Соседи

Это было в начале пятидесятых. С первого класса я училась хорошо и быстро пристрастилась к чтению. Сначала брала книги в школьной библиотеке, но она была небогата. И я рискнула обратиться к соседям, у которых, по слухам, была замечательная библиотека.

«А Лермонтова чёрные глаза...»

Вообще люди они были довольно своеобразные. Местная новоленинская интеллигенция: он машинист, а она продавщица, и потому в доме был достаток. Вели себя с достоинством, но... время от времени уходили в пьяный загул, и кончался он всегда дракой и шумной делёжкой имущества. Рубили пополам приёмники, ковры, распиливали кровать вместе с периной и т. д. Потом наступало затишье, и всё восстанавливалось в доме. Тетя Женя, высокая, худая, прибегала к нам в любую погоду, даже зимой, босиком и громогласно кричала от ворот: «Ко мне в магазин селёдку бочковую привезли. Приходи!» Идти в магазин приходилось мне, и я со стыда сгорала, когда она кричала на очередь: «Это же моя соседка, пропустите!» И обязательно обвешивала и обсчитывала.

Дядя Витя, более сдержанный, даже благообразный, долго объяснял мне, как важно читать хорошую литературу, наизусть декламировал Жуковского, Пушкина и выдавал по одной книге «обязательно с возвратом». Тем не менее, почти всю их библиотеку по одной книге я перечитала, и дядя Витя даже обсуждал со мной какие-то произведения иногда как с единомышленником. Хорошо помню, какое впечатление оказал на меня Гоголь. Мне было страшно читать его в доме, и я подсаживалась к вечерним бабьим посиделкам на лавочке у палисадника.

Уже через много лет, приехав в Иркутск, узнала, что соседи умерли, а сын их стал алкоголиком. Очень хотелось узнать: а что же с книгами, на которых выросла? Рискнула посетить запущенный дом и увидела книги в безобразном виде: на них ставили сковородки, в них стреляли. Попросила продать, но выбрать сохранившиеся было трудно. Каково же было мое удивление, когда полупьяный опустившийся хозяин сказал: «Ты знаешь, чем отличался Лермонтов от других поэтов? Игорь Шкляревский писал: «Земные взоры Пушкина и Блока устремлены с надеждой в небеса, а Лермонтова чёрные глаза с небес на землю смотрят одиноко»...

Кончил сосед плохо, но перед смертью, неожиданно протрезвев, подарил мне на память полное собрание сочинений Пушкина в одном томе, издания аж 1935 года! Оно и сейчас хранится в нашем книжном шкафу.

А вы не слышали?!...

Её всегда ждали на вечерних лавочках. Ждали и побаивались, мало ли кого заденет она своим острым язычком? Тетя Наташа была талантливым от природы информатором, восполняющим отсутствие газет, телевидения и радио, которое, если и слушали, то рано утром до начала рабочего дня. Да и сообщало оно в те годы о событиях, которые происходили где-то далеко. А тетя Наташа знала обо всём, что происходило на соседних улицах и в поселке, и дополняла сообщения такими подробностями, что женщины на лавочках невольно ахали. Где, кто, с кем и зачем – всё от неё узнавали!.

Однажды она пришла к нам домой и с таинственным видом спросила: «А где ваш Юрик?» «Да в тайге, шишку бьёт!» – ответила мама. «И вы не знаете, что его арестовали и он уж второй день в кутузке сидит? Мне Васька, троюродный брат по двоюродной сестре, тайно сообщил!» Мама – в истерику, папа – на тетю Наташу: «Иди отсюда, невесть что несешь!» Но тревога в доме поселилась. Папа, вынужденный слезами мамы, поехал в районную милицию разузнавать о сыне. Вернулся разъяренный – и к тете Наташе! «А Юрик-то ваш сбежал, срезав наган у милиционера. И Васька это своими глазами видел!» – защищалась она, спрятавшись за дверью.

Дня три мы жили в тревоге, пока брат, обросший щетиной (тогда она была еще не в моде) не заявился с орехами из тайги...

С тех пор на глаза отцу тётя Наташа старалась не попадаться, и даже наша добрая лошадь при возможности старалась её укусить или прижать телегой к забору. Но наивная мама продолжала верить её словам и ещё много слёз пролила над её побасенками.

Замок на шкафу

Напротив нашего дома жила семья, в которой было десять детей. Я им завидовала – какие шумные они устраивали игры, какие выстраивали из ящиков (отец-то возчиком работал) галереи с таинственным, самым большим «домиком» в конце! Там можно было поставить свечку и разложить кусочки чёрного хлеба как лакомство. И я не понимала, почему меня не хотели брать в компанию, обзывая богачкой (в нашей стране же все были равны!). И только за произнесенное «нехорошее» слово допускали в дом. Я не замечала, что в их доме было скудно, а на шкафу, где хранился хлеб и продукты, всегда висел замок. Не замечала, что все они ходили в телогрейках, и тех на всех не хватало, а потому и носили их по очереди. Зато как интересно было с ними кататься с горки на самодельных санках поездом!

Прошло время. Их родители рано умерли. Старший сын получил высшее образование и стал директором филиала авиационного института. Девочки благополучно вышли замуж. Мальчики, отслужив в Армии, занялись каждый своим делом. А на моих воротах навсегда осталась глубоко вырезанная надпись: «К+Г=Л».

С генетикой не поспоришь

У дяди Паши было два сына-погодки. Один осторожный и хитроватый, другой – рубаха-парень, вступавший в драку с лёту. Как все новоленинские парни, они хулиганили, лазили по чужим садам, хотя свои были не хуже, и приносили двойки из школы. Дядя Паша воспитывал их своим оригинальным способом: привязывал к руке и бил кнутом, гоняя вокруг себя. Для такой процедуры нужен был простор, поэтому он выходил на улицу и проводил эту экзекуцию на глазах у народа.

Дал ли плоды такой метод воспитания? Насколько помню, каждый из парней жил по тем правилам, которые заложила в него генетика. Осторожный и расчётливый, Виктор и жену себе выбрал с достатком, и работу подобрал достойную. Дочка его в Германию уехала – и он туда же, когда жена умерла. Правда, не смог долго за границей жить из-за характера укоренившегося русского, вернулся и до конца жизни прибивался то к одной вдовушке, то к другой.

Лёня же вечно лез в драку, отсиживал небольшие сроки и снова вступался за кого-то, невзирая на наказание. С женой обращался сурово, сына потерял. До конца жизни ссорился с соседями и родственниками и покинул этот мир всеми отвергнутый.

Пашка на цепи...

Однажды мама вбежала в дом испуганная: «Чуть человека не убила! Хотела корове сена задать – с вилами ткнулась на чердак, а оттуда парнишка выскочил!»

Как потом выяснилось, парнишка тот был соседский, он постоянно из дома убегал и ютился на чужих чердаках. Я маленькая была, но помню, что держались с ним в семье сурово. Когда мы с ребятишками заглянули в их двор, то увидели Пашку на цепи у собачьей будки. Он стал нас просить принести ему напильник. «А что это?» – спрашивала ребятня в недоумении. Он объяснил. Жалко было Пашку, и кто-то из малышей принёс ему нужный инструмент. С тех пор его не видели. Семья вскоре переехали из наших мест, а куда сгинул Пашка, никто не знает...

Чашка чая детства

Я прочитала в одной книжке для дошкольного воспитания, что объединить и вызвать доверие к себе детей можно, устроив даже скромное чаепитие. Вынесла столик в садик, принесла чайник, сахар и вазочку с печеньем. Устроила сиденья и позвала ребятишек с нашей улицы. Мы так хорошо посидели, разговаривая обо всём. С тех пор они ходили за мной «хвостиками» и старались помочь во всём, и спустя много лет при встрече обязательно вспоминали, как мы пили чай в саду.

Открыть неведомый уголок

Витька был рождён путешественником. Он собирал по улице компанию из малышей и предлагал заняться исследованием неведомых уголков родного района. Это называлось пойти далеко-далеко, чтобы заблудиться, а потом найтись. И ходили мы по незнакомым улицам, где иногда встречали нас недружелюбно такие же мальчишки и девчонки. Порой приходилось драться. Мы забредали в какие-то грязюки, незнакомые дворы и всегда возвращались грязные с синяками, но довольные. Постепенно на «карте» нашего посёлка не осталось «белых пятен». Так мы учились познавать окружающий нас мир.

Любимая коммуналка

Приехала в Якутск в гости к другу – очень хотелось посмотреть на Север. И Север сразу же не понравился. Здесь жили люди словно временно, без забот об уюте, удобствах. Дома без каких-либо украшений, резьбы и порой без крыш, за заборами – не огороды, а помойка. Каменные постройки по пальцам можно пересчитать.

Когда узнала, что друг живет в бараке в коммуналке – ещё больше расcтроилась. Ни в Иркутске, ни тем более в Усть-Илимске, откуда я приехала, о них уже вспоминали как о временах НЭПа. Но так случилось, что время, прожитое в этой коммуналке, стало самым счастливым в жизни. Соседи оказались удивительными – в основном геологи, они жили одной дружной семьей и меня скоро в эту семью приняли – видно, по душе пришлась. Они нас и поженили. Мы решили обойтись без свадьбы: денег-то не было. Но ко дню бракосочетания готовилась вся коммуналка. Всю ночь дружно шили мне платье (в котором, кстати, мои девочки позднее «принцессами» выступали), кто-то принёс туфли, кто-то надел бусы – и превратили в настоящую невесту! А встретили из загса хлебом-солью, подарками и накрытым столом. И откуда что взялось – до поздней ночи гулеванили! Когда смотрю на современных невест, оформленных под Барби, на искусственные торты и вялые речи, становится смешно.

На выходные соседка баба Соня пекла всем пироги вёдрами, а вечером всегда разогревала ужин. Когда приходили к нам гости, кто-то приносил рыбку («завалялась!»), кто-то поджаренную картошку. И мы старались ответить тем же, такой же заботой.

А когда родилась первая дочка, соседи писали в роддом: «Ждём родненькую внучечку (баба Соня) и племянницу (тетя Лида)». И что бы я делала без их помощи?! Ни мамушки, ни бабушки рядом, на работу вышла сразу после декрета, а доченьку отдала в ясли.

Алёнку, самую маленькую в ясельках, любили, но болела она часто, и высокое чувство ответственности заставляло брать работу домой. Вспоминаю: она плачет и я, положив на неё книгу, чтобы писать, тоже плачу. И приходит баба Соня: «Давай Алёнку ко мне! А ты поспи хоть немного!» Разве такое забудешь...

Неслучайно, однажды вернувшись из далёкой полевой поездки, с высокой температурой и с Алёной на руках, я побрела не на квартиру, которую мы недавно получили, а в родную коммуналку. Села на порог и отключилась, не беспокоясь за дочку. Меня мыли в тазике. Потом уложили, сделав компресс со спиртом. А наутро увидела своего ребёнка накормленного, выкупанного и обстиранного....

Про кроликов

Позднее мы жили в квартире, по якутским меркам очень благоустроенной, – был туалет и горячая вода. И народ в доме подобрался молодой, с выдумкой. В первый же вечер все собрались во дворе, решили построить качели для детей. Соорудили что-то громоздкое, и дети скоро перестали ими пользоваться, зато как удобно было ковры выбивать!

Потом решили заняться кролиководством. Соседи-старожилы подарили каждой семье по паре с тем, чтобы вернули осенью из большого приплода. Понаделали клеток, почитали литературу, и каждый вечер обсуждали, у кого какие победы. «Мои кролики почему-то не «общаются», – пожаловалась соседка. «А давайте к ним нашего Пашку посадим – он очень активный!» Разнимали их потом всем домом.

Однажды приезжаем с работы, а ребятишки наших кроликов в бочке купают: «Что-то они грязненькими стали!» Короче, никакого приплода ни у кого из молодых соседей не получилось. Осенью забили тех, что остались, и дружно съели.

• Расскажите об этом своим друзьям!