- ПУТЕВОДИТЕЛЬ:
- ЧТО ПРОИСХОДИТ?
- Новости: выбор тем
- НАШИ ПЕНСИИ И ПРАВА
- Пенсии и деньги: выбор тем
- Права и возможности: подробней
- Наша безопасность: темы
- ЗДОРОВЬЕ
- Здоровье: каталог болячек
- ДОМ, БЫТ И ДАЧА
- Дом, быт и дача: выбор полезных тем
- Еще полезные «не мелочи»
- НАШИ ВНУКИ
- Темы «внуковедения» — выбор
- СТИЛЬ ЖИЗНИ
- Психология и стиль: выбор тем
- ДЛЯ УМА И ДУШИ
- Чтение: темы
- Музыка из прошлого
- ...И еще для души!
- СОТРУДНИЧЕСТВО
Моя «сибирь». Фрагменты воспоминаний (часть 3) |
| Василий Козлов |
| 30 Июля 2023 г. |
|
«Сибирь, Сибирь…»В 1990 году вышла книга очерков Валентина Распутина «Сибирь, Сибирь…» в издательстве «Молодая гвардия» в серии «Отечество». Иллюстрировано издание фотографиями Бориса Дмитриева. Оформлял книгу известный художник А. Ф. Быков. Позднее, если мне не изменяет память, он оформлял книгу «Лад» Василия Ивановича Белова о русской народной культуре.
Ранее:
Книга по непонятным причинам не дошла до Иркутска, ее не было в тогда еще единственном книжном магазине «Родник», но ею интересовались. Я позвонил Валентину Григорьевичу в Москву, объяснил ситуацию, попросил, чтобы он договорился в издательстве. Через несколько дней он сообщил мне, что договорился: – Но тебе надо самому решать конкретно, прилетай, я тебя познакомлю с директором. Я собрал необходимые документы, деньги. В издательство я подошел раньше намеченной встречи, боялся опоздать, московские расстояния требуют расторопности. Мне не пришлось долго ждать Валентина. Прошли к директору. Все решилось за несколько минут, но оказалось, что тираж уже разошелся, спрос был большой, и книга почти вся ушла за границу, издательству были нужны деньги, продать за рубеж выгоднее, к тому же, дополнительно можно заработать и на курсе доллара. Директор сказал, что дал распоряжение, соберут все остатки, я записал номер того, с кем мне общаться дальше. Валентин предложил зайти к редакторам издательства. Мы шли по коридору. – Я главные свои книги здесь издавал и благодарен редакторам за помощь. Встретили нас с неподдельной радостью, усадили за чай, стали расспрашивать Валентина Григорьевича, а я приятно грелся в лучах его славы.
*** Москва, Москва… Я не любил нескончаемые перемещения в метро, неподвижные эскалаторы, это движение в неподвижности, механический гул переполненных народом и транспортом улиц. Я выходил из себя, из своего привычного провинциального состояния и с первых дней подумывал о возвращении домой. Но, бывало, свернешь с шумного проспекта в какую-то узкую тихую улочку, пройдешь немного и окажешься в другой Москве, патриархальной и славной, с небольшими игрушечными домиками, со сказочным храмом, неожиданно блеснувшим в тесноте позолоченными маковками и белеными стенами, и смягчишься, и станет родным все, что только что казалось чужим и холодным. *** Я поехал на Казанский вокзал узнавать, как отправлять груз. Книг набралось не то четыреста, не то пятьсот экземпляров, до отправления ближайшего вагона в Иркутск несколько дней, погрузка осуществлялась в день отбытия – выпадала суббота, означало, что надо заранее забрать тираж в «Молодой гвардии», где-то его хранить, нанимать машину. Когда выяснил, сколько надо платить за багаж, понял, что денег не хватит. В это время в Москве оказался Геннадий Русских, редактор газеты «Земля», вокруг которой объединялись патриотические силы Иркутска, его родственник Константин Сластников имел в Москве бизнес, у него я и занял недостающую сумму. Вот так, с божьей помощью отправил домой книги и, прилетев в Иркутск, встретил почтово-багажный поезд. Книга понемногу расходилась, но прибыли почти не было, часть книг раздаривалась, а если посчитать расходы на перелет, транспортные расходы, то это предприятие можно назвать культурно-благотворительным. А как без этого. Возвращение в РоссиюВ стране – Перестройка. Ощущение неясной надежды и большой тревоги. Никто не ведает, что будет. Лозунги: больше демократии, больше социализма, больше гласности. Страна все больше погружается в хаос. 1988 год называют вторым крещением Руси. Это действительно был рубежный год: с одной стороны государство разрушали, с другой – его пытались спасать. Возрастал интерес к православию, храмы наполнялись прихожанами, по субботам желающие креститься выстраивались в долгие ряды. Мы возвращались на русский путь на ощупь, как в потемках, те, кто шел до нас, оставили маячки света, затеси на стволах, но мы шли впервые и потому сбивались с пути, блукали и снова выходили на столбовую твердь. Мы создавали газеты «Литературный Иркутск», «Земля», «Русская беседа», «Русский Восток», участвовали в обществах и собраниях, ходили на митинги и различные шествия. Создавали патриотические и православные объединения «Верность», «Соборяне», «Лад», «Центр русской культуры», «Товарищество русских художников», лекторий «Возрождение русской культуры», проходили публичные православные праздники: «Всех святых в земле Российской просиявших», вечера, посвященные св. Иннокентию Иркутскому, «Дни руской духовности и культуры». При разнообразии политических взглядов всех объединяло стремление к православию и любовь к нашему земному отечеству. Тогда же в Иркутской писательской организации прошел первый вечер, посвященный Рождеству Христову, благословенный архиепископом Иркутским и читинским Хризостомом при участии епископа Вадима, в то время секретаря владыки. И в дальнейшем эта инициатива Валентины Васильевны Сидоренко превратилась в ежегодные празднования Рождества Христова и Пасхи в Театре народной драмы. *** В начале девяностых, посоветовавшись с отцом Каллиником Подлосинским, я начал издавать православные брошюры. Дело новое, никто этим в Иркутске не занимался. Издание религиозной литературы запрещалось государством, единственным источником был издательский отдел Московской патриархии, книги продавались только в церкви, приобрести Библию или Новый завет было сложно, тиражи были небольшими. Наезжая в Москву, я получал от отца Каллиника задание – побывать в издательском отделе и попытаться что-нибудь достать для нашего прихода, давал мне телефоны и адреса православных москвичей, занимавшихся размножением книг и брошюр на ксероксах. Доставить багажом на самолете можно немного, но и это для нашего Михаило-Архангельского прихода являлось праздником. В созданную при журнале издательскую группу вошли Сергей Переносенко, Федор Ясников, Владимир Зубчанинов. Нашу деятельность назвать издательской можно только с долей иронии, поначалу происходило элементарное тиражирование текстов. Переснимали, оформляли обложку, готовили пленки и сдавали в типографию. Это были молитвословы, календари с ликами святых, жития, толкования религиозных праздников и обрядов, что необходимо для повседневной деятельности церкви. Позднее я договорился с Владыкой Вадимом, и брошюры расходились по всей Иркутской епархии. Издавали сборники русских народных и популярных советских песен, тонкие книжки для детей, что не требовало значительных затрат. Но и это не спасало журнал, читательский спрос падал катастрофически. Нам не удавалось сводить концы с концами, наши надежды на то, что за счет издательской деятельности можно выпускать журнал, растворялись в туманной неизвестности. *** Начальник печатного цеха Аэрогеодезического предприятия Николай Афанасьевич Парамонов, душевный и добрый человек, сочувствующий нам, часто печатал наши заказы в долг. Тогда еще многие вопросы решались благодаря знакомству и добрым связям. С советских времен сохранялись надежные отношения с типографией «Восточно-Сибирской правды», они печатали и журнал, и книги под честное слово, но произошла приватизация, пришли новые люди с «другим мышленьем», как говорил Горбачев, смотревшие на мир сквозь денежные купюры. Во второй половине девяностых стало ясно, что журнал не удержать. Меценаты не спешили вспоминать прежнее купечество и подражать ему, карман был ближе к телу. Один только Виктор Владимирович Бронштейн продолжал помогать художникам и писателям, журналу «Сибирь», но и он не мог заменить государства. Вначале я уменьшил объем журнала. Выпустили несколько номеров размером и толщиной в школьную тетрадку на скрепке. Государству не нужны стали писатели. Я сделал все, что было в моих силах, и решил прекратить бессмысленную «деятельность», горизонт не предвещал ясной погоды, и надо было где-то зарабатывать деньги, кормить семью. Время жизни обрывалось, начиналось выживание. *** Бесконечно удивляюсь русскому человеку, его способности выстаивать в жестокие лиха, подниматься и обустраивать жизнь наново. Перестройка была разрушительнее, чем Отечественная война, и не потому, что перестал выходить журнал, в годы войны его выпуск не прекращался. Это частная, но важная деталь. Я использовал этот факт в бесконечных походах по кабинетам власти, но это не производило должного впечатления. За годы перестройки все народное хозяйство было превращено в руины, а в годы войны заводы функционировали на полную мощь. И снова невероятно, что мы выжили, могли кончить исчезновением страны, и чем дальше живу, тем утвердительнее становится эта мысль. *** Найти какую-либо работу в городе не получилось, я уехал в Култук и стал заниматься резьбой сувениров из капа и сувели. В древности – от древа – люди заметили, что наросты на деревьях прочнее и причудливее текстурой, чем сама древесина, и делали из них различную домашнюю утварь: ковши, братины, солонки, вазы, письменные приборы, табакерки, портсигары, курительные трубки, рукояти ножей, приклады для ружей, женские украшения и прочие красивые безделушки. Особенно на Руси прославился Вятский промысел, там делали из капа так называемые «вятские игрушки». Я занимался этим делом и раньше – летом, в свободное от огорода время, вырезал солонки, корзинки, вазы для фруктов, раздаривал их родным и знакомым, но это было для меня удовольствием, я занимался по настроению, как говорится, «на коленке», от нечего делать. А чтобы работать профессионально и кормиться промыслом, надо организовать мастерскую, приобрести или сделать самому необходимый инструмент. Иного выхода я не видел: глаза боятся – руки делают. Тогда многие искали и находили выход в «сувенирке», к нам поехали иностранные туристы, их привлекала местная экзотика, русские сувениры, туески, матрешки, расписные ложки и множество всякой всячины. «Настрогать», как говорится, полдела, а вот продать... оказалось сложнее, чем думалось. Популярным местом был Этнографический музей на 47 километре Байкальского тракта, там проводились праздники ремесел, можно было встретить ложечников, гончаров, берестянщиков, резчиков по дереву и камню. Сотрудники музея тоже включались в народное творчество. Историк Александра Карповна Нефедьева, жена нашего писателя Валерия Нефедьева, занялась резьбой по дереву, без специальных стамесок, клюкарз или лошкорезов, ножом выстругивала замечательных утиц с крышками, служивших солоницами нашим предкам в древности. Да и Валера взял в руки карандаш и рисовал портреты туристов и путешествующих в интерьерах старинных усадеб музея. Михаил Трофимов лепил из глины оригинальные игрушки и свистульки, но больше для удовольствия, чем для заработка, эти удивительные поделки покупали для экспозиций некоторые российские музеи. Человек из нашей писательской артели, мой давний товарищ Владислав Огарков тогда же переехал из Усть-Илимска в Шаманку (Шелеховскую), освоил изготовление туесов и обработку капов, выезжал в воскресные дни в Листвянку и другие ярмарочные места, иногда и я присоединялся к нему, а вдвоем, как говорится, и батьку бить легче. Но со временем у меня появился «рынок сбыта», я договаривался с торговцами сувениров в Листвянке, за определенную мзду они реализовывали мои «деревяшки», сдавал их в сувенирные лавки и магазины в Иркутске. Этим и жил.
|
