ЗДРАВСТВУЙТЕ!

НА КАЛЕНДАРЕ
ЧТО ЛЮДИ ЧИТАЮТ?
2024-04-04-17-48-43
Недавно Анастасия Волочкова рассказала о конфликте с дочерью из-за квартирного вопроса. Как известно, у Волочковой есть особняк в Подмосковье и большая квартира в столице, которую ей подарил бывший жених Сулейман...
2024-04-10-03-40-20
Немало бед свалилось на жительницу Миасса Ирину Мухаммед Мангунгу. Сначала ее бросил муж-танзанец, затем у женщины в 2021 году сгорел деревенский дом. Далее сын и дочка были отправлены в детский дом. И еще не было возможности пользоваться выплатами по потере отца. Как столько всего можно...
2024-04-09-02-58-05
Нередко бабушкам и дедушкам доверяют присматривать за внуками. Но мужи науки предостерегают, что это может быть для пожилых опасным занятием. У последних при общении с малышами возрастает риск развития пневмококка. Ученые призвали прививать пожилых от...
2024-04-04-17-10-29
По словам критика Сергея Соседова, Алла Пугачёва в советское время совершенно правильно себя «дозировала», не надоедая лишний раз публике. Поэтому её выступлений очень...
2024-04-02-17-49-01
Не так давно известный актёр Роман Мадянов обратился к врачу с жалобами на плохое самочувствие и слабость. После осмотра врачи решили оставить артиста на сутки в стационаре, чтобы провести дополнительные...

Каким искусство кино будет завтра? Рассказывает актер Александр Устюгов

Вера Аленушкина, portal-kultura.ru   
01 Июля 2020 г.
Изменить размер шрифта

Запомнившийся зрителям как «честный опер из «Ментовских войн» Александр Устюгов рассказал, как на карантине он пел песни, как снимают новый фильм, где он играет тренера чемпионки мира, и почему в современном кинопроизводстве режиссер «просто красит забор».

Актер Александр Устюгов – о будущем онлайн-формата и кино, которое будет двигаться в сторону девяностых

— Александр, вы и ваша группа Ekibastuz недавно отыграли online-концерт. Как он прошел?

— Отлично! Кстати, это уже шестой.

— Шестой за пару месяцев самоизоляции? Приличная цифра...

— ОЧЕНЬ приличная цифра! В обычной жизни позволить себе сыграть шесть концертов подряд мы не могли. И это бесценный опыт.

Но что значит для музыканта такой формат? Обратной связи-то нет.

— Ощущения странные. На живом концерте ловишь энергетику людей, которые двигаются под твою музыку, и понимаешь, что все идет хорошо. И от этого еще больше заводишься. А здесь ты играешь в стену — и после десяти песен ты выжат, как лимон, потому что ответной реакции не чувствуешь. Только когда открываешь комментарии и читаешь «здорово, молодцы», понимаешь, что это и есть твои аплодисменты.

— Как вам кажется, что будет дальше с онлайн-форматом?

— Смотрите, вчера нас слушали 1700 человек. Это я сейчас хвастаюсь (смеется). Комментарии приходили из Греции, Израиля, Канады, Мексики... Когда бы маленькая группа Ekibastuz добралась до Мексики или Канады? С другой стороны, если раньше артистов можно было увидеть в основном по телевизору, сейчас звезды ухватились за интернет, все показывают своих любовниц, собак, кошек, все поют, читают стихи — всячески пытаются сохранить популярность. Происходит перераспределение зрительского интереса: даже те, кто никогда раньше не прикасался к соцсетям, сейчас открывают новые горизонты. Поэтому такой формат, в том числе и формат online-концертов, никуда не исчезнет.

— Давайте поговорим о новой работе Николая Хомерики — «Белый снег». Как я понимаю, это фильм о лыжнице Елене Вяльбе и о ее триумфе в девяностые годы.

— Да, мы работаем над историей о Елене Вяльбе. В первый раз мы застаем нашу героиню, когда она совсем маленькая, потом видим, как она взрослеет, начинает побеждать, выходит замуж, рожает ребенка... Но основные события фильма, конечно, связаны с норвежской гонкой (чемпионат мира 1997-го в Тронхейме, с которого лыжница привезла пять золотых медалей. — прим.).

— Если правильно помню, вы играете ее тренера — Виктора Максимовича Ткаченко?

— Да-да, того самого тренера, который заметил Елену Вяльбе еще в детстве, когда она распихивала пацанов, играя в хоккей, и довел до рекордов, до золотых медалей. Елена часто приезжала на съемки, да и спортсменки-лыжницы, тренировавшиеся у Ткаченко, у нас снимались: массовку ведь не попросишь встать на лыжню. Поэтому у меня была возможность поговорить о нем с теми, кто его знал.

— А что сложнее и что интереснее: играть выдуманного персонажа или реального?

— Выдуманного персонажа играть проще: ты создаешь его сам, придумываешь ему словечки, фразы, манеру поведения. А здесь мы реконструируем гонку, которую я уже выучил наизусть, и точно знаем, где и в какую минуту находился мой персонаж. В этом главная сложность, с одной стороны, я должен сыграть конкретного человека, а с другой, сделать его кинематографически интересным. Фантазировать легче. К примеру, мы не знаем, как выглядел Генрих VIII: до нас дошел только один его портрет. Поэтому играть Генриха VIII со всеми его пороками — это чудо. Можно растопыриться в разные стороны и придумать большой круглый образ. И упреков от его обиженных родственников ты не услышишь (смеется).

— Вы сказали, что создатели «Белого снега» стараются быть максимально точны с деталями. Неужели такая дотошность необходима в рамках художественного кино?

— Я-то как раз так не считаю. Наоборот: когда мой студент, а я немного преподавал, попытался заклеить себя бородой, играя Емельяна Пугачева, я ему сказал: «Давай то же самое, только без париков и бород». Потому что меня интересует не то, как хорошо студент приклеит бороду, а может он справиться с характером или нет.

Но для многих зрителей важно другое. К примеру, когда мы только готовились к съемкам, я взял в руки первые попавшиеся лыжи и сделал фото. Мне стали писать, что в семидесятых таких лыж не было. Для меня это стало шоком, потому что я-то в лыжах совсем ничего не понимаю. Оказалось, огромное количество людей знает, кто в каком году на каких лыжах бежал!

— Вы говорили, что много общались с тренерами и спортсменами. Наверняка они вам рассказали много интересного о спортивном житье-бытье того времени...

— О да! Например, что в девяностые на спортивной базе в Кировске, на самой большой спортивной базе России, зимой часто не бывало отопления. И что тренера на свои деньги вывозили команду в Норвегию, на свои деньги снимали жилье, которое находилось в сотне километров от базы... Но очень многое из их рассказов в фильм не вошло.

— Как вы сами относитесь к спортивным драмам?

— Обожаю спортивные драмы! Видимо, я человек примитивный. Я кино смотрю потребительски: хочу получить эмоции, хочу плакать, хочу смеяться. И мне плевать, та ли шпага у д’Артаньяна, или не та. А спортивная драма — всегда эмоции. В центре нее обязательно стоит человек, который должен совершить невозможное. Причем, когда мы смотрим какую-то спортивную трансляцию, как правило, не понимаем, в каком состоянии спортсмен выходит на старт. Но включите фильм Cinderella ManНокдаун» Рона Ховарда — прим.) и вы узнаете, что у героя сломана рука, что у него голодные дети, что он старый и работает грузчиком. И, несмотря на все это, он выходит и побеждает!

— Кстати, в нашем кино этот жанр сейчас становится чуть ли не самым востребованным. Как вам кажется, почему?

— В Америке и Европе этот жанр сформировался давным-давно: все знают, что он приносит хорошую кассу, поэтому как только спортсмен на Олимпиаде добегает до золотой медали, к нему уже несутся продюсеры с договором или даже с готовым сценарием. У нас по-другому. Громких побед давно не было — зато были скандалы с допингом и ситуации, когда нашу сборную не допускали к соревнованиям, когда медали отбирали, потом возвращали и прочее. Поэтому единственная отдушина для нас — спортивные драмы с элементами ретро и герои вроде Харламова. Кино будет к ним возвращаться, потому что они дают ощущение чего-то великого.

— Несколько проектов вы сняли как режиссер. Будет ли продолжение?

— Понимаете, у нас сейчас эпоха не режиссерского кино, а продюсерского. Грубо говоря, режиссер сегодня просто красит забор. Никого не волнует, что ты окончил художественное училище: размер, цвет и форму забора давно утвердил заказчик. Если попытаешься превратить забор во что-то иное, это будет расцениваться как нарушение трудового договора.

Режиссура мне нравится. Но у нас теле- и кинопроизводство давно превратились, уж простите за тавтологию, просто в производство, а творчество осталось где-то на обочине. Поэтому сейчас проектов, где можно «э-эх, размахнуться», до смешного мало.

— Но наверняка у вас есть какие-то идеи?

— Конечно! Давно хочу снять «Двух капитанов» Вениамина Каверина. С компьютерной графикой, с красивыми актерами. Это очень светлая и совершенно аполитичная история, которая будет интересна и двенадцатилетнему ребенку, и тем, кто знал, но давно забыл, кто такой Каверин. Правда, я бы не хотел превращать «Двух капитанов» в ностальгическую драму об ушедшей эпохе. Наоборот, я вижу этот фильм как мощную приключенческую картину о любви и дружбе.

Но в голове-то у меня складывается одно кино, а когда начинаешь высчитывать стоимость пролета над Белым морем — кино получается совсем другим. Поэтому пока что никуда не летим (улыбается).

— А что вы думаете по поводу так называемых «ментовских» сериалов? По моим ощущениям, вы их давно переросли. Тем не менее, я включаю телевизор — а там «Ментовские войны-125» с вами в главной роли.

— Ощущение себя в пространстве — это одно. А актерская востребованность – другое. Надо понимать, что продюсеры, предлагая мне какие-то другие роли, рискуют, потому что зритель привык к Саше Устюгову из «Ментовских войн». А если ты играешь, например, бандита, начинаются разговоры, что ты сыграл плохо, — и только из-за того, что аудитория пятнадцать лет видела тебя в роли «честного оперативника» и не воспринимает иначе.

От смены погон, фамилий и причесок ничего не меняется: по факту зрители смотрят один и тот же бескрайний сериал. Мы все заложники своих предыдущих ролей. У меня вся почта забита предложениями: зовут играть очередного Майора Икс, уволенного в запас, потерявшего семью. При этом «Отцов и детей», снятых Авдотьей Смирновой, никто не смотрит. А ведь фильм-то отличный!

— Не могу не спросить напоследок о ситуации, в которой мы все оказались. Пандемия, самоизоляция, карантин — что они для вас и для всей киноиндустрии?

— Это встряска, пощечина всем нам. Люди быстро поняли, что в режиме самоизоляции без театра можно существовать долго, это не продукт первой необходимости. Тем более когда есть телевизор и интернет. Тем не менее нам больше аукнется не самоизоляция, а экономические проблемы в стране: они выкосят больше актеров, чем коронавирус. Мы же не хлеб продаем: зритель идет в кино или театр, когда у него основное есть.

— То есть прогноз не очень благоприятный?

— Мне кажется, наше кино будет двигаться в сторону девяностых: снимать будут быстро и дешево, чтобы как-то отбиться. И актерские ставки опять улетят ниже плинтуса, потому что сейчас не до жиру. Что касается театра, там тоже обсуждают, как выживать. Даже рассадка зрителей в шахматном порядке означает снижение количества продаваемых билетов, что бьет по карману, а значит, и по качеству. И театру придется задуматься, сколько актеров занимать в спектакле — пять или три, какие декорации ставить — большие или просто табуреточку взять из гримерки. И понятно, что для бухгалтерии табуреточка и три актера выглядят в разы симпатичнее.

Коронавирус подкосил сферу культуры. И хорошо, что есть возможность выражать себя артистам сейчас в онлайн-формате. А то, что предлагается в виртуальном пространстве, аудитория оценит в своих комментариях. И будет видно, хороший это продукт искусства, который затронет души, останется в сердцах и пройдет сквозь время, или очередной проходной проект.

Еще в связи с поднятой темой читайте также:

По инф. portal-kultura.ru

  • Расскажите об этом своим друзьям!