Серые уши. (Рассказ-быль)

1944 год. Наступила весна – конец учебного года и начало трудовых будней. Мы, ученицы с самого начала войны, с весны до конца сентября работали на колхозном поле, и никаких поблажек, как несовершеннолетним детям, не существовало. Трудились весь световой день.

В стране шла война, наши отцы и братья, а у кого-то сёстры, сражались с фашистами. Уже их гнали советские воины в их же логово, откуда они вышли и напали на мирно живущий Советский Союз. Мы, дети, понимали и работали, чтоб солдат на фронте кормили чистым ржаным хлебом, а сами ели хлеб, испечённый с чёрной мукой, смолотой из семян травы лебеды.

Наша классная руководитель ежегодно после учебного года выводила нас на поля на прополку урожая. Первой созревала рожь. В конце июля председатель колхоза Тихон Петрович (по возрасту не взяли на фронт) со своей женой и внуками выходил на поле. Этот день особенный – священный и праздничный, овеянный волшебством. Вся бригада стояла перед ржаным полем и ждала, когда девушка-бригадир отмерит участок своим шагомером каждому жнецу (участок в метрах).

После всех очередь доходила да нас, школьников, и нам каждому отмеряли по два шагомера (четыре метра). Никто не осмеливался начать работу, пока Тихон Петрович не сожнёт один сноп. Сноп готов, председатель поднимает его над головой, чтоб видели все, и скажет: «Начинаем, айда с богом!» И заскрежещут полсотни серпов, и вырастают ряды снопов на стерне. Мы, девчонки и мальчишки, будущие шестиклассники, режем серпом ржаную солому и туго закручиваем соломенную повязку на снопах. Нас охватывает азарт – не быть последним. Но мы никак не могли победить мальчика Германа. Он умудрялся идти вперёд, и мы только слышали его песни: «Привет-поклон т-е-б-е он шл-ёт, моя лю-би-ма-я-а-а».

Надо сказать, в военные годы советские писатели и поэты создавали шедевры песен, они быстро разлетались по стране. Сестра Германа училась в городе и привозила песни в село. Эти песни задевали души, давали бодрость и надежду.

В жатве отставать от своих одноклассников было стыдно. Но однажды я поранила серпом палец, и чтобы кровь остановить, искала подорожник, но пока делала повязку, мои друзья ушли вперёд. Я до вечера не могла их догнать. На другой день в четыре часа утра мама ушла на колхозную ферму доить коров, следом и я ушла. Спустилась к мелкой речушке, перешла её, поднялась на высокую гору, и тут начинается равнина полей. Дошла до ветряной мельницы, которая стояла на отшибе от села, вышла на шоссейную дорогу, которая доходила до железнодорожной станции Урмары (от села 18 км). Прошла ещё полтора километра от мельницы и дошла до ржаного поля. Иду к своему участку и вдруг увидела во ржи большие серые уши. «Собака... почему она здесь?» «Собака» поднялась и превратилась в большого серого волка. Он смотрел на меня злыми глазами, и я вспомнила случай, произошедший с девушкой Зоей. Зоя работала на станции Урмары на мебельной фабрике, приходила домой на выходной день, в понедельник утром рано вышла на дорогу, чтобы успеть на работу. И вдруг на дороге появились перед Зоей четыре волка. Зоя застыла на дороге, от ужаса она потеряла сознание и упала. Одета была по-зимнему: на голове – платок, связанный из овечьей шерсти с длинными кистями. В те годы сельские женщины пряли овечью шерсть и кроличий пух, из них вязали тёплые шали. В бреду Зоя чувствовала, как волк теребит её шаль, обмотанную на шее. В роковой час для Зои со стороны станции ехали три конных подводы. Путники, завидев впереди на дороге волков, стали гнать лошадей, щёлкали бичами и кричали. Волки убежали. Путники подняли Зою в беспамятном состоянии, положили на сани и завезли к матери. После этого случая Зоя потеряла голос надолго. «Волк забрал её голос» – говорили односельчане.

В роковую минуту надо было мне вспомнить случай с Зоей, а тут он, волк, предо мной и смотрит на меня злыми глазами. Мои волосы поднялись под платком. И тут подъехала на коне тетя Нина – полевая повариха. Она нас с волком не видела, но волк, злобно рыкнув, широкими скачками поскакал в сторону сухого оврага.

После испытанного жуткого ужаса я всё ещё стояла в остолбеневшем состоянии. Такую меня и застали мои друзья-одноклассники. Они сжали рожь на моём участке, приравняли со своими участками, и до вечера мы работали. Перерыв был, когда повариха поднимала красную тряпку, привязанную к длинной палке – так она созывала жнецов на обед. В большом котле варила она мучную болтушку, редко появлялась болтушка с мясом.

...Это отрывок из моего детства. Вот так мы, дети войны, жили и работали.

Современное законодательство напрочь откинуло моё поколение. Разделили нас: кого в герои, кого не в герои. Требуют бумаги – доказательства о том, действительно ли мы работали в годы войны. Глупее не придумаешь. Обидно за моё поколение.

• Расскажите об этом своим друзьям!