Разве можно такое забыть...

Многие годы, это больше двадцати лет, выписываю и читаю «от корочки до корочки» газету пенсионеров Приангарья «Мои года». Чем мне она дорога? Тем, что соответствует моему возрасту и освещает всё честно и открыто о жизни людей нашего поколения, в ней найдёшь консультацию по любому вопросу, она полечит и предупредит от орды мошенников. Расскажет о прошлом нашей страны и не забудет соотечественников, отдавших жизнь во время войны, и тех, кто в мирное время внёс огромный вклад в развитие нашей области.

С огромным удовольствием читаю воспоминания земляков о детстве; и независимо, член ты Союза писателей или рядовой читатель, любовь и боль о своей малой Родине у всех в душе одинакова, только выразить вторым сложнее. Ведь там, где родился, каждый кустик погреться к себе пустит; где родился, там и пригодился, – так говорили наши предки. Это острее осознаёшь в старости. Вот и я, рядовой читатель, хочу поделиться красотой моей малой Родины. Настолько я коренная сибирячка, что мой род, по-моему, старше, чем острог, поставленный на берегу р. Лена почти четыре века назад. И городок такой маленький, и находится в такой таёжной глуши, что до нас «ехать и ехать, кабы не проехать»; как в сказке: пойдёшь налево – голову отрубят, направо – пирожком угостят. И название зашифровано: по железной дороге – станция Лена, по водному пути – порт Осетрово, а вот самолётом – город Усть-Кут. Но несмотря на нашу малость в размерах, прославились не только в стране – нефтью и газом, деловой древесиной, а также известны своими большими делами, богаты своим историческим прошлым.

Но я не о наших достижениях хочу рассказать, а о красоте природы, которая нас окружала и пока ещё сохранилась. Ежегодно с содроганием ждёшь окончание зимы, что нас ждёт? Сгорим или утонем? Не успеет толком снег растаять, как начинают гореть леса, и находишься в огненном котле; заканчиваются пожары – начинается интенсивная вырубка тайги... И пошло, и поехало. Река Лена тоже ведёт себя беспокойно. Она то полноводная, то мелеет, заиливается, исчезают ценные породы рыб – таймень, сиг, ленок, хариус, – царствует сорная щука, окунь да елец.

Что нам-то делать, пенсионерам? Только писать мемуары и доносить до молодёжи о своей прошедшей жизни и молодости, о том, что было, что осталось, а будущее – за ними.

Всё о чём пишу, в течении последних трёх лет, посвящаю памяти своего супруга – Лебедева Виталия Петровича. По специальности охотовед-биолог, он отработал в районе больше двадцати лет начальником рыбинспекции, главным охотоведом. Иногда находил время и для меня: брал с собой на реку, в тайгу. Мало того, что я уроженка этих мест, благодаря ему я научилась видеть красоту природы, понимать её и болеть душой за её, порой варварское уничтожение.

Открытие рыбалки

Это было очень давно – в семидесятые годы того века. Лето. Двадцатые числа июня. Ура! Муж берёт меня на открытие сезона рыбалки! Садимся в свою лодочку «Крым» – и вперёд.

Кто был на нашей реке Лена, тот знает, какая там красота! Восхищению нет предела. Богаче и прекрасней нашей сибирской природы нет во всём мире. И когда ты находишься в её лоне, почти в самом её сердце, а это среди глухой, зелёной тайги, прозрачной, как слеза реки, голубого неба, с белоснежными облаками, и чистейшего воздуха, наполненного озоном, то в тебе открываются такие тонкие струнки души, мыслей и возвышенных чувств, хочется петь, любить и сочинять стихи.

Летит наша лодочка в верховье реки Лена, по бокам рассыпая хрустальные брызги. Впереди я на лавочке, от открывшегося вида вокруг захватывает дух, на моторе – мой Аполлон, так я его называю, моя любовь, дорогой муж Виталий. Мне он так нравился, когда был одет во всё рыбацкое: огромные резиновые сапоги с отворотами, камуфляжный костюм цвета хаки. В кармане завёрнутые в целлофан документы, пристёгнут компас. Всё это производит впечатление надёжности: тебя не потеряют, накормят и напоят. (Любовь зла, полюбишь и рыбака).

Итак, мы ещё молодые, и у нас пока всё впереди, правда, уже двое детей. Эмоции переполняют, но разве можно передать полноту ощущений, возникающих, когда сидишь у костра? Весело потрескивают хворостинки, искры летят и веером разлетаются в темноте. Пахнет вкусным дымком. Виталий колдует над котелком, там булькает вкусное варево. Вокруг полнейшая тишина. Громко разговаривать Виталька не разрешает, чтобы не спугнуть рыбу. Слышно, как волны бьются о берег. Кроме нас ни души, мы – как в раю Адам и Ева.

Сидим, ждём время, где-то дико пролетает лодка.

Наконец опускается кромешная темнота и из-за гор выплывает огромная луна, зажигаются яркие звёзды.

Садимся в лодку, Виталька на вёслах. Медленно, едва слышно, выплывает на середину реки, бесшумно опускает якорь в воду. Лодка плавно покачивается на волнах. Я умудряюсь прилечь на маленькую лавочку и наблюдаю, как Виталька со знанием дела готовится к таинству рыбалки. Меня это сильно не волнует, смотрю на небо, а надо мной висит огромный шар голубой луны, мерцают далёкие звёзды, и в моей молодой голове никаких забот, одни фантазии. Делать нечего, погружаюсь в дрёму. Проснусь: супруг, словно исполин, возвышается на корме судёнышка, в руках спиннинг.

И я опять засыпаю.

Тут нужно сказать, что перед рыбалкой мы с мужем сходили в кино в компании друзей и знакомых. Раньше было заведено: после окончания фильма не расходились сразу по домам, а устраивали что-то вроде общественных посиделок. Мужчины стайками, с папиросами в зубах, обсуждают последние новости, мы, женщины, что и где продают. Всё ведь тогда было дефицитом. Ну а фильм мы посмотрели иностранный – про кита-убийцу, который мстил за убитую людьми самку. Очень он меня впечатлил, этот фильм.

И вот вдруг я просыпаюсь на реке, в тишине и темноте, оттого, что лодка как-то трясётся и ходит туда-сюда. Вытаращила глаза, ничего не пойму. Виталька, его очертания, так же на носу лодки, и леска спиннинга натянута от натуги: видно, как он пытается удержать силой что-то в реке, и это что-то таскает лодку из стороны в сторону.

Виталий подаёт знак, чтобы я не закричала, и вдруг – сильный рывок – из воды вылетает кит, летит дугой и с грохотом шлёпается к моим ногам, открывает страшную пасть и выпучивает на меня огромные зелёные глаза. Я от ужаса кричу, чуть не теряю сознание. От страха вылетели все сны и фантазии из головы.

И что тут началось! Всюду вокруг нас замерцали фонарики, как огоньки на новогодней ёлке, подплывали рыбаки на лодках, любопытствовали, кому так повезло? Удивлённо ахали, разглядывая огромную рыбину. И где только прятались? Ведь до этого – ни души, ни звука. Вот какой народ рыбаки. Это другие люди. У них своя жизнь, свои приметы, правила, нам женщинам не понять.

Вскоре стало светать, туман опустился на реку, и закончилась рыбалка. Все потянулись к берегу, зажгли костры. А тайменью голову вместе с потрохами разделили на несколько котелков и сварили знатную уху. Так отметили открытие рыболовного сезона.

Извините! Нужно ещё отметить мужа. Виталька был не маленького роста, сильный человек. Работать в тайге, на реке, быть охотником, рыбаком – надо обладать силой, умением, навыком; тайга не любит слабаков. Добыть огромную рыбину из воды очень сложно, в ней тоже много силы, может держать часами рыбака, как на привязи, уйти на дно и там терпеливо стоять.

Вот такие это люди – рыбаки.

Молодцы ленские мужики!

Это было на красном яру под селом Орлинга. Это было недавно, это было давно, и это не сказка, таймень весил около двадцати килограмм.

Бывало и больше. И разве можно забыть такое в жизни?

Природа, а это тайга, река, воздух, луна и звёзды, нам дарит не только свои плоды, но и красоту и вдохновение. Мы обязаны помнить, беречь и сохранять природу – это наша жизнь – и не рубить сук, на котором сидим.

Зимовьё

Осень-зима – время охотничьего сезона. Ещё с давних, молодых лет, у нас есть друзья, приехавшие сюда по распределению (сейчас проживают в Краснодарском крае). Глава семейства – врач-терапевт, сам с Украины. Мы ему в шутку дали прозвище Хохол. Это такой неуёмный человек, что энергия выплёскивалась, как лава из вулкана. На одном месте не усидит – семь дыр протрёт. Мёртвого поднимет. Мало того, что Хохол был отличным специалистом – его знал весь район, – так ещё и организатором семейных и общественных мероприятий, к тому же заядлым рыбаком. За друзей голову отдаст.

Так вот. Муж был на охоте, и друзья нагрянули ко мне в гости. В голову Хохла пришла идея: «А давай съездим к твоему мужу, проверим, как он там!» У меня глаза округлились: «Почти ночь на дворе! Какая может быть тайга и охота? Это же не на соседнюю улицу сбегать!»

Но друга не остановить, загорелся. «Не бойся: он мне рассказывал, где его зимовьё. Это совсем недалеко. Подвезу к самому крыльцу». Как тут не поехать? Месяц мужа не видела. Надеваю пуховую шаль, шубу, унты. Такой кучей иду к машине. Радуюсь, что скоро увижу супруга. За детками прошу присмотреть жену приятеля. В голове и на лице радость от скорой встречи с Виталькой, о страхе не думаю, со мной друг Хохол.

Тронулись. По дороге заезжаем в посёлок Звёздный. Валерий Владимирович, так величали Хохла, рассыпаясь в комплиментах, упрашивает продавца в магазине продать бутылку коньяка. Заполучив желаемое, едем дальше. Начало заметно темнеть.

Сворачиваем на лесовозную дорогу. Из-за высокой колеи, на «Жигулях» продвигаемся практически на одном боку, еле тащимся. Не знаю, сколько так продолжалось, но выехали на огромную поляну. Оглядываюсь: никакого зимовья нет. Хохол говорит: «Надо немного вперёд пройти. Видишь тропинку? И так небрежно махнул рукой в сторону тайги: «Недалеко, до зимовья рукой подать». И вправду, рядом тропка, а кругом тайга, глухомань, снега по пояс. И какая-то стоит жуткая тишина.

Сквозь ветви деревьев едва проглядывает месяц, и снег серебрится холодным светом. И тут меня охватил какой-то внутренний страх перед этой жуткой тишиной непроходимой тайги, оторванностью от всего мира, как в космическом пространстве, как затерянные иголки в стогу. Не застрахованы не только от крупного зверя, но и глупой вороны. Самовольно приехали на ужин к волкам. Вцепилась руками в машину, боюсь оторваться. Испуганно поворачиваюсь: «Слышь, В.В., а волки нас не сожрут?» Он как захохочет: «Если нападут, то начнут с тебя, у тебя ведь бутылка коньяка за пазухой. А пока они пьют и тобой закусывают, я сбегу!» Вот те на! Ему смешно, а мне слёзы. Поплелась за ним по этой «асфальтированной дорожке», проклиная всех и вся.

Перешли лесной ручеёк. Надо же! Не замёрз. Шли долго. Подол шубы от снега стоит колом, ноги от унтов отяжелели, шаль сползает на глаза. Иду, спотыкаюсь, так и ищу глазами пенёк, чтобы отдохнуть. Сидели бы в тепле да чай пили – нет, попёрлись! Уже в открытую ругаюсь, а хохол сыпет шутками-прибаутками.

В голове растёт ужас: «Наверное, заблудились?!»

Неожиданно среди обросших мхом стволов показался огонёк. Неужели дошли? Выбежали собаки навстречу, залаяли, завиляли хвостами. Открываем дверь в зимовьё, сидит мой муж, сильно похудевший, шкурит белку. Стоит дощатый стол, горит керосиновая лампа, на печурке что-то булькает в котелках – то ли себе, то ли собакам. Котелки одинаковые, закопчённые. Над печкой сохнут портянки, охотничьи шмутки. Вместо койки – деревянный настил, полати.

Уставился охотник на нас, ничего не поймёт, откуда мы. На меня: «Кто это? Кто это?» Я вся в куржаке, стою ни жива, ни мертва, и тоже его не узнаю. На лице усы, рыжая борода и утомлённые глаза.

А Хохол уже суетится у стола, при тусклом свете керосинки гоношит закуску. Хорошо посидели, похохотали над нашим ночным путешествием по тайге, а потом и охотник в путь-дорогу засобирался с нами. Завели «Буран». Хохол примостился в корыто сзади, а я села к мужу. Рёв от мотора такой, что больше ничего не слышно. Подъезжаем к легковушке: «Батюшки! Хохла потеряли!»

Муж вернулся на поиски организатора весёлых дел, я осталась в машине. Хорошо, что пропажа отыскалась.

На следующий день супруг вывез из зимовья шмутки и собак.

Так благодаря другу Хохлу побывала первый раз в зимовье. Посмотрела на быт и жизнь охотников-промысловиков. Тяжёлый быт и тяжёлая работа. К таким аскетическим условиям надо привыкнуть. Лично меня не хватило бы на день.

Вот скажите, где вы найдёте таких отважных людей? Чтобы ночью, без ружья, отправиться в глухую зимнюю тайгу, где нет гарантии не встретить стаю волков или медведя-шатуна.

Такие люди живут в Сибири, им по наследству от предков передалось отсутствие страха перед тайгой. Сибирякам не страшен и лютый мороз. Они легче переносят зимний период, чем летнюю жару. Те люди, которые приезжают к нам из более тёплых регионов, быстро перековываются, акклиматизируются в местных условиях, влюбляются в красоту сибирской природы, становятся такими же одержимыми, как местные. Уезжая на свою родину, они долго страдают о времени, проведённым в нашем таёжном краю.

• Расскажите об этом своим друзьям!