет. «А сколько вы мне за это дадите?» — отозвался Маяковский.

На выставке можно увидеть не только фотографии, но и шаржи поэта. Например, его карикатуру на двух спорящих классиков — всклокоченного Репина и галдящего Чуковского. Или на Горького — с усами в пол-лица. Но основной акцент сделан на снимки. Здесь в том числе знаменитый кадр с четырьмя «столпами» — Родченко, Шостакович, Мейерхольд, Маяковский. Это зафиксирована репетиция «Клопа», над которым все четверо работали. Шостакович с недоумением вспоминал: «У меня состоялось несколько бесед с Маяковским по поводу моей музыки к «Клопу». Первая из них произвела на меня довольно странное впечатление. Маяковский спросил меня: «Вы любите пожарные оркестры?» Я сказал, что иногда люблю, иногда нет. А Маяковский ответил, что он больше любит музыку пожарных и что следует написать к «Клопу» такую музыку, которую играет оркестр пожарников». Ко второму действию поэт и вовсе попросил композитора сочинить что-нибудь «простое, как мычание». Впрочем, лаконичность футуриста Шостаковичу нравилась. А Родченко, вспоминая совместную работу над рекламными плакатами, цитировал записку поэта — тоже лаконичную: «Родченко. Приходи ко мне сейчас же с инструментом для черчения. Немедленно. Маяковский».

«Он был очень тяжелый и глубоко несчастный человек, это чувствовалось, — утверждал лингвист Роман Якобсон. — У него было какое-то вечное отрочество, какое-то недожитое созревание». Для Сергея Третьякова, одного из создателей — наряду с Маяковским — объединения ЛЕФ (Левого фронта искусств), футурист-поэт был неотделим от личности: «Маяковский на трибуне? Да! И давно уже. За небольшим исключением все творчество Маяковского — или трибуна, или голгофа, или пост объяснителя в паноптикуме».

По инф. portal-kultura.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!