Сирота

Виктор Николаевич Калинкин родился в 1950 году в Забайкалье. Окончил отделение журналистики Иркутского государственного университета. Работал в районных, городских и областных газетах. С 1982 по 2002 год был собственным корреспондентом центральной газеты «Лесная промышленность» по Иркутской области. Автор документальных книг «Гигант на Ангаре», «Помним Братск», многих очерков, опубликованных в журналах и коллективных сборниках. Награжден почетными грамотами Министерства лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности СССР, Федеральной службы лесного хозяйства России, почетной грамотой Верховного Совета РСФСР.

Успешная работа Виктора на ниве журналистики дополнялась и литературным творчеством. Небольшие рассказы печатались в газетах и в литературно-художественных изданиях, в том числе и в альманахе «Сибирь» в 80-е годы, когда главный редактор альманаха Ростислав Филиппов весьма положительно отзывался о его литературном мастерстве. Что и подвигло Виктора Николаевича к дальнейшему творчеству – позже в разные годы выходят сборники его рассказов: «Колокола», «Случайный прохожий» и сборник стихов «Возвращение в деревню». Сегодня у него – премьера в нашем «Перевале».

***

Как-то осенним вечером в дверь позвонили. Я открыл. На площадке стоял Паша Хемпетти. Я радостно приветствовал старого приятеля, с которым давно не виделись. Мы сели за стол, открыли бутылку вина и подняли бокалы за дружескую встречу.

С Пашей мы познакомились, когда поступали на отделение журналистики. Я тогда только пришел из армии и устроился литературным сотрудником в редакцию районной газеты, а он работал воспитателем в общежитии «химиков», как в ту пору называли одну из категорий осужденных.

Мой новый друг был старше меня на девять лет, но в нашем общении эта разница в годах почти не чувствовалась. Паша был заводной невысокий очкарик, начитанный и остроумный. Мы помогали друг другу во время экзаменов, прошли конкурс и стали студентами-заочниками.

У моего товарища была непростая биография. Паша был 1941 года рождения и, скорее всего, до 45 года жил с родителями. Но война жестоко прошлась по его семье. В 45-м беспризорного малыша подобрала наша армия и передала в детский дом.

Там, в детдоме, его «окрестили» Павлом Ивановичем. А фамилия, вероятно, осталась подлинная, из каких-то документов, – Хемпетти.

– Может, я венгр? Или финн? – гадал Паша, когда речь заходила о его происхождении.

Этот вопрос был, пожалуй, главным вопросом его жизни. Он писал своим воспитателям, обращался в архивы, но ответа не находил.

В детдоме он получил среднее образование и сразу ступил в милицейское училище, которое окончил с отличием, и потому, наверное, вскоре был взят на хорошую должность.

Однако судьбе показалось недостаточным Пашино сиротство, и она подготовила ему новое испытание в виде двух лет тюрьмы, куда он попал, проработав совсем недолго в милицейском ведомстве.

По его словам, будучи «зеленым» лейтенантом, имел он глупость доверить свой пистолет приятелю, просившему оружие, чтобы похвастаться перед девушкой. На самом деле этот человек тяжело ранил своего недруга и тем самым обеспечил Паше суровое наказание.

После тюрьмы, как с иронией говорил Паша, он как опытный сиделец и получил должность воспитателя осужденных.

За год до нашего знакомства я неплохо узнал Пашу. Поэтому, когда в газете освободилось место литсотрудника, рекомендовал его редактору.

В тот же год Паша, которому тогда стукнуло 30, женился. Его жена, Тамара, работала где-то на железной дороге. Ее начальство вскоре выделило им квартиру.

Паша был счастлив. Жена стала для него первым близким человеком за всю его одинокую жизнь. И казалось, печали покинули моего друга навсегда, когда Тамара родила сразу двух сыновей. Паша назвал их Тимуром и Александром – в честь великих завоевателей прошлого.

Во время той вечерней встречи мой гость держался молодцом. От общих знакомых я знал, что Паша в последнее время пал духом, не смог работать, из редакции ему пришлось уйти. Паша сломался, когда судьба нанесла ему еще один, может, самый жестокий удар. Однажды он позвонил мне и сообщил, что умерла Тамара. В тот же день я приехал к Паше и чем мог, помог подготовиться к прощанию с женой. В последний момент, когда почти все было сделано, я предложил ему съездить в лес за цветами.

– Розы принесут. А от тебя, от нас, пусть будут колокольчики, лилии, ромашки...

Паша был тронут до слез. Мы ходили по лесу, и он так вдохновился идеей собрать красивый букет, что бодро бегал по полянам, будто забыл на миг о своей беде.

В тот вечер, за столом, не хотелось вспоминать тяжелые минуты прошлого. Мы обсуждали политические новости, перебирали забавные случаи из жизни собратьев по журналистскому цеху.

Но все эти разговоры Паша прервал сообщением, которое, видно, берег до последнего, чтобы я лучше осознал его значение.

– А ты знаешь, старик, вдруг торжественно обратился он ко мне, – я ведь все-таки выяснил, кто я такой! – Паша замолчал, ожидая реакции. Я попросил его не томить, рассказать, как это было.

– Два года назад, – улыбнулся Паша, – решил я послать запрос в Венгрию и Финляндию. Быстро выяснилось, что в венграх я не числился. А из Финляндии пришел не только положительный ответ, но и официальное приглашение посетить эту страну как можно быстрее. Ты и представить себе не можешь, – воскликнул Паша, – как меня приняли! На встречу пришли не только чиновники, но и журналисты! Мне вручили цветы, фотографировали...

Голос его задрожал и он, чтобы скрыть переполнявшие его чувства, стал копаться в своей сумке, откуда извлек несколько финских журналов.

– Вот, посмотри, – не без гордости показывал он журнал за журналом. – Это я на обложке одного из самых популярных изданий с премьер-министром Финляндии! А заголовок знаешь какой? «Маленький Пауль вернулся на родину!».

– А вот это, – голос его вновь дрогнул, – самое дорогое.

Он достал из сумки журнал, где была его фотография на фоне большого дома, окруженного сосновым бором.

– Это дом, где я родился. Дом моих родителей, – едва справляясь с волнением, тихо произнес он.

Ему показали этот особняк, водили по комнатам и спрашивали: помнит ли он свой дом, родителей? Но он ничего не помнил. Так продолжалось, пока Паша не увидел лестницу, ведущую на чердак. Он попросил пустить его туда, сам не зная зачем.

– На чердаке, – продолжал Паша, – как обычно, валялось множество старых ненужных вещей. Я постоял, потом сделал несколько шагов и в полумраке увидел маленький трехколесный велосипед. Я присел, взялся за резиновые ручки велосипеда и... заплакал! Это был мой велосипед! В ту минуту я вспомнил все!

Вскоре ему сообщили, что он может быть наследником и полноправным хозяином дома. Для этого надо обратиться к финским властям, заявить о своих правах, оформить гражданство.

– Что я и сделаю в ближайшее время!

Эта фраза прозвучала так твердо, с таким нажимом, что стало ясно: никуда он не поедет!

Весь вечер я порывался спросить: почему он не рассказывает о сыновьях?

И он, понимая, что вопрос этот не обойдешь, с гордостью сообщил:

– А сыновья, знаешь у меня какие? Борцы, каратисты! Но у них своя жизнь...

И по тому, как быстро он свернул эту тему, я понял, что одиночество вновь навалилось на него невыносимым грузом.

Помянули Тамару. Паша сложил журналы в сумку. Я пошел его провожать. Когда прощались, Паша вздохнул:

– Хочу туда, домой...

Однако в ту же минуту, смущенный своим откровением, приободрился и, поблагодарив за теплую встречу, сказал:

– Вот сегодня, дружище, у меня был праздник!

Это были последние слова, услышанные мной от Павла Ивановича Хемпетти.

А Пауль, финский малыш на трехколесном велосипеде, умчался так далеко! Не догонишь и не вернешь...

• Расскажите об этом своим друзьям!