«Сад моей памяти»: Сергей Иоффе

Эта книга известного иркутского фотохудожника Александра Князева ещё не издана, но уже привлекла к себе любопытство многих. «Сад моей памяти» автор не просто написал, а сложил из фотографий и скупых воспоминаний. Получился цикл фотоэссе, где, кроме иркутян, вы встретитесь со многими интересными людьми... Читайте и смотрите!

Ремесло фотографа – это ожидание тишины. Тишины плотной, одушевлённой оптикой, через которую ты вглядываешься в лицо человека, и он вдруг попадает в твою тишину, словно по состоянию родства, земного подобия, небесной приближённости...

Эти три больших причинности выросли перед моими глазами, когда нечаянно и намеренно я пытался снять Сергея Айзековича Иоффе в Доме писателей.

С той поры не покидает странное ощущение многих лет знакомства, дружбы, совместной работы. На самом деле всё происходило на уровне «здравствуйте» в сопровождении внимательного взгляда, таящего явное желание остановиться и расспросить хотя бы про жизнь... Не случалось, каждый шёл своей тропой в иркутской метели, минуя дома, сугробы, людей... Если и было в нас какое-то сияние, то мы темнили его безответностью.

И всё-таки пересеклись однажды. Уселись в моей мастерской и пробовали сойтись глазами и памятью в предполагаемой работе, посвящённой Вампилову.

Сергей внимательно слушал и молчал, тая в глазах грусть...

– Уже в материале, уже попал, уже поплыл,– подумалось мне, продолжая тот странный разговор. Речь в нём шла ещё и о смерти, как предвестье славы.

Поэт молчал, вслушивался, смотрел прямо в глаза, а я инстинктивно проглатывал мгновения тишины.

– Давай попробуем! – услышал я среди паузы. На том и расстались. Как оказалось, навсегда: через два дня остановилось его сердце...

Читаю теперь его стихи, что сияют тишиной его взгляда.

В той тишине таился Дар.

«Мы притворяться не умеем,

дела и помыслы – чисты.

Но как немеем,

как немеем,

садясь за белые листы!

Какая мертвенная пропасть

от наших дум

до наших слов!

Какая немощная робость

честнейших душ, лихих умов!

Не нам ли, радуясь и мучась,

писать всю правду до конца?

Иначе – гибельная участь

раба, придворного певца.

• Расскажите об этом своим друзьям!