А мы-то где были?

Книга Светланы Михеевой состоит из двух повестей – «Каплин дом» и «Открытое море». Книга получила большой резонанс, правда, с большим разбросом мнений. Меня, как коренную иркутянку, более всего заинтересовала повесть «Каплин дом».

У заброшенного дома неожиданно нашелся хозяин. Марат Каплин волею своей прабабки оказался наследником некогда богатого купеческого особняка. Архитектор по образованию, он по окончании учебы остался работать в Москве, но быстро понял, что там не нужен. Марат стал колесить по стране, где ничего, кроме проектирования коробок на окраинах российских городов, делать ему тоже не довелось. Видимо, из своего детства он вынес несколько романтизированные представления о родном городе, о его, архитектора Марата Каплина, возможностях в родном городе себя профессионально проявить. Он почему-то решил, что «его собственный город был не таким податливым, сопротивлялся очевидным характеристикам, был текучим, как реки». Этот образ города не отпускал Марата, и он решил вернуться. Вскоре по приезде понял, что в архитектурном бюро, что организовал он совместно с женой, ему предстояло делать то же, что и везде.

В заброшенной кладовке Марат нашел переписку чудом уцелевших сестер Каплиных. Из писем прабабки Евдокии своей сестре Лизоньке он узнал, что они пытались спасти дом как исторический памятник, и им это удалось. Марат и Дом понравились друг другу, дом встретил его, нового хозяина, всеми своими шорохами и звуками, всеми запахами за сотню лет своего существования. Спасение Дома должно стать началом чего-то важного не только для него, но и города. И он это сделает во что бы то ни стало, даже если на это потребуется вся жизнь, вернет Дом во всем его естестве…

Марат готов на поступок. И в ту же ночь ему явился из детства черный волк-собака, который смирно, словно поводырь, сидел у ног прабабки Евдокии.

Марат рос в предместье, где археологи накопали в свое время, да и сейчас находят много разных артефактов, в основном эпохи неолита. Мальчишкой он увидел в раскопе картину – громадный волк зажал в своих черных лапах череп человека.

Эта страшная находка – образный стержень повести, визуализированная, до мурашек, авторская метафора вечного противоборства бренной плоти с вечностью. Думаю, Светлана Михеева взяла этот образ из славяно-иранской мифологии: волк-собака, охранник и духовидец, предупреждающий о предстоящей опасности, всегда будет являться Марату из какой-то вневременной подспудной бездны, когда ему, и, как ни странно, и другим, причастным к судьбе Дома, предстоит принимать решение.

Светлана Михеева удачно использует мотив подробного, со знанием дела, осмотра Маратом своего Дома, и читатель тоже ощущает его как существо, обидно заброшенное и чуть не погибшее от людского небрежения. Это важно: в моем читательском восприятии Марат и Дом нераздельны.

Конечно, судьба Марата может сложиться совсем не так, как желает он и читатель. Сейчас у него не все ладно – он расстался со своей пугающе практичной женой, поселился в пока еще неуютном Доме, разгребает, чинит, приспосабливает под жилье все, что может для этого сгодиться. У него есть все права на этот дом, в том числе и юридические, он хозяин, он вправе дать приют и другим, например, бездомному инвалиду Мане Ивановичу, которому Марат доверял, как когда-то в детстве своим мальчишкам при набегах на владения заречных пацанов. Из всех, кроме хозяина, имеющих виды на Дом, лишь он, Маня Иванович, кровно в нем заинтересован: он знает, что если есть дом, значит, есть смысл о чем-то загадывать и будет что вспоминать. Маня Иванович, вслед за хозяином, да еще сиротой Сашкой, что прятался от домашнего неуюта в его укромные, теплые закутки, приближает в повести тему «Дом» от бытийного его значения до сакрального.

Каплин дом каждому из персонажей повести по-разному являет свое естество. Разные надежды связывают людей с этим Домом, каждый из них рассчитывает на нужный ему результат. С некоторыми из них все ясно: корысть, деньги – уж очень на дорогой земле, в самом центре города, стоит эта развалюха, которой далекие от реальности, безответственные люди присвоили статус памятника культурного наследия. Высокие чиновники и деловые люди, которым это наследие, как кость в горле, своими руками не станут его уничтожать. Для этого есть другие персонажи – бомжи Дон Педро и Дягилев, которых автор подробно описывает.

Вообще эта компания – бомжей Дягилева и Дон Педро, а также Маня Иванович – достойны серьезного исследования. Два питомца университета, два «аристократа» вполне комфортно себя чувствуют, а чистый пролетарий Маня Иванович этим тяготится, искренне видит в Каплином доме возможность завязать хоть какую-то новую жизнь.

Мозгом предприятия по уничтожению дома стал Виктор Викторович Нольберг, сын преуспевшего чиновного папаши. Он расчистит пространство для нужной стройки. Он способен «ввергнуть в хаос все, что вертелось по правилам, установленным до него».

Вот уж чего никак не ожидал Нольберг, задумавший неладное, так это то, что явится ему во сне большой черный пес. Но этим знаком Нольберг пренебрегает. А зря! Ведь была такая возможность у кандидата и, возможно, будущего доктора философских наук. Весь сарказм по поводу «интеллигенции», сарказм, смешанный с жалостью и презрением, автор вложил в этот образ…

Вернемся к Марату Каплину. Он, поколесивший по России, может судить о городах, где побывал, со знанием дела и вполне объективно сравнивать их со своим родным городом. Ему автор доверила транслировать свои мысли и впечатления о Москве, стремительно теряющей исторический облик, о мягкой силе Владимира, о грубых объемах Екатеринбурга. Из всех городов почему-то Улан-Удэ больше всего заинтересовал автора – похоже, Светлане Михеевой город знаком. Марат рассуждает о призрачности Улан-Удэ, который «никак не может стать оседлым и, казалось, при любой возможности готов откочевать, покатив перед собой огромную каменную башку с центральной площади». Пуще всего досталось от Марата-автора родному городу.

Мы, иркутяне, все еще вопреки реалиям имеем некоторые претензии поместить наш город в калашный ряд столичных городов, И вправду, многие приезжие замечают похожесть центра Иркутска на Петербург. Можем замахнуться и на большее. Что же волнует Марата как архитектора дома – а комфортно, уютно ли иркутянам в своем родном городе? Да и нам это интересно. Ни один из знакомых ему городов не отвечает его представлению об уюте. А ведь было же ему вполне уютно сидеть с приятелями в засаде, выслеживать зареченских мальчишек. Это настоящий уют, соразмерный человеку, его потребностям и желаниям. В своем творчестве, в обустройстве родового гнезда он будет стремиться к этому.

Обратимся к людям, чьи решения напрямую влияют на судьбу Марата, прежде всего к Агате. Вначале знакомства с Маратом она хотела лишь отвлечься от своей беды, от измен мужа, сделать себе что-то вроде обезболивающего укола, но неожиданно для себя «перешла Рубикон». Они, Марат и Агата, познавшие опыт неудачной семейной жизни, как-то стремительно (так бывает!) оказались близкими. Понять друг друга им помог Дом – когда Агата пришла, Марат почувствовал себя полноценным хозяином, владельцем Дома-крепости, залога чего-то устойчивого – «Не бойся! Это мой Дом». Все призраки исчезли. Агата вмиг забыла, что Каплин дом поначалу показался ей ненужным и отжившим свое, вроде мамонта, что «таить его тишину» она не предполагала. Агата приняла все как свое – она просто полюбила. Автор не вдается в подробности становления этого чувства, но читатель понимает, что оно окрепло после свалившейся на Марата беды – поджога Дома. Все ее опасения и сомнения отпали, она поняла, что они встретились не зря, они нужны друг другу, поняли, что по отдельности им не состояться ни в каком качестве. «Не отказывайся от меня!» – и это не просьба, это императив, единственно возможное решение. Они будут вместе строить этот деревянный Дом-ковчег, родовой Дом предков Марата. Они ей, Агате, теперь тоже не чужие.

Все только начинается – Агате и Марату еще предстоит узнать друг друга, проверить на крепость свои чувства, преодолевать непредвиденные трудности…

Автор меня, читателя, уверяет – все будет хорошо, не без сложностей, конечно. Нам, читателям, этого тоже очень хочется, как подростку Сашке, сироте при где-то живой матери, что прилепился к дому с самого начала повести, он мечтает мать найти, привести в этот сердечный Дом. Милиционер Сергей тоже при деле: искупая вину государства, ничего не сделавшего для сохранности национального достояния, он суетится после пожара, заделывает окна. В желании успокоить нас и всех, к Дому душой прикипевших, на счет его будущего, автор ставит в конце повести жирную точку – беременная Дарья, выслеживая мужа, угодила на пожар и родила младенца: «младенческий крик запустил в мире новые часы». Какие новые?

Недавно родственник свозил меня на Центральный рынок, я проехала мимо обгорелых остатков редкого по красоте пропорций, по гармонии объемов Дома с мезонином. Все, что осталось от памятника федерального значения по улице Тимирязева, 21, еще какое-то время будет догнивать, мозолить глаза и бередить душу иркутян, потом его снесут, на пустыре поставят что-нибудь безвкусное, но очень нужное нашим новым русским. А 9 октября 2024 года в самом центре Иркутска сгорел еще один памятник федерального значения – особняк Нефедовых. Грустно все это, душа плачет…

Светлана Михеева оставляет Марата на перепутье, но читателя ей хочется ободрить. Ради этого, на мой взгляд, она позволила себе некоторый перебор в свидетельствах и символах того, что усилия Марата не напрасны, и она, автор, всецело на стороне Марата Каплина. Поймем автора так: подбодрить читателя не грех – уж очень печальна эта повесть о памятниках культурного наследия.

Повесть читается легко, с интересом, и не только потому, что в ней поднимается злободневная, больная тема. Светлана Михеева нашла подходящий тон и лексику, без срывов и излишней напористости, к чему, конечно, располагает предмет разговора. Повесть имеет свой адрес, она для тех, кто живет в исторических городах, болеет за судьбу доверенного предками наследия и имеет смелость себя спросить: а где же мы все были, а я-то где был – ведь на моих глазах исчезает память моего народа…

Повесть адресована любителям интеллектуального чтения, текстов со смыслом. Я настоятельно всем советую – прочитайте эту книгу, она того стоит.

…Повесть «Открытое море» понравится читателю без всяких оговорок: сюжет повести инфернально-занимательный, читается легко – от комфортной прозы мы почти отвыкли.

В сеть байкальских рыбаков попалась «русалка». Необычный улов оказался красивой, лет тридцати, женщиной. Прожив почти в полусне с одним из рыбаков, художником Антоном восемь лет, родив сына, Оксана (так звали «русалку»), неожиданно их покинула. Байкальская пучина ее не отпустила. «Она стала призраком моря, женщиной из рыбацких сказок, появляющейся в расщелинах дна вместе с чистой водой».

Эта повесть о Байкале живет своими законами, их повелительная непреложность никогда не откроется человеку, а потому все, что происходит с нами на Байкале, надо принимать как должное – Байкал дал, Байкал взял.

Тайну «русалки» знал Михаил, тоже из тех рыбаков и тоже влюбленный в «русалку», но Антону ее не открыл – художнику это ни к чему. У него своя тайна, и открывается она не так. Антон, вспоминая о былом счастье, пишет «русалку» по памяти в виде мадонны с младенцем Христом, в руках у которого птичка (щегленок у Рафаэля, и это, думаю, неспроста). В портрете со временем ему должно открыться нечто, что может приблизить его к разгадке тайны Байкала, тайны любви и творчества. Надо лишь выйти в ОТКРЫТОЕ МОРЕ.

• Расскажите об этом своим друзьям!