Огненное небо Петра Егорова |
16 Июля 2015 г. |
Родился Пётр Дмитриевич Егоров 12 июля 1913 г. в селе Сычи Моховского (ныне Залегощенского) района Орловской области в многодетной крестьянской семье.
В 1933 году был зачислен курсантом в Мариупольский аэроклуб. Учёба ему давалась легко, летать он любил и одним из первых в группе совершил самостоятельный полёт. В 1935 году добровольцем вступил в ряды Красной Армии. В 1936 году, закончив Качинскую военную авиационную школу пилотов, Пётр начал служить – вначале в штурмовой, а затем в истребительной авиации ВВС РККА. В 1939 году участвовал в боевых действиях на реке Халхин-Голе в составе 56-го истребительного авиационного полка. Командовал звеном, выполнил 128 боевых вылетов, сбил шесть вражеских самолётов и аэростат – корректировщик, за что был представлен к званию Героя Советского Союза. Но документы затерялись, и вместо этого Пётр Егоров был награждён орденом Боевого Красного Знамени. Из воспоминаний Петра Дмитриевича Егорова: «...В воздушные бои на Халхин-Голе порой втягивалась вся истребительная авиация японской и нашей стороны. Сотни истребителей на небольшом участке, на высоте от 5 000 метров до земли, бились обычно около часа. Ежедневно бывало по два – три боя. Шла борьба за господство в воздухе, борьба упорная и кровопролитная.... Правый берег Халхин-Гола был ниже левого, артиллеристы противника не могли стрелять, не видя цели, и вынуждены были корректировать огонь или с самолёта, что было малоэффективно, или с аэростата, который японцы обычно поднимали и опускали в двух – трёх километрах от линии фронта. 16 августа нам была поставлена задача: уничтожить японский аэростат. Поднимали они его каждый день по нескольку раз. Мы даже знали: раз артиллерия стреляет, значит, аэростат поднят. Долго мы охотились за ним, но застать его в воздухе не удавалось: японцы всегда успевали спустить его и куда-то спрятать. 18 августа, в День авиации, командир эскадрильи лейтенант Мазин сказал: – Я со своим звеном буду дежурить и ловить аэростат. Моё звено стояло на противоположной стороне аэродрома, в готовности номер два. Ракета! Взлетает звено командира, с разворотами и набором высоты идёт на аэростат, но его успевают спрятать. Возвращаются, снова ракета – и снова впустую. И так все пять вылетов. Я всё это наблюдал и пришёл к выводу: так мы его никогда не поймаем, надо что-то придумать. Наконец командир эскадрильи позвонил и сказал: – Егоров, теперь ты садись в готовность номер один и лови его! Ракета! Взлетаем звеном. Но я не пошёл с набором высоты, а бреющим ушёл на свою территорию, затем развернулся на 180 градусов и пошёл к Хамар-Дабе. Мы тройкой нырнули в ущелье Хамар-Дабы, вышли на русло реки Халхин-Гол. Наше появление было настолько неожиданным, что зенитная артиллерия японцев начала стрелять, лишь когда мы подошли к цели. По нашим самолётам был открыт огонь из орудий всех калибров, в воздухе чернели сплошные разрывы снарядов. Я устремился в атаку на зенитную артиллерию. Затем Конев и Юганов остались штурмовать зенитки, а я направился к аэростату. С командного пункта, который располагался на вершине Хамар-Дабы, полковник Лакеев по телефону кричал нашим, наблюдая всю эту картину в подзорную трубу: «Братцы, посмотрите, что там делается: пара штурмует зенитки, Егоров идёт в атаку на аэростат!» Я этого, конечно, не видел. Когда аэростат уже не вмещался в моём прицеле, дал очередь, трасса прервалась в аэростате. Отвернул самолёт влево – посмотреть, как горит аэростат, но он не горел. То, что я принял за огонь, было японским солнцем огромных размеров, нарисованным на борту аэростата. Я сделал несколько атак, но аэростат не взрывался, хотя трасса огня исчезла вроде бы и в нём. После одной из атак я почувствовал удар в мотор, быстро отвернул к линии фронта, чтобы можно было дотянуть до своей территории. Но подойдя к линии фронта и опробовав мотор на разных оборотах, я убедился, что он работает нормально и атаки можно продолжать. Аэростат успели спустить почти до земли, я прошёл над ним, уменьшил скорость, как на полигоне, сделал переворот и стал пикировать. Смотрю в прицел, аэростат снова занял его полностью. Я определил, что дистанция примерно 400 метров, нажал на гашетку и выпустил длинную очередь. Аэростат взорвался, огромная, клубящаяся шапка чёрного дыма стала подниматься стремительно вверх, я успел проскочить это место и остался невредим. Всё это случилось на глазах у всего фронта, и поэтому не успел я доложить командиру эскадрильи о выполнении задачи, как стали подъезжать с ближайших наземных частей с поздравлениями с Днём Воздушного Флота и спрашивали, кто сбил аэростат. Командир эскадрильи указал на меня. Тогда меня подхватили и стали качать, а потом опустили и преподнесли подарок – целый картонный ящик папирос «Борцы». Я тогда ещё не курил – прикурил, закашлялся и бросил, сказав своим, чтобы разбирали папиросы. Японская артиллерия осталась без «глаз»...». После окончания военных действий в Монголии в 1939 году старший лейтенант Пётр Егоров командовал эскадрильей 8-го истребительного полка, дислоцировавшегося в Забайкалье. А в начале июня 1941 года полк получил приказ готовиться к отправке в летние военные лагеря. Самолёты в разобранном виде были погружены на железнодорожные платформы и отправлены за Урал. По прибытии в Иркутск лётчики-дальневосточники узнали о нападении Германии на СССР, после чего их авиаполк был передислоцирован на полевой аэродром севернее Вязьмы и принял участие в боевых действиях против немецких войск. Воевал на Западном, Южном, Закавказском, 2-м Белорусском фронтах, участвовал во всех наиболее сложных и ответственных операциях Великой Отечественной войны. Из воспоминаний Петра Дмитриевича: «Был у нас в полку «специалист» по вынужденным посадкам – лейтенант Коваль. По характеру это был человек флегматичный, техника пилотирования ему давалась плохо. В мирное время его, скорее всего, не взяли бы в авиацию. Но на войне выбирать некогда. Вот техники и просили обычно Коваля совершить «вынужденную». К слову сказать, мы узнали об этой их хитрости лишь после войны. Только в боях под Барвенково Коваль, пять раз подбитый, сажал свою машину на передовой. Но линию фронта он всё-таки всегда перетягивал. В воздушных боях мы теперь применяли новую тактику: когда фашисты наваливались сверху на нашу группу, мы вставали в круг, не позволяя немцам сесть на хвост впереди идущего. И только Коваль не мог вписаться в круг, выскакивал на внешнюю его орбиту. Атакующие немцы сразу замечали лёгкую добычу и направлялись к ней. За Барвенковскую операцию я сбил три «Мессера», причём, вольно или невольно, Коваль был приманкой. Немецкий лётчик, видя беззащитного «Ивана», устремлялся к нему, начинал пристраиваться в хвост, чтобы с короткой дистанции длинной очередью сразить его. Я, выбрав момент, когда немец увлекался целью, энергичным манёвром вырывался из оборонительного круга, устремлялся наперерез фашисту и, взяв в прицеле нужную поправку, открывал огонь. Помню, один "Мессер" взорвался в воздухе, два – врезались в землю. После этого немецкие лётчики уже теряли свой боевой настрой, наши переходили в атаку, и бой заканчивался победой...». День Победы подполковник Егоров со своим 263-м истребительным авиаполком встретил под Берлином на аэродроме Ной-Бранденбург. Из воспоминаний Петра Дмитриевича: «...9 мая сквозь сон услышал беспорядочную стрельбу из всех видов оружия. Палили из винтовок и пистолетов, слышна была прерывистая трескотня автоматов, стрельба из ракетниц... Стихийный салют продолжался минут двадцать. Словно опомнившись, все бросились обнимать друг друга. Лица у всех были озарены радостью, сияли счастьем. Из штаба корпуса получено распоряжение: всех – на аэродром. Там, у стоянок самолётов, состоялся митинг... Вспоминали тех, кто погиб в боях. Война кончилась, наступила непривычная тишина...». В 24 июня 1945 года Пётр Дмитриевич принял участие в историческом параде Победы на Красной площади в Москве. После окончания войны Пётр Дмитриевич продолжил военную службу на командных должностях в Военно-Воздушных Силах ВВС СССР. Успешно окончил Липецкие высшие офицерские лётно-тактические курсы и курсы усовершенствования командного состава при Военно-Воздушной академии. С 1950 г. был заместителем командира истребительной авиационной дивизии в Группе советских войск в Германии. С декабря 1951 по сентябрь 1952 года принимал участие в боевых действиях против авиации США и их союзников в Корейской войне (1950-1953). Пётр Дмитриевич длительное время жил в Иркутске. В 1960 году ушёл в запас, но с небом не расстался: был первым командиром Иркутского объединённого авиационного отряда, начальником, в последующем – диспетчером Иркутского аэропорта. Принимал активное участие в общественной жизни города Иркутска, в патриотическом воспитании молодёжи, в ветеранском движении, часто встречался с руководством, личным составом и ветеранами Иркутского аэропорта, с молодёжью, рассказывал о войне и о том, как они воевали. Позже Пётр Дмитриевич написал и издал книгу «Крылья крепнут в сражениях». Указом Президента Российской Федерации № 368 от 15 апреля 1995 года за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов полковнику в отставке Егорову Петру Дмитриевичу было присвоено звание Героя Российской Федерации с вручением медали «Золотая Звезда» (Медаль № 144). Было у Петра Дмитриевича немало и других наград: ордена Ленина, Красного Знамени (четырежды), Александра Невского, Отечественной войны I степени (трижды), Красной Звезды (дважды) и медали. Скончался Пётр Дмитриевич 2 октября 1996 года и с воинскими почестями похоронен на Радищевском кладбище города Иркутска. В 1996 году в честь наших земляков, участников Великой Отечественной войны – Героев, постановлением мэра города Иркутска четыре улицы Иркутска были переименованы и названы именами Героев – улица Приморская – в улицу Героя Советского Союза Безбокова, улица 5-я Советская – в улицу Героя Советского Союза Пискунова, улица Ново-Ямская – в улицу Героя Советского Союза Лызина, улица 1-я Летчиков (находится в районе Иркутского аэропорта) – в улицу Героя России Егорова Петра Дмитриевича. На доме № 4 по ул. Егорова в Иркутске установлена информационная доска. А на доме по улице Советской, 137, где жил с 1980 по 1996 гг. Пётр Дмитриевич, в его честь установлена мемориальная доска. В Иркутской областном краеведческом музее в память о Петре Дмитриевиче Егорове оборудована витрина, в которой экспонируются его личные вещи: кортик и лётная фуражка. Имя Петра Дмитриевича вписано в зале Славы мемориального комплекса на Поклонной горе в Москве. 12 июля 2015 года отмечалась 102-я годовщина со дня рождения Героя России Петра Дмитриевича Егорова.
Фото из архива автора Тэги: |
|