Мой отец - председатель |
19 Апреля 2014 г. |
В феврале 2010 г. исполнилось 100 лет со дня рождения моего отца Адама Макаровича Кузнецова. Около 40 лет руководил он колхозом в селе Сорты Заларинского района, который поставлял государству зерно, мясо и другую сельскохозяйственную продукцию. Недавно я побывала в этих краях и увидела удручающую картину: поля, которые почти полвека кормили людей, заброшены, поросли бурьяном. А при отце колхоз «Власть Советов» был зажиточным. Радовали не только высокие урожаи, но и успехи в животноводстве, где были высокими надои молока, хотя и доили коров руками. Помню такой эпизод. Отцу исполнилось 50 лет, в старом деревенском клубе шло торжественное собрание, и выступала доярка (фамилию, к сожалению, не помню). Она громко, с гордостью сказала: «Наш колхоз гремит и греметь будет!». Я считаю: колхозы, совхозы выполнили свою роль, плановая система сработала эффективно для своего времени и сейчас на готовых полях с новой техникой и вести бы новую программу! Иркутская область вполне могла бы обеспечить себя мясом. А сегодня жутко смотреть на брошенный народ, забытые поля, пустые фермы... Лет с десяти я хорошо помню заботы отца о колхозных делах. На общем собрании его единогласно избрали на должность председателя колхоза в деревне «Первый шаг». И он любил своих колхозников и умел руководить честно и мудро. На собраниях, где я бывала уже повзрослевшей, на центральной усадьбе с. Сорты Заларинского района, большое впечатление на меня, девчонку, производили колхозники, выступавшие на собраниях. Они говорили о том, как им удавалось на полях и фермах выполнять поставленные задачи, и о том, как преодолевать трудности. Заслуженные, передовые колхозники поощрялись. Орденом Ленина была награждена звеньевая по овощным культурам Н. И. Дзюба. Ценными подарками, грамотами награждались доярки, свинарки, такие как Т. Клепикова, тракторист Подкорыткин, комбайнер Кольцов и другие. Однажды отец пришёл очень поздно домой. Грязный плащ, такие же сапоги, лицо уставшее. Оказывается, он со своими помощниками сам корчевал Истомино поле. Были и другие подобные дела. Работал отец от зари до заката, без выходных, и в отпуске бывал редко. Он был как бы собственником своего дела, и народ шёл за ним. Отсюда и заслуги колхоза. В мае была горячая пора, 9 мая – рабочий день. Всё было на таком подъёме, и все работали: люди, трактора, машины. Такая же картина в уборочную страду. Этот запах — силоса, сена, зерна остался в памяти не только у меня. Мне лет в 15–16 приходилось вместе со взрослыми работать на полях: полоть свёклу, огурцы, грести сено, ставить зароды. Как же дочке председателя сидеть дома! И я чувствовала, что это необходимо, мне самой хотелось поработать. А позже даже внук — мой сын Игорь – полол огурцы на колхозном поле. А какие были поля! Папа очень любил землю, использовал многолетние травы в севообороте зерновых культур, особенно клевер. Который и сено позволял заготовить, и после него зерновые давали высокий урожай. Самое главное впечатление тех лет (я училась в 7-м классе) – это когда отца отправили на ВДНХ как передового председателя. В делегацию входили доярки колхоза. Все приехали из Москвы с подарками, отец привёз маме платок, и, конечно, по этому поводу было гулянье у нас в доме, а точнее – на ромашковом дворе, где были поставлены столы. Папа любил музыку и сам играл на гармони. Я с детства впитала русские песни, которые слышала дома, и мы хорошо пели с сестрой Надей. Позднее, в студенческие годы, я была солисткой эстрадного оркестра нашего сельхозинститута и за победу в конкурсе даже была награждена турпутёвкой в Польскую народную республику. Все дети, то есть ученики в деревнях, проходили производственную практику, от нескольких дней до месяца работали на полях и фермах. Были пришкольные участки. Студенты помогали селу. Так воспитывалась любовь к труду, любовь к своей земле. Сейчас ни ученики, ни студенты, ни в городах, ни в селах ничего подобного не делают. Клумбы в городе полют узбеки, садят саженцы, которые не приживаются, а сыновья и дочери России ходят по свалкам, заглядывают в мусорные контейнеры. В армии служить избегают, наркоманят. Нет труда и нет любви, отсюда всё! Вера нужна, нужна идеология, без них жить нельзя, это ясно всем. В километрах четырёх от Сортов находится село Троицк, где я заканчивала среднюю школу. Ещё при царе, примерно в 1910 году там был построен Троицкий спиртзавод, и при Советской власти он был только укреплён и давал продукцию, спирт «Экстра» шёл даже на экспорт, в том числе и в США. Там же был Троицкий откормочный совхоз. А сейчас что? Уже 20 лет как всё остановлено, развалено, растащено, как и в бывшем колхозе «Власть Советов». Самое больное: народ гонит самогон, пьёт, уезжает, оставляет пустые дома. Это просто преступление. Упрекают то время советское за пустые полки! Но, я считаю, в колхозах люди жили хорошо, и вовсе не зря говорилось: всё колхозное – всё моё. Зерно можно было получать, солому, зелёнку выделяли, было чем накормить своё подворье. Может быть, не были бы пустыми наши полки, если бы советская власть не обогревала под своим крылом другие народы, от Прибалтики и до Африки. Да, мы жили беднее и были не против жить лучше, но дышалось легко! Пели песни в деревнях, на улицах города; везде работали клубы, библиотеки, играли гармошки. Танцы на полянах вечером, художественная самодеятельность, волейбол и футбол – молодёжь не скучала. Воровства такого не было. Мой отец — фронтовик, награждён медалью «За отвагу». Перед войной он работал бригадиром в деревне «Первый шаг», первым ушёл на фронт в 1941 году, когда немцы уже приближались к Москве. Он воевал больше года, затем его ранило, около четырёх месяцев пролежал в военном госпитале и с инвалидностью вернулся домой. В 1943 году был избран председателем колхоза и проработал до семидесяти лет. Примерно пять лет не получал пенсию, ему было неудобно перед колхозниками получать и зарплату, и пенсию. Потом пришли из конторы, принесли пенсию на дом. До сих пор говорят люди: наш вечный председатель. Для меня мой отец — единственный человек того века, так всецело преданный делу. Он очень любил свой народ, свою землю. Ведь он настоящий самородок, с четырьмя классами образования и годичными курсами председателя. Его учили писать, умножать и т. д. Но при этом он находил время читать газеты, слушать радио, был в курсе дел в стране, в мире. Вновь всплывают воспоминания из далёкого детства. Наша большая семья – в ней было семеро детей, папа – и строгий, и в то же время добрый. Он любит детей, внуков – особенно... ...С ранних лет папа как бы выделял меня – я была бойкая. Хорошо помню, как он ещё ездил не на машине, а на коне по кличке Цветок. Летом запрягал Цветка в ходок, зимой – в кошёвку. А когда подъезжал к дому, привязывал коня к берёзе, которая высилась перед окнами. Когда папа возвращался с районных или областных совещаний, он привозил нам подарки. Помню, это были брезентовые тапочки для меня, а однажды даже соломенная шляпка. А где-то в классе седьмом он купил мне красивое, под вид вафельного, платье с длинным рукавом и карманами. В другой раз к школе купил модное, в клеточку, с большими пуговицами осеннее пальто. Надо ли говорить, как я всему этому радовалась! Вообще у нас с ним было какое-то особое душевное родство, нам всегда было о чём поговорить. О своём будущем муже я первым долгом посоветовалась с папой, познакомила с ним Анатолия. Больше всех папа любил моего сына Игоря, своего внука, замечал, какой он способный мальчик. Игорь теперь живёт в Москве. Отец и к колхозу относился как к своей семье, никогда не отделял себя от людей. В дом к нам приходили не только руководители района и области, но и колхозники с самыми разными, в том числе и личными вопросами. Как руководитель, отец решал все проблемы. Никогда не привлекалась милиция – всё разбиралось на заседаниях правления, всё решалось по-деловому и основывалось на совести. И потому это было неудивительно, что он избирался председателем на протяжении сорока лет. Если говорить об отношениях отца с вышестоящим руководством, то замечу, что первый секретарь Иркутского обкома партии Н. В. Банников не сразу обратил на него внимание. Впоследствии он был удивлён таким председателем. Банников выезжал в наш колхоз на 70-летний юбилей отца. Торжественное собрание проходило в клубе центральной усадьбы села Сорты, празднование продолжалось в сельской столовой, где были накрыты столы. Мы с мужем присутствовали при этом, слышали сердечные поздравления в адрес юбиляра как от колхозников, так и от руководства района и области. Секретарь обкома выступал очень серьёзно, уважительно. Потом звучала музыка, пели песни. Вскоре ушёл на пенсию и секретарь обкома – все уже были в годах. И когда Николай Васильевич собрался на постоянное место жительства в Москву, то не посчитал за труд приехать за 220 километров к отцу, чтобы проститься с ним. Как мне потом рассказывали, дома был по-деревенски накрыт стол, на котором стояли мясо с картошкой, капуста, творог, чай с конфетами, и шёл долгий прощальный разговор. Когда отцу уже было за семьдесят и он уже не работал, порой чувствовал грусть. И всегда радовался, когда мы, дети и внуки, приезжали домой, подробно расспрашивал всех обо всём. Так и остаются у меня в памяти его незабываемая улыбка и голубые-голубые глаза. В ограде дома стоял «уазик», и как-то во время нашего очередного приезда из Иркутска, в 80-е годы, отец попросил моего мужа (он был преподавателем ИСХИ) повозить его по бригадам и любимым полям. Посетили и то самое Истомино поле, которое когда-то корчевал отец. Видимо, оно было дорого ему, и от полноты души он сказал: «Анатолий, я дарю тебе это поле!»... Вспоминается и такое: мы вместе с отцом, мамой и братом едем смотреть сенокос и попутно поискать грибов. Отец подвозит нас к широко раскинувшемуся клеверному полю. Сейчас я понимаю, какое это было отменное поле! Он выходит из машины и идёт вдоль него, долго, медленно, молча, как будто мысленно разговаривает с ним и не может им надышаться... Надо сказать и о маме. Она была хозяйственной, заботливой по отношению не только к детям, но и к отцу, разделяла все его радости и огорчения. И он делился с ней первой в ключевых, можно сказать, делах. Они жили мудро, в любви и согласии. За свой труд отец был награждён двумя орденами Ленина, орденами Октябрьской революции и Красного Знамени, медалями. В 1980 году он ушёл на отдых. После него колхоз стал уже малоприбыльным, затухал, а затем был развален окончательно. Жаль: пусть худо-бедно, но всё было своё, своя продукция. Не в богатстве дело! Мы работали и про деньги мало думали. Советская власть нам давала возможность бесплатно учиться, лечиться, отдыхать, и, главное, квартиры мы получали бесплатно. Умер отец 4 февраля 1985 года. Это было большое горе не только для семьи. Его хоронили все, кто его знал: колхозники, районное и областное руководство. Было множество венков, почётный караул, военные дали три залпа над могилой. Мне очень хочется увековечить память отца, председателя колхоза «Власть Советов», и я предлагаю в Сортах, на земле, которой он отдал всего себя, установить стелу с надписью: «Нашему «вечному председателю» Адаму Макаровичу Кузнецову». Готова оказать содействие в этом деле.
Тэги: |
|