«Этот случай запомнился мне на всю жизнь»

Как назвать прозу Владислава Степановича Селиванова? Рассказы? Воспоминания? Эссе? Заметки? Определение жанра в современной литературе вообще занятие непростое – классические границы давно размыты. Можно встретить и роман объёмом с десяток страниц, и эссе размером в повесть, и вовсе несусветные формы – насколько уж позволяет фантазия автора. У Селиванова это всё-таки рассказы – короткие. Есть такое определение: короткий рассказ – краткое повествование в прозе с интенсивным эпизодическим или анекдотическим эффектом. А.П. Чехов считал, что это должен быть просто «кусочек жизни без начала и конца».

Владислав Селиванов

Липовая аллея

Есть на свете милые сердцу места, в которые хочешь возвращаться вновь и вновь. А есть такие удобные для жизни города, в которых бы я хотел проживать. Один из таких городков – Байкальск. Люблю прогуляться по пути от ресторана с романтичным названием «У озера» мимо стадиона по бетонной дороге к Байкалу. Приходилось смотреть на город со стороны озера-моря. Байкальск – это белый парус над зелёной тайгой, обрамлённой горами. Это бриллиант, впаянный в южное Прибайкалье.

Знаком я и со многими горожанами. Это люди, прибывшие с начала на стройку, а затем ставшие кадровыми рабочими и командирами производства. Много среди них выпускников вузов – специалистов по переработке леса. Не удивительно, что сегодня Байкальск – пристань поэтов, писателей, музыкантов, художников.

На днях товарищи предложили мне полюбоваться липовой аллеей около проходной комбината. Я ожидал увидеть робких хилых переселенцев, привезённых из тёплых краёв, а увидел рощу мощных, как наш березняк, деревьев. Пришельцы не только обладают завидной кроной, но и несравненным запахом и цветом. Дополняет картину роскошный громадный дизайн.

Аллея обрамляет бетонную дорогу, ведущую к проходной. Сегодня за этим дивным уголком никто не ухаживает, а он продолжает радовать глаз человека.

А вот комбинат без людей смотрится печально, как итальянский Колизей, давно покинутый зрителями. Возможно, к нему скоро станут водить экскурсии туристов, как к памятнику советской индустрии. Больно видеть прекрасные безлюдные корпуса, обеспеченные тепло­ и электроэнергией, квалифицированными кадрами. Похоронить их заживо – преступление.

Легенды о перепрофилировании комбината так и останутся легендами. У правительства так и не нашлось для этого денег. Москва озадачена более важными проблемами. Например, вовсю идёт создание филиала Ельцин-центра в Москве. Сотни миллионов рублей уходят на превращение дворца-музея братьев Долгоруких в совершенно не нужный народу «памятник» главному разрушителю страны в лихие девяностые. А ведь это ещё и кощунство по отношению к заслуженным гражданам России и её историческому прошлому. Предусмотрена коренная перестройка дворца, оборудование подземной стоянки автомобилей, сеть увеселительных заведений. Это пир во время чумы. Приходят на память слова Бориса Николаевича об избавлении от всех «измов», то есть отныне никаких социализма, капитализма. Отныне Россия – страна с рыночной экономикой. На деле получился дикий базар, погубивший страну сильней пожаров. Это видно на примере Байкальска. Люди остались без работы в моногороде, как в мышеловке. Однако довольно о грустном. Выживем. Порукой тому дары Байкала, тайги, трудолюбие огородников и, в конечном счёте, наш сибирский характер.

Покидаем территорию комбината всё по той же прекрасной липовой аллее. Вспомним о её творце, директоре комбината, талантливом организаторе, любящем людей. Он был настоящим хозяином Байкальска. Знал, что человеку нужна не только зарплата, но и полноценная духовная жизнь. Поэтому и сегодня в городе современный Дом культуры, Детская школа искусств, библиотека, сеть образовательных школ, больница. Не удивительно, что он был инициатором ещё одного доброго дела – посадить и вырастить редкую для наших мест аллею деревьев. Такие люди талантливы и добры во всем. Аллея – добрая память о нём.

Жизнь в городке продолжается: всё тянет к небу трубы и взывает о помощи бывший комбинат, всё также зовёт к проходной липовая аллея. И теплится надежда на счастливую долю Байкальска.

P.S. Через пару лет после памятной прогулки стало известно, что производственные строения комбината решено демонтировать и на его территории появится жилая и общественная застройка с учётом ожидаемого наплыва туристов.

Может, хоть липовую аллею не тронут очередные перестройщики?

Не губите чаек

Невозможно представить Байкал без чаек. Вот они, словно молнии, разрезают небо и с тревожным криком носятся над нашими головами. Старожилы считают чаек особыми птицами: в них переселились души утопших людей.

Мы с товарищем Виктором Эповым сидим у костра на берегу озера-моря и травим байки. Вот одна из них.

– В восемнадцать лет я был счастлив: меня приняли матросом на катер «Могучий». Судно, несмотря на солидное название, было скромным по размерам и мощности двигателя, работало по доставке грузов в акватории южного Байкала.

Экипаж состоял из капитана Василия Гавриловича Ильина, моториста Юрия и меня, новоявленного «морского волка».

Перед погрузкой судна рыбой в порту Оймура произошёл, казалось, незначительный случай. Чайки норовили поживиться нашей рыбой, с криками суматошно носились у нас над головами. Василий Гаврилович подзадорил меня на поступок, о котором я и сегодня сожалею. Он напомнил моё хвастовство об охотничьих успехах и предложил проверить меткость охотника в деле: «Собьёшь влёт чайку одним выстрелом – получишь два отгула».

Я постарался и заработал отгулы.

Вот мы в рейсе. Путь наш лежал в Выдрино. Сначала всё шло по расписанию. На небе ни облачка, мерно стучал мотор... Оставалось ещё пару часов хода – и мы дома.

Но вдруг, через какой-то десяток километров, налетел ниоткуда шквалистый ветер, вызвавший шторм. Опытный капитан скорректировал курс катера, чтобы он был постоянно поперёк волн. Эта ситуация нашему капитану, ветерану войны на море, не в новинку. Но вот к привычному гулу двигателя примешался посторонний звук, и судно резко сбавило ход. Выяснили неисправность: отказала помпа системы охлаждения дизеля. После срочного аврала мы приспособили ручную помпу, и подраненный двигатель некоторое время обеспечивал ход катера, но вскоре заглох окончательно. Судно стало неуправляемым. Его, беспомощное, бросало на волнах, как щепку.

Бывалый капитан заметно побледнел. Надо было представить, каково выглядели мы с мотористом, мысленно прощаясь с жизнью. Трёхметровые волны грозили бросить катер на прибрежные скалы. Не смогла бы помочь в спасении и шлюпка, имеющаяся на судне. Оставалась соломинка в борьбе за жизнь: сигнал сиреной SOS тревожно полетел и был принят в порту Выдрино. На помощь подоспел катер-буксир капитана Григория Зуева, сумевший отбуксировать нас в гавань.

Как по волшебству, через час ветер стих, море угомонилось и стало обычным, ласковым.

Этот случай запомнился мне на всю жизнь. Как тогда, вижу кипящее море, чёткие действия капитана и чаек, легкокрылых посланников потустороннего мира. К тому же во время суматохи в аварийной ситуации я сильно повредил ногу. В горячке было не до неё. До сих пор к непогоде травма даёт о себе знать.

Навсегда отпала у меня охота стрелять по небесным птицам. Сегодня я и других охотников удерживаю от этого варварства.

После этого рассказа Виктора и я стал уважать, беречь наших вещих чаек. На всякий случай.

Не умрут таланты на Руси

Наша бригада монтажников – сплошные таланты.

Судите сами. Если сварочный шов наложил Владимир Гаврилюк – просвечивай, не просвечивай, шов надёжен. Если газом режет металл Михаил Полуэктов, заготовка будет ровненькой, как по ниточке… Как профессор, читает сложные чертежи Семён Фирсов.

Новобранца встретили в бригаде довольно насторожено. Он отрекомендовался монтажником четвёртого разряда Львом Фекельштейном. На льва он был совсем не похож: низкорослый, щуплый. Длинную еврейскую фамилию умельцы бригады заменили на короткую, немного неблагозвучную. Стал новичок Лёвой Задовым. Задов – вероятно потому, что был замыкающим во всех делах бригады.

В действительности оказалось, что Лёва – парень «хоть куда». Главный его талант – неистощимость на выдумки и проделки. С его приходом климат в бригаде стал веселее, а о его «концертах» стали ходить легенды не только в монтажном управлении, но и за его пределами.

Расскажу вам парочку из них.

Бригада частенько выполняла ремонтные работы на мясокомбинатах. Поэтому колбаса и другие мясопродукты были всегда в рационе монтажников в обеды. Но душе всегда хочется чего-то большего. Например, чтобы скрасить длинные зимние вечера в общежитии Усольского мясокомбината, неплохо иметь «горючее», которое можно получить у местных жителей в обмен на колбасу. Но на проходной с охраной комбината шутки плохи.

Ликвидировать это узкое место взялся Лёва Задов. Вот он в сопровождении бригады идёт к проходной. Живот его, как у беременной женщины, подозрительно выпячивается потому, что на нём накручена телогрейка. Охранник, конечно задерживает Лёву. А Лёва под смех бригады и окружающей публики демонстрирует свою «красу». На этом дело не заканчивается. Выбрав ту же смену и того же охранника, он повторяет концерт. И, наконец, финал – Лёва в третий раз с грузом колбасы идёт мимо того же охранника, посматривая на него весело. Охранник понужает его словами: «Проходи, проходи, охальник!».

Высший пилотаж Лёва продемонстрировал на Иркутском мясокомбинате. На территории предприятия была заветная камера готовой продукции, где хранились деликатесы высшего качества для почётных гостей. Заведовала и охраняла камеру «железная» женщина. На вид она была не злой, и даже симпатичной, но в работе – женщина-скала. Её не трогали повести о голодных монтажниках, не заинтересовали наши донжуаны.

И тут в дело вступил Лёва Задов.

В один прекрасный день в коридоре перед камерой объявился перед очами железной женщины настоящий монтажник. Был он в полной экипировке: на голове – монтажная каска, на животе – монтажный ремень с карабином, в руках – здоровенный блокнот, за ухом – карандаш. Но, главное, в руках у него был складной метр.

Не обращая внимания на женщину, он начал мерить трубопровод, идущий из коридора в камеру. Затем отодвинул плечом от двери охранницу и продолжал измерения уже в камере.

Вечером у бригады был праздник деликатесов. Решили единогласно просить квалификационную комиссию монтажного управления присвоить пятый разряд не Лёве, а теперь уже Льву Задову.

Обмишурился

С выпивохами на производстве мы боролись постоянно, но с малой долей успеха. Запомнился мне курьёзный случай из этой серии. Рассказал мне о нём мой товарищ – директор стройкомбината. Вот его пересказ.

Сарафанное радио постоянно мне докладывало, что приятели, начальник формовочного цеха Карпов и транспортного Билялетдинов частенько выпивают в своём служебном кабинете.

Я решил положить конец этому безобразию. Действовать решил наверняка и надёжно, применив навыки Шерлока Холмса. В очередной понедельник, увидев бурые лица приятелей, решил, что настал момент.

Ближайший магазин отпускал спиртное после одиннадцати часов. Из окна своего кабинета видел, как Карпов с портфелем именно сразу после одиннадцати отправился в направлении магазина. Через короткое время они с Билялетдиновым, оживлённо беседуя, вернулись уже вдвоём и ушли в свой кабинет.

Я не спешил. Через полчасика решил помешать пиру приятелей. Двери кабинета оказались заперты на ключ. На мой приказ открыть дверь служебного кабинета последовала гробовая тишина. Я повторил приказ громче – тот же результат. В гневе я начал стучать руками и ногами в дверь. На шум высыпали в коридор служащие комбината.

Кто-то тронул меня рукой за плечо. Я обернулся и чуть не сел на пол от неожиданности: позади стояли всё те же Карпов и Билялетдинов. Они не просто стояли, а с достоинством и доброжелательно убеждали меня, что в рабочее время их нужно искать не в кабинете, а в цехах. Вызвать их можно по громкоговорящей связи или при помощи секретаря.

Обалдевший, я под лукавыми взглядами подчинённых вернулся в свой кабинет. До меня дошло: кабинет выпивох находился на первом этаже, и приятели вышли наружу через открывающееся окно, святыми явились на суд божий.

Когда я пришёл в себя, то понял: не один я подражаю Шерлоку Холмсу.

• Расскажите об этом своим друзьям!