Каким искусство кино будет завтра? Рассказывает актер Александр Устюгов |
Вера Аленушкина, portal-kultura.ru |
01 Июля 2020 г. |
Запомнившийся зрителям как «честный опер из «Ментовских войн» Александр Устюгов рассказал, как на карантине он пел песни, как снимают новый фильм, где он играет тренера чемпионки мира, и почему в современном кинопроизводстве режиссер «просто красит забор». — Александр, вы и ваша группа Ekibastuz недавно отыграли online-концерт. Как он прошел? — Отлично! Кстати, это уже шестой. — Шестой за пару месяцев самоизоляции? Приличная цифра... — ОЧЕНЬ приличная цифра! В обычной жизни позволить себе сыграть шесть концертов подряд мы не могли. И это бесценный опыт. — Но что значит для музыканта такой формат? Обратной связи-то нет. — Ощущения странные. На живом концерте ловишь энергетику людей, которые двигаются под твою музыку, и понимаешь, что все идет хорошо. И от этого еще больше заводишься. А здесь ты играешь в стену — и после десяти песен ты выжат, как лимон, потому что ответной реакции не чувствуешь. Только когда открываешь комментарии и читаешь «здорово, молодцы», понимаешь, что это и есть твои аплодисменты. — Как вам кажется, что будет дальше с онлайн-форматом? — Смотрите, вчера нас слушали 1700 человек. Это я сейчас хвастаюсь (смеется). Комментарии приходили из Греции, Израиля, Канады, Мексики... Когда бы маленькая группа Ekibastuz добралась до Мексики или Канады? С другой стороны, если раньше артистов можно было увидеть в основном по телевизору, сейчас звезды ухватились за интернет, все показывают своих любовниц, собак, кошек, все поют, читают стихи — всячески пытаются сохранить популярность. Происходит перераспределение зрительского интереса: даже те, кто никогда раньше не прикасался к соцсетям, сейчас открывают новые горизонты. Поэтому такой формат, в том числе и формат online-концертов, никуда не исчезнет. — Давайте поговорим о новой работе Николая Хомерики — «Белый снег». Как я понимаю, это фильм о лыжнице Елене Вяльбе и о ее триумфе в девяностые годы. — Да, мы работаем над историей о Елене Вяльбе. В первый раз мы застаем нашу героиню, когда она совсем маленькая, потом видим, как она взрослеет, начинает побеждать, выходит замуж, рожает ребенка... Но основные события фильма, конечно, связаны с норвежской гонкой (чемпионат мира 1997-го в Тронхейме, с которого лыжница привезла пять золотых медалей. — прим.). — Если правильно помню, вы играете ее тренера — Виктора Максимовича Ткаченко? — Да-да, того самого тренера, который заметил Елену Вяльбе еще в детстве, когда она распихивала пацанов, играя в хоккей, и довел до рекордов, до золотых медалей. Елена часто приезжала на съемки, да и спортсменки-лыжницы, тренировавшиеся у Ткаченко, у нас снимались: массовку ведь не попросишь встать на лыжню. Поэтому у меня была возможность поговорить о нем с теми, кто его знал. — А что сложнее и что интереснее: играть выдуманного персонажа или реального? — Выдуманного персонажа играть проще: ты создаешь его сам, придумываешь ему словечки, фразы, манеру поведения. А здесь мы реконструируем гонку, которую я уже выучил наизусть, и точно знаем, где и в какую минуту находился мой персонаж. В этом главная сложность, с одной стороны, я должен сыграть конкретного человека, а с другой, сделать его кинематографически интересным. Фантазировать легче. К примеру, мы не знаем, как выглядел Генрих VIII: до нас дошел только один его портрет. Поэтому играть Генриха VIII со всеми его пороками — это чудо. Можно растопыриться в разные стороны и придумать большой круглый образ. И упреков от его обиженных родственников ты не услышишь (смеется). — Вы сказали, что создатели «Белого снега» стараются быть максимально точны с деталями. Неужели такая дотошность необходима в рамках художественного кино? — Я-то как раз так не считаю. Наоборот: когда мой студент, а я немного преподавал, попытался заклеить себя бородой, играя Емельяна Пугачева, я ему сказал: «Давай то же самое, только без париков и бород». Потому что меня интересует не то, как хорошо студент приклеит бороду, а может он справиться с характером или нет. Но для многих зрителей важно другое. К примеру, когда мы только готовились к съемкам, я взял в руки первые попавшиеся лыжи и сделал фото. Мне стали писать, что в семидесятых таких лыж не было. Для меня это стало шоком, потому что я-то в лыжах совсем ничего не понимаю. Оказалось, огромное количество людей знает, кто в каком году на каких лыжах бежал! — Вы говорили, что много общались с тренерами и спортсменами. Наверняка они вам рассказали много интересного о спортивном житье-бытье того времени... — О да! Например, что в девяностые на спортивной базе в Кировске, на самой большой спортивной базе России, зимой часто не бывало отопления. И что тренера на свои деньги вывозили команду в Норвегию, на свои деньги снимали жилье, которое находилось в сотне километров от базы... Но очень многое из их рассказов в фильм не вошло. — Как вы сами относитесь к спортивным драмам? — Обожаю спортивные драмы! Видимо, я человек примитивный. Я кино смотрю потребительски: хочу получить эмоции, хочу плакать, хочу смеяться. И мне плевать, та ли шпага у д’Артаньяна, или не та. А спортивная драма — всегда эмоции. В центре нее обязательно стоит человек, который должен совершить невозможное. Причем, когда мы смотрим какую-то спортивную трансляцию, как правило, не понимаем, в каком состоянии спортсмен выходит на старт. Но включите фильм Cinderella Man («Нокдаун» Рона Ховарда — прим.) и вы узнаете, что у героя сломана рука, что у него голодные дети, что он старый и работает грузчиком. И, несмотря на все это, он выходит и побеждает! — Кстати, в нашем кино этот жанр сейчас становится чуть ли не самым востребованным. Как вам кажется, почему? — В Америке и Европе этот жанр сформировался давным-давно: все знают, что он приносит хорошую кассу, поэтому как только спортсмен на Олимпиаде добегает до золотой медали, к нему уже несутся продюсеры с договором или даже с готовым сценарием. У нас по-другому. Громких побед давно не было — зато были скандалы с допингом и ситуации, когда нашу сборную не допускали к соревнованиям, когда медали отбирали, потом возвращали и прочее. Поэтому единственная отдушина для нас — спортивные драмы с элементами ретро и герои вроде Харламова. Кино будет к ним возвращаться, потому что они дают ощущение чего-то великого. — Несколько проектов вы сняли как режиссер. Будет ли продолжение? — Понимаете, у нас сейчас эпоха не режиссерского кино, а продюсерского. Грубо говоря, режиссер сегодня просто красит забор. Никого не волнует, что ты окончил художественное училище: размер, цвет и форму забора давно утвердил заказчик. Если попытаешься превратить забор во что-то иное, это будет расцениваться как нарушение трудового договора. Режиссура мне нравится. Но у нас теле- и кинопроизводство давно превратились, уж простите за тавтологию, просто в производство, а творчество осталось где-то на обочине. Поэтому сейчас проектов, где можно «э-эх, размахнуться», до смешного мало. — Но наверняка у вас есть какие-то идеи? — Конечно! Давно хочу снять «Двух капитанов» Вениамина Каверина. С компьютерной графикой, с красивыми актерами. Это очень светлая и совершенно аполитичная история, которая будет интересна и двенадцатилетнему ребенку, и тем, кто знал, но давно забыл, кто такой Каверин. Правда, я бы не хотел превращать «Двух капитанов» в ностальгическую драму об ушедшей эпохе. Наоборот, я вижу этот фильм как мощную приключенческую картину о любви и дружбе. Но в голове-то у меня складывается одно кино, а когда начинаешь высчитывать стоимость пролета над Белым морем — кино получается совсем другим. Поэтому пока что никуда не летим (улыбается). — А что вы думаете по поводу так называемых «ментовских» сериалов? По моим ощущениям, вы их давно переросли. Тем не менее, я включаю телевизор — а там «Ментовские войны-125» с вами в главной роли. — Ощущение себя в пространстве — это одно. А актерская востребованность – другое. Надо понимать, что продюсеры, предлагая мне какие-то другие роли, рискуют, потому что зритель привык к Саше Устюгову из «Ментовских войн». А если ты играешь, например, бандита, начинаются разговоры, что ты сыграл плохо, — и только из-за того, что аудитория пятнадцать лет видела тебя в роли «честного оперативника» и не воспринимает иначе. От смены погон, фамилий и причесок ничего не меняется: по факту зрители смотрят один и тот же бескрайний сериал. Мы все заложники своих предыдущих ролей. У меня вся почта забита предложениями: зовут играть очередного Майора Икс, уволенного в запас, потерявшего семью. При этом «Отцов и детей», снятых Авдотьей Смирновой, никто не смотрит. А ведь фильм-то отличный! — Не могу не спросить напоследок о ситуации, в которой мы все оказались. Пандемия, самоизоляция, карантин — что они для вас и для всей киноиндустрии? — Это встряска, пощечина всем нам. Люди быстро поняли, что в режиме самоизоляции без театра можно существовать долго, это не продукт первой необходимости. Тем более когда есть телевизор и интернет. Тем не менее нам больше аукнется не самоизоляция, а экономические проблемы в стране: они выкосят больше актеров, чем коронавирус. Мы же не хлеб продаем: зритель идет в кино или театр, когда у него основное есть. — То есть прогноз не очень благоприятный? — Мне кажется, наше кино будет двигаться в сторону девяностых: снимать будут быстро и дешево, чтобы как-то отбиться. И актерские ставки опять улетят ниже плинтуса, потому что сейчас не до жиру. Что касается театра, там тоже обсуждают, как выживать. Даже рассадка зрителей в шахматном порядке означает снижение количества продаваемых билетов, что бьет по карману, а значит, и по качеству. И театру придется задуматься, сколько актеров занимать в спектакле — пять или три, какие декорации ставить — большие или просто табуреточку взять из гримерки. И понятно, что для бухгалтерии табуреточка и три актера выглядят в разы симпатичнее. Коронавирус подкосил сферу культуры. И хорошо, что есть возможность выражать себя артистам сейчас в онлайн-формате. А то, что предлагается в виртуальном пространстве, аудитория оценит в своих комментариях. И будет видно, хороший это продукт искусства, который затронет души, останется в сердцах и пройдет сквозь время, или очередной проходной проект. Еще в связи с поднятой темой читайте также:
|
|